К выходу пошла и ушла бы, но Кирилл увидел, успел ее у дверей перехватить:
— Ты куда?
— Пусти…
Мужчина нахмурился, ей в лицо взглянув, по лбу ладонью провел:
— Опять горячая.
— Мне к Ричарду…
— Нельзя. Нечего тебе у него делать, — в комнату потянул.
— Мне… Ричард…
— Успокойся, — поморщился, на руки подхватывая. Не успел бы — упала. На кровать отнес, таблетки из ящика тумбочки вытащил, на силу выпить заставил. Анжина ничего уже не понимала: лицо пунцовое, взгляд туманный, бессмысленный, но губы упрямо шепчут:
— Ричард… Поговорить надо… Ричард… К Ричарду…
Кирилла переворачивало от ее слов — в бреду и то палача своего звала, будто дитя малое упрямо отвергала факты: не нужна и быть нужна не может.
— Что он тебе, а? Мало бед? Что ты за него цепляешься?
Программа сбилась, на последней идее зациклилась? Блажь? Может Кириллу назло на нервы действует? Клон он и есть клон… Если клон.
Нет, — волосами тряхнул. И подумать дико, что Анжина настоящая. Паул конечно подонок каких свет не видел, но до такой степени изощренно каверзы устраивать только нелюдь может.
А кто он еще? Нелюдь и есть. Значит, станется, значит, вполне мог подобное устроить. Но когда бы он клон подменил? Кирилл глаз с куклы не спускал и сейчас, в десятый раз прокручивая прошедшие события, в толк не мог взять: могла ли подмена состояться, когда и как?
Анжина металась, все встать порывалась и Ричарда звала, то хрипела, то плакала, а Кирилл успокаивал, лицо влажными салфетками обтирал и вглядывался в черты, мучительно выискивая сходства и различия меж настоящей королевой и ложной. Но куда их найти, если даже Ричард одну от другой не сразу отличил и понял-то, что клон перед ним, лишь потому что не слышал его.
Значит, эта Анжина точно клон иначе король услышал бы свою жену, и все бы закончилось.
И вроде успокойся, а ему мысли в голову лезут из серии абсурдных: а если Анжина связь с мужем по какой-то причине потеряла? Если она все же действительно королева, но потерявшая возможность слышать мужа, а он соответственно, не может услышать ее? Миллиарды людей живут так, не слыша, не чувствуя друг друга на расстоянии.
Может такое быть?
Может. Как может и не быть.
Путаница. И куда не глянь, о чем не подумай — тупик.
— Кто же ты? Кто?! — простонал измученно.
Анжина притихла, дыхание выровнялось — заснула. А Шерби так и остался сидеть у постели, мучительно выискивая для себя ответы. Но сердце одно говорило, разум другое и как не было четких ответов так они и не появились.
Король смотрел в окно, но видел ли что-нибудь, друзья бы не поручились. Притихший после вчерашнего всплеска Крис, смирно сидел за столом и не пытался нарушить молчание. Питу же нечего было сказать.
— Сдайте корабль с клонами галактическому совету, — наконец сказал Ричард.
— И что? — вздохнул Пит. — Какой нам от этого прок?
— Узнаем.
— Может клон опять вывести в свет? — подал голос Крис.
Друзья синхронно повернулись к нему, уставились изучающе неласково.
— Ну, чего? — заерзал он.
— Стратег, блин!… Мало она покуролесила? Еще хочешь? То-то Паул посмеется, — фыркнул атлет.
— Ловили уже, — вздохнул Эштер. — Кстати, как ее почта?
— Никак. Может Паул умер уже?… Ну или ее со счетов скинул.
— Умер — вряд ли, — процедил Пит. — Такие своей смертью не умирают.
— Среди нас есть его люди, я уверен в этом, — заметил Ричард, усаживаясь за стол, рядом с друзьями.
Мужчины задумчиво уставились на него.
— Логично, — признал первым граф. — Но нам с того пока ничего кроме дополнительных хлопот. Паула выманивать надо.
— Или вычислить, — катая в раздумьях карандаш по столу, бросил Пит. И заметив взгляды друзей, нахмурился. — Что смотрите? Идея что его человек во дворце — не моя. Я всего лишь пошел вашей дорогой и предположил: а что если не человек Паула, а он сам? Сами прикиньте: где еще можно так удобно устроиться? — и давай пальцы загибать. — Доверяться кому-то не надо, бояться, что агента вычислят и выпытают или перевербуют. Опять в курсе всех событий из первых рук, плюс возможно и влиять на них может. Все знает, видит и в полной безопасности — кому в голову придет здесь его искать?
— Ты же отвергал версию об агенте Паула среди наших людей, — напомнил ему Ричард.
— То когда было? — вскинул грустный взгляд Пит и вздохнул. — Теперь я любую мысль допускаю.
— Хорошо. Уже проще. Твоя идея: кто это может быть? Один человек, два? Сам Паул?… Допустим. Тогда где и кто скрывает его, где и как вообще можно разместиться у нас под носом?
— Это зависит от ставки Паула, — заметил Крис. — Теперь когда… — и смолк не в силах вслух сказать всем известное. Замялся. — От его цели все зависит. А цель ты, Рич.
— Нет, — качнул головой король. — Я итог. Цели теперь те, кто вокруг. Ко мне он подойдет к последнему, когда вокруг вакуум образуется. Значит сегодняшняя его цель: вы и наследники.
— Последнее убираем со счетов…
— Нет. Да, дети прикрыты, но где гарантия что Паул не найдет способ завладеть ими? Проникнуть во дворец Вирджила через тебя, например, или не устроит очередную каверзу через Криса?
— Может он уже успокоился? — поморщившись спросил Пит. Очень ему предположение короля не понравилось.
— Мечтай, — буркнул Крис.
— Мне все равно, успокоился он или нет. Я найду его, — тихо ответил Эштер и уставился перед собой. Пусто было в душе, так пусто, что даже ненависти не находилось. Ничего, ни единой эмоции. Ричард себе сгоревшее дотла дерево напоминал — ни одной живой клетки: душа выгорела, а сердца будто вовсе нет. И ни эмоций, ни чувств, тело и то, словно не его. "Надо жить", — чья это фраза? Кто мог сказать такое мертвому?
Есть необратимые реакции, и как пеплу не стать вновь деревом, так и Ричарду не стать прежним. И если ради мести он мог еще заставить себя жить, ради детей — нет. Они казались ему далекими, почти чужими. Жутко думать так, но факт. А ведь посей хоть зернышко в душе — любви, привязанности да хоть бы ненависти — она, возможно, ожила бы. Но и крупицы не приживается, все кажется пустым, ненужным. Мысли вязнут и бродят вокруг прошедших лет, той женщины, которая погибнув словно забрала с собой и свет и смысл. А дальше — тьма.
Нужно выбираться, — но только о том подумает — тоска наваливает, и тут же все равно становится: утонет ли он в ней или в спиртном, сегодня — завтра.
— Если твоей логикой следовать — враг среди очень близких королю, — заметил Крис, уставившись на Пита.
— Понятно, — пожал тот плечами.
— Наоборот, не понятно. Кто это может быть? Ты?
— Скорее ты. А кто у нас еще любитель технической органики?
— Не зли меня, а?
— Правда глаза колет?…
— Хватит! — оборвал их Эштер. — Без меня спарринг устраивайте. Но сначала делом займитесь: проверьте свое окружение.
— И твое?
— И Косты.
— Тогда и Кирилла.
— Естественно.
— Его в первую очередь прощупать надо, — недобро скривился Крис. — Носится с этой куклой, как с родным ребенком. И что ты ее не удавил, Рич?
Ричард поморщился, отвернулся. Вспоминать, что он натворил тогда, не хотелось: больно, противно. И мерзко от того, что до сих пор он так и не мог понять, что больше его угнетает в произошедшем тогда: что сорвался или что сдержался? Клон он не жалел, но себя скотом чувствовал и поэтому злился на нее и на себя, и видеть куклу не хотел, чтобы лишний раз не напоминала ему о том безумном звере, что вырвался наружу. И тошно было оттого, что начатое не довершил. Уж лучше бы убил, действительно и не мучался ни от вины, ни от досады, что эта гадина жива, а Анжина нет.
Не влез бы Шерби и все было бы нормально. Убил и забыл, а теперь живи и помни. Сожалей и болей каждый раз, когда видишь лицо Анжины, слышишь родной голос.
Король переносицу сжал, гоня прочь воспоминания о разговоре ночью, той дрожи что обуяла его, когда он услышал голос Анжины, тех чувств, что всколыхнулись и… жуткого, до воя, разочарования от понимания — мираж. Не она — клон изгаляется.
— Зря вы на парня ополчились, — бросил Пит. — По честному — зависть это. Прав он, не прав — частности. В другом дело — он смысл видит, за клон цепляется.
— За других не говори. Ты может, и завидуешь, а я лично, презираю. Предатель он и есть предатель.
— Кого же он предал? Нет, раж прошел, столько месяцев кануло — сейчас можно назад оглянуться и реально на факты посмотреть. Мы все тогда в неадеквате были…
— А сейчас?
Пит сник. Встал, отошел к окну. Постоял, по кабинету прошелся.
— Не знаю. Я до сих пор покоя найти не могу. А все же на клон иначе смотрю. Сука, бесспорно, но она свое отыграла и получила, и Кирилл прав вступившись тогда и сейчас ее не откидывая. Зачерствели мы, заледенели — не люди — роботы. Каждый сам по себе. Дворец — кладбище какое-то. Барахтаемся как щенки беспомощные! Зачем живем, куда идем? И все из-за чего?… Получается, что нас уже победили. Анжину убили и… нас нет. Здорово, да? Один бухает, другой лютует, на всех встречных поперечных срывается…
— Это ты на меня наезжаешь?!
— На тебя! Превратил дворец в казарму! Сидишь как паук, сети свои плетешь!
Ричард встал и пошел из кабинета.
— Рич, ты куда? — удивился Крис.
— Куда угодно… Только чтобы вас не слышать!!
Пит вздохнул, глянув на закрывшуюся за королем дверь:
— Видел бы нас и слышал Паул — вот бы порадовался.
Крис не услышал его — о своем думал. Посидел, поверхность двери рассматривая, и плечами пожал, к другу повернувшись:
— Я не понял: зачем мы собирались-то?
Глава 17
Анжина хмуро рассматривала потолок, вернее пялилась в темноту туда, где он должен был быть.
`Ночь? Конечно, сейчас глубокая ночь и потому темно'…
Кого она в этом уверяет?
Женщина зажмурилась, зубы стиснула: только не это, пожалуйста, только не это! Мне нельзя слепнуть! От паники внутри все дрожало и страх заполз в сердце: слепота это конец!
`Тихо! Спокойно. Главное, успокойся. Ты видишь, просто сейчас ночь', - начала упрямо убеждать себя. Закрыла глаза и принялась внушать своему организму, что он крепкий, сильный и может справиться с любой проблемой, победить любую болезнь. Главное ведь верить, главное, не отчаяться. Вот если это случиться — тогда действительно, конец.
`Нет, ничего не потеряно, все хорошо, все вполне разрешимо. Это всего лишь черная полоса. Она проходит'…
А в голове уже всплывают картинки давно минувших лет и так четко встают перед глазами, что невольно слезы наворачиваются. Но плакать нельзя, нельзя!
`Возьми себя в руки, мокрица! Ну'!
Не думать о плохом. Не верить, что все кончено, что она выкинута из жизни Ричарда и детей, не нужна ему.
Не верить, что ослепла к довершению всех бед и стала беспомощной как котенок.
Не бывает безвыходных ситуаций. Все можно изменить кроме смерти…
А если умерла любовь?
Ричард смотрел в темноту лежа на постели: еще одна ночь в одиночестве, еще один день в пустоту, еще один миг жизни под откос. Кому это надо? Зачем он мучается, заставляя себя жить? Какой смысл в его существовании? Душа мертва, а тело, глупое приложение к ней, ничего не может и не хочет. Глазам плевать, на что смотреть, желудку, что принимать, ногам куда идти.
Какого черта оно еще дышит, двигается?!
Ричард зажмурился, напоминая себе: Паул. Братец должен заплатить по огромному счету.
`Прости, Анжина, мне придется задержаться, прости, любимая'…
В ту ночь ему приснился ужасный сон. Он увидел жену, как наяву, но на лице Анжины, над губой виднелся рубец. Ричард точно знал, откуда, как она его получила. Это он ударил ее!
Ричард отпрянул от ужаса и острого как нож у горла, чувства вины.
И тут же проснулся весь в поту.
Нет, не может быть, — уставился перед собой. Но как наваждение, как продолжение сна наяву опять привиделось лицо Анжины со злосчастным шрамом над губой. И захотелось рвануть в отведенные Шерби покои, где он обитал вместе с клон и убедиться — шрам на ее лице, а никак не на Анжинином.
Ричард сел и тряхнул волосами: что за вздор? И мысль холодком: а если, правда?
Король схватил трубку телефона и набрал номер Косты.
— М-мм?
— Мне нужны данные по клону.
— Э-э-э, Ричард?… Э-э-э…
— Не мямли, Коста!
— Нет, я пытаюсь понять, что вдруг, и что именно тебя заинтересовало.
— Ты собирал ее?
— Именно: собирал, — вздохнул в трубку. — Насколько удачно, поручиться не могу. Сил ты не жалел и ее понятно, тоже.
Ланкранц поморщился и поспешил прервать друга:
— Она точно, клон?
— Странный вопрос, Рич, приснилось что ли, что-то? — проворчал. — Кто она, по-твоему? Призрак усопшей королевы? С чипом в гипоталамусе? Знаешь, если бы были сомнения, если бы даже можно было сказаться слепым и проигнорировать программный чипсет, забыть о захоронении на Лефевре, то ответь, пожалуйста, на один вопрос: как бы выжила далеко нездоровая и не крупная женщина, после того как встретилась с «лиссером»? Я, конечно, неплохой специалист, но не кудесник. Ребят вон вытащить не могу, а тут, прости… э-э-э… в общем, человек бы не выжил. Кстати, раз уж заговорили на эту тему: чип клона поврежден и возможны сбои в программе.
— Что это значит?
— Может случиться, что угодно. Понятия не имею куда, когда и как ее заклинит, но что в любой момент она может выкинуть вам коленца — гарантирую. Она и раньше неоднозначна была, сам помнишь, а что сейчас творить начнет…
— Понял, — глухо ответил король и отключил связь.
Вот и все, никаких чудес и поблажек от судьбы.
А он, что таить, готов был примириться с клеймом негодяя и зверя, лишь бы Анжина была жива. Он бы любую муку выдержал, в чем угодно покаялся — только бы это ее вернуло. Пусть бы она обиделась на него, прогнала, вычеркнула из своей жизни и памяти, пусть бы развелась и разорвала все отношения, разлюбила, нашла другого — что угодно бы делала — только бы жила. Он бы выдержал. Снес, стерпел, примирился… только бы она была жива. Жива!
Ричард скрипнул зубами и откинул телефон прочь: в бездну иллюзии.
Ланкранц прошел на завтрак в столовую и хмуро уставился на одинокий прибор. Отчего-то именно сегодня ему было невыносимо оставаться одному, а мысль о тишине и покое вызвала нервную дрожь.
— Позови Пита, — бросил слуге.
— Господин изволит еще спать.
— Тогда Криса.
— Господин Войстер занят и просил его не беспокоить…
— А ты побеспокой!
— Господин граф на встрече с представителем галактического совета по вашему указанию.
Ричард помрачнел, обдумывая услышанное и приказал:
— Позови Шерби.
— Но…
— Я сказал: пригласи на завтрак Шерби!
— Хорошо, Ваше Величество, его сейчас же пригласят, — тут же склонился слуга и вышел, оставив короля.
Кирилла удивило и насторожило приглашение. Он шел на кухню взять завтрак для себя и Анжины и с большим удовольствием дошел бы, чем увиделся с Ланкранц, лучше бы остался вовсе голодным, чем провел десять минут в обществе короля за завтраком. Однако выбора ему не дали — двое охранников смотрели на него подгоняя взглядами и видно, оставлять не собирались.
— Я не могу и не хочу…
— Это приказ. Тебя велено доставить в столовую.
Пришлось смириться и пойти, хотя бы для того, чтобы лично отказать королю в своем обществе за столом.
Даже самый сильный человек может стать слабым, ведь не даром говорят, что вода камень точит.
Анжина смотрела сквозь туман на силуэты вещей и понимала, что теряется, начинает поддаваться панике и терять себя. Как снег за шиворот проникла мысль, что у нее ничего не осталось. Все к чему она стремилась, ради чего жила обращено в прах и сколько бы она не убеждала себя, что это не так и можно еще что-то сделать, побороться, потягаться с судьбой, было в пустую. Надвигающаяся слепота стала последней точкой в осознании. Последним болевым порогом психики.