костер, схватилась за веревки, которые стягивали запястья мага.
Жарко. Дым забивал горло. Пламя подступало – еще немного, и оно облизало бы нас дочерна.
– Не дрыгайся. Это я!
– Что происходит? – на выдохе спросил Иттан, крутя головой.
– Все хорошо, – хмыкнула я, поддевая узел. – Держись за меня!
Мы практически скатились по бревнам. Крики, стоны, вопли какофонией били по рассудку. Огонь разбежался по бездыханным телам, неуверенно тронул пожухлую траву и начал угасать.
– Пригнись. – Я пихнула Иттана под каменные обломки Дома утех. Глубокую нишу приметила еще с утра, не подозревая, как та пригодится этим же вечером. – Сиди тут.
Дом утех стоял особняком от остальных сооружений, потому огонь не скоро перекинется на него. Да и вообще может не перекинуться.
– Ты куда? – Иттан стиснул мою ладонь. – Боги, что случилось?!
– Позже. Никуда не уходи. Я скоро!
Мазнула его лоб поцелуем и юркой крысой нырнула меж завалов.
Глава 2
Иттан
Запах горелой плоти врезался в ноздри. Иттан зажал нос пальцами. Еще недавно он слышал вопли и молитвы, позже сменившиеся победными рыками. И не понимал, что творится.
После все смолкло.
Вкус смерти – насыщенный, въедливый – плыл по воздуху. В глазах жгло, но зрение прояснялось. Иттан начал различать очертания и световые оттенки – что радовало, потому как на его глаза будто набросили непроницаемую повязку. Страха не было, как и полной слепоты. Иттан ориентировался чувствами. Наверное, это и есть хваленая магическая интуиция. Он пока не понимал причин, но осознавал внутренним чутьем – его зрение преобразовывалось.
Но толку от этого – чуть. Быть беспомощным в разгар битвы – невыносимая мука. Быть неспособным защитить свою женщину – позор. Не знать, где она и жива ли вообще. Куда подевалась Тая?
Могла ли оставить слепца на растерзание порождениям завесы и сбежать налегке?
Иттан надеялся, что могла.
Очевидным было только одно: коменданта уморил первый храмовник. Жаль, что запах отвара показался знакомым только недавно. Теперь Иттан понимал, что в чудодейственное снадобье добавили мор-траву, которая под небольшим магическим вмешательством становилась ядовитой. Она разъедала и без того больные легкие коменданта, вызывала рвоту кровью и, наконец, загубила до смерти.
Пойми он это чуть раньше, все можно было бы переиграть. Но поздно. Комендант мертв. Гарнизон был захвачен храмовниками, но, судя по стихшим мольбам о помощи, недолго Терк властвовал.
Раскачиваясь взад-вперед, чтобы не обезуметь от тишины, Иттан силился вспомнить увиденное в завесе, но натыкался на барьер. Что-то не позволяло ему протиснуться в глубь сознания, что-то подтирало ненужные воспоминания.
Что-то плотно обосновалось внутри его головы.
Кто-то сторонний обживался в мозгу.
– Вылезай, – донеслось утомленное, но довольное. Звонкое. Зыбкое, как пустынные пески.
Тая схватила его руку, придержала за макушку, чтобы Иттан не стукнулся о низкие потолки обвала.
Рядом кто-то сопел.
– Кто это? – Иттан напряженно вслушался.
– Рейк, – отозвалась Тая.
– З-здравствуй, – заикаясь, произнес бывший маг-командующий.
Иттан явственно слышал, как он ковыляет на одной ноге, тыкаясь в землю чем-то, по-видимому, палкой.
Тук-тук-тук.
Шорк-шорк.
Хотелось зажать уши, только бы не допустить сторонние звуки в себя.
– Объяснись же, что произошло! – простонал Иттан.
– На нас напали. – Тон ее был размерен, как у преподавателя истории в академии. – Выживших среди людей нет. С рассветом подводники попрятались в казармах. Все-таки не чуждо им нечто человеческое: они упиваются вусмерть запасами бражки. Ну а я вытащила Рейка тайными путями и дала деру.
– Откуда тебе известны тайные пути?
– Иттан, не думаешь же ты, что крыса-воровка не поищет ходы к отступлению? – Она самодовольно фыркнула. – Пригнись.
Так вот кем она себя считает: крысой. Есть в этом что-то правдивое. Но Тая не та мерзкая тварь, которая разносит заразу. Ей ближе мышка с доверчивыми глазками-бусинками. Напуганная, юркая, безобидная мышка.
– Выход из гарнизона ты тоже нашла? – Он споткнулся обо что-то мягкое и предпочел не спрашивать, чем или кем оно было.
– Тут сейчас все напоминает один сплошной выход. Стена обрушилась. Главное – не быть замеченными, но, думаю, все обойдется. Я не прочитала в книге опасности. А хорошая книженция, – подумав, отметила Тая что-то, понятное ей одной. – Сразу видно, священная. Не торопись. Рейк слаб, ты слеп, а я одна с вами не управлюсь.
Они перешагнули через стену – так сказала Тая – и направились к лесам. Но в сторону, противоположную от завесы. Так тоже сказала Тая.
Отныне мир, окрашенный в непроглядно-черное, складывался из того, о чем интуитивно догадывался Иттан, и того, что говорила Тая.
Она заменила ему глаза.
Без нее бы он пропал.
И непременно пропадет чуть позже, когда их дороги разойдутся.
– Для чего ты спасла Рейка? Тебе мало одной обузы, так ты решила потащить за собой безногого?
Тот засопел, но ничем не парировал. Ну а правда, по законам военного времени ослабших и лишенных способности передвигаться самостоятельно нужно бросать. Иттана – тоже. Тае следовало уйти одной.
– Все поймешь, – беззаботно ответила она. – Так, чуть левее. Только не отпускай руку.
Он и не собирался. Да, по всем законам она должна была его бросить, но – хвала богам! – предпочла остаться с ним. Отогнала глупый страх темноты.
Позволила существовать.
– Мы должны сообщить военному совету обо всем, что творится в гарнизоне. – Иттан потер свободной рукой лоб. – Если выживем.
– Если, если, если, – весело пропел полубезумный Рейк.
– Ага, если, – болезненно морщась, отметил Иттан. – Тая, у нас нет ни пищи, ни воды. Мы обречены.
Но девушка молчала. Иттан не представлял, что молчание может резать наживо. Но когда привычный мир рушится на осколки, а в глазах навсегда поселяется беззвездная ночь, голос равноценен глотку воздуха.
Иттан задыхался от безмолвия.
– Обречены, да-да, обречены, – бубнил Рейк, и палка его цокала в такт неровному шагу.
Лишенное смысла бормотание и редкие смешки, когда в голове Рейка мелькала какая-то мысль, кажущаяся смешной, выводили из равновесия, остатки которого Иттан с трудом удерживал в кулаках. Добавляло злости.
Ужаса, стискивающего горло.
Вдруг Иттану тоже суждено растерять крохи сознания?
Что было внутри завесы?
Что переломало изнутри одного мага-командующего и мертвой хваткой впилось в другого?
Под подошвой чавкнуло. Болото. Было непривычно осязать предметы, но не видеть их. Догадываться и не знать наверняка. Но едкий запах перегноя подтвердил догадки Иттана. Рядом расползлась топь. Ботинок увяз в жиже, но Тая помогла выбраться.
– Все, – сказала она, – мы достаточно далеко ушли. Клянусь, – уверила, по всей видимости, Рейка.
– Нас поймают! – жалобно всхлипнул тот.
– Не поймают, подводники далеко-далеко, – она щебетала с ним как с ребенком, тихим и мягким голосочком. – Мы здесь одни. Поверь мне. Что делать дальше?
Тая спрашивает его?! Она тоже рехнулась?
Уж не заразно ли безумие?..
Рейк шепнул ей что-то на самое ухо – Иттан не разобрал ни слова.
– У тебя все получится, – твердо сказала Тая и стиснула ладонь Иттана. – Пожалуйста, сделай это.
– Не хочу-у-у! – Рейк рыдал в голос, и чудо, что не спугнул сонных птиц.
– Ради меня. Я же твой друг, правда?
Бывший маг-командующий затих. В следующий миг вспышка озарила даже невидящие глаза. Ярко-белая, поглощающая тьму. Заменяющая ее невозможным светом.
Иттан
схватился за лицо.
Его выворачивало наизнанку. Внутренности перекручивались, заплетались в узел; тошнота подкатывала к горлу, но его свело долгой судорогой. Только одна вещь была способна перемолоть человека в муку и кулем обрушить его на твердую землю.
Разовый портал, запрятанный в любой неживой предмет: хоть монету, хоть сапог, хоть целое здание. Заговорен на конкретное место. Может быть использован исключительно тем, чьей кровью напитан.
Было безветренно и сухо. Иттан провел рукой по тому, на чем сидел. Пол. Паркетный. Теплый.
– Обалдеть! – воскликнула Тая и вскочила на ноги. – Какая красота!
– Дом-дом-дом, – пробубнил Рейк, заревев и засучив кулаками по полу. – Не хочу домой! Сестра! Мама! Не хочу! Ты обманула меня!!!
– Успокойся, – просила Тая, но бывший маг-командующий не желал ее слышать.
А Иттан молча водил пальцами по полу и резной ножке стола. По накрахмаленной скатерти. По холоду хрустального бокала.
– Рейк? – Женский голос отразился от стен напевом. – Боги, что с тобой сделали?.. Кто эти люди?!
Иттан помнил этот голос: нежный и властный, решительный и обволакивающий. Великолепная Леневра Рене, в прошлом могущественная колдунья, одна из верховных советников. Нынче – лишенная резерва затворница; и никто не знал, что высосало из нее всю магию.
Мать Сольд и Рейка бросилась к сыну, а тот забился в истерике. Тая прильнула к боку Иттана.
Глава 3
Тая
Невероятную женщину, которая впорхнула в не менее невероятную комнату (по правде, я не успела осмотреться от восхищения), звали Леневрой Рене. Один взгляд ее голубых глаз, чуть надменный, бездушный, вызывал жжение в животе. По сравнению с ней я была ничем и никем, песчинкой на подошве туфель.
Да я и ощущала себя никем. Проглотила язык от робости. Втянула голову в плечи.
Рейка и Иттана передали на растерзание лекарям – настоящим, а не поддельным гарнизонным, – а Леневра осталась наедине со мной. Приказав принести в гостиную кофе, хозяйка замолчала, бесцеремонно рассматривая меня. Я вжалась в мягкое кресло – точнее, утонула в его нутре, – сцепила руки в замок.
Служанка внесла поднос, расставила на низеньком столе посуду: фарфоровый кувшинчик и два чайничка. Из первого разлила по чашкам нечто темно-коричневое, почти черное. И все это она сделала бесшумно, будто ее и не было в комнате.
– Сливок? – спросила учтиво, и я аж дернулась от неожиданности.
Она умеет говорить!
Леневра от сливок отказалась, я – тоже. Уж не знаю, из чего готовят кофе, но этот напиток вышиб дух. Крепкий и невозможно горький, маслянистый, гадкий. Я едва удержалась, чтобы не сплюнуть на белую шерсть, которая устилала пол.
– Положи сахара, – подсказала Леневра и протянула кувшинчик с белыми песчинками, искрящимися в свете солнца.
Песчинки напомнили соль, ту соль, которая разносила людей на ошметки и обрушивала здания, а потому я замотала головой. Нет-нет-нет. Не нужен мне сахар.
Ладони вспотели от волнения.
Леневра Рене допрашивала мягко, но настойчиво, забираясь в глубь души, требуя подробностей. Иногда перескакивала с темы на тему.
– Ты спишь с тем слепым мужчиной? – поинтересовалась она зачем-то между вопросами о гарнизоне и поисковиках.
Я стушевалась.
– Значит, да, – подтвердила свои догадки Леневра. – А с Рейком?
– Нет, что вы! – возмутилась я.
За кого она меня принимает?..
Женщина пожала плечами, мол, странно. Видимо, для себя она решила что-то иное.
Со стороны, наверное, наша беседа за кофе напоминала общение двух подружек – иногда я подглядывала, как на открытых террасах ресторанчиков женщины, одетые в красивые платья, болтали о том да о сем. Но по сути это был допрос. Леневра вытаскивала информацию клещами, ненадолго прерываясь на какие-то безобидные расспросы.
– Откуда ты родом? – Леневра приняла из рук служанки горку чего-то сдобного на блюдце и отколупала ложечкой кусочек. – Попробуй, моя кухарка готовит непревзойденные миндальные пирожные.
Так вот как выглядит пирожное? Я пристально уставилась на блюдце. Кейбл употреблял это слово, когда хотел утешить меня, но настоящих пирожных я никогда не пробовала.
«Ничего, скоро мы разбогатеем, и тогда ты будешь есть пирожные ежедневно», – вот что говорил он. А я представляла нечто сладкое, облитое карамелью, большое и, разумеется, дорогое-дорогое.
Увиденное разочаровало настолько, что от обиды запершило в горле. Вопрос забылся, но Леневра терпеливо повторила.
– Я из Затопленного города, – ответила я, рискнув съесть кусочек.
Непослушная ложка – кто придумал делать их такими маленькими? – никак не могла ухватить тесто, потому пирожное превратилось в бесформенную кучу.
– А твой друг?
– Он из верхних. – Леневра непонимающе изогнула бровь, и я объяснила: – Он какой-то граф. А еще преподавал в академии, во!
– Занятно, – хмыкнула хозяйка и совершенно не поверила в сказанное.
Ну и ладно, Иттан убедит ее сам. Позже. Когда лекарь-колдун вернет ему зрение.
Вопрос-ответ-вопрос. У меня пересохло в горле. Я рассказала все, а взгляд скользил по гостиной. По диковинным цветам в напольных вазах и окнам, занавешенным тяжелыми кусками ткани. По картинам на стенах. По крепко сложенному камину, решетка которого была выплетена в форме виноградной лозы.
Я не представляла, как жить в таком месте. Ну, догадывалась, что богатеи существуют как-то иначе, но чтоб так… Неужели их не слепит блеск бокалов и начищенных серебряных ложек? А ковры? По ним же не пройдешь босыми ногами! А если заляпаешь руки в соусе, когда будешь есть свиные ребрышки (я считала, что все аристократы без исключения питаются ребрышками), – и запачкаешь белоснежную скатерть?
«Никогда не поселюсь в богатом доме», – пообещала я себе. Даже если окажусь настоящей вестницей и передо мной откроются любые дороги, слепящей роскоши я предпочту покой и уединение. Желательно с Иттаном.
Вдвоем… Мы обжились бы в домике у моря. Иттан бы колдовал, я – читала книги. А вечерами, укутавшись в теплый плед, сидели бы вместе на берегу и кидали в безмятежную воду камешки.
Я бы грелась его дыханием.
Покраснела от мысли, что уже связала наши жизни в одну. Его-то мнение спросить забыла.
– Позволишь отойти? – Леневра поднялась. – Прошу прощения.
– А? – не поняла я, сбитая с мысли. – За что же извиняться?
Хозяйка выдавила улыбку.
– Ах, правила хорошего тона, и не более. Я проведаю Рейка. Тебя пока развлечет Алика. – Она хлопнула в ладоши, и на пороге застыла миниатюрная брюнетка в белом фартуке и простом платье из шерсти. – Алика, милая, не дай нашей гостье заскучать.
Девушка плюхнулась в кресло, где, видимо, сидела редко, с наслаждением вытянула ноги. Наверное, лет ей было меньше, чем мне, зато уверенности, осанистости, даже высокомерия – не занимать.
Общение не клеилось.
– А как ты сюда устроилась? – ради того, чтобы поддержать разговор, спросила я, доев-таки пирожное.
– Не надейся. – Служанка окинула меня с пренебрежением. – Тебя не возьмут. У меня тут бабка пашет, мамка на кухне возится, и я вот на подмоге. Но работать приходится – будь здоров! Хозяйка лютует, особенно сейчас, когда… А-а-а, ты ж не зна-а-аешь.
Она протянула последнее слово с наслаждением, будто ей была известна некая запретная тайна.
– Не знаю что? – полюбопытствовала я.
– Год назад хозяйка полностью лишилась