Роланд покосился на тянущую за верёвку ведро девушку и бросил Томасу, постаравшись вложить в слова всё презрение, на какое только был способен:
- У тебя нет чести, англичанин, и я убью тебя в один прекрасный день.
- Выезжать из города будешь, башку в выгребную яму макни, охолонись. – напутствовал его Томас.
- Я…
- Эй, Сэм! – заорал Ле Батар по-французски, - Конька не задень! Я его себе приберу.
Роланд, чуя, что запахло жареным, счёл, что пора делать ноги и поскакал к южным воротам. За ним последовал знаменосец.
Томас подмигнул быстроглазой Жанетте, бросил ей монетку и, спрыгнув с телеги, пошагал к замку.
- Чего он хотел? – полюбопытствовала Женевьева.
- Сразиться со мной. Он – защитник чести Лабрюиллада.
- Сразиться с тобой, чтобы отвезти Бертилью к мужу?
- Да.
- Он приехал забрать графиню? – вырвалось у незаметно подошедшего брата Майкла.
- А тебе что до того, святой брат?
Монашек сконфузился:
- Я… я беспокоюсь…
- Это легко исправить. – утешил его Томас, - Завтра тебе беспокоиться будет некогда.
- Почему это?
- Поедешь со мной в Монпелье. Ты же туда направлялся? Завтра туда и отправимся. Пакуй пожитки, какие есть.
- Но…
- Завтра. – внушительно повторил Томас, - На рассвете.
Ибо в Монпелье находился университет, а Томас здорово нуждался в совете учёных людей.
Лорд Дуглас был вне себя от ярости. Две сотни бойцов он привёз во Францию, а, вместо того, чтобы кинуть их против англичан, король Франции тянет кота за хвост и устраивает турнир! Чёртов турнир! Англичане жгут города на границах с Гасконью, осаждают замки в Нормандии, а король Иоанн развлекается игрой в солдатики. И лорду Дугласу пришлось принять участие. Не самолично, конечно, тем не менее, когда король предложил выставить против пятнадцати французов пятнадцать шотландцев, отказаться означало бы потерять лицо.
- Из седла вышибай, понял? – наставлял Дуглас тощего земляка со впалыми щеками.
Тот кивал. Звали его Скалли. Он, единственный из бойцов Дугласа, пренебрёг шлемом. Его тёмные, продёрнутые ранней сединой длинные волосы были свиты в косички с вплетёнными в них косточками. По слухам, каждому убитому им англичанину Скалли оттяпывал фалангу пальца, которая затем пополняла коллекцию костей в косицах. «По слухам», ибо напрямую уточнять у Скалли никто не решался. Часть костей вполне могла принадлежать и шотландцам из числа не в меру любопытных.
- Вышиб из седла – и готово! – поучал Дуглас.
Скалли ощерился и без тени шутки спросил:
- Добивать?
- Боже, нет, дурень! Это же вшивый турнир! Просто сбивай с ног и не давай встать.
На исход схватки делались ставки. Больше ставили на французов. В богатых доспехах, на превосходных конях, все они успели прославиться на бесчисленных турнирах. Проезжая мимо зрителей, французские бойцы задерживались перед королевской ложей. Шотландцы на низкорослых лошадках и в старомодных доспехах на фоне противников смотрелись бедными родственниками. Французы, как один, щеголяли в закрытых шлемах, украшенных намётами и клейнодами; шотландцы обошлись лёгкими бацинетами: простыми железными шапками с кольчужной защитой шеи. Скалли, выделявшийся непокрытой головой, вооружился устрашающего вида палицей, не доставая из ножен фальшион.
- Рыцарь, запросивший пощады, неприкосновенен… - терпеливо вещал герольд. Правила и без него знали всё назубок, его никто не слушал, - Копья затуплены. Пользоваться остриём меча в схватке запрещено. Не дозволяется также наносить увечья лошадям…
Король вручил слуге кошелёк и послал сделать ставку на французов. Лорд Дуглас поставил все свои деньги на соотечественников. Сам он принять участие в схватке не пожелал. Не из страха, просто ему нечего было себе доказывать. А вот племянника он включил в число пятнадцати шотландских бойцов. Обета не сражаться с французами Робби не давал, так что пусть все видят, что в неге и роскоши французского двора он не растерял боевых навыков. Сэр Роберт, на щите которого, как и у прочих участников-шотландцев, красовалось багровое сердце Дугласов, оживлённо беседовал с одним из грядущих противников-французов, с которым, очевидно, был знаком.
Тучный кардинал, с утра обхаживавший короля, присел на мягкую скамью к Дугласу. Места рядом с угрюмым шотландцем было достаточно, ибо он одним своим видом отпугивал придворных. Кардинал приветливо улыбнулся шотландцу и представился:
- Мы с вами не встречались до сего дня. Я – Бессьер, кардинал-архиепископ Ливорно, папский легат при дворе короля Иоанна Французского, благослови его Господь. Хотите миндаля?
- Попробовать, разве что… - пробурчал Дуглас.
Кардинал протянул ему миску с миндалем:
- Зачем же пробовать? Берите, не стесняйтесь. Миндаль из моего имения. Не сомневаюсь, что деньги вы поставили на своих ребят.
- На кого ж ещё?
- Не мне вас учить считать деньги, так что вы, вероятно, знаете нечто, чего не знаю я. И что же именно, позвольте полюбопытствовать?
- Я знаю толк в драках.
Кардинал прищурился:
- А если бы я, предположим, пообещал вам треть выигрыша и поставил приличную сумму, вы всё равно посоветовали бы мне ставить на шотландцев?
- А как же. Надо быть дураком, чтобы на них не ставить.
- Ну, в глупости меня пока никто не упрекал. – кардинал подозвал служку и вложил в его руку тяжёлый мешочек с монетами, - На шотландцев.
Слуга ринулся исполнять поручение, а кардинал повернулся к Дугласу:
- Что-то вы невеселы…
- Чему радоваться?
- Жизни. Отличная погодка, солнышко, доброе вино.
- И англичане в Гаскони с Нормандией.
- М-да, англичане. – кардинал откинулся на спинку, водрузив посудину с миндалем на объёмистый живот, - Его Святейшество настаивает на скорейшем заключении мира. Вечного мира.
Он не скрывал сарказма. Не так давно Луи Бессьер намеревался сам стать папой. Дорогу к папскому престолу ему должен был проложить святой Грааль – величайшая из христианских реликвий. В поиски кардинал вложил немало средств и под конец даже тайно заказал поддельный Грааль, но тщетно: обе чаши, и фальшивая, и настоящая, ускользнули от него, а следом – и папская тиара. Однако Бессьер не терял надежды. Новый папа был стар, болен и мог умереть со дня на день.
Ирония в голосе кардинала удивила Дугласа:
- Вы не стремитесь к миру?
- Стремлюсь, конечно. Я уполномочен Его Святейшеством обсудить условия перемирия с англичанами. Ещё миндаля?
- Я думал, папа жаждет поражения англичан?
- Жаждет.
- И настаивает на мире?
- А как иначе? Наместник Господа не может поощрять смертоубийство. – усмехнулся Бессьер, - Он проповедует всеобщее примирение и послал меня торговаться.
- И…?
- И я непременно поторгуюсь. Тогда, когда англичане будут готовы говорить о мире с Францией. То есть, после того, как англичане будут разгромлены. Поражение смягчает сердца и внушает смирение. Так как насчёт миндаля?
Взвыла труба, призывая обе группы участников занять места на противоположных концах ристалища. Церемониймейстеры проверяли копья бойцов, удостоверяясь, что наконечники у всех закрыты деревянными колпаками и не способны пронзить латы или щит.
- Надвигается война, - сказал Дуглас, - а мы здесь в игрушки играем.
- Король боится англичан, - объяснил Бессьер откровенно, - Лучников.
- Лучников можно побить! – горячо воскликнул Дуглас.
- Правда?
- Правда. Есть способ.
- Им… - кардинал кивнул на изготовившихся французских рыцарей, - …этот способ неизвестен.
- Потому что они болваны. Потому что для них война – это дурацкие игрища на глазах у короля, дам и простонародья. Мой отец участвовал в заварушке у Баннокбёрна. Слыхали о такой?
- Увы, нет.
- Мы в пух и прах разнесли английских свиней, лучников и других. Это возможно сделать, возможно и должно.
Десять французов построились в линию, оставшиеся пять встали позади них, готовясь воспользоваться сумятицей, внесённой в ряды шотландцев таранной группой.
- Видите вон того громилу, - кардинал указал на всадника в блестящих доспехах и с бело-оранжевым полосатым щитом, на котором был изображён красный кулак, - Его имя Жослен из Бера. Глуп, как пробка, но боец могучий. Последние пять лет его никому не удалось одолеть, исключая разве что, Роланда де Веррека.
Жослен из Бера был тем рыцарем, с которым беседовал перед схваткой Робби Дуглас.
- Бера, где это? – поинтересовался лорд Дуглас.
- На юге.
- Откуда мой племяш его знает?
Бессьер пожал плечами:
- Понятия не имею.
- На юге Робби бывал. Ещё до мора. Ездил с англичанином, - Дуглас плюнул, - Чёртовым лучником-англичанином.
Кардинал вздрогнул. Чёртова лучника-англичанина, о котором говорил Дуглас, звали Томас Хуктон. Из-за него Бессьер лишился Грааля и шанса занять папский трон. Ради беседы о Хуктоне с Робби Дугласом кардинал и почтил присутствием нынешний турнир.
- Ваш племянник где?
- Среди бойцов, на пегой лошади.
- Мне бы потолковать с ним. – мягко произнёс кардинал, - Не будете ли вы любезны прислать его ко мне?
Прежде, чем Дуглас успел ответить, король дал отмашку, герольд опустил флаг, и всадники ударили коней в шпоры.
Кардинал немедленно пожалел о поставленных деньгах. Низкорослые шотландские коньки не шли ни в какое сравнение с великолепными дестриерами французов. К тому же хозяева ристалища скакали плотно, колено к колену, любо-дорого посмотреть, тогда как строй шотландцев развалился сразу, едва они пересекли отметку. Островитяне двигались неровной линией, в которой зияли широкие прорехи. Кто-то ехал быстрее, кто-то медленнее, французы же накатывались медленно, неукоснительно блюдя строй, и ускорились лишь когда разделяющая соперников дистанция сократилась до пятидесяти шагов. Кардинал покосился на Дугласа, ожидая узреть на лице того такие же разочарование и досаду, как те, что терзали самого Бессьера, но шотландец улыбался с затаённым торжеством.
Копыта гремели всё громче. Толпа вопила, подбадривая бойцов. Король, большой охотник до турниров, подался вперёд. Кардинал перевёл взгляд обратно на поле чести. Французы подняли щиты и нацелили копья. Зрители умолкли, затаив дыхание в предвкушении сшибки.
Что случилось потом, кардинал толком не понял. Позже, за праздничным столом, ему наглядно разъяснили произошедшее, но сразу Бессьер не успел ничего уразуметь.
Шотландцы в последнюю секунду перед сшибкой вдруг сбились в колонну по трое, и колонна прошила французский строй, как гвоздь прошивает лист пергамента. Шотландские копья ударили в щиты, выбрасывая французов из сёдел. Разметав первый ряд соперников, островитяне врезались во второй. Тупой наконечник копья смял металл в основании шлема французского рыцаря. Бедолага опрокинулся, лошадь заржала. Шотландцы избавились от копий и взялись за мечи с булавами. Французы на флангах спешно разворачивались, мешая друг другу, к оказавшимся за спиной противникам, но было поздно. Взлетали и опускались мечи, утяжелённые свинцом палицы с грохотом плющили шлемы и доспехи. Дестриер поволок по земле застрявшего латным башмаком в стремени всадника.
Шотландцы победили, это было ясно даже кардиналу. Скалли, смахнувший с седла одного француза, с разворота вбил палицу в шлем на уровне глаз другому. Тот свалился под ноги коню. Робби Дуглас с товарищем теснили Жослена де Бера. Тот искусно оборонялся, но, получив сзади от Скалли чувствительный удар в поясницу, взвыл, бросил меч и запросил пощады. Робби Дуглас немедленно вклинился между Бера и Скалли, спасая графа от гибельной палицы, уже занесённой над его головой.
Скалли отвернул и жестоким пинком сбил на землю поднимающегося на ноги француза. Добить противника шотландцу вновь помешали, на этот раз герольд, протрубивший в рожок, и соотечественник, придержавший за руку. Зрители хранили молчание. Скалли с рычаньем озирался, но повержены были все французы, кроме сдавшегося Жослена де Бера. Схватка длилась считанные мгновения. Кардинал сглотнул и изумлённо осознал, что с момента сшибки не дышал.
- Впечатляющая демонстрация шотландской доблести. – признался Бессьер Дугласу, переводя дух.
- Ребята представили, что сцепились с англичанами.
- Очень обнадёживает.
На поле высыпали слуги, спеша помочь своим поверженным господам, один из которых лежал неподвижно. Сквозь смотровые щели его сплющенного шлема текла кровь.
- Скоро сведём вас с англичанами, - продолжил Бессьер, - Скоро.
Дуглас внимательно взглянул на церковника:
- Король к вам прислушивается?
- Король прислушивается к мнению церкви.
- Тогда пусть пошлёт нас на юг.
- Не в Нормандию?
- Сорванец Эдди на юге.
- Принц Уэльский?
- Он самый. Он нужен мне. Я заставлю его лизать мне сапоги, моля о милосердии.
- Что так?
- Нам король томится в английском плену…
- Как же, слышал…
- Англичане никак не определятся с выкупом за него. Поэтому мне нужен сорванец Эдди.
- А. – дошло до Бессьера, - Принц в обмен на короля?
- Точно.
Кардинал накрыл руку Дугласа своей ладонью в тонкой перчатке:
- Я непременно поговорю с Его Величеством. Но сперва – с вашим племянником.
- С Робби?
- С Робби.
Бессьер встретился с Робби вечером, на пиру в честь участников. Подавали угрей в вине, баранину в ягодном соусе, жареную оленину и множество других яств, сервированных в огромном холле, где за ширмой наигрывали, услаждая слух пирующих, музыканты. Шотландцы ели вместе под враждебными взглядами хозяев турнира, не исключавших, что их лучших бойцов побили с помощью магии, рождённой в диких холмах на северном острове. Поэтому Робби без охоты покинул товарищей, повинуясь приказу дяди. Слуга провёл шотландца у столу, за которым трапезничал Бессьер с четырьмя прихлебателями.
- Садитесь рядом со мной, юноша. – пригласил кардинал, - Пробовали печёных жаворонков?
- Нет, Ваше Высокопреосвященство.
- Чудесный вкус, нежное мясо. – кардинал положил перед Робби крохотную тушку, - Сражались вы великолепно.
- Мы всегда так сражаемся.
- Я наблюдал за вами. Ещё миг – и вы повергли бы графа Бера.
- Да вряд ли. – скривился Робби.
- Уверен в этом. Если бы не вмешался ваш зверь… - Бессьер нашёл взором Скалли, сметавшего со стола еду с такой скоростью, будто боялся, что отнимут, - Что за кости он носит в волосах?
- Напоминание о тех, кого он убил.
- А кое-кто полагает это колдовством.
- Это не колдовство, Ваше Высокопреосвященство, просто воинская причуда.
Кардинал со вкусом обсосал ножку жаворонка:
- Вы, сэр Роберт, как говорят, больше не дерётесь с англичанами?
- Я поклялся.
- Кому? Человеку, отлучённому от церкви? Женатому на еретичке врагу матери-церкви, безбожному Томасу Хуктону?
- Человеку, заботам которого я обязан выздоровлением от хвори, сжившей со свету половину Франции. – твёрдо сказал Робби, - Человеку, заплатившему за меня выкуп.
Кардинал поковырял в зубах:
- Я вижу человека с костями в волосах; вы, юноша, утверждаете, что излечением от смертельной болезни обязаны еретику. Днём вы шутя справились с полутора десятками лучших турнирных бойцов Франции. Очень похоже, что вам помогает какая-то сверхъестественная сила. Уж не дьявол ли? – Бессьер отпил вина, - Пожалуй, мой долг предупредить братьев-доминиканцев, что ваша душа, сэр Роберт, требует их внимания. А для того, чтобы вернуть заблудшую душу Господу, у них имеется богатый арсенал разнообразных средств: от раскалённого железа до машин, способных разорвать тело, но спасти душу.
- Я – честный христианин. – буркнул Робби.
- Докажите.
- Доказать? Как?
Кардинал похлопал его пухлой, перемазанной в жире ручкой по колену:
- Клятва, данная еретику, - пустые слова для небес. Лишь для сатаны, сэр Роберт, она имеет значение. Я хочу, чтобы вы сослужили мне кое-какую службу. В случае отказа, боюсь, мне придётся оповестить короля Иоанна, что в его королевство проникло зло, и, поверьте, братья-инквизиторы будут биться за ваше спасение до последней капли крови. Вашей, разумеется. Вы так и не притронулись к жаворонку. Позволите?