Самоубийца Ачкасов выбрал именно такой способ ухода из опостылевшей жизни. А ведь тоже мог купить себе какой-нибудь ядохимикат позабористей и… Катя посмотрела в темное окно, мучительно что-то припоминая, ей надо что-то сказать Никите. Что-то очень важное, связанное как раз с… Но мысль, только что промелькнувшая, уже ускользнула. Что-то она ведь только что вспомнила в связи с этим самоубийством в Старо-Павловске, и вот… Или ей только показалось?
Она прислушалась: Нина, тоже вышедшая на крыльцо, рассказывала Никите о своей семье: о деде Тариэле, выстроившем эту дачу, об отце…
А что же, интересно, хотел сказать Никита своей ехидной фразой «чисто женское убийство»? Если идти традиционным путем, то в смерти Сорокиной нужно подозревать всех оказавшихся в тот злополучный вечер в гостях у Александры Модестовны. И четверо из присутствующих там были женщины (если считать и их с Ниной, конечно). Интересно, Никита по старой дружбе хоть для нее, для Кати, сделает исключение?
Впрочем, бог с ними, с этими притянутыми за уши версиями: Кате вдруг стало скучно перебирать в уме все эти головоломки. Насколько она успела изучить начальника отдела убийств, Никита на этот счет человек оригинальный. «Версии версиями, а у нас и у самих горшок на плечах варит» – любимая его поговорка. Версиям порой он не придает никакого значения. Он просто…
– Ну что решила? Я могу рассчитывать на вашу помощь?
Катя на пороге обернулась с подносом в руках: Колосов, вернувшийся на террасу, смотрел на нее серьезно и тревожно. Надо же, Гениальный Сыщик снизошел до просьб! По собственному признанию, никого и ни о чем он терпеть не мог просить.
– Конечно, Никита. Что я должна сделать?
– Я попросил бы тебя… познакомиться с твоими нынешними соседями поближе.
– Со всеми, со всеми?
– Угу. По возможности.
– Со Смирновым вряд ли это получится. Сам понимаешь почему.
Колосов глянул на наручные часы:
– Ну, с ним – на нет и суда нет… Ладно. Поздно уже. Вам отдыхать пора, и так я у вас загостился. Спасибо за ужин. Теперь приглашение на шашлыки за мной.
Нина, подкравшаяся сзади, дернула Катю за кофту и прошипела в самое ухо:
– Куда он ночью поедет? В Москву, в такую даль! Скажи, чтобы ночевать оставался. Мы ему на террасе на диване постелим. Выспится – кум королю!
– Спасибо. – Колосов, услышав Нинины слова («Какие большие у нас уши!» – подумала Катя ехидно), улыбнулся. Катя поймала на себе его взгляд. – Я с приятелем уже договорился. К нему поеду. Он тут в городке живет на площади Победы. Следователь прокуратуры, хороший паренек. Спасибо за приглашение – я не хочу вас стеснять.
«Ну и бог с тобой, – подумала Катя, – вольному воля, упрашивать не станем». Она пошла проводить Никиту до машины. В глубине души она даже была рада, что все так складывалось. Узнай «драгоценный В. А.», что в его отсутствие Колосов провел ночь, как говаривали наши романтические предки, «с ней под одним кровом», объяснениям конца и края не было бы.
– И все-таки, что конкретно мне нужно делать? – спросила Катя, когда они подошли уже к калитке.
– Ночь славная какая, Кать. Такая, что и уезжать неохота…
Она не сказала, как он втайне надеялся, «так оставайся», а лишь снова повторила свой вопрос.
– Я не знаю. – Никита побренчал ключами от машины. – Никаких советов давать тебе не хочу. Но буду благодарен за любую информацию. Понимаешь? Любую.
– А почему ты вообще выехал на это происшествие? Разве оно случилось в твое дежурство? – спросила Катя тихо.
– Выехал потому, что с некоторых пор меня стал крайне интересовать Старо-Павловский район. Скажем так.
– Только по одной этой причине?
– Только по этой.
– А с тем самоубийством что-нибудь прояснилось?
Он отрицательно покачал головой:
– И вряд ли прояснится, Катя, думаю так. Ну, теперь у нас тут новое дело, не менее загадочное. С ним, будем надеяться, все сложится удачнее.
– Нине лучше бы уехать отсюда.
– Но ведь и ты тогда уедешь.
– Конечно.
– А я… я бы очень просил тебя, раз уж так оно все сложилось одно к одному, чтобы ты пока побыла здесь.
– Тебе это нужно? – спросила Катя еще тише.
– Это нужно делу.
Она едва не развела руками: ах, ах, наш профессиональный долг. «Нужно делу» – еще попышней фразу придумай. Но…
– Никит, ты что так на меня смотришь?
Он вдруг нагнулся к самому ее лицу. Она почувствовала его дыхание на своих губах. Глаза его были близко-близко: серьезные, тревожные. Его руки легли на ее плечи, а потом… Потом он тихонько опустил руки. И даже отступил на полшага, как примерный благовоспитанный мальчик.
Катя чувствовала, как ему сейчас трудно повернуться к ней спиной, сесть в машину, уехать… Она улыбнулась, неловко кивнула, пробормотав:
– Пора, спокойной ночи, Никит, будут новости – сообщу.
Она услышала шум отъезжающей машины. Вот и все. А луна была над самой крышей – огромная, желтая, как фонарь. А он уехал… Ну и хорошо, раз так.
– Чудная ночь. Ну, просто преступление в такую волшебную ночь ложиться спать, – услыхала она чей-то голос, доносящийся от забора с противоположного участка. Подойдя ближе, увидела – Нина разговаривает через забор с соседкой. Это была Юлия Павловна. За руку она держала худенького мальчика, одетого в красный спортивный костюмчик. Катя, подойдя ближе, его сразу узнала. Это был тот самый мальчик «из кустов».
Глава 10
ЛЮДИ ЛУНЫ
– Мы с Ниночкой вечером наперебой восхищаемся. – Юлия Павловна дружелюбно улыбнулась Кате. – Так тепло, будто ты в Сочи. Решили перед сном прогуляться. Не желаете компанию составить?
– С удовольствием. – Катя взяла Нину под руку, легонько сжала ее запястье.
– Я только что-нибудь накину. Тепло теплом, а мне все же… Катя, я сейчас, кофту пойду возьму. – Нина направилась к дому.
– Антоша, что же ты? Поздоровайся. – Юлия Павловна наклонилась к мальчику. – Скажи этой милой девушке – здравствуйте.
– Здравствуйте.
Мальчик не поднял на Катю глаз. Продолжал смотреть на темный забор. Голосок у него был тоненький, писклявый, ну совсем вроде детский. Однако после той странной встречи у сарая Кате вообще показалось чудным, что это создание умеет разговаривать, и даже вежливо.
– Тебя Антоном зовут? Красивое имя. Меня Екатерина. А ты что же, Антон, час уже поздний, а ты еще не нагулялся?
– Он как совенок. – Юлия Павловна выпустила руку мальчика, и тот сразу же отошел от них в противоположный угол забора и начал ломать с кустов ветки. – Ничего, пройдется перед сном, полезно. У нас там целый день шум, гам. Костя, бедняга, совсем потерянный, все у него из рук валится. И надо же такому случиться, никто и не ожидал… Вернее, такие трагические события всегда как обухом по голове. А к Константину ведь милиция приходила – местный участковый.
– И к нам тоже, – доверительно сообщила Катя. – Сотрудник уголовного розыска приезжал. Может, видели? Его машина у калитки стояла?
Юлия Павловна кивнула. Проходя по дачной улице, она просто не могла не заметить чужой машины у калитки Нининой дачи.
– Конечно, и вам теперь хлопот прибавится. Это же вы ее нашли. Бедная девочка. Конечно, наилучший вариант для нее был – специальное лечебное учреждение. Но, сами понимаете, какие там сейчас условия. Ужас кромешный. А Костя, насколько я успела заметить, был всегда добр и терпелив с ней… – Тут Юлия Павловна чуть запнулась, словно припомнив возмутительную сцену прошлого вечера. – Ну, конечно, когда она не выходила за рамки… И тем не менее я сотни раз слышала от него, что в больницу для умалишенных он сестру не отдаст.
– Вы давно здесь живете, Юлия Павловна?
– С мая. Саша попросила меня составить ей компанию – одной, знаете ли, как-то не по себе в пустом доме. Одинокая, слабая женщина одна на даче, в нынешние-то времена… А я только рада была приглашению. К сожалению, у меня дачи нет.
– Вот и я. – Нина шла по дорожке, точно флагом, помахивая мохеровой кофтой. – Давненько, давненько мы по ночам купаться не ходили. А вы купаетесь, Юлия Павловна?
– Нет. Не люблю воду. А Саша по утрам как рыба полощется. Она ведь в шесть встает. У нее все по часам: пробежка, купание, душ – словом, строжайший распорядок. Молодец она, не то что я, лентяйка. – Юлия Павловна оглянулась: – Антоша, детка, не отставай.
– Это ваш… – Нина колебалась.
– Антоша – сын моих дальних-дальних родственников. Живет сейчас у меня, – любезно подсказала Юлия Павловна.
– Очень серьезный мальчик.
– Да уж. Иногда мне кажется – похож на маленького марсианина – смотрит на тебя и изучает. Но его надо понять. У мальчика очень печальная судьба. Он почти в одночасье потерял и мать, и отца.
– Да что вы! – Нина тревожно оглянулась на плетущегося позади них ребенка. – Автомобильная катастрофа?
– Гораздо хуже… – Юлия Павловна тоже оглянулась, а затем, понизив голос, с видом отпетой сплетницы придвинулась к девушкам ближе: – Мать его – ну, у нас самое отдаленное родство, была женщиной… Худого о покойниках не говорят, но… Словом, это был очень ранний и опрометчивый брак. Они поженились чуть ли не в девятнадцать. Парень только-только училище окончил военное, был офицером. Ну, и сами понимаете – дальний гарнизон – они жили под Ростовом. Замкнутый мирок. Женщины молодые целый день себе предоставлены, пока их мужья на службе, ну и… Короче, выплыла на свет супружеская измена. Муж узнал. И не стерпел. Очень опасно, когда у мужчин горячего нрава оружие под рукой… Он убил из своего… Как это называется – пистолет, который военным на службе выдают?
– Табельное оружие, – подсказала Катя, слушавшая очень внимательно.
– Вот-вот, из этой штуки он и застрелил и жену, и любовника. А это был его сослуживец. Ситуация как в самой пошлой мелодраме, затем трибунал. Отца лишили родительских прав, осудили. Мальчик попал сначала в детский приемник, потом и в детский дом. Местечко там есть такое с трогательным, почти библейским названием – Эммаус. Но что-то там у него не заладилось. Антоша – домашний ребенок. А сами понимаете, какие в детских учреждениях условия. Вот он и начал оттуда бегать. В последний раз аж до Москвы успел добраться, с поезда его милиция сняла. Ну… через органы опеки и детприемник стали родных искать, разыскали меня…
– И вы его взяли на воспитание? – с уважением спросила Нина.
– Нет, пока только вопрос решается. Мы с ним должны познакомиться поближе. Ведь формально требуется его добровольное согласие на то, чтобы остаться со мной. Он уже большой мальчик и сам должен все решить. И потом, я чувствую, он по-прежнему мысленно все еще там, дома. Никак не может забыть родителей. Мать он прямо обожал. И отца тоже.
– Отец получил большой срок? – Катя прикинула в уме: двойное убийство, маленьких сроков за такие дела не дают.
– Кажется, пятнадцать лет. Дурак, какой же дурак… Молодой, безмозглый дурень. Разве стоит все это того, чтобы вот так калечить себе жизнь?
– Но вы хотите Антошу усыновить? – не унималась Нина.
– Я одинока. А годы, знаете ли, уж не те, чтобы жить одной. А тут – живая душа. Но мальчик должен решить сам, хочет ли остаться со мной. Это непременное условие, – тут Юлия Павловна чуть повысила голос.
Мальчик услышал ее. Он, казалось, чуть-чуть оживился: вприпрыжку припустил по бетонке – в просветах меж деревьев уже блестела под луной речка Сойка.
Берег был пустынен и тих. Над водой поднималась легкая дымка теплого тумана. Катя, еще под впечатлением рассказа о судьбе ребенка, следила глазами за мерцающей лунной дорожкой на черной речной глади. На том берегу послышался какой-то шум, плеск.