— Тоже мне, палач нашелся! — огрызнулась Лиза.
— Я свое отсидел, фея. А тебя мы подарим дикарям в обмен на зеленый коридор. Гаврюха пойдет в качестве довеска.
— Кончай базар! — оборвал его Дейкин. — С рассветом разберемся с ящиками, все свое получат. Уйти успеем до того как нас заметят. Дикари в болото за нами не полезут. Шагов на двести отойдем, а там их стрелы уже не страшны.
9.
Час от часу не легче. Три дня добирались в первом случае и набрели на частокол. Три дня шли во втором случае и вышли к колючей проволоке и вышкам. Слава богу, в монашеские рясы не выряжались — лейтенант Масоха был в форме, а Егор и Ледогоров в своих маскировочных костюмах.
— Опять зона, будь она трижды неладна! — пробурчал Ледогоров. — Всю страну колючкой обнесли.
— Ладно, Шурик, ты здесь не сидел, и тебя не знают.
С КПП доложили коменданту о странных посетителях. Обыскали, оружие забрали, документы проверили. Геологи, к бумагам не придерешься.
К воротам вышел сам капитан Малашкин. Глянув в бумаги поднял брови.
— Экспедиция особого назначения? Дальстрой? За подписью самого Белограя? Серьезные товарищи! Далековато вас занесло. Как я понимаю, это вторая экспедиция, с одними дальстроевцами я уже встречался, не так давно. Крепкие орешки! Долго их помнить буду.
— Вы говорите об отряде 666, капитан? — невозмутимо спросил Масоха.
— Верно. Командира только не помню.
— Капитан Дейкин. Но он не командир, экспедицией командует женщина. Красавица, вся в кожаном.
Малашкин кивнул:
— Проходите.
Размеры лагеря определить не удалось. Далеко их не вели, но пулеметы на вышках не скроешь. Пригласили в избу. Над крыльцом табличка с единственным словом: «Контора». Изба состояла из четырех кабинетов, на каждый из которых приходилось по одной четвертой части русской печи. Один из таких тесных кабинетов принадлежал коменданту. Малашкин притащил еще два стула, чтобы все могли сесть и спросил.
— Нужна моя помощь?
— Я старший лейтенант госбезопасности, вот мое удостоверение. Экспедиция — прикрытие.
Кондрат Масоха показал свое удостоверение.
— А я, что, по форме не вижу кто ты, лейтенант?
— На то и надел, чтобы видели. В селе, где мы осели, мне в монашеской рясе приходится ходить. В тех местах прижилась группа опасных диверсантов, наша задача их обезвредить. Они засели в пещерах. По некоторым сведениям, в вашем лагере работает человек, горняк по профессии. Его зовут Данила, он много знает о тех местах, которые нас интересуют. Хотелось бы с ним поговорить.
— Речь идет о моем главном инженере, как я понял. В наших местах орудует банда, которая дорого заплатила бы за его голову. Рудник — объект секретный, а бандиты имеют связи в центре и могут раздобыть любые документы, так что, ребята, помочь я вам не смогу, моего инженера никто не должен знать в лицо. Иначе его давно похитили бы.
— Что же нам делать?
— Дальстрою незачем выискивать диверсантов в центре Сибири. Здесь есть свое начальство. Обращайтесь в Камск, а еще лучше в Новосибирск, там разберутся.
— Мы шли к вам трое суток.
— Зря потеряли время.
— Послушай, капитан, — вмешался Ледогоров, — Сделай проще. Завяжи нам глаза. Нам не надо видеть твоего инженера, достаточного его слышать.
Внезапно дверь распахнулась. Малашкин вскочил и крикнул:
— Встать! Смирно!
На пороге стоял подполковник госбезопасности. Все вытянулись в струнку.
— Кашмарик… — пробормотал Масоха.
— Что здесь происходит?
Малашкин передал подполковнику документы гостей. Тот их просмотрел и спросил:
— С какой целью прибыли?
— Допросить главного инженера. Нас интересует местность, о которой инженер знает больше нас. Речь идет о японских диверсантах.
— Я не возражаю. Об экспедиции старшего лейтенанта Масохи мне известно.
Подполковник вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. Малашкин вытер пот со лба.
— Ну что, капитан, нам ехать в Новосибирск? — спросил Ледогоров.
— Ладно. Все понятно.
— Кто это? — спросил Масоха, переводя дух.
— Личный уполномоченный генерала Улусова, начальника краевого управления госбезопасности.
«Растут люди, как тесто на печи», — подумал старший лейтенант.
— Инженер сейчас придет, разговаривать будете при мне. И учтите, я поставлю автоматчиков за дверью.
— Твоя воля, командир, — согласился Кондрат.
Малашкин вышел из кабинета, а старлей ломал голову, как сюда попал Кашмарик? Никто, кроме него, Кашмарика не знал. Ледогоров, он же Акаси Ахара, в одиночках не сидел, и взяли его из лагеря «Оазис». Егор — местный охотник вообще не в курсе дела. Но он-то, старлей, его узнал и теперь мучился догадками. Правда, и он многого не знал. О том, что Ледогоров и Клубнев, он же Кашмарик, знакомы еще с тридцатых годов и вместе служили под началом Судоплатова в Москве, что они виделись и разговаривали под окнами сельсовета, когда Ледогоров лазил за мешком с отравой. Он и сейчас не поверил бы в то, что они знакомы. Никто из них и бровью не повел. Что-то тут не так. Не зря Пилот бросался на Кашмарика в одиночке. Надо было тогда вмешаться.
В кабинет привели пожилого щуплого старикашку с редкими желтыми зубами, в очечках. Какой там инженер! Сплошное недоразумение. И за этим сморчком кто-то может охотиться? Бред! Подстава!
Только Масоха хотел возмутиться, как старичок его опередил, представившись:
— Меня зовут Данила Крылатов. Горный инженер. Рад помочь.
— Нам все пытаются помочь, — все же взорвался Кондрат, — но ни у кого ничего не получается! Гуляем по Сибири вдоль и поперек и выслушиваем советы! Все правильно, у нас страна не дел, а советов.
— Что, лейтенант, — вмешался Малашкин, — это у вас на Колыме так считают? Я думал, там дел хватает и на болтовню времени не остается.
Кондрат заткнулся. Инженер принес с собой табуреточку и тут же присел на нее, пытаясь щербатой улыбкой примирить стороны и снять напряжение.
— Скажите, пожалуйста, уважаемый Данила…
— Данила Петрович.
— Данила Петрович, — продолжил мягким тоном Ледогоров, — вы слышали о Когте коршуна?
— Разумеется. Что вас интересует?
— Абсолютно все, и желательно в деталях.
— Пожалуйста, но тогда наберитесь терпения. В 36-м году китайцы строили северную обводную ветку Транссиба, которая пролегала через Черную балку. Там собирались сделать несколько узловых станций и тем самым разгрузить центральную магистраль. Мы со старшим братом с 31-го года строили метро в Москве. Теперь это музей имени Кагановича. Я видел фотографии, мы о таком и не мечтали. Брат мой был забойщиком, а я занимался проектировкой. Меня как-то вызвали в наркомат и предложили прокатиться в эти места. Вот до сих пор катаюсь. Геологи обнаружили здесь много угля, причем не под землей, а в горах. Я стараюсь говорить проще, чтобы было понятно. Речь шла не о глубинных шахтах, а о горизонтальных штольнях и штреках, когда надо врезаться в породу прямо со склона горы. К югу от Черной балки лес вырубили, из него строили дома и делали шпалы, хотели соединить поселками строящуюся обводную ветку и центральную магистраль. Поселки предназначались для шахтеров. Северный участок никого не интересовал. Геологи нашли там уголь, Коготь коршуна стал первой и последней разработкой. Ветку построили за один год, народ был помешан на стахановском движении. Железная дорога уходила все дальше и дальше, нужда в шахте отпала, рабочих у меня забрали. Я ходил по начальству, бил кулаком по столу — кто же бросает такие залежи? Меня послали к черту, я их послал чуть подальше и свалился. Микроинсульт. По-русски — кондрашка. Валялся в новом селе под названием Черная балка. Хотел ехать в Москву после того, как встану на ноги, думал, там уж точно правду найду! Тут-то моего братца и прихватили в трактире. Он хоть и старший, но всю жизнь говорил моими словами. Выпил лишку и бил себя в грудь, мол, целый город под землей вырыли, а теперь бросай?! Подошли к нему трое. Один в форме, русский, и двое китайцев.
— Ты чем недоволен? Это тебя зовут Данила Крылатов? Митька испугался: наболтал глупостей по пьяни, а теперь меня, больного, в кутузку заберут, вот и выдал себя за меня. Мол, сажайте, правда на моей стороне. Никто его сажать не стал. Посадили в телегу и сказали:
— Вези, показывай. Если ты прав, то заступимся, если врешь, пеняй на себя.
И он отвез делегацию к Когтю коршуна. Там все было брошено. Вагонетки, инструменты, машины, дизельные электроподстанции, даже трактора. Людей сняли в один день, об остальном не подумали.
Начальники согласились с Митькой, предложили ему возглавить работы и продолжить начатое дело. А что он может возглавить? Однако деваться некуда, согласился. Меня перевез в деревеньку, что у подножия Когтя. Это сейчас там златые купола, а тогда только чумы стояли. Шаманы меня выхаживали.
Тем временем к угольным шахтам нагнали рабочих. Все китайцы. Главный сказал Митяю: «Уголь мы добывать не будем, выстроим здесь секретный объект. По заказу Академии наук. Принимайся за проект. Ты горных дел мастер, тебе и карты в руки. Государственное дело».
Митька жил в деревне со мной вместе, а китайцы в палатках у Когтя. Работали круглые сутки. Я делал чертежи по их запросам, а Митька носил их на утверждение. Им мои идеи нравились. Опоры делали из камня, работали на совесть. Такое сооружение миллион лет простоит, как пирамиды или римские катакомбы. Митька поднаторел, сам кумекать начал, не зря все ночи со мной не спал. А китайцы так обо мне ничего не узнали. Потом привезли мрамор для отделки. Столько и на метро не ушло. Подземный дворец строили. Одно Митьку смущало: русских среди строителей и ученых — ни одного человека. И еще. Почему дорогу не строят, а обозами все возят. Можно просеку проложить и машины пустить. Даже и не подумали.
Строительство подошло к концу. В нашу деревеньку монахи пришли со своими реликвиями, и вдруг в один день все кончилось. Я уже преподобному Онуфрию церковь стал проектировать. Просыпаюсь утром, а Митька мертвый лежит. Погоревал, поплакал, похоронил. На третий день пошел к горе. Меня едва второй удар не стукнул — гора на месте, дворца нет. Ни окон, ни дверей, ни машин, ни рабочих. Такой она была, когда я с геологами пришел. Страх меня обуял, и я боле к тем местам не ходил. Проклял их. Два года храм ставил, поселок отстраивал, а потом на Черной балке офицерика встретил. Рассказал ему, что горным делом на хлеб зарабатывал, он мне и предложил на рудник устроиться. С тех пор я здесь тружусь. Вот вам, уважаемые, и вся история Когтя коршуна.
— У вас не возникало мысли, что вашего брата отравили после завершения работ? — спросил Ледогоров.
— Я в этом не сомневался. О том, что строится секретная военная база, я понял из проекта. Я же ничего не фантазировал, мне ставили определенные задачи, я их выполнял. Места для фантазии мне не оставляли.
— Я спросил об отравлении.
— Нас шесть человек проектировали первую линию метро в Москве, и только трое занимались особой веткой, идущей к Кремлю. Что случилось со строителями ветки, я не знаю, меня вовремя перегнали в Сибирь, но двое проектировщиков, с которыми я работал над «отростком» к Кремлю, погибли при странных обстоятельствах. Практика не нова. Три тысячи лет назад строителей гробниц в Египте и Китае уничтожали.
— Вы догадываетесь, для кого вы строили бункер? — продолжал задавать вопросы Ледогоров.
— Нет, конечно. Истинный заказчик всегда остается за дымовой завесой.
— Сейчас село вымерло, — сказал Кондрат. — Ваш брат открыл список жертв. Теперь в селе живут три монаха, зато за церковью выросло огромное кладбище. В Когте коршуна производят отравляющие вещества. Они легко разносятся ветром. Наша задача — уничтожить противника раньше, чем он успеет выпустить джинна из бутылки. Двери стальные, просто так в бункер не проникнешь. Работают там не китайцы, а японцы, стоявшие у истоков печально известного отряда 731.
Старик снял очки, протер их и вновь водрузил на место.
— Вам очень повезло, что вы меня нашли.
— Не повезло японцам. Они убили не того, кого надо, а вы родились в сорочке. Ваш брат спас вас дважды.
— Я надеюсь, его убийцы за это ответят.
— Если вы нам поможете.
— Конечно. Я никогда не выбрасываю своих проектов и расчетов, могут пригодиться в будущем.
— Тот самый случай.
— Железные двери и ворота не страшны, есть другие возможности проникнуть внутрь. Но и это не главное. У меня вот какая идея… Если вы не торопитесь, мы можем обсудить мои планы.
— О чем вы говорите! Мы трое суток до вас добирались.
Все взглянули на капитана Малашкина, сидящего в хмурой задумчивости.
— Дело важное, — неожиданно заявил он. — Такие вопросы не откладывают в долгий ящик. Несите ваши чертежи, Данила Петрович, а я позабочусь о ночлеге для гостей.
На лицах появились улыбки. Мрачность упорхнула в форточку вместе с папиросным дымом.
10.
Самолет приземлился чисто. Некогда засекреченный аэродром, расположенный в лесу, имел плачевный вид: сломанные и брошенные крылатые машины превратились в груду ржавого железа. Когда двигатели заглохли, Голованов услышал, как за его спиной взвели курок.
— Хочешь, Вася, я тебе расскажу интересную историю на прощание, много времени она не займет.
— С меня историй хватит, пора жить начинать.
— Хорошо бы начать ее с полными карманами чистого золота. Вот только найти его будет очень непросто.
— Что ты можешь знать о золоте?
— То, что генерал Белограй тебе не доверял и после тебя в кабину «Ту-4» ходил я и скорректировал все приборы по-новому. Ты дал неверные координаты своему хозяину и сам имеешь слабое представление о месте падения самолета. Из живых только я один знаю, где лежат три тонны чистого золота.
— Блеф!
— Кто же мне рассказал о самолете, золоте, приборах, количестве залитого топлива и необходимости завалить самолет в глухой тайге? Если только Белограевский медведь спьяну? А?
— На что ты рассчитываешь?
— На данное тобою слово. Мы вместе доходим до «железки», ты мне отдаешь конверт с печатями, я вскакиваю на поезд, идущий на восток, ты на поезд, идущий на запад. Перед этим я пишу тебе координаты. Номер квадрата, район поиска. Где ты возьмешь карту, я не знаю, но с твоими повадками эта проблема — мелочь.
— На первом же полустанке ты меня сдашь.
— За два часа пути в разные стороны мы разъедемся на сто с лишним километров. И кто я такой, чтобы мне поверили? Слишком фантастический сюжет. Из Магадана вылетел самолет с экипажем из трех человек, двое погибли, в живых остался только я, приземлился на заброшенном аэродроме. Тут все белыми нитками шито, в мои басни никто не поверит.
— Да, парень, тебе не позавидуешь. В побег зека с Колымы даже здесь не поверят. Договорились, Вячеслав Макарыч. Убедил.
Они вышли из самолета на заросшее травой поле. Шли лесом. Возле небольшого озерца, где уже слышались паровозные гудки, Голованов остановился.
— А теперь, Вася, тебе придется выбросить оружие в воду. Мы должны быть на равных. У тебя конверт, у меня координаты крушения лайнера. Так будет справедливо.
Муратов долго думал, не зная, как поступить.
— Учти, Слава, голыми руками ты меня не возьмешь.
— А зачем ты мне нужен, чтобы тебя брать? У тебя своя дорога, у меня своя.
Два пояса с оружием полетели в воду.
— Иди рядом, Вася, я должен тебя видеть.
Так и шли они, вровень, но на безопасном расстоянии друг от друга. До железной дороги добрались за полчаса.
— Ну вот, Вячеслав Макарыч. Цель достигнута. Давай координаты. Только не делай из меня дурака.
— Квадрат 52-«Е». Семьсот километров к северу от той точки, которую ты пометил крестом.
— Я карту наизусть помню. На сколько ты сбил ГПР-2?
— Грамотный! Курсовое устройство отклонено на три градуса. Радиокомпас выведен из строя. Магнитный тоже сбит в сторону юга на три градуса. Таким образом, при выравнивании курса, самолет снесет к северу. При вилке в три тысячи километров луч рассеется на тысячу. Вот и вся наука.