– Так что же там произошло той ночью? – Катя оторвалась от блокнота. – Вы говорите, когда «Скорая» приехала, эта женщина была уже мертва? – спросила она у водителя Петухова.
– Ну да, елки-палки! На столе лежала нагишом, ну как покойник, когда его обмывают. – Петухов дымил папиросой. – Нас-то соседи вызвали. Тринадцатое было число, канун пятницы. Приехали мы туда уже ночью. Врач с сестрой на крыльцо пошли, а я в окно глянул – елки-палки, женщина на столе, дети на полу, как зверята дикие. Она ж от побоев скончалась, Раиса-то. Врач мне сказал после вскрытия – сомнений нет, убили ее до смерти. Молотили и ногами, и стульями, и табуреткой, живого места на теле не было.
– Кто? – спросила Катя. – Кто молотил?
– Мы сразу дело тогда возбудили по факту, – вклинился Лизунов. – Сначала на ее тогдашнего сожителя думали, на пьянь, но потом повторную судмедэкспертизу провели и…
– Да они ее и кончили, всем скопом. – Петухов трубно высморкался. – Чада-то эти чокнутые. Они Райку и убили. Мы с врачом как глянули – елки-палки… Ну, ненормальные ж, быстровозбудимые, без тормозов. А потом еще эти карточки поганые в шкафу милиция нашла – тьфу! Чем она, гадина, оказывается, занималась. Да я б такую стерву сам своими руками удавил. Разве ж это мать?
– Дело в том, что эксперты позже пришли к выводу, что Мальцеву действительно убили родные дети. – Лизунов поморщился. – А вот что стало причиной… Видите ли, Екатерина, дом этот был весьма своеобразный. Точнее сказать, бордель. Я туда лично выезжал: халупа нищая, грязная, алкашка же жила. И вдруг в шкафу находим новенький японский фотоаппарат. Я думал сначала, украла его где-то Райка, чтобы продать. А там фотопленка. Проявили… Такая порнуха – во сне не приснится. И во всех сценах – Райкины дети. Друг с другом в разных позах. Олигофрены вообще в половом отношении рано созревают, ну и… В общем, и в Интернете такого не увидишь. Самая тухлая порнуха. Видимо, Мальцева специально заставляла их этим заниматься, а сама фотографировала.
– Своих детей? – Катя покачала головой. – М-да, а вы, Аркадий Васильевич, говорили, что здесь у вас тихое курортное место.
– Я говорил? Когда? – Лизунов хмыкнул. – Мы тогда предполагали, что Мальцева для кого-то на заказ эти снимки делала. За деньги. Кто-то покупал у нее фотографии, отсюда и фотоаппарат японский – ей его дали, чтобы снимки были качественными. Но кто за всем этим стоял, так мы тогда и не узнали.
– Так Витька же убежал тогда, к чему я все это и говорю, слушай сюда. – Петухов энергично дернул Катю за рукав. – Что, и мою фамилию в газете напечатают? Слушай сюда, я там был, своими глазами видел. Значит, подъехали мы к дому. В окне свет. Только врач и сестра на крыльцо – а он, Витька, в окно. Раму высадил. Испугался, наверное, что натворили, – мать-то мертвая. Я в саду был, врач мне кричит, я за ним – куда там. Он через забор и наутек. И крови там было на подоконнике! Порезался о стекло, наверное.
– Может, и порезался, но скорее всего… Там, в каменоломнях, он нас тоже всех кровью перепачкал. Носом у него хлестала, – сказал Лизунов. – Врач его осмотрел, сказал, что он сильным носовым кровотечениям подвержен, при его диагнозе это обычное дело. Потому там в ходах под землей следы крови и находили. У него, между прочим, первая группа. Мы когда его поймали, на нем только одни тряпки, рвань были от штанов, от рубашки. Кстати, насчет его одежды… Мы тут кое-что на экспертизу направили. Это вот и это. – Лизунов положил перед Катей две фотографии, где были засняты какая-то куча лохмотьев и фрагменты клетчатой рубашки, Кате уже знакомые. – Эксперт заключение дал, это фрагменты одной и той же вещи, но разной степени износа. Мужская клетчатая байковая рубашка. Эти куски от нее спелеологи из штольни подняли. А эти вот тряпки мы с Мальцева сняли. На всех тканях – обильные потеки крови первой группы, различной давности.
– Значит, вы уверены, что это ваше пещерное чудовище и есть Виктор Мальцев? – недоверчиво спросила Катя.
Лизунов кивнул. Петухов замахал руками:
– Да он это! Тот был немой и этот, да и фотографии небось совпадут, если сравнить. Как он убег тогда от нас, так больше его никто и не видал. А норы-то эти подземные ему как раз. Он ненормальный, наверное, и прежде туда лазил – Александровка ведь у самых ходов. А кормился по помойкам или что сворует где. А домой боялся возвращаться: мать-то убили. Псих-псих, а знает кошка, чье мясо съела.
– Вы действительно считаете, что этот несчастный виновен в убийствах? – спросила Катя, когда Петухов ушел. Лизунов отметил ему повестку и поблагодарил за помощь.
– Думаю, да, – Лизунов закурил. – И дело даже не в том, что он психически ненормален и бывает весьма агрессивным. Гордеева ведь видела его в ночь убийства Железновой – он выходил из каменоломен. – Но это же было далеко от Большого провала, – возразила Катя.
– Ну и что? Ходы под землей сообщаются. А он там как летучая мышь ориентируется, в этом я сам убедился. – Лизунов что-то вспомнил, хмыкнул. – Ну и страха мы там натерпелись, в жизни больше в эту могилу не полезу… К тому же насчет убийства Клыкова кое-что совпало. Мне Колосов говорил: эксперт считает, что убийца был гораздо легче Клыкова по весу. А у этого шизика – всего сорок кило, отощал там, как скелет.
– Выходит, версия Баюнова теперь полностью отпала? – спросила Катя.
– И потом, еще одно. – Лизунов словно не услышал ее вопроса. – Дактилоскопическая экспертиза показала, что на ящиках с оружием, которые мы в тайнике нашли, кроме отпечатков Клыкова, отпечатки и того, кого мы сейчас именуем Виктором Мальцевым.
– ??!
– Нет, торговлей оружием он не промышлял. И я еще в своем уме, если вы это, Екатерина Сергеевна, имеете в виду. – Лизунов наслаждался произведенным на Катю эффектом – та просто дара речи лишилась от неожиданности. – Дело скорее вот в чем. Прячась в каменоломнях, Мальцев мог видеть, как Клыков и Быковский прятали ящики. А существо он хоть и полоумное, да любопытное и, что еще важнее, голодное. Когда они ушли, он крутился возле ящиков, пытаясь открыть. Но силенок не хватило. А потом, возможно, Клыков снова спускался в тайник, чтобы проверить оружие. Правда, это еще подтвердить нужно. Мальцев подкараулил его там, напал и убил. Точнее, подкараулил его наверху у моста.
– Но Клыкова и Железнову зарезали ножом. – Катя оторвалась от блокнота. – А у Мальцева ничего не нашли.
– Ну, он и бросить его мог, когда мы за ним по штольне гнались. Там такой лабиринт, какой уж там нож во тьме искать… Видите ли, Екатерина, здесь кое-что сходится, кое-что нет, но так в делах об убийствах и бывает, уж поверьте моему опыту… – Лизунов игнорировал то, что они с Катей были почти ровесники, и говорил тоном умудренного жизнью профи. – А здесь, в случае с Мальцевым, как раз больше всего фактов совпадает, получив разумное и логичное объяснение.
– Вы так считаете? Разумное? Значит, в гибели девушек и Славина вы его тоже подозреваете? – спросила Катя. – Где же теперь искать их тела?
– Съяны большие. Спелеологи помогут. Я с Островских говорил, с Алиной… Гордеевой… – При упоминании имени начальника экспедиции и. о. начальника ОВД пунцово покраснел. – Будем сообща искать. Что там точно произошло, он нам, конечно, сам не расскажет. Но версий достаточно. Возможно, Мальцев напал на девушек, хотел изнасиловать. Если учесть, к каким развлечениям его мать родная приохотила, период воздержания для него был долгим. Может, он пытался утащить их в штольню, а Славин кинулся на выручку и… Там, в темноте, против этого безумного они были совершенно беззащитны. Та же история и с Железновой. Ему потребовалась женщина, он ее убил и потащил тело в провал. Но его кто-то спугнул.
Катя внимательно слушала Лизунова.
– Что, малоправдоподобно? – спросил он. – Ничего, в нашей работе и не то порой случается. Вот пять лет назад, я еще опером желторотым был, у нас с девятого этажа ребенок двухлетний вывалился. Мать-шляпа окно не закрыла. И ничего, живехонек, как воробей, на кусты спланировал. Ни единой царапины. Вот как бывает, Екатерина… Нам, конечно, придется еще подтверждать личность этого Мальцева, но Колосов уже договаривается с экспертным управлением, проведут ему генетическое обследование. У него же сестры-братья остались, так что сравнить родство есть с кем.
– А где сейчас остальные Мальцевы? – спросила Катя.
– Да по разным детдомам. Самых младших в областной дом ребенка определили, мальчишек-близнецов в детприемник, а сестра его Света тринадцати лет – я уже о ней справки навел – у нас, в коррекционной школе-интернате. У нее, в отличие от других, диагноз полегче – дебильность. А там все в интернате такие, так что она в хорошей компании.
– А можно мне эту девочку увидеть? Хочется собрать самый полный материал для статьи. Вы, Аркадий Васильевич, не смогли бы с директором договориться?
– Хорошо, я позвоню, нам все равно с ними решать вопрос придется о получении образцов крови Мальцевой, так что…
Лизунов не договорил. В дверь кабинета вежливо постучали. И вошла Алина Гордеева – в коротком бордовом сарафанчике на бретельках, в модных итальянских босоножках. С ее плеча небрежно свисал изящный рюкзачок. Каштановые волосы были причесаны на прямой пробор и падали на плечи волнами.
Лизунов медленно поднялся, не сводя с Гордеевой восхищенно-удивленного взгляда. Катя и сама изумилась, как может перемениться даже фанат экстремального спорта, сбросив грязный комбинезон и облачившись в платьице от «Том Морган».
– Здравствуйте, Аркадий. – Гордеева поздоровалась и с Катей, как со старой знакомой. – Вот, в город на мотоцикле приехала, решила навестить, узнать, как ваша рука. Не болит?
– Ерунда. А я звонил вам… тебе. Вчера и сегодня утром. – Лизунов смотрел на нее не отрываясь. – А у вас телефон снова заблокирован. Хотел в обед заехать…
– А когда у тебя обед? Скоро? – спросила Гордеева и улыбнулась Кате.
И та поняла: пора удаляться. У Лизунова был совершенно блаженный вид, точно его снова повысили в очередном и во внеочередном звании, сделав самым молодым в МВД генералом.
«Ах, чтоб вас…»
Катя тихонечко закрыла за собой дверь кабинета, оставив их вдвоем. И подумала: да, видно, спас-испольские дела и правда закруглились. Пора возвращаться в Москву и садиться за статью.
Но только сначала для порядка надо потолковать с этой Светой Мальцевой, если она действительно сестра этого пещерного существа.
Глава 29
МАЛЬЦЕВЫ
Лизунов слово сдержал. После обеда он позвонил в семнадцатый кабинет и сообщил Кате, что договорился с директором интерната. Катю там уже ждали. В коридоре она столкнулась с Колосовым – он только что вернулся с Варшавки.
– Привет. Выздоровела? Ты куда так летишь? – Он улыбался.
Катя ответила.
– Возьми меня, я тоже хотел эту Мальцеву повидать. Только давай по дороге заскочим куда-нибудь перекусить, а то я не доберусь, ослабну.
Во дворе отдела они увидели группу оживленно переговаривавшихся людей – в основном это были пенсионеры. Правда, среди них Катя заметила и Шведа.
– Лизунов соседей Мальцевых по Александровке вызвал, этого Маугли опознавать, – пояснил Никита с усмешкой. – А Швед тоже его соседом оказался. У них с Мальцевыми дома рядом. Он и Раису знал, и отпрысков ее. Правда, там, в пещере, ему не до опознаний было. А сейчас, может, и вспомнит.
– Швед знал семью Мальцевых? – переспросила Катя. – Интересно.
– Да тут все друг друга знают. Это, Катюш, тебе не Москва.
– А Гордеева к Лизунову приезжала, – наябедничала Катя, когда они садились в машину. – Он что, ее, как Шведа, вызвал?
– Он ее… – Никита повторил уже однажды слышанные от Пылесоса слова. – Он в нее, кажется, врезался. А ты веришь в любовь с первого взгляда и до гроба?
Но Катя не успела развить эту интригующую тему. Из подвала ИВС во двор вырвался душераздирающий вопль. Словно там в застенках кого-то вздергивали на дыбу. Старички-пенсионеры потрясенно смолкли. Вопль повторился.
– Наш Тарзан упражняется. – Колосов вырулил за ворота. – Нет, я против того, чтобы его здесь до экспертизы держали. Ему в психбольнице место.
– Значит, все, Никит, дело, считай, закрыто? – спросила уныло Катя. – А у меня чувство такое странное. Словно мы все не такого конца здесь ждали. А тут вдруг появился этот Мальцев пещерный, и все сложилось, как никто и не предполагал.
– А как ты предполагала? – Колосов покосился на нее в зеркальце.
Но Катя только рассеянно пожала плечами.
– То, что этот псих и есть убийца, процентов девяносто вероятности, – продолжил Никита. – Это исходя из той совокупности фактов и улик, которыми мы сейчас располагаем. Против него говорит пока только то, что до сих пор не обнаружен нож, и эта непонятная путаница со следами.
– С какими еще следами?
– Помнишь, я тебе говорил, когда мы с кинологом мост в первый раз осматривали? Собака тогда по следу привела нас в парк «Соснового бора». Я сейчас просто уверен: след тот Мальцев проложил – мимо одной помойки, в парк, а там у ресторанов тоже помойки богатые. Там случай был с одной отдыхающей. Скорее всего, ее и ее лошадь тоже Мальцев напугал. Он любитель женщин в кустах подкарауливать. Мог он вот так подкараулить и Железнову. Бродил вокруг лагеря и наткнулся на нее. Однако как раз тут и начинается весьма существенная путаница со следами.
– Объясни толком, – потребовала Катя.
– Я все думал, что же нам при отработке следа на месте убийства показала собака? Там в суматохе мы просто запутались. А если разобраться, получается вот что: от Большого провала по ароматическому следу собака привела нас к месту убийства, туда, где на Железнову напали и где разбился пузырек с этим розмарином. Оттуда тело потащили в Большой провал. Если это сделал Мальцев, то дальше вел он себя как-то нелогично, правда, что с имбецила взять… Вместо того чтобы идти вниз, в штольню, след повел снова к лагерю, а затем по тропе через рощу к дороге и полю для гольфа. Что он там делал? Хотел подкараулить и убить еще кого-то? И вот еще что. Железнову убили где-то между двумя и тремя часами. А около трех Гордеева, по ее словам, столкнулась с Мальцевым у моста, за три километра от Большого провала. И погналась за ним по подземному тоннелю.
– Ты хочешь сказать, что Мальцев не мог оказаться в двух местах сразу?
– Теоретически мог. Подземелье мы это не знаем. Может, возле поля для гольфа еще один вход туда, а там есть кратчайшая дорога до моста.
– Ах, как жаль, что он не разговаривает, – вздохнула Катя. – И вообще мне что-то его жалко. Вроде с виду человек, а вместе с тем какой-то овощ… Как он там только жил под землей? Чем питался? По помойкам бродил? А зимой как же не замерз?
– А как бомжи, бродяги живут? Под землей теплее, почему они и в городах в канализацию и в тоннели метро забиваются. Жить захочешь, научишься. А почему он такой, так мамаша его побольше бы водки пила, вообще бы мутант двухголовый родился… Тебе Лизунов снимки, что у них дома нашли, не показывал?
Катя покачала головой – нет.
– И нечего там тебе смотреть. – Колосов поморщился. – И что за мразь их у Мальцевой покупала?
– Ты говоришь… Швед был их соседом? – Катя словно что-то припомнила. – Да, он ведь как раз летом в Александровку перебирается.
Перекусить они остановились в кафе на станции – в дощатом павильоне, где стены были размалеваны рекламой пива «Балтика». Колосов взял себе и Кате хинкали, себе пива, а Катиному больному горлу горячего чая с пирожным.
– О чем задумалась? – спросил он.
Катя смотрела в окно.
– Так. Сон приснился тут. Даже и не сон, я и не спала вроде… – Она улыбнулась. – Как обидно, Никит… Про эти Съяны такие легенды ходят, а оказались они всего-навсего убежищем для какого-то дебила.
– Матереубийцы, не забывай. На совести которого жизни еще пятерых. Возможно. – Колосов осмотрел бутылку пива на свет. – Пока тела девушек и Славина не найдем, дело это не будет закрыто. Даже если его виновным признают. Гордеева мне сказала: как только с похоронами они разберутся, снова к работе приступят. Островских их торопит. Кстати, об этом подземелье… Я тут, когда со Шведом беседовал, новость узнал любопытную.
– Какую? – Катя надкусила пирожное.