Джекис наклонился вперед и взял твердыми пальцами её за подбородок, чтобы привлечь внимание. Его глаза превратились в узкие щелочки.
— Ничего не хочешь мне сказать? — начал он.
— Пп… прости, — произнесла она, переминаясь на месте. Это была правда. Вика сожалела, что отец был таким человеком, каким он был, сожалела, что Соло здесь, сожалела обо всем, что произошло, и чего не предотвратила.
— Я не говорю о сегодняшнем вечере, я говорю о завтрашнем утре, — проговорил он, удивив ее спокойствием в его голосе.
— Я… я… — Не было ответа, от которого появиться ощущение спокойствия.
Спасало только то, что она не бросила вызов его власти перед свидетелями. Цирк работал, Джекис командовал, и никому не разрешалось оспаривать его. Никогда.
Любой, кто высказывал возражения, оказывался, вынужден драться с Джекисом за каждого члена семьи, и это очень кровавый пример.
Если тот человек выживал, то он и вся его семья изгонялись. Если у него не было симпатичной жены или дочери, конечно. Им позволяли остаться, и выйти за муж за других мужчин.
— Тебе нравится Матас, Вика? — спросил он небрежно. Очень небрежно.
Подождите. Что?
— Нет. — Она яростно покачала головой.
— Он убеждал меня, что ты уже ему отдалась.
Негодование захлестнуло ее, заставляя глупо выболтать:
— Он лжет! Я клянусь, он лжет. — Она никогда не была с мужчиной, и, честно говоря, никогда не испытывала желания.
До Соло. До того, как она поцеловала его.
Но даже тогда, она не была уверена. Секс означает разделить себя с другим человеком, связывая твое тело с его… возможно, даже душу.
Секс был полной уязвимостью, просто еще один способ для мужчины доминировать над женщиной.
Нет, спасибо.
— Нет причины отрицать то, что произошло, — настаивал Джекис.
— Нет…
— Должен признать, что сначала расстроился. Однако, подумав, решил, что мне нравится идея о внуках.
Кислород застыл в легких. Это должно быть уловка. Она накричала на своего отца ранее сегодня, толкнула его и пошла на поляну без разрешения. Снова! Все же он говорил о внуках?
Затяжка сигарой, туман дыма, и на мгновение, только на момент, Вика увидела, как маска спустилась с его лица. Оголяя заострённые черты лица, красные глаза, и клыкастые зубы.
— Матас прав, — сказал он. — У тебя слишком много свободного времени, и в это время ты создаешь проблемы. — Раздражение вселилось в его тон. — Только для того, чтобы ты знала: Мека уже нашли. Матас оставил нас, чтобы позаботиться о нем.
Поток раскаяния присоединился к гневу Вики, но ей так или иначе удалось удержать нейтральное выражение лица. Не показывая реакцию. В терминах цирка, «заботиться» о человеке означало «мучить и убивать».
Бедный Радуга. Он оскорбил ее больше, чем все другие, и мучил больше, остальных, но она восхищалась его духом. Независимо от того, что было сделано ему, его сила никогда не уменьшиться.
— Что будет с другим? — спросила Вика, не совсем удачно скрывая свои эмоции на сей раз. В ее голосе была дрожь. — Новичком?
Его губы сморщились в отвращении, и он сказал:
— В него стреляли. Я думаю, что этого наказания достаточно, да?
— Да. — Спасибо, спасибо, спасибо. — Это очень любезно с твоей стороны. Папа.
Его глаза смягчились.
— Утром я прикажу, чтобы Матас убрал клетку Мека, пока ему не будет найдена замена. — Он положил сигару в пепельницу, его пристальный взгляд был острым как лезвие. — А сейчас… Давай поговорим о том, что произошло сегодня вечером.
Каждая мышца в ее теле напряглась. Он собирался спросить, как Соло добрался до Мека, и почему она не кричала о помощи, у нее не было на это ответа. Такого, который удовлетворил бы его.
— Ты помнишь то, что произошло с тобой, когда ты покинула цирк много лет назад? — спросил он.
Другой, да ускользнул от нее.
Это было спустя несколько месяцев после того, как ее отец купил «прекрасных кандидатов в свой зоопарк». К тому времени она и Мара стали подругами, и Вика ужасно хотела, чтобы девушка обрела счастье. Мара, которая отчаянно скучала по своему мужу. Беременная Мара, живот которой рос каждый день.
Вика была связана с ней, на первый взгляд, действительно, хрупкой женщиной, напоминающей ей себя. Мара сказала, что, когда освободится, Вика может жить с ней, что ее муж — могучий воин и он будет защищать ее.
Вика освободила Мару и остальных, но Мара бросила ее, так и не появившись в условленном месте. В течение недели Джекис нашел Вику и остальную часть его зверинца, всех кроме Мары.
Он их убил.
Ее избил.
Но даже при том, что Вика потеряла слух той ночью, она была рада его видеть. К темному, опасному миру, она не была подготовлена. Мир почти пережевал и выплюнул ее кости.
У нее не было защиты, не было денег, и никто не знал ее отца, таким образом, никто не знал, что следует бояться его гнева. Ей пришлось слоняться по улицам, прося у людей еды и денег.
Мужчины называли ее ужасными словами и пытались затащить в заброшенные переулки. Она должна была скрываться в мусорных контейнерах. Страх перед огромной неизвестностью постоянно мучил ее разум, и, ну, в общем, это было слишком много для нее.
Все, что она знала, жизнь в цирке. В то время они путешествовали из города в город в трейлерах.
Останавливаясь на месте в течение двух недель, первые нескольких дней использовались для установки и рекламы, Одра и другие привлекательные женщины выходили в город, чтобы распространять рекламу и соблазнять мужчин. После этого начинались шоу.
На подъездных дорогах всегда размещали наблюдательные посты, и если полицейские маячили на горизонте, их тут же останавливали. Если власти не брали деньги, исполнители собирали как можно больше оборудования и держали путь в следующий город.
Теперь, Джекис путешествовал другим способом. Одна лишь Вика презирала его. Ей одной не придётся больше терпеть, как только она покинет это место.
И когда у неё будет новая жизнь и уверенность, что ее не найдут, она даже поможет полиции охотиться на ее отца и закрыть цирк раз и навсегда.
— Ты снова хочешь покинуть цирк? — Спросил он вкрадчиво.
— Нет, не хочу, — ответила Вика. Снова, это была правда. Она хотела остаться. Пока. Как только у нее будет достаточно денег… как только найдет ключ к манжетам, ответ изменится.
— Ты думаешь, что уродливый иной, которого ты кормила, за которым наблюдала, будет заботиться о тебе, как только освободиться из своей клетки?
Он знала, что Вика нарушила правила во второй раз. Она сглотнула.
«Соло позаботиться о тебе, ты же знаешь. Он действительно защитит тебя.»
Голос проник в ее разум, и она задохнулась. Это был голос, что и тем утром. Хороший. Добрый.
— Что? — спросил ее отец.
— Я… я…
— Не бери в голову. Я задал тебе вопрос. Ты думаешь, что иной позаботиться о тебе? — настаивал ее отец.
Она… она поняла. Соло о ней позаботиться. На некоторое время, по крайней мере. В конце концов, он использовал свое тело в качестве щита для её защиты.
Мужчина готовый на все, не был человеком, который бросит беспомощную девушку в яму с аллигаторами. Но это было не то, что Джекис хотел услышать.
— Он заключенный, папочка, — начала Вика. — Он не может ни о ком позаботиться.
Еще раз «Папа» сработало. Его лицо смягчилось, и он не понял, что она точно не ответила на его вопрос.
— Никто никогда не будет любить тебя так, как я. Никто никогда не будет заботиться о тебе так, как я. Разве не так?
Вика еле заметно кивнула. Нет, никто больше никогда не «любил» бы ее так. В этом она уверена.
Умиротворенный он устроился на стуле и поднял сигару.
— Хорошо. Тогда ты понимаешь, что иной убил бы тебя хладнокровно, когда забрал бы с собой, поэтому, нет причины затрагивать эту тему далее.
Прежде, она могла облегченно вздохнуть, время работало на нее — больше наказывая ее, также!
Джекис добавил:
— Теперь, следующий вопрос..
Вика ломала голову, пытаясь выяснить, что он собирался делать, разглагольствовать или бредить, но только потерпела неудачу.
— Матас, — произнёс он.
И она застонала.
— Хочет жениться на тебе.
Она переплела пальцы, надеясь удержаться от сминания рубашки и выдать глубину своей внезапной паники.
— Очень жаль, потому что я не хочу за него замуж.
— Он будет хорошо с тобой обращаться. Я позабочусь об этом.
Это прозвучало так… нет, это было утверждением.
— Ты действительно рассматриваешь это? — выпалила она.
— Да. Он дал мне слово, что никогда не навредит тебе, и что навсегда останется здесь в цирке с тобой. Со мной.
Темные пятна затуманили ее зрение. Ком вырос в горле, угрожая прервать снабжение воздухом. Все ее прекрасные планы неожиданно терпели крах и поражение.
Ее отец изменял саму ткань ее существования, пытаясь переписать ее будущее, которое она планировала для себя.
Переводчики: maryiv1205, natali1875; редактор: natali1875
Глава 14
Ибо так говорит Господь Бог, Святый Израилев: оставаясь на месте и в покое, вы спаслись бы, в тишине и уповании крепость ваша.
— Книга пророка Исаии 30:15
Следующие несколько дней для Соло прошли как в тумане. Обычно исцеляясь быстрее, Соло сомневался в причине медленного выздоровления: то ли наркотики, попадающие в организм, то ли неспособность Икса наполнить его силой, то ли кнут, пропитанный ядом, но до сих пор Соло ничего не чувствовал и не понимал.
Какой бы ни была причина, он всё ещё слаб.
И это не слабость, мучащая его. Это память о неудаче.
Он попытался убежать, и был близок к победе, но «быть близко» не достаточно.
Соло прежде никогда не проваливался с таким треском.
По крайней мере, он жив в отличие от Мека. Эта мысль не утешала, как хотелось бы. Вина наполняла его каждый раз, когда он вспоминал крики иного о пощаде, которая наступила только с восходом солнца.
В тишине Соло наблюдал, как удовлетворенный Матас тащил, куда то бледное, безжизненное тело Мека.
Соло уснул, а проснувшись, обнаружил, что его клетку убрали с поляны и разместили перед домом Джекиса.
Самое ужасное, что он когда-либо видел. Череп и скрещенные кости, изображенные на стене трейлера, будто смотрели на него. Огромный и, одновременно, уютный дом на колесах, где жилое пространство начиналось от водительского сиденья. Еще немного и трейлер стало бы невозможно перевозить по дороге.
Соло предпочел бы что-нибудь поменьше, более быстрое, более гладкое, но этот трейлер не был заблокирован другими, таким образом, его легче выкрасть. Соло сможет перевезти Киттен и Вику без проблем.
Да. У него появился новый план. Но осталось одно препятствие — выбраться из клетки.
Не уделяя внимания Соло, Джекис проходил мимо, лишь время от времени останавливаясь и повторяя: «Я — господин и хозяин здесь, и когда-нибудь сломаю тебя. Просто подожди.»
Одра оставалась в трейлере Джекиса каждую ночь. Эти двое называли друг друга по именам, дрались, занимались сексом, потом опять дрались.
Джекис не пренебрегал физической силой, но никогда не трогал лицо девушки, поэтому она не появлялась с явными синяками.
Соло не был уверен, что сделает, если услышит, как Джекис избивает Вику.
Она — само противоречие, поскольку была дочерью бессердечного Джекиса, но при этом оставалась доброй.
Вика помогла Соло, подвергаясь опасности, хотя он слышал, как отец велел ей держаться подальше.
Опасности. От Джекиса. Это не должно быть в порядке вещей. Особенно с такой девушкой как она: глухой, неспособной услышать приближающуюся угрозу, и столь же крошечной, словно волшебная принцесса, которая не в силах выдержать огромное количество насилия прежде, чем сломается.
Мысль даже об одном нанесённом ей ударе, наполняла Соло самым темным гневом, который он когда-либо испытывал.
Он хотел поговорить с ней. Соло мог помочь девушке, и она могла помочь ему. Вика могла стать его важнейшим союзником, и он хотел этого.
И хоть она навещала его три раза в день, но никогда не смотрела на него, чтобы прочитать слова по губам.
Каждое утро Вика появлялась через пару минут после отъезда Джекиса, будто скрываясь где-то поблизости, наблюдая и выжидая. Она возвращалась днем, всегда в разное время, и потом вечером. Вика давала Соло еду и воду, и даже тряпки и чистящее средство, чтобы он мог помыться, но, так и не произнеся, ни слова.
Так много раз Соло почти хватал ее за руку. Если Вика не заговорит с ним, то он не сможет убедить ее помогать ему. Если не сможет убедить помогать, придётся заставить.
Ему пришлось бы заполучить ее палец, используя клыки и когти, как он и планировал изначально, когда встретил Вику. Потом бы он угнал трейлер и отвёз ее в больницу, чтобы пришить палец.
Но… Соло никогда не избавится от образа, как кровь текла по ее руке, когда Вика зажимала рану на его груди. Никогда не забудет того ужаса, услышав ее крик боли. Никогда не избавится от мысли, что она плачет.
О, если Вика заплачет, то он пропадёт.
Соло почувствовал отвращение к себе. Ему необходимо освободиться как можно быстрее, особенно для девушки частично ответственной за эти обстоятельства. И теперь стало понятно два поразительных факта.
С клятвой или без, он не сможет наброситься на нее, и в план побега должно быть включено «бережно хранить Вику от всех остальных».
— Вижу, что тебе стало лучше, — произнёс женский голос, выдергивая его из размышлений. — Даже сидишь как большой мальчик. Скорее всего, это из гордости.
Соло сосредоточился на здесь и сейчас. К углу его клетки прислонилась Одра. Она была одета в черное бюсте, с разноцветными блестками, пришитыми по краю, смесь желтого, синего, зеленого и красного цветов. Те же блестки были приклеены к ее голым плечам и рукам, и она… Одна из татуировок, паук, переместилась с внутренней части ее локтя к запястью.
Временные татуировки. Соло никогда не видел ничего подобного, что выглядело столь реальным. Он ее изучал: обнажённый живот, черные трусики прикрывали интимные места, и чулки в сеточку обрамляли ноги, доходя лишь до колен. Ботинки на высоких каблуках выглядели так, словно были нарисованы от икр до стоп. Павлиний хвост виднелся позади девушки, развеваясь веером.