- А ты пришла с Кристианом Прескоттом, - говорит он. - Твоя мечта сбылась.
На мгновение все происходящее все больше напоминает ночной кошмар. Я бросаю взгляд через плечо на Кристиана и Кей. Кей, как можно было ожидать, плачет. Она прильнула к плечу Кристиана и рыдает.
Такер поворачивается, чтобы проследить за направлением моего взгляда.
Кристиан прижимает Кей еще ближе и что-то шепчет ей. Что бы это ни было, ей это не нравится. Она плачет еще сильнее.
- Господи, да я бы даже за деньги не хотел оказаться сейчас на его месте, - говорит Такер.
Я свирепо смотрю на него.
- Прости, - говорит он. - Я уже заткнулся.
- Да уж, пожалуйста.
Он улыбается, и мы заканчиваем наш танец, не говоря ни слова.
- Спасибо за танец, - произносит он.
- Спасибо за приглашение, - отвечаю я, все еще смотря на Кристиана. Его руки вокруг Кей. Ее лицо спрятано на его груди. Я не знаю, что делать. Просто стою здесь и смотрю на него. Он отстраняется от Кей и говорит ей что-то очень мягко, затем подводит ее к столу и выдвигает стул, чтобы она могла сесть. Он даже собирается принести ей пунша, но она отвергает это предложение. На ее лице видны высохшие дорожки от туши. Она выглядит измученной. В первое мгновение я думаю, что все это может быть уловкой, игрой, на подобии ее обычного образа соблазнительницы, но, видя ее, сгорбившуюся на этом стуле, невозможно ни поверить, что она искренне опустошена.
Кристиан подходит ко мне, заметно расстроенный.
- Мне очень жаль, - говорит он. – Я не знал, что все получится так…
- Я знаю, - отвечаю я тихо. – Все в порядке. Где партнер Кей?
Позволь емууспокоить ее, крутится в моей голове.
- Он ушел, - отвечает Кристиан.
- Он ушел, - повторяю я недоверчиво.
- Так что я подумал… - говорит Кристиан, начиная краснеть, - …что я должен отвести Кей домой.
Я смотрю на него, ошеломленная.
- Потом я сразу же вернусь и заберу тебя, - быстро добавляет он. – Я подумал, что доставлю ее домой в целости и сохранности, а потом отвезу тебя.
- Я отвезу Клару домой, - говорит Такер, стоящий рядом с нами все это время.
- Нет, это займет всего несколько минут, - возражает Кристиан, выпрямляясь.
- Танцы закончатся через десять минут, - говорит Такер, - Хочешь, чтобы она подождала тебя на парковке?
Я чувствую себя Золушкой, сидящей посреди дороги с тыквой и парой мышей, пока Прекрасный принц [44]отправился спасать еще какую-то девчонку.
Кристиан выглядит больным из-за чувства вины.
- Иди и отвези Кей домой, - говорю я, практически давясь словами. – Я поеду с Такером.
- С тобой все нормально?
- Конечно. Мне нужно быть дома к полуночи, помнишь?
- Я буду тебе очень обязан, - говорит он.
Я уверена, что вижу, как Такер закатывает глаза.
- Окей, - я смотрю на Такера, - мы можем ехать?
- Конечно.
После того, как я нахожу Венди и Анжелу и прощаюсь с ними, я жду в дверях, пока Такер обходит всех своих спутниц. Они смотрят на меня с чем-то напоминающим жалость во взгляде, и на мгновение я практически ненавижу Кристиана Прескотта. Мы едем, плотно прижатые друг к другу, в ржавом пикапе Такера, четыре девушки в выходных платьях, заполняющие собой всю кабину. Он высаживает блондинку первой, потому что она живет в Джексоне. Потом рыжую. Потом брюнетку.
- Пока, Фрай, - говорит она и выходит из машины.
Теперь в кабине только он и я. Пока мы едем к дороге Спринг Крик все тихо.
- Так… Фрай, да? – поддеваю я его через несколько минут, потому что не могу больше ехать в тишине. – Откуда такое прозвище?
- Да, - отвечает он, тряся головой, словно до сих пор сам этого не понимает. – В средней школе они называли меня Братец Так [45]. А теперь просто Фрай [46]. Но мои хорошие друзья зовут меня Так.
Когда мы подъезжаем к моему дому, я уже опаздываю на пятнадцать минут ко времени, установленному мамой. Я открываю дверцу, затем останавливаюсь и смотрю на него. – Ты можешь не говорить об этом… полном фиаско никому в школе?
- Они уже знают, - отвечает он. - Первое правило «Джексон Хай» – твои дела являются делами всех остальных.
Я вздыхаю.
- Не беспокойся обо всем этом, - говорит он.
- Ага, они ведь забудут все к понедельнику, так?
- Точно, - говорит он. Я не могу понять, насмехается он надо мной или нет.
- Спасибо, что подвез, - говорю я. – Фрай.
Он усмехается, а потом ухмыляется. – Был рад помочь.
Он такой странный парень. И все страннее с каждой минутой.
- Увидимся, - говорю я и выпрыгиваю из грузовика, захлопываю за собой дверцу, и направляюсь к дому.
- Эй, Морковка, - зовет он неожиданно.
Я поворачиваюсь к нему. – Может мы станем лучше ладить, если ты не будешь меня так называть.
- Тебе же это нравится.
- Нет.
- Что ты нашла в таком парне, как Кристиан Прескотт? – спрашивает он.
- Не знаю, - отвечаю я устало. – Хочешь еще что-то?
На его щеке снова появляется ямочка. – Нет, - отвечает он.
- Тогда спокойной ночи.
- Спокойной, - говорит он, и уезжает в ночь.
Фонарь над лестницей загорается как раз тогда, когда я начинаю подниматься по ступенькам. Мама появляется в дверном проеме.
- Это ведь был не Кристиан, - говорит она.
- Потрясающая наблюдательность, мам.
- Что случилось?
- Он любит другую девушку, - отвечаю я и вытаскиваю из волос серебристую ленту.
Позже, в самый темный час ночи, мое видение превращается в кошмар. Я в лесу. За мной наблюдают. Я чувствую на себе взгляд янтарных глаз Черного Крыла. Затем он валит меня на землю. Он касается меня, его ледяные ладони высасывают все тепло из моего тела. Сосновые иглы вонзаются в мою спину. Его пальцы изгибаются рядом с пуговицей моих джинсов. Я кричу и стараюсь вырваться. Одна моя рука вцепляется в его крыло, и я вырываю целый клок черных перьев. В моих пальцах они постепенно исчезают. Я продолжаю вырывать перья из его крыльев, каждое перо, словно частица зла, пока он внезапно не начинает растворяться облаком дыма, оставляя меня, кашляющую, задыхающуюся в грязи.
Я просыпаюсь, запутавшаяся в простынях. Кто-то стоит рядом с моей кроватью. Я делаю вдох, чтобы начать кричать снова, но рука этого человека накрывает мой рот.
- Клара, это я, - говорит Джеффри. Он убирает свою ладонь и садится на краешек моей кровати. – Я услышал, что ты кричишь. Плохой сон, да?
Мое сердце стучит так тяжело, что я слышу его подобно барабанной дроби. Я киваю.
- Хочешь, чтобы я позвал маму?
- Нет. Я в порядке.
- О чем был сон?
Он до сит пор не знает о Черном Крыле. Если я расскажу ему, сказала мама, то он станет еще более уязвимым для него. Я сглатываю.
- Бал прошел не совсем так, как я ожидала.
Его брови сходятся вместе, и он хмурится. – У тебя был кошмар о танцах?
- Да, ночь была та еще…
Он смотрит на меня так, словно не верит моим словам, но я слишком устала для того, чтобы объяснить, что моя жизнь трещит по швам.
ГЛАВА 13. ДИНЬ-ДИНЬ
Зазвонил мой телефон. Я вынимаю его из кармана, смотрю на экран и нажимаю «ПРОПУСТИТЬ», а затем обратно кладу в карман. На другом конце обеденного стола мама приподнимает брови.
- Снова Кристиан?
Отрезав кусочек французского тоста [47], я кладу его себе в рот, с трудом заставляя себя проглотить его. Мне кажется, что я сошла с ума, и это делает меня еще безумней, ведь обычно я люблю французские тосты.
- Может тебе следует поговорить с ним. Дай ему шанс все исправить, - говорит она.
Я кладу вилку на стол.
- Единственный возможный путь для него сделать все правильно, это построить машину времени и вернуться в ту ночь… - мой голос затих. И что? Он поворачивается спиной к Кей, в то время как она страдает? И возвращается ко мне домой? И целует меня на пороге? - Мне просто нужно какое-то время побыть в бешенстве, хорошо? Я знаю, возможно, это не самая разумная вещь, но так надо.
Телефон на кухне начинает звонить. Мы смотрим друг на друга.
- Я возьму, - говорит она, вставая со стула, чтобы снять трубку со стены.
- Алло? - говорит она. - Боюсь, она не хочет говорить с тобой.
Я сползла под стол. Мой французский тост уже остыл. Взяв тарелку, я иду на кухню, где мама, опираясь на барную стойку, стоит и кивает, слушая, что он говорит ей по телефону, словно она полностью принимает его сторону.
- Я действительно думаю, что тебе следует поговорить с ним, – произносит она, прикрывая ладонью динамик.
Выбросив свой французский тост в мусорную корзину, я споласкиваю в раковине свою тарелку и кладу ее в посудомоечную машину, а затем, вытерев руки кухонным полотенцем, протягиваю руку к телефону. Удивившись, она отдает его мне. Я подношу его к уху.
- Клара? - с надеждой говорит Кристиан.
- Послушайся совета, - говорю я в телефон и, сбросив вызов, передаю телефон маме.
Она достаточно умна, чтобы промолчать в тот момент, когда я пролетела мимо нее в свою спальню. Закрыв за собой дверь, я бросилась на кровать. Мне хотелось кричать в подушку.
Я не буду девушкой, которая позволяет парню относиться к ней как к дерьму. Я пошла на выпускной вечер с Кристианом Прескоттом. Я сказала себе, что он не должен быть волшебным. Он не должен быть романтичным. Это моя работа, не более. Но он не должен был закончиться тем, что я выбираюсь из грузовика Такера в конце вечера.
Теперь решаю я. Отныне Кристиан - это просто работа. Я пойду в лес и вытащу его оттуда, помогу там, где его поджидает опасность, и доведу до места, откуда он сможет уйти сам. Вот и все. Мне нужно быть его другом или кем-то еще в этом роде. Не держаться за руки. Не смотреть с восторгом в его глаза. В памяти всплывают трогательные картинки прошлого, и мне становится трудно дышать. Его горячая рука у моей щеки. Я закрываю глаза и проклинаю тепло, заполнившее мой живот. Я проклинаю это видение, не зная, что обманываю себя.
Снова раздался звонок телефона. Это Анжела. Стоит ответить.
- Ничего не говори, - выпаливаю я.
На другом конце провода повисла тишина.
- Ты там?
- Ты сказала ничего не говорить.
- Я имела в виду о последней ночи.
- Хорошо. Давай посмотрим. Моя мама решила запустить мюзикл «Оклахома!» в своем театре. Я пытаюсь отговорить ее от этого. Кто-нибудь слышал об «Оклахоме!» в Вайоминге [48]?
- Все говорили об этом? - спрашиваю я. - После того как мы ушли?
Она замолкает на минуту, а затем быстро меняет тему:
- Сегодня была хорошая погода. Почти как летом.
- Анжела.
Она вздохнула, после чего добавила:
- Да.
Я застонала.
- Неужели они думают, что я полный придурок?
- Ну, я могу говорить только за себя, – говорит Анжела, и я практически могу услышать ее ухмылку, но начинаю улыбаться наперекор себе.- Приходи на обед, - продолжает она. - Моя мама готовит лапшу «Альфредо». Я придумаю что-нибудь, что поможет тебе лучше справиться со всем этим.
Я вздохнула от облегчения. Да благословит Бог Анжелу! Я никогда бы не смогла отвлечься от всего этого в доме, в котором постоянно звонит телефон и мама дышит в затылок.
- Когда я могу прийти?
- А как скоро ты сможешь? - отвечает она.
Анжела и я посетили двойной сеанс в кинотеатре «Титон»: фильм ужасов и боевик, полный безумного веселья, именно то, что доктор прописал. Потом мы тусовались на пустой сцене в «Розовой подвязке». Кажется, я начинаю любить это место. Оно словно наше с Анжелой тайное убежище, где никто не сможет нас найти. К тому же, у Анжелы здорово получается отвлекать меня от всех этих грустных мыслей.
- Здесь есть кое-что, что может поднять тебе настроение, - говорит она, когда мы сидим на краю сцены, болтая ногами в оркестровой яме. Встав, она вызывает свои крылья, после чего закрывает глаза. Ко мне на плечо садится муха. Я быстро от нее избавляюсь, но эти мухи в театре пугают меня. Они всегда летят на свет, опаляют свои крылья и падают. Я оглядываюсь на Анжелу. Ничего не изменилось.
- Я должна что-то увидеть? - через минуту спрашиваю я.
Она хмурится.
- Смотри внимательно.
С минуту ничего не происходило, но потом. Потом ее крылья начинают мерцать, будто воздух в жаркий летний день. Они медленно начинают изменять свою форму, сглаживаясь и трансформируясь. Анжела открывает глаза. Ее крылья похожи на огромные крылья бабочки, все еще белые, но сегментированные, усыпанные белыми чешуйками, которые вы сможете увидеть у бабочки, если посмотрите очень внимательно.
Я сижу с открытым ртом.
- Как ты это сделала?
Она улыбается.
- Я не могу менять цвет, - говорит она. - Я думала, что было б здорово иметь фиолетовые крылья, но ничего не получилось. Зато я могу заставить их выглядеть достаточно хорошо, если постараюсь.
- Что чувствуешь, когда они такие? – спросила я, наблюдая за гигантскими крыльями бабочки, движущиеся позади нее вперед и назад, что разительно отличается от движения наших оперенных крыльев. Она похожа на Динь-Динь [49].
- Более хрупкие, и я не думаю, что они будут также летать. Я даже не знаю, смогу ли летать вообще. Эти крылья - ограничение моего разума, но вообще я думаю, наши крылья могут быть всем, чем мы захотим. Мы видим оперенные крылья, потому что это типично для ангелов, но на самом деле это всего лишь инструмент. Мы сами выбираем форму.
Я смотрю на нее. Мне бы никогда не пришло бы в голову изменить форму своих крыльев.
- Вау, - говорю я, не в силах сказать больше.
- Здорово, правда?
- Что ты имеешь в виду, говоря, что они всего лишь инструмент? Они реальны для меня, - говорю я, думая о тяжести крыльев на моих лопатках, массе мышц, костей и перьев.
- Ты когда-нибудь задавалась вопросом, где наши крылья, когда их нет?
Я смотрю на неё, не моргая.
- Нет.
- Я думаю, они могут существовать между измерениями, - она очищает опилки со своих брюк. - Смотри.
Она снова закрывает свои глаза. Крылья бабочки растворяются, превращаясь в туманное облако, которое витает вокруг ее головы и плеч.
- Думаешь, у меня получится? – спрашиваю я, вставая и неловко вызывая свои крылья. Я ничего не могу сделать со своей внезапной вспышкой ревности. Она намного сильнее, чем я. Намного умнее во всем. У нее двойная доза ангельской крови.
- Я не знаю, - размышляет она. - Думаю, я могла унаследовать способность изменять вещи, хотя это имело бы смысл и в том случае, если бы все могли это делать.
Я закрываю свои глаза.
- Бабочка, - прошептала я.
Я открываю глаза. Все еще оперенные.
- Тебе нужно освободить свой разум, - говорит Анжела.
- Ты говоришь, прям как Йоода [50].
- Освободи свой разум, ты должна, - говорит она своим лучшим голосом Йоды, после чего поднимает руки над головой и тянется. Ее крылья исчезают.
- Это было невероятно круто, - говорю я ей.
- Я знаю.
В этот момент другая муха садиться прямо на мою рубашку. Я визжу, пытаясь избавиться от нее, но слышу рядом истерический смех. Я так рада, что у меня есть такой друг как Анжела, который всегда напоминает мне о том, как здорово быть ангелом по крови, когда я чувствую себя ошибкой природы. Друг, который может заставить меня забыть о Кристиане Прескотте хотя бы на минуту.
Когда я возвращаюсь домой, то застаю Кристиана сидящим на крыльце. Свет бросает вокруг него мягкий ореол света, как прожектор на сцене. У него в руках кружка с, как я могу догадаться, малиновым чаем от моей мамы, которую он мгновенно ставит на крыльцо. При виде меня, Кристиан вскакивает на ноги. В этом момент мне искренне хочет улететь подальше отсюда.