Но по какой-то причине, спишем это на алкоголь, я пялилась на горячего мужчину через весь бар, когда мои губы сформировали слово "привет".
Он ответил тем же, закусив уголок губы между зубов, и вау, он должен делать это каждый день, каждому человеку, которого встречает всю оставшуюся жизнь. У него появляется ямочка, и я пытаюсь успокоить себя тем, что это освещение и тень, потому что нет ничего в аду такого, что может быть настолько простым и в тоже время восхитительным.
Я чувствую, что-то странное происходит у меня внутри, и мне интересно, это ли люди имеют в виду, когда говорят, что они тают, потому что я определенно чувствую себя менее твердой. В районе ниже моей талии появилось трепетание интереса, о Боже, если одной только его улыбкой удалось сделать это, то представляю, что его... Харлоу хватает мою руку, прежде чем я могу закончить эту мысль, выдергивая меня от моего тщательного исследования его лица, и дергая в столпотворение раскачивающихся и извивавшихся тел под ритм сексуальных взрывов вырывающихся из динамиков.
***
Мы наверно истощаемся в Вегасе, потому что после танцев и выпивки, мы оказываемся в нашей комнате к полуночи, все трое уставшие от церемонии вручения на пекле, от душной езды и алкоголя, который мы вкатили в наш организм без какой-либо еды.
Даже притом, что наш многокомнатный номер имеет больше места, чем нам нужно, и даже притом, что есть две спальни, мы все нагромоздились в одну. Лола и Харлоу уже несколько минут в отключке, и уже были слышны знакомые звуки сонного бормотания Харлоу. Лола по-прежнему шокирующе тиха и неподвижна. Она полностью закапывается в постель, что я задаюсь вопросом, когда мы были моложе, исчезала ли она так в матрасе во время вечеринок с ночевкой. Были разы, когда я на самом деле рассматривала проверку пульса.
Через весь холл бушует вечеринка.
От тяжелых басов музыки качается светильник, висящий надо мной. Мужские голоса галдят через пустое пространство, разделяющее номера. Они кричат и смеются, создавая свою маленькую какофонию из возгласов и других человеческих звуков. Звук мяча отскочившего от стенки слышится где-то вдалеке, и хотя я могу определить только несколько уникальных голосов в миксе, они создают достаточно шума, и я не могу не полагать, что весь номер не заполнен пьяными парнями, которые просиживают выходные в Вегасе.
Два часа ночи проходят в том же ритме: я пялюсь в потолок, число проснувшихся и число уснувших растет. В три я уже так раздражена, что готова стать Вегасной занудой для того, чтобы я смогла поспать хоть несколько часов перед нашим ранним спа.
Я выползаю из постели, стараясь быть как можно тише, чтобы не разбудить своих друзей, прежде чем начинаю смеяться над абсурдностью своей осторожности. Если они спят при таком шуме, то они точно не проснутся от меня ступающей по ковровому покрытию, хватающей ключи и выскальзывающей из нашего номера.
Стучу кулаком в дверь и жду, моя грудь вздымается от раздражения. Звук ударов утопает в шуме, и я не уверенна, смогу ли стучать достаточно сильно, чтобы они услышали меня. Подняв оба кулака, я пытаюсь снова. Я не хочу быть тем человеком в Вегасе, который жалуется на веселье людей, но следующее мое действие - это вызов охранников отеля.
На этот раз музыка стихает, и за дверью раздаются шлепающие шаги.
Возможно, я ожидала кого-то постарше, загорелых папочкиных сынков, которые растрачивают трастовый фонд, или кучу инвестиционных банкиров средних лет, которые окунаются, в течении выходных, в разврат или полный номер парней из братства, пьющих шоты из пупка стриптизерши. Но я не ожидала, что это будет он, парень из бара.
Я не ожидала того, что он будет голый по пояс, одетый только в черные боксеры, которые висят так низко на загорелом животе, что я могу видеть мягкую дорожку волос, уползающую вниз.
Я не ожидала и того, что он будет улыбаться при виде меня. И уж этого я точно не ожидала, акцента, когда он выдает:
- Я знаю тебя.
- Нет, - отвечаю я, вполне спокойно, если немного задержать дыхание. Я больше никогда не заикалась при друзьях или семье и только в редких случаях перед незнакомцами, с которыми мне комфортно. Но сейчас, мое лицо горит, мои руки и ноги покрываются гусиной кожей, поэтому я понятия не имею, что делать с моими заикающимися словами.
Если это возможно, его улыбка еще больше растет, румянец становится ярче, ямочки в центре внимания, и он открывает дверь шире, выходя ко мне. Он даже лучше выглядит, чем казался в другом конце бара, и в реальности он немедленно заполняет дверной проем. Он настолько огромен, что я отступаю назад, будто меня оттолкнули. Он расслаблен, встретившись глазами со мной, и сияет улыбкой, когда он наклоняется близко, и игриво изучает меня.
Будучи артисткой, мне доводилось видеть таких же очаровашек, как он. Возможно, он и выглядит, как любой другой человек, но в нем есть то неуловимое качество, которое заставило бы каждую пару глаз следить за ним на сцене, независимо от того, как мала его роль. Это намного больше, чем харизма - это магнетизм, которому нельзя научиться или практиковать. Я в двух шагах от него... и у меня нет ни единого шанса.
- Знаю, - возражает он, немного наклоняя голову. - Мы встречались ранее. Просто не представились еще друг другу. Мой мозг ищет место, к которому принадлежит его акцент, прежде чем осознаю: он - француз. Мудак из Франции. Это заставляет таять. Его акцент мягок и нежен. Вместо того, чтобы смешивать все слова вместе, он разделяет их, тщательно выговаривая каждое.
Я щурю глаза, фокусируясь на его лице. Это не просто. Его грудь гладкая и загорелая, и у него самые идеальные соски, которые я когда-либо видела, маленькие и плоские. Он жилистый, и вполне подходит для позы наездницы. Я могу почувствовать, как тепло исходит от его тела. Но самый верх всего этого, это то, что на нем нет ничего, кроме белья и ему кажется по барабану это.
- Вы парни, безумно шумите, - говорю я, вспоминая о часах шума, которые и привели меня сюда. - Думаю, ты мне намного больше понравился в комнате полной людей, чем в этом холле.
- Но для тет-а-тет это лучше, не так ли? - Его голос посылает волну мурашек по моим рукам. Когда я не отвечаю, он оборачивается, оглядывается через плечо и возвращается ко мне. - Извини, за шум. Я собираюсь отчитать Финна. Он - канадец, поэтому уверен, что ты понимаешь, что он - дикарь. И Олливера, он - австралиец. Тоже жутко нецивилизованный.
- Канадец, австралиец и француз закатили вечеринку в номере? - спрашиваю, борясь с улыбкой, вопреки моим суждениям. Пытаюсь вспомнить правило о том, нужно ли бороться за жизнь, когда попадаешь в зыбучие пески, так как в данный момент я именно так себя и чувствую.
Тону, поглощенная чем-то большим, чем я.
- Звучит, как начало анекдота, - кивает он, соглашаясь. Его зеленые глаза мерцают, и он прав - тет-а-тет намного лучше, чем стена, или темная, наполненная людьми, комната. - Присоединяйся к нам.
Ничто не звучало так опасно и так соблазнительно в одно и то же время. Его глаза опускаются на мой рот, где задерживаются, до того, как отправляются сканировать мое тело. Несмотря на то, что он только что предложил, он выходит в коридор и позволяет двери закрыться за ним. Теперь только мы, я и он, и его обнаженный торс и... вау, сильные ноги, и потенциал для умопомрачительного неожиданного коридорного секса.
Подождите. Что?
И только сейчас, я вспоминаю, что на мне только крошечные шортики для сна и соответствующий топик с поросятами по всему нему. Внезапно, осознаю, что свет слишком яркий и чувствую, как мои пальцы двигаются вниз, на автомате потянув ткань ниже, чтобы прикрыть мои шрамы. Я в гармонии со своим телом - я женщина, которая естественно, хочет изменить в себе что-нибудь - но, мой шрам - это другое. И дело совсем не в том, как он выглядит - хотя будем честными, Харлоу до сих пор сочувствующие вздрагивает всем телом при виде его, но вот что он собой представляет: потеря школьной стипендии в балетной школе Джоффри, то есть смерть моей мечты.
Но то, как он смотрит на меня, заставляет меня почувствовать себя обнаженной, в хорошем смысле обнаженной, а под хлопковым топом мои соски оживают.
Он замечает это и делает еще один шаг, обдавая меня своим теплом и запахом мыла, и вдруг осознаю, что он определенно не смотрит на мою ногу. Он даже, кажется и не обращает внимания на него, или даже если и обратил, то ему нравится, как я собираюсь, чтобы проигнорировать то, о чем говорит этот шрам. А он говорит о травме. Он говорит о боли.
Но его глаза говорят только да, и пожалуйста, и светятся озорством. И что он хотел бы увидеть больше.
Застенчивая девушка скрещивает руки на груди, пытаясь увести меня на безопасную территорию нашего номера. Но его глаза приковывают меня к месту.
- Я не был уверен в том, что увижу тебя снова. - Его голос становится хриплым, намекая на грязные вещи, которые я хочу почувствовать на моей шее, когда он прорычит их. Мой пульс неистовствует, отбивая барабанную дробь. Интересно, он замечает это?
- Я искал тебя.
Он искал меня.
Поражаюсь своему голосу, который раздается так ровно, когда я отвечаю:
- Мы ушли вскоре после того, как я увидела тебя. - Его язык выскальзывает изо рта, когда он наблюдает за моим.
- Почему бы тебе не зайти... к нам? - в этих шести словах скрыто столько невысказанных обещаний. Такое ощущение, будто он - незнакомец, предлагает самую вкусную конфетку на всем белом свете.
- Я собираюсь в кроватку, - Наконец мне удается сказать что-то, выставив руку вперед, удерживая его от приближения. - И парни, вам следует быть потише, или я отправлю Харлоу к вам. И если и это не успокоит вас, то в ход пущу тяжелую артиллерию - разбужу Лолу, и вы скажете спасибо за то, что она оставила вас избитыми и истекающими кровью.
Он смеется.
- Ты действительно нравишься мне.
- Спокойной ночи. - Я возвращаюсь к нашей двери на менее устойчивых ногах.
- Я - Ансель.
Проигнорировав его, я вставляю ключ в замок.
- Стой! Я просто хочу знать твое имя.
Я оборачиваюсь через плечо. Он все еще улыбается. Серьезно, у моего одноклассника в третьем классе была ямочка, но это не вызывало у меня таких чувств.
Этот парень должен ходить с предупреждающей наклейкой.
- Заткни свой рот, и тогда я скажу тебе свое имя завтра.
Он делает еще один шаг вперед, ступая босыми ногами по ковру, а глаза следят за мной и он говорит:
- Означает ли, что это свидание?
- Нет.
- И ты, правда, не скажешь мне своего имени? Пожалуйста?
- Завтра.
- Тогда я буду звать тебя, Cerise.[4]
Я выкрикиваю:
- Меня устраивает, - когда я вхожу в мой номер. Кто знает, как он только что назвал меня. Встревоженной, или скромницей или свинжамкой.[5]
Но, так или иначе, то, как он промурлыкал два слога, заставляет меня думать, что это было нечто совсем другое.
Как только я забираюсь обратно в постель, я смотрю значение слова на моем телефоне.
Cerise означает "вишенка". Конечно, означает. Не уверена, как чувствую себя по этому поводу, потому что что-то мне подсказывает, что он не имел в виду цвет моего лака для ногтей.
Девчонки спят, но не я. Даже, когда шум через стену затихает, и все становится тихим и спокойным в нашем номере люкс, я разгоряченная, и покрасневшая, и желающая иметь больше мужества, чтобы пробыть в коридоре немного дольше.
Глава 2
Харлоу заказывает картошку фри, прежде выливая свою стопку в пиво и перемешивает все.
Она вытирает рот рукой и смотрит на меня. Должно быть, я пялилась, потому что она спрашивает:
- Что? Я стала шикарнее?
Я пожимаю плечами, мешая соломинкой лед в стакане. После утреннего массажа тела и лица, мы провели день в бассейне потягивая коктейли, став, более чем, немного подвыпившие. Кроме того, даже после залпа пива со стопкой, Харлоу выглядит шикарно. Она может прыгнуть в бассейн с пластиковыми шариками в Игровой МакДональдс и вылезти от туда, выглядя свежей.
- Зачем беспокоиться об этом? - Спрашиваю я. - У нас есть остальная часть нашей жизни, чтобы быть эстетами, но только не в этот уик-энд в Вегасе.
Она слушает то, что я говорю, обдумывая это, затем кивает в знак согласия и направляется к бармену.
- Я буду еще две стопочки и то уродство, что она пьет. - Указывая на Лолу, которая слизывает взбитые сливки с края отвратительно светящегося бокала. Он хмурится, качая головой, и говорит:
- Два шота виски и один "Шлюха под кайфом на батуте".
Харлоу смотрит на меня своим самым шокирующим выражением лица, но я едва успеваю его заметить, почувствовав, что кто-то давит на меня сзади, в переполненном баре. Огромные руки хватаются за мои бедра, до того, как я слышу:
- А вот и ты, - горячий шепот, прямо в мое ухо. Я пугаюсь, вскакиваю и отпрыгиваю со вздохом.
Ансель.
Мое ухо ощущается немного влажным и теплым, но когда я смотрю на Анселя, я вижу ту же игривость в глазах, которая была прошлым вечером. Он парень, который станцует забавный танец робота, чтобы рассмешить тебя, который оближет кончик твоего носа, выставив себя дураком ради улыбки. Я уверена, если захочу повалить его на землю, то он позволит мне победить. И насладится каждой минутой.
- Слишком близко? - спрашивает он. - Я хотел быть обольстительным и неуловимым.
- Не уверена, что ты смог бы быть еще ближе. - Признаю я, борясь с улыбкой, пока тру ухо. - Ты был практически в моей голове.
- Он изображает ужасного ниндзя. - Говорит один из парней с ним.
- Оливер, Финн, - представляет Ансель, первый, на кого он указывает, высокий друг с копной каштановых волос, щетиной, яркими голубыми глазами за толстыми очками, и затем на того, который говорил, с коротко подстриженными каштановыми волосами, с темными сверкающими глазами, и с постоянно дерзкой ухмылкой, которую я могу только вообразить. Ансель смотрит на меня.
- И джентльмены, это Cerise. Я все еще ожидаю, когда она мне поведает свое настоящее имя. - Он немного наклоняется, говоря, - Когда-нибудь она должна сдаться.
- Я - Миа, - отвечаю я ему, игнорируя его подтекст. Его глаза путешествуют вниз по моему лицу и тормозят на моих губах. Это в точности тот взгляд, которым он смотрел бы на меня, если бы мы собирались поцеловаться, но он слишком далеко. Он наклоняется вперед, это ощущается так, будто наблюдаешь за самолетом, парящим в десяти футах над землей, но на расстоянии милей, который никогда не приблизится.
- Приятно, наконец, познакомится со всеми крикачами, - говорю я, чтобы снять сексуальное напряжение, оглядываясь к Оливеру и Финну, затем указывая на моих друзей с широко раскрытыми глазами, рядом со мной. - Это Лорелей, и Харлоу.
Они обмениваются рукопожатиями, но остаются подозрительно тихими. Обычно, я единственная, кто не общается с парнями в таких ситуациях. Я обычно та, кто удерживает Харлоу от подсаживания за стол к кому-нибудь, с кем она познакомилась несколько минут назад, в то время как Лола, считает в порядке вещей, избить любого парня, который посмеет заговорить с нами. Должно быть, они слишком ошеломлены, чтобы знать, как отреагировать.
- Вы искали нас? - Интересуюсь я. Ансель пожимает плечами.
- Возможно, мы обошли пару разных мест, просто заглядывая.
За ним, Оливер - тот, который в очках - показывает семь пальцев, и я смеюсь.
- Пару?
- Нет более трех, - говорит Ансель, подмигивая.
Я замечаю движение позади него, и, прежде чем у меня есть шанс, чтобы сказать что-то, Финн ступает вперед, пытаясь стянуть штаны Анселя. А он даже не моргнув, спрашивает меня:
- Что ты пьешь? - И просто хватает свой пояс, не выглядя даже немного удивленным или раздраженным.
Как будто я, не вижу значительную часть серых боксеров. Как будто я, не уставилась прямо туда, где была отчетливая выпуклость под хлопком.