Я жду некоторое время, чтобы убедиться, что мама благополучно ушла, а затем тайком пробираюсь по коридору в комнату Джеффри. Он сидит за столом с ноутбуком, и судя по стуку клавиш, с кем-то общается. Заметив меня, он очень быстро что-то допечатывает и оборачивается лицом ко мне. Я делаю звук музыки тише, чтобы можно было собраться с мыслями.
- Надеюсь, ты сказал ей, что сейчас вернешься? – спросила я с усмешкой. – Кстати, как её зовут? Только не стоит все это отрицать. Будет очень неловко для тебя же, если я начну расспрашивать об этом в школе.
- Кимбер, - сразу же признался он. – Её зовут Кимберли.
Выражения его лица остается нейтральным, но я уже вижу намек на румянец.
- Милое имя. Блондинка, я полагаю?
- Ты пришла сюда не для того, чтобы издеваться надо мной, верно?
- Хоть это и очень весело, но ты прав. Я хочу рассказать тебе кое-что.
Отодвинув со стула кучу грязного белья, я села. Мое дыхание перехватило на секунду. Оказывается, не так-то просто нарушать мамино правило, гласившее: «не рассказать ничего своим детям». Но я устала жить во мраке. Я устала от такой жизни, от всего этого, от своей дрянной жизни и людей в ней. В общем, мне нужно высказаться.
- Анжела Зербино – кровный ангел, - сказала я.
Он заморгал.
- Кто?
- Она молоденькая, высокая, с длинными темными волосами, похожа на Эмо, и у неё золотистые глаза. Одиночка.
Он задумчиво смотрел в потолок, словно пытаясь спроектировать образ Анжелы.
- Как ты узнала, что она кровный ангел?
- Она рассказала мне. Но ты задаешь не совсем правильный вопрос, Джеффри.
- В смысле?
- Тебе следовало бы спросить, почемуАнжела Зербино рассказала мне о том, что она кровный ангел. И если бы ты спросил меня об этом, я бы тебе сказала, что она сделала это, потому что знала о том, что якровный ангел.
- А? Но как она узнала, что ты ангел по крови?
- Видишь, сейчас ты задаешь верный вопрос. – Сказала я, наклоняясь вперед. – Она знала это, потому что видела, как ты одержал победу над всей командой на прошлой неделе. Она видела, как ты обыграл Тоби Джеймсона, который весит фунтов 200 [25], не прилагая особых усилий. И она сказала себе, вот это да, такой хороший борец может быть только ангелом.
Его лицо побледнело. Мне это принесло каплю удовлетворения. Конечно, я умолчала о некоторых других деталях, как например, птицы и случай в классе французского, а также о том, как я пялилась на её футболку с ангелом, с легкость попадая в её ловушку. Но ведь именно Джеффри был основой всего. Она поняла, что мы нечто большее, чем просто люди именно после того, как увидела его на матах в тот день.
- Ты рассказала маме? – Он слегка позеленел от этой мысли, потому что расскажи я об этом маме, и не было б больше борьбы, или бейсбола весной, футбола осень и всего того, о чем он еще мечтал. Вероятно, он был бы наказан до поступления в колледж.
- Нет, - ответила я, - хотя она начнет задавать правильные вопросы рано или поздно.
Хотя это странно, особенно если учесть, что она могла уже спросить об этом, но не спросила. Может быть, её источник рассказал ей и об этом тоже.
- Ты собираешься рассказать ей? – спросил он настолько тихо, что я едва расслышала его сквозь музыку. Выражение его лица было действительно жалким, и если еще несколько минут назад я была зла на него, то теперь мне было жаль его.
- Нет. Я просто хотела рассказать тебе. Не знаю зачем. Просто хотела, чтоб ты знал.
- Спасибо, - сказал он, издавая короткий смешок. – Я думаю.
- Не за что, правда, не за что.
Я встаю, чтобы уйти.
- Я чувствую себя лжецом, - признался он затем. – Все эти ленты, медали и трофеи, которые я выиграл в Калифорнии, ничего не значат. У меня такое ощущение, будто я принимаю допинг, сам того не осознавая.
Я прекрасно понимаю, о чем он говорит. Именно поэтому я бросила балет, даже не смотря на то, что очень его любила. Именно поэтому, я никогда не буду заниматься им в Джексон Холл. Я чувствовала себя врушкой, с легкостью делая то, ради чего другим девушкам приходится усердно работать. Было нечестно по отношению к ним, на мой взгляд, иметь такое огромное преимущество. Поэтому я просто ушла.
- Но если я сдерживаю себя, то чувствую себя подделкой, - сказал Джеффри, - что еще хуже.
- Я знаю.
- Я не буду делать этого, - сказал он. Я взглянула в его смертельно-серьезные, серые глаза. Он сглатывает, продолжая удерживать мой взгляд. - Я не буду сдерживать себя. Я не хочу претворяться тем, кем не являюсь.
- Даже если это поставит в опасность? – спрашиваю я, смотря мимо.
- Опасность? Анжела Зербино опасна?
Вот он, тот момент, когда я должна рассказать ему о Черных Крыльях. Существуют плохие ангелы, которые охотятся на нас, а может даже и хотят нас убить. Существуют оттенки серого, о которых мы даже не знали, и еще кое-что, о чем мне следует ему рассказать, но его глаза умоляли меня не лезть к нему больше со всем этим.
Мама рассказывала нам о том, что мы особенные, но не забыла ли она упомянуть, что этот «дар» вовлечет нас в противостояние ангелов, по отношению к которым у нас есть обязательства? Может, я не хочу больше принимать в этом участие. Может, я не хочу, чтобы меня заметили, не хочу летать, разговаривать на таинственном ангельском языке, спасать мир или, для начала, одного чертовски сексуального парня. Я просто хочу быть человеком.
- Будь осторожнее, хорошо? – говорю я Джеффри.
- Хорошо, - отвечает он, а затем добавляет, - Спасибо… Знаешь, иногда ты бываешь очень хорошей.
- Вспомни это в следующий раз, когда будешь вытаскивать меня из постели в пять часов утра, - сказала я устало. – И кстати, не забудь передать Кимбер привет от меня.
Затем я пошла в свою комнату и, не в состоянии уснуть, долго лежала в темноте, не переставая прокручивать в голове снова и снова всего лишь два слова – «Черное Крыло».
ГЛАВА 8. МОЙ УРОВЕНЬ – СИНИЙ КВАДРАТ
Сегодня утром солнце такое яркое, что кажется, будто я стою на замерзшем облаке. Я на вершине склона, называющегося «Бескрайний». Его уровень – два синих квадрата, то есть тяжелее, чем зеленый круг, но не дотягивает до черного бриллианта. И я здесь. Долина внизу настолько белая и безмятежная, что с трудом верится, что идет уже первая неделя марта.
Я поправляю защитные очки, беру лыжные палки и чуть нагибаюсь вперед в своих ботинках, чтобы проверить прочность креплений. Все в порядке. Я бросаю свое тело вниз по склону. Холодный ветер впивается в открытые части тела, но я ухмыляюсь как безумная. Это просто чудесно, чувство наиболее близкое к полету. Я почти ощущаю свои крылья в такие моменты, но они, конечно, не видны. На одной стороне трассы установлены могулы, и я пробую проехать по ним, поднимаясь вверх и снова опускаясь вниз. При этом я ощущаю силу моих колен, ног. Я довольно хороша на могулах [26]. И я люблю снежную пудру, из-за которой кажется, что я лечу сквозь облако, оседающую на моих коленях белым пушистым снегом и разлетающуюся позади, когда я проезжаю дальше. Мне нравится проходить трассу первой ранним утром, после снегопада, это позволяет мне прочертить собственную тропу через свежую пудру.
Я действительно полюбила лыжи. Очень жаль, ведь сезон скоро закончится.
«Бескрайний» приводит меня прямо к «Южному пути» - дороге, которая идет вдоль горы почти горизонтально. Я устанавливаю лыжи прямо и отталкиваюсь, набирая скорость, пробираясь сквозь деревья. Где-то позади поют птицы, но пение затихает, когда я проезжаю мимо. Тропа открывается на еще один ухоженный склон - «Вернер», один из моих любимых, и я останавливаюсь на его краю. Люди устанавливают на склоне ворота для гигантского слалома [27]. Сегодня будут соревнования.
Что означает, что Кристиан тоже будет здесь.
- Во сколько соревнования? – спрашиваю у одного из парней, проходящих мимо.
- Ровно в полдень, - отвечает он.
Я смотрю на часы. До одиннадцати еще несколько минут. Я должна перекусить, взять складной стул и отправляться на вершину «Вернера» смотреть гонку.
В лодже [28]я замечаю Такера Эвери, обедающего с девушкой. Это что-то новое. Этой зимой я почти каждые выходные провожу в Тетон Виледж (спасибо маме, которая не против платить невероятно высокие взносы клубу), и почти каждый раз я вижу Такера, примерно в полдень, после того, как он закончит свои занятия на склоне для новичков. Не то чтобы я натыкаюсь на него по всей горе. Он больше предпочитает кататься по непересеченной местности, вне проложенных трасс. Я еще не пробовала кататься так, для этого, как минимум, требуется напарник, так, чтобы если с одним из вас произойдет что-нибудь ужасное, другой мог прийти на помощь. Я не любительница экстрима – моя цель всего лишь уровень черного бриллианта, ничего особенного. Тетон Виледж – забавное место, со всеми этими знаками, напоминающими на каждом шагу, что «Эта гора – то, с чем вы никогда раньше не сталкивались» и если вы не знаете, что делать, то «Вы можете умереть».На непересеченной местности указатели предупреждают, что «Здесь начинается зона повышенного риска, с неограниченным количеством опасностей, лавин, скал и прочих скрытых препятствий. Вам придется заплатить спасательной команде»и я думаю, что нет, спасибо. Я выбираю жизнь.
Может эта девушка и есть партнер Такера по лыжам? Я делаю несколько шагов в сторону, чтобы увидеть ее лицо. Это Ава Петерс. Она в моем классе по химии, определенно привлекательная, с большой грудью и суперсветлыми, почти белыми волосами. Ее отец – владелец рафтинг [29]-компании. Мне удивительно видеть Такера с одной из популярных девчонок, при том, что он определенно не из богатеньких. Но в школе я заметила, что он один из тех парней, которые могут найти общий язык с каждым. Со всеми кроме меня, если быть точной.
Глаза Авы чересчур сильно накрашены. Я спрашиваю себя, нравится ли ему это.
Он переводит взгляд на меня и ухмыляется до того, как я успеваю отвести глаза. Я ухмыляюсь в ответ, потом пытаюсь подойти к буфету. Но идти в лыжных ботинках почти невозможно.
Я стою с несколькими другими зрителями на краю «Вернера» и смотрю, как Кристиан проходит ворота, иногда задевая их своим плечом, проезжая мимо. Это грациозно, то, как он наклоняется перед воротами, его лыжи становятся на край, а его колени почти задевают снег. Его движения такие аккуратные, продуманные. Его губы сжаты, он предельно сконцентрирован.
После того, как Кристиан врывается через финишную линию, я пробираюсь к нему походкой, слегка напоминающей пингвинью, туда, где он наблюдает за спуском других участников, чтобы поздороваться.
- Ты выиграл? – спрашиваю я.
- Я всегда выиграю. Кроме тех случаев, когда проигрываю. Кажется, это как раз один из них, – он пожимает плечами, будто не беспокоится на этот счет, но по его лицу я могу сказать, что он недоволен своим выступлением.
- Для меня ты выглядел хорошо. В смысле, быстро.
- Спасибо, - говорит он. Кристиан снимает номер, закрепленный на его груди – 9. Это заставляет меня вспомнить о 99CX, номере его машины.
- Ты тренируешься для Олимпиады?
Он покачал головой. – Я в команде по лыжам, не в клубе.
Должно быть, я выгляжу удивленной, потому что он улыбается и поясняет - Команда – это официальная сборная школы по лыжам, и она соревнуется только против других школ Вайоминга. Лыжный клуб, куда ходят лучшие, это лыжники, у которых есть спонсоры, национальное признание и все такое.
- Ты не хочешь выигрывать золотые медали?
- Я был в клубе, некоторое время. Но для меня это немного чересчур. Слишком большое давление. Я не хочу быть профессиональным лыжником. Просто люблю кататься. Люблю гонки, – внезапно он ухмыляется. – К скорости быстро привыкаешь.
Да это так, улыбаюсь я. – А я все еще пытаюсь съехать со склона не по частям.
- Как продвигаешься?
- Лучше с каждым днем.
- Скоро будешь готова для участия в гонках.
- Да, и тогда тебе нужно будет держать ухо востро.
Он смеется. – Я уверен, что ты меня сделаешь.
- Точно.
Он оглядывается по сторонам, словно ждет, что к нам кто-то присоединится. Это заставляет меня нервничать, будто в любой момент Кей может материализоваться прямо из прозрачного воздуха и сказать мне, чтобы я отвалила от ее парня.
- Кей тоже катается на лыжах? – спрашиваю я.
Он коротко смеется. – Нет, она сидит в лодже, если вообще приезжает сюда. Она умеет кататься, но говорит, что слишком замерзает. Она ненавидит лыжный сезон, потому что во время выходных я не могу проводить с ней много времени.
- Очень жаль.
Он снова смотрит по сторонам.
- Да, - отвечает он.
- Кей в моем классе по английскому. Она почти никогда не говорит. Мне даже интересно, читает ли она вообще все эти книги.
Окей, видимо, мой язык вообще не связан с моим мозгом. Я смотрю на его лицо, чтобы понять, обидела ли его. Но он снова смеется, дольше и теплее на этот раз.
- Она удостаивает занятия чести своим посещением, только чтобы было, что написать в заявлении в колледж, но книги точно не по ее части, - говорит он.
Не хочу думать о том, что может быть по ее части. Я вообще не хочу думать о Кей, но сейчас, когда мы говорим о ней, мне становится любопытно.
- Когда вы с Кей начали встречаться?
- Осенью, в десятом классе, - отвечает он. – Она - чирлидер, а я в то время был в футбольной команде, и на одной из домашних игр, она получила травму, выполняя «Либерти твист». Кажется, это так называется – обычно про это рассказывает Кей. Она упала и повредила лодыжку.
- Дай мне угадать. Ты унес ее с поля. И потом вы жили долго и счастливо?
Он отводит взгляд, смущенный. – Что-то вроде того, - отвечает он.
И между нами снова неловкая тишина, как по заказу.
- Кей кажется… - я хочу сказать «милой», но не думаю что смогу произнести такое. – Кажется, будто она серьезно в тебя влюблена.
Он ничего не говорит целую минуту, просто смотрит на склон, по которому кто-то съезжает вниз на сноуборде.
- Да, - говорит он задумчиво, будто отвечает в большей степени себе самому, чем мне. – Она хороший человек.
- Здорово, - заключаю я. Я не хочу думать о Кей как о хорошем человеке. Я чувствую себя совершенно комфортно, представляя ее в образе злобной ведьмы.
Он неловко кашляет, и я понимаю, что уставилась на него своими большими совиными глазами. Я краснею и перевожу взгляд на холм, где сноубордист пересекает финишную черту.
- Отличный спуск! – кричит Кристиан. – Отпадно!
- Спасибо, друг, - кричит в ответ сноубордист. Он снимает защитные очки. Это Шон Девидсон, сноубордист Шон, парень из «Пицца Хат», который назвал меня Бозо. Он смотрит на меня, на Кристиана и снова на меня. Я ощущаю его взгляд на себе, как луч прожектора.
- Я лучше пойду, - говорит Кристиан. – Гонка закончилась. Тренер захочет встретиться с нами в домике, посмотреть видео с выступления и типа того.
- Окей, - говорю я. – Было приятно…
Но он уже отвернулся, направляется вниз по холму, снова оставив меня в одиночку спускаться с горы.
В конце марта заклятие зимы разрушилось, и снег в долине растаял всего за два дня. Наши леса наполнились всполохами красных и бардовых полевых цветов. На соснах пробились яркие зеленые листья. Почва, которая была тихой и нетронутой всю зиму, наполнилась цветом и шумом. Мне нравилось стоять на нашем заднем дворе и слушать, как ветерок шевелит листья деревьев, заставляя их шептать что-то в едином ритме, как ручей, протекающий по границе наших земель, счастливо булькает, как поют птицы (и иногда преследуют меня), как верещат бурундуки. Воздух пах цветами и согретой солнцем сосной. Горы позади дома все еще были покрыты снегом, но весна определенно уже началась.