Глава 18
Телефонные звонки
В субботу у Авроры случилась беда – заболел младший сын Кирюша. У него подскочила температура до тридцати девяти, и прехавший частный врач поставил диагноз – ангина.
Когда дети болели, Аврора не находила себе места. Это была самая настоящая пытка.
– Ну, что ты все мечешься, Наташка? – спрашивала Аврору мать. Она одна из немногих продолжала звать дочь этим именем, и Аврора ей это прощала. Мать тоже не отходила от больного внука, но была гораздо спокойнее. – Ну ангина у него, ну холодного попил, когда вы в зоопарк ходили. Ничего, пройдет. У тебя, маленькой, тоже часто ангины бывали. И тоже все летом, в самую жару. И отитом ты болела, и ветрянкой. Они у тебя еще не болели? Нет? Ну, значит, все впереди.
Спокойствие матери тревожило Аврору еще больше. Эти суматошные дни в душной квартирке в Текстильщиках, захламленной старой мебелью, неразобранными чемоданами, детскими игрушками, обувью в прихожей, лекарствами и микстурами на всех столах и подоконниках, были бестолковы и мучительны. Аврора уверяла себя: все это только из-за болезни сына, младшего Кирюшки. Но дело было не только в его ангине. В воскресенье температура у мальчика снизилась, он даже с аппетитом позавтракал. Бабушка вслух почитала ему сказку Андерсена «Стойкий оловянный солдатик». А страх и тревога Авроры не прошли.
Она не желала признаваться самой себе, что страх гнездится в ее душе с того самого дня, когда ей сказали по телефону, что Максим Студнев мертв. Не прошло и недели, и она узнала, что умерла и та самая официантка Лена Воробьева, которая, наверное, десятки раз обслуживала ее, Аврору, в «Аль-Магрибе». О том, что официантка убита, Авроре сообщила Потехина. Позвонила в четверг вечером – встревоженная, расстроенная и, кажется, не совсем трезвая. Закричала в трубку, что стряслось страшное несчастье: убили Воробьеву, официантку. Она умерла прямо в ресторане на глазах у посетителей.
– Ее застрелили? – спросила Аврора, ничего толком не понимая.
– Какой там застрелили! – кричала Потехина. – Ей дали какой-то отравы, как и Максиму! У нас тут до сих пор полно милиции, ресторан закрыт. Мы все просто в ступоре. Аврора, детка, ты слышишь меня? Ее отравили так же, как и твоего Макса, беднягу! Он, оказывается, не просто грохнулся с балкона. Мне дали прочесть заключение экспертизы. Это какой-то кошмар, Аврора, что происходит, ты понимаешь? Аврора, я в ужасе – что же будет дальше?
– Дальше? – Аврора чувствовала, что от возгласов Потехиной страх, липкий и холодный, комом поднимается из груди к горлу. – Почему ты говоришь это мне?
– Авророчка, я не знаю, я совершенно растерялась… Что делать, что нам делать? Ресторан закрыт. Официантку отравили, Макса тоже – прямо тогда, за ужином, понимаешь? Милиция сказала: оба раза был использован один и тот же яд. Значит, эти убийства связаны!
– Как связаны? – прошептала Аврора. – Что ты говоришь, Марьяша?
– Ну, я не знаю, я, наверное, с ума просто схожу… Скажи, только правду – он тебе больше не звонил? Твой муж?
Этот разговор произошел в четверг. А в пятницу после бессонной ночи Аврора в каком-то странном душевном порыве позвонила своему адвокату и попросила немедленно связаться с адвокатом Гусарова. Передать ему, что лично она ни на что уже больше не претендует, ни на какое совместно нажитое имущество, а на детей пусть Гусаров выплачивает столько, сколько сможет и захочет. Или если не захочет, пусть не дает вообще ничего.
– Да вы с ума сошли, милочка! – опешил адвокат. – Это же полная капитуляция, отзыв иска. Что на вас такое нашло вдруг? Это глупость, ребячество. Закон полностью на нашей стороне, если договориться не удастся по-хорошему и дело дойдет до суда, мы выиграем процесс. Я в этом не сомневаюсь.
Адвокат был настырный и деловой. Он взялся за это склочное дело в надежде на приличные проценты. Он умел убеждать клиентов. И Аврора быстро сдалась: да, все это глупость. Конечно, конечно, глупость…
Утром ее разбудил ранний телефонный звонок. Она с ужасом поняла, что снова боится… поднять трубку и услышать тот голос – голос Гусарова. И этот необъяснимый с точки зрения здравого смысла страх разговора с человеком, с которым она прожила под одной крышей восемь лет, все нарастал и нарастал. Наконец она решилась. Звонили, как оказалось, с телевидения, из рекламной фирмы «Восток – Запад». Голос был мужской, вкрадчивый, въедливый. Аврора никак не могла понять, что от нее хотят, какие пробы? Выяснилось, что дело касается проб на видеоролик рекламы нового дезодоранта. «Мы сделаем съемки на концертной площадке. Очень живенько так, реалистично, – вещал звонивший, – вы, наверное, видели ролик фигуристов? Ну вот и у нас такой же будет. Крупные планы, ваше лицо. Потом, наша компания прилично платит за каждый съемочный час».
Аврора согласилась. Деньги на дороге не валяются. Предлагают рекламировать средства от пота, что ж… По крайней мере она знает, что это такое – пот. На концерте, бывало, между номерами она заскакивала в свою гримерку. Все было хоть выжми – джинсы, майка, белье. Приходилось всюду возить с собой несколько совершенно одинаковых сценических костюмов, чтобы переодеваться в сухое. В концертных залах – мощные кондиционеры, на стадионах и провинциальных открытых площадках – такой ветродуй всегда, что мигом просквозит. Заболеешь, охрипнешь, потеряешь голос, и все. Но случалось, что пауз между песнями не было, программа шла сплошняком. Пот заливал глаза – как только грим выдерживал…
Этот едкий кислый запах – его не вытравишь, не уничтожишь никакими дезодорантами. Аврора вспомнила, как однажды репетировала в зале, где только-только закончилась репетиция кордебалета одного мюзикла. Было совершенно нечем дышать, точно она попала в годами не чищенное конское стойло. Аврора не смогла тогда петь – першило в горле, щипало глаза от едкой вони мастики, талька, нагретых софитов и самое ужасное – от густого, бьющего прямо в нос запаха человеческого пота.
Господи, подумала Аврора с тоской, что они знают обо всем этом? Эти, которые звонят? Или они точно все знают и поэтому предлагают эту рекламу именно ей? Или они просто прослышали, что ей позарез нужны деньги и она ни от чего не откажется, даже от кадров с голыми подмышками, испытывающими новую «Рексону»?
Позвонила Потехина. Под вечер и уже не такая задерганная и несчастная. Сказала, что, возможно, все еще наладится, что они напишут бумаги, пойдут по инстанциям, что «Аль-Магриб» отстоят и он будет работать по-старому.
– Я тебя до смерти напугала вчера. Ты уж прости меня, – сказала Потехина, – я какая-то ненормальная вчера была, на всех бросалась. А сегодня мы тут с Ваней Поляковым поговорили. Ты же знаешь, он умеет успокаивать лучше валерьянки. Я что тебе звоню: тут Сичкин объявился, Марк Наумыч, ну ты его знаешь… Нет? Не знаешь? Как не знаешь? Я разве тебе про него не говорила? Он же агент по недвижимости, очень известный… У него есть на примете одна квартира. Тебе ведь нужна квартира именно в центре? Так вот, он мне позвонил и сказал: квартира очень приличная. И владельцы особенно цену не заламывают. Им надо поскорее развязаться, они в Канаду уезжают, на ПМЖ, так что можно будет сторговаться. Мы могли бы завтра к Сичкину подъехать – он на даче в Малаховке от жары спасается. Все обговорим, потом куда-нибудь съездим пообедать вместе. Как видишь, «Аль-Магриб» наш пока для гостей дверей не открывает, зато…
– Спасибо тебе, Марьяша, – сказала Аврора.
– Ну, согласна? Да или нет?
– Нет, ты извини, но я не могу ехать. Кирюшка сильно болен. Ангина.
– Но Сичкин – он такой деловой. Понимаешь, он ждать не будет…
– Я понимаю. Пусть. Я сейчас не могу с квартирой… Я просто не знаю, не могу. – Аврора сама себя не узнавала. Раньше она никогда бы не упустила такое предложение. Потехина ей плохих советов никогда не давала. – Я просто сейчас не в силах решать что-то с квартирой. Кирюшка болеет, высокая температура…
– А врача вызывали? – Потехина поняла, и сразу же ее голос смягчился: – Ангина, сказал? Надо и насчет воспаления легких обязательно проверить. Ладно, попытаюсь уговорить Сичкина, чтобы подождал немного, попридержал продавцов. Дело, конечно, делом, но я и так просто видеть тебя очень хотела, детка. Хоть одно родное лицо в этих передрягах…
– Я тоже хочу тебя видеть, Марьяша. Приезжай ко мне, как только Кирюшке легче станет.
– Ладно, там увидим. Спасибо. Да… а лекарства-то какие-нибудь нужны?
– Нет, я все купила, спасибо, – ответила Аврора и неожиданно всхлипнула.
– Ну, ну, перестань. Ничего, все обойдется. Мои тоже болели, хилые маленькие были. А сейчас вон какие вымахали. – Потехина говорила грубовато и нежно. – Такая наша доля, детка. Ничего не попишешь.
Этот разговор немного подбодрил Аврору. И хотя она отказалась ехать смотреть квартиру, в душе она была благодарна Потехиной за заботу. Даже в самые трудные минуты жизни Марьяша была верна себе: больше думала о других. Аврора решила сразу же позвонить ей, как только поправится сын, пригласить к себе домой, познакомить с матерью. Ничего, что обстановка в квартире бедная и облезлая. Это временные неудобства. Аврора подумала: скоро у детей и у мамы будет новый дом.
Зазвонил телефон, и Аврора уже без колебаний подняла трубку. Кто бы это ни был – ничего. Ничего страшного.
– Ало, это вы, Аврора? Нам нужна госпожа Аврора Ветлугина! – затрещал в трубке бойкий писклявый голосишко.
– Я слушаю, добрый вечер.
– Это из редакции «Столичного сплетника», отдел светской хроники. Как вы можете прокомментировать обстоятельства смерти некоего Максима Студнева? По нашим данным, он был вашим бойфрендом. В последнее время вас часто видели вместе. Не связано ли это убийство с обстоятельствами скандального развода с вашим мужем, Дмитрием Гусаровым?
– Откуда у вас такие сведения? – спросила Аврора. – Вообще, кто вы такой? С кем я говорю?
– Корреспондент Ангелина Лягушкина. Скажите, а вы были на похоронах вашего друга?
– Нет! Не была и я не знаю никакого друга! Не смейте мне больше звонить, слышите? Я ничего не знаю и не желаю отвечать на разные идиотские вопросы!
Аврора швырнула трубку на диван. Сердце бешено колотилось. Откуда они все знают? Уже разнюхали… Нет, так нельзя, что она себе позволяет? С прессой так нельзя обращаться, они этого не прощают. Съедят!
– Мамочка, иди сюда, мне страшно! – послышался из другой комнаты голос сына.
Аврора пошла к нему. Кирюша сидел на постели. Горло его было обвязано шарфом. Сам он прятался за яркой диванной подушкой, выглядывал из-за нее, как перепуганный мышонок.
– Ну, что еще такое? – Аврора почувствовала, как при взгляде на бледное испуганное личико сына в сердце ее снова ржавой иглой впилась острая тревога. Чувство опасности…
– Скажи ему… скажи, чтобы ушел, – прошептал Кирюша, указывая в сторону шкафа.
Аврора посмотрела туда – заходящее солнце, бившее прямо в незашторенное окно, слепило, и сначала она ничего не увидела. А потом, когда глаза привыкли и она поняла, что это, ахнула, подбежала, вытащила из-за шкафа старшего сына – Димку. На нем была резиновая маска вампира: фиолетово-черная, жутковатая, привезенная давным-давно кем-то из знакомых Гусарова. Аврора не помнила, чтобы брала ее вместе со своими вещами и вещами детей из дома мужа в Немчиновке. Скорее всего, маску прихватил с собой вездесущий Димка.
– Никогда больше такого не делай! – Аврора отняла у сына маску. – Не пугай братика, он же болеет!
– Да, болеет… Все вы только с ним, с ним. – Димка снизу вверх хмуро смотрел на мать. – Бабушка его чуть ли не с ложки кормит…
– Да ведь, когда ты болел, я все время с тобой была. Помнишь?
– Ничего я не помню, и вообще, чего мы сюда приехали? – Димка капризничал. – Тут мрак какой-то, в туалете из толчка воняет. И где папа? Почему он к нам так давно не приезжает? Когда мы домой поедем, к папе?
– Мы не поедем к папе, – отрезала Аврора, но тут же смягчилась: – Мы переедем отсюда на новую квартиру. Очень скоро. Все вчетвером – вы, я и бабушка. У вас с Кирюшей будет большая солнечная комната, детская. Такая же, как дома, даже еще лучше. И много-много новых игрушек.
Маленький Кирюшка завороженно слушал, забыв про испуг. Затем потянулся к маске, которую Аврора все еще держала в руках.
– Мама, дай, дай мне!
– Нет, эту гадость я сейчас же выброшу, – Аврора решительно двинулась на кухню. Вслед захныкали оба – и старший, и младший. С кухни прибежала мать Авроры.
– Ну, что тут у вас еще такое?
Дети наперебой кричали: «Хочу, дай, дай мне!» Аврора выпустила маску из рук. Ее тут же подхватил младший, Кирюшка, нацепил на себя, начал прыгать на подушках, лая, блея, кукарекая, пугая бабушку.
В это время снова зазвонил телефон.
– Мама, уйми их, ради бога, сказку какую-нибудь им почитай! – стараясь перекричать детей и телефон, крикнула Аврора.
– Хочу оловянного солдатика! – кричал Кирюшка. У него от восторга получились не все буквы и выходило «ловянного».
– Нет, про Гарри Поттера! – протестовал более просвещенный старший. – Про школу колдунов!
Телефон надрывался. Аврора решила, что это снова из «Столичного сплетника» – госпожа Лягушкина.
– Алло! Это что, опять вы? Я же сказала, чтобы вы не смели мне сюда звонить!
– Это из ГУВД области, начальник отдела убийств майор милиции Колосов, – ответил в трубку несколько озадаченный мужской баритон. – Здравствуйте, Аврора, мы с вами однажды уже разговаривали, но я ничего такого от вас не слышал.
– Извините, я просто ошиблась, обозналась, – Аврора смутилась, – еще раз простите. Я вас, конечно, помню. Что-то случилось?
– Мне необходимо снова побеседовать с вами. Это довольно срочное дело. Вам удобно в десять в понедельник? Только у меня к вам большая просьба. Вы ведь знали адрес Студнева. Ну, где он живет за городом, в поселке Столбы? Так вот, давайте встретимся в Столбах. Я вам сейчас адрес продиктую местного отдела милиции. Вы человек известный в столице, заметный, пресса вами сильно интересуется. Я думаю, не стоит вам больше в ГУВД приезжать.
– Не стоит, – согласилась Аврора. – А что все-таки случилось? Ладно, диктуйте адрес. Я приеду в эти ваши Столбы.
Никита Колосов позвонил певице по мобильному телефону из машины, как только отвез Катю домой. Вообще-то сначала он собирался вызвать на допрос ее мужа – Гусарова. Но того еще надо было достать.
По дороге в Москву из Пироговского Катя то и дело в разговоре возвращалась к Симонову: зачем приехал, как необычно вел себя, почему не подошел к могиле, отчего не хотел прилюдно встречаться с Моховым, Сайко, которых хорошо знал. Она говорила о Симонове не умолкая. А Никита философски размышлял о том, что вот он и выполнил свое желание – побывал в Пироговском, увидел семью священника и ничего, ровно ничего не понял. Потому что увидеть мельком, со стороны, – это еще не означает понять. И вообще, как все странно: похороны Воробьевой он для себя отследил. А вот похороны главного фигуранта Студнева прошли как-то мимо. Все дело, наверное, было в том, что Студнева хоронили в четверг, а все они по горло были заняты убийством Воробьевой, произошедшим в среду.
Имелась, правда, оперативная видеосъемка, сделанная на кладбище, и Колосов ее бегло просмотрел, с удивлением отметив, что среди пришедших на похороны Студнева не было никого из тех, кто сидел с ним за одним столом в «Аль-Магрибе». Не было даже Авроры…
А Катя все говорила и говорила о Симонове. Колосов начал потихоньку прислушиваться и вдруг ревниво отметил, что чаще всего у нее проскальзывают такое словечки, как «симпатичный», «занятный», «внешне очень даже ничего».
– Ему солдат удачи надо играть в сериалах, – заметила Катя, – он неплохо бы смотрелся в камуфляже с «калашниковым» на броне танка. Ты не заметил, Никита, что-то в нем от молодого Шварца есть в «Хищнике» – тот же грубоватый шарм… А младший брат Воробьевой – Юрий – тоже ничего. Только совсем еще мальчишка. Ты говоришь, он геодезический кончил?
– Да, – машинально откликнулся Колосов, – институт геодезии и картографии.
– У Сережки Мещерского там приятель когда-то учился. А потом, бедняжка, все летал в Якутию на какие-то исследования.
– Летал? – Никита думал о своем. – Почему летал?