Всемилостивая, и когда у неё появился поклонник, что счел для себя возможным опуститься до угроз? Не действовать открыто, не пытаться завоевать её расположение, а наблюдать исподтишка? И угрожать Полу! У Уитни подобное поведение не укладывалось в голове. Это же подло! Низко! Стоило представить, что что-то плохое может случиться по её вине с улыбчивым и добрым Полом, как сердце сжималось, словно заключенное в тиски. Она не может допустить, чтобы с Полом случилась беда. Но и идти на поводу у шантажиста тоже не стоит.
Богиня, да что же всё на неё свалилось и разом…
Уитни прикрыла глаза.
Кто из её знакомых мужчин вызывал у неё отторжение? Матис, которому она отказала два месяца назад? Матис принадлежал к дворянскому сословию, овдовел три года назад. Настораживал факт смерти его жены — утонула в ванной. Следователи даже заводили дело против самого Матиса, но прикрыли за неимением улик. Уитни Матис не нравился по той причине, что он с самого начала знакомства пытался до неё как бы невзначай дотронуться. То по руке погладит, то за локоток возьмет, а то и вовсе по спине ладонью проведет. И пока Уитни не отвесила ему звонкую оплеуху, поползновения продолжались. А на следующий день Матис пришёл к ней с предложением руки и сердца.
Был ещё Воршен. Отставной военный. Высокий и очень худой. Молчаливый и хмурый. С ним неприятно было общаться, Уитни чувствовала себя в его обществе неуютно. Но Воршен решил, что она для него подходящая невеста и скупо, по-военному лаконично, позвал замуж.
Уитни тоже отказала. Воршен отреагировал импульсивно: «Вы пожалеете о своем решении. Я для Вас — лучшая кандидатура». Уитни отмахнулась от него и забыла. Мало ли, что мужчина может сказать в гневе?
Больше Уитни не могла припомнить никого, кто бы чрезмерно настойчиво пытался навязать ей своё общество и замужество.
И тут записка…
Уитни не выкинула её, спрятала в ридикюль. Сохранит, и обязательно, при возможности, будет сравнивать подчерки своих знакомых.
Черная роза так и осталась лежать на полу рядом с дамской комнатой.
Симона ожидала её в будуаре.
— Мисс Уитни, как прошёл вечер?
Уитни отмахнулась.
— Симона, раздень меня и ступай. Я устала. И приоткрой ставню на балконе. Душно.
Девушка расторопно выполнила все указания госпожи. Когда Уитни не в духе, впрочем, как и другие хозяева, лучше не перечить.
Уитни, оставшись одна, неприятно поёжилась. Мнительной становилась, вон и снова темноты боится. Нервы расшатались, пожалуй, всё-таки стоит встретиться с доктором Салиджем и попросить выписать ей успокоительной настойки.
Уитни подошла к кровати и посмотрела на свечу, что благодаря магическим маслам могла гореть всю ночь. Оставить, не тушить? Нет, она не поддастся малодушию.
Затушив свечку, Уитни скользнула под одеяло и, перевернувшись на живот, уткнулась лицом в подушку.
И не заметила, как на балкон скользнула чья-то тень. Тень остановилась у большой ставни и безошибочно посмотрела в сторону большой кровати, стоящей на возвышении. Спит. В черных глазах вспыхнули довольные красные огни.
Глава 14
Тетушка, пребывая в великом изумлении, с выпученными глазами, схватила её за руку и прошептала:
— Вот только не говори мне, милая, что ты не знала, что за тобой заедет мсье Редрас. Лично! И это после того, как вы, якобы случайно, познакомились на улице. Ах, да, что ты мне сказала утром? Что вы столкнулись в дверях кондитерской. Ты и в кондитерской! Я сразу поняла — что-то не чисто в твоих словах, ты в кондитерские не захаживаешь вовсе, а тут… Ну, Уитни! Ну, племянница!
Уитни стояла пунцовая и, молча, выслушивала возмущенные нотации Галатеи. Она имела на них право. Девушка до последнего надеялась, что Киан за ней не заедет. Мало ли что, увлечется очаровательной прелестницей на вечере или, как вариант, под утро завалятся с Зародски в библиотеку, где они и напьются до невменяемого состояния. Такое среди мужчин практиковалось.
Но нет. Ровно пополудни, как и обещал, Редрас прибыл к их небольшому коттеджу. Уитни стоически выдержала все упреки тетушки, напоследок услышав:
— Вернешься — объяснишься. И расскажешь мне всё.
Уитни кивнула.
Ох, Галатея, простите меня, пожалуйста…
Киан Редрас ожидал её в малой гостиной, стоя у окна спиной к ней, и скрестив руки на пояснице. Уитни невольно отметила широкий разворот плеч, гордую осанку, безупречно сидящий серый костюм для верховой езды. Погода в Бьюри побаловала жителей ранней весной, и днем уже можно было смело обходиться без накидок и плащей. Уитни так же приготовилась к встрече — не хотелось заставлять себя ждать — и для прогулки выбрала темно-синий костюм.
— Добрый день, мсье Редрас, — Уитни первая нарушила молчание, хотя не сомневалась — он слышал, как она приближается. — Вы пунктуальны.
— Добрый, мисс Уитни.
Он обернулся и сдержанно улыбнулся. А Уитни отметила, что при дневном свете Киан выглядел ещё более опасным, с этаким налетом таинственности. Всё его спокойствие казалось тщательно контролируемым. Задень опасную тему — и стена рухнет.
Уитни именно к апокалипсису и готовилась.
Улыбнулась в ответ и выжидающе на него посмотрела. Мол, Вы пригласили на прогулку, Вам и карты в руки, тасуйте.
Он её понял без лишних слов.
— Дама позволит ей предложить руку?
Прямо сама любезность.
— Безусловно.
Мсье Редрас двинулся к ней, и у Уитни дрогнули колени. Странная реакция на мужчину. Понятна подобная реакция, если бы она ожидала его вновь в коттедже с определенными намерениями. А сейчас-то что волноваться?
Но волнение только усиливалось, и когда они вместе двинулись к выходу, Уитни потребовался весь контроль над собой, чтобы позорно не развернуться и не убежать к себе в спальню. Невольно напрашивался вопрос — что с ней происходит?
— Это влияние моего зверя, — негромко проговорил Киан, когда они ступили на крыльцо, покрытое веянским мрамором.
— Что, простите? — Уитни не уловила сути сказанного.
— Мой зверь чувствует, что Вы рядом. И посылает невидимые человеческому взору импульсы.
Интересно, кто из них двоих сумасшедший? Он, что говорит нелепицу, или она, что выслушивает?
— Всё равно не понимаю Вас, — буркнула Уитни, спускаясь, и не заметила, как недовольно вспыхнули серые глаза.
— Разъясню. Чуть позже.
Они прошли по дорожке, выложенной коричневой брусчаткой, и вышли на улицу, где их ожидала открытая двухместная прогулочная коляска, не предполагающая кучера. Управление возлагалось на одного из пассажиров.
Уитни нарочито медленно приподняла брови.
— Вы вроде бы говорили о прогулке верхом.
— Я передумал.
Вот так просто? А её мнение не учитывалось? Видимо, нет.
Уитни поджала губы. Хорошо, она промолчит. Потерпит. В конце концов, кажется, мсье Редрас не меньше, чем она, заинтересован в продолжении их «интимного» знакомства.
— Куда направимся?
— Предлагаю Вам выбор, — он, склонив голову набок, хитро улыбнулся. — Мы можем с Вами сделать вид, что праздно прогуливаемся. Покатаемся по главным улица Бьюри, дадим повод для сплетен местным скучающим мадамам. Или отправимся в более тихое место, где спокойно продолжим беседовать. Думаю, Вы за ночь успокоились, не будете столь эмоционально реагировать на мои слова, и у Вас хватит духа выслушать моё предложение, а так же найти в себе силы и храбрость дать правильный ответ.
После этих слов Уитни просто не могла не выбрать второй вариант.
Она опасалась, что он повезет её на озеро Балонь, и вызовет у неё стойкое разочарование. Всё-таки очень предсказуемо. Кто-кто, а мсье Редрас никак не ассоциировался у неё с типовым мужчиной.
И она не ошиблась в своих предположениях. Когда они миновали центральную часть города и свернули к Восточным воротам, Уитни забеспокоилась:
— Куда мы направляемся?
— В моё родовое имение. Надеюсь, возражений не будет?
Уитни на несколько секунд лишилась дара речи. К нему домой? Хм… С одной стороны, заманчиво. Если отринуть прочь их «интимное» знакомство и вспомнить желание Уитни изучить записи его предков, то тут она только выигрывает. С другой… Какое предложение он собирается ей сделать?
Немного подумав, Уитни пришла к выводу, что возражений с её стороны не будет. Эх, куда деваться… У неё-то в голове тоже мысли не ангельские.
Загородный дом Редраса был огромным, трехэтажным каменным зданием с ухоженными многочисленными деревьями, что двумя аллеями тянулись к большому белому крыльцу, у основания которого вальяжно расселись каменные сфинксы.
Холл поражал размером и высотой куполовидного потолка. Люстра, что была длинной не менее трех метров, искрилась хрустальными изделиями.
— Пройдем в кабинет? — любезно предложил Киан, скидывая перчатки на софу.
Уитни кивнула. Пока они добирались до поместья, почти молчали, изредка обменивались парой ничего не значащих фраз, и Уитни успела накрутить себя. Поэтому сейчас изрядно нервничала.
Кабинет был роскошным, уставленный книгами, полускрытыми резными арками полированного дуба. Мебель — кожаная, крупная. Стол — внушительный. В углу примостилась софа, на которой задержался взгляд девушки. К месту.
— Итак, мисс Кларисси, что желаете? — спокойный голос Киана оторвал её от созерцания комнаты.
— Сегодня Вы играете роль гостеприимного хозяина? — слова слетели с языка, прежде чем она успела подумать.
Если Киан и понял её намёк, вида не подал.
— Почему же и не поиграть, — чуть растягивая слова, ответил он, направляясь к коричневому буфету с темными стеклами. — Если хозяин заинтересован в гостье.
Его слова на самом деле прозвучали двусмысленно или у Уитни разыгралось воображение?
- Я не буду спиртное, спасибо, — поджав губы, сказала она и присела на краешек кресла. Вела себя девушка так, словно в любой момент ей могло понадобиться отступление. И дверь он закрыл не плотно. Если что — откроет быстро.
— Не возражаете, если я выпью?
— Нет.
Всё-таки кто-то вчера задержался в гостях у Зародски.
Налив в пузатый фужер немного янтарной жидкости, Редрас прошёл к столу и опустился в кресло.
— Мисс Кларисси, как Вы предпочитаете, чтобы я с Вами говорил? Как вчера — прямо, но тогда пообещайте, что не упадете в обморок. Или же более витиевато, загадочно и долго, щадя Вашу нежную психику.
Вот же… неприличный человек.
— В обморок я более не упаду, мсье Редрас, — холодно отозвалась Уитни, ещё сильнее выпрямляя спину и сожалея, что не прихватила с собой сумочки. Сейчас бы она пригодилась — было бы, чем занять руки. — Если, конечно, Вы не решитесь мне снова продемонстрировать вашего зверя.
Мужчина сделал глоток, усмехнулся и откинулся на спинку кресла.
— Не беспокойтесь, пока не буду ничего демонстрировать. Я так понимаю, Вы выбираете первый вариант?
— Совершенно верно.
— Что ж… Я тоже к нему склонялся. Не люблю пустых разговоров. Перейдем сразу к делу. Пока не буду интересоваться причинами, побудившими Вас обратиться к мадам Иримисе, да они, откровенно говоря, мало меня заботят, это Ваше личное дело. Меня больше интересует проблема, возникшая в результате неудачной ночи. Видите ли, именно в ночь весеннего лунного потока я должен отбывать проклятие, наложенное на наш род Древними Богами. Пока в суть проклятия вдаваться не буду. Подробности Вам тоже ни к чему. Но моя повинность не была отработана. Я не удовлетворил Вас. А должен. И теперь мой зверь беснуется. Что происходит с моим телом, Вы видели. Я немного удивлен — ожидал большей боли. Мой дядя, решивший не покориться воле Богов, сгорел заживо. В ту ночь, уходя от Вас, я едва… — он не договорил, поморщился. — В общем, было неприятно.
Уитни сидела, слушала его и боялась шелохнуться. Вот они и подбираются к сути. Значит, ей не показалось. Ему на самом деле было больно. Нестерпимо больно.
Нервно сглотнув, негромко спросила:
— А сейчас?
Киан сделал ещё один глоток.
— Терпимо.
Значит, по-прежнему больно. По его волевому лицу, которое казалось расслабленным, не скажешь, что он испытывает физическую боль.
— И как долго у Вас…это будет продолжаться?
Уитни с трудом подбирала слова.
Киан пожал плечами.
— Не знаю. Со мной такое впервые. И в записях предках я тоже не нашел аналог случившемуся.
Записи… Хм, а вот на этом стоит остановиться подробнее, но чуть позже.
Уитни испытывала нечто, отдаленно напоминающее стыд. Меньше всего она хотела быть причиной чьей-то боли. Но пока не спешила делать выводы. Надо получше разузнать, что за проклятье наложено на древнее семейство. Женское любопытство… куда же без него.