Он поднял голову и посмотрел на нее. Его глаза напряженно горели.
— Мы связаны неразрывными узами бондинга. Мне известно все, что ты чувствуешь. — Он выгнулся и скользнул в нее. — Когда ты хочешь секса, я вынужден тебе его дать.
— Даже если мы в разных штатах? В разных странах?
— Да, но такого больше не будет. — Он пригвоздил ее запястья над головой и задал медленный равномерный ритм. — Моя пара не…
Он с проклятием осекся.
— Тебе не нравится это слово, да?
Хотя бы раз пробежаться ладонями по его плечам, которые вздувались с каждым мощным толчком, вонзить пальцы ему в спину, когда спазмы начнут сотрясать ее тело, но он еще крепче сжал ее запястья.
— Какое слово?
— Пара.
Он покачал головой, и его густые волосы упали на лицо.
— Мне вообще все это не нравится.
Она выгнула спину, чтобы взять его глубже.
— Даже вот это?
Его лицо омрачилось.
— Ты возбуждена, бондинг вынуждает меня услужить тебе.
— Что ты сказал?
— Ты слышала. — Его движения стали более быстрыми, почти механическими. — Давай заканчивать.
— Если ты думаешь, что делаешь мне одолжение, трахая меня, — огрызнулась она, — то можешь остановиться прямо сейчас и трахать себя самого.
Он замер, но не вышел из ее тела.
— Ты никогда бы не сказала мне такого год назад. — Голос его был низким, хриплым рычанием. — Ни одна женщина, которую я когда-либо пускал в свою постель, не осмелилась сказать бы мне такое.
Сверля его гневным взглядом, она попыталась высвободить руки.
— Возможно, потому, что они свисают на цепях с твоего потолка.
— Точно подмечено.
Он взглянул на инструменты пытки и наслаждения, висящие на стенах, как будто выбирая один из них для нее. Эта мысль вызвала трепет, но от страха или от возбуждения, она не была уверена.
— Полагаю, ты хотел бы сделать это со мной?
Он рассмеялся, как будто то, что она сказала, было совершенно за пределами вероятного. Что оскорбило ее до глубины души. Почему он должен наслаждаться этим с другими женщинами, но не с ней? И почему, скажите на милость, это так расстраивает ее?
— Мне нравится твой дух, маленькая волчица. Но ему не помешала бы… дисциплина.
— Мой отец говорил то же самое.
Она поморщилась, пожалев как о словах, так и о воспоминаниях, которые тут же хлынули в дверцу, которую она приоткрыла для них.
«Эта соплячка нуждается в дисциплине», — бывало, говорил отец, прежде чем приблизиться к ней с ремнем, деревянной ложкой или чем-то еще, попавшимся под руку. В детстве она была такой живой и подвижной, не повиновалась родителям при любой возможности, доводя своего отца-алкоголика до белого каления.
Так как же она может рассматривать набор плетей и других неопознанных предметов в спальне Шейда иначе, чем инструменты, предназначенные для причинения боли? Что она за извращенка?
Шейд погладил ее большим пальцем по щеке.
— Руна? Эй, ты в порядке? — Он наконец отпустил ее запястья и перенес вес тела, словно приготовился слезть с нее. — Закончим это позже.
— Нет.
Она крепче обхватила его ногами за талию. На щеках у нее показался румянец, а в сердцевине женственности вспыхнуло желание.
— Уверена?
Когда она кивнула, он снова опустился на нее, и когда скользнул внутрь, с его губ сорвался вздох облегчения.
— Хорошо, потому что, остановившись, я бы чертовски мучился от боли.
— Как в подземелье?
Легко, чтобы он не осознал, что забыл ограничить ее, она положила ладони на теплую кожу его плеч:
— Не так сильно. Мы же сейчас только начали. Я еще не настолько возбужден. Мало-помалу прошло бы, но пару часов тебе бы хотелось держаться от меня подальше.
Сердце Руны совершило кульбит. Похоже, она ищет любой предлог, чтобы снова влюбиться в него. У него явно очень короткая память.
Шейд лизнул ее сосок, рассыпав мысли как горох.
— Ты чувствуешь меня?
Руна улыбнулась, потому что, о да, она чувствовала, как он растягивает ее чувствительные внутренние стенки, приводя в неистовство.
— Угу.
Шейд схватил ее левую руку, ту, на которой, как он говорил, должны появиться знаки бондинга, такие же как у него, и сердце ее упало, потому что ей хотелось прикасаться к нему хотя бы в этот раз.
— Нет, я имею в виду, чувствуешь ли ты меня? Ощущала ли мое превращение в варга? Чувствовала мое настроение сегодня утром?
Сомкнув лодыжки у него за спиной, она задвигалась под ним, раздраженная тем, что разговор вмешивается в их занятия любовью.
— Нет. Ничего. А я должна?
— Думаю, да. — Он расцепил ее ноги и встал с нее. — Оставайся на месте.
Тело ее задрожало от острого желания, когда он вышел из спальни, но через пару секунд Шейд вернулся.
С кухонным ножом в руках.
— Э-э… Шейд?
— Ш-ш. — Он взобрался на нее и вошел жестким толчком. — Я не причиню тебе боли.
— Я знаю.
Руна не представляла откуда, но в этот момент просто знала.
На долю секунды он замер, но потом вдавил ее в матрас с безжалостной, восхитительной силой.
Ее кульминация пришла из ниоткуда. Шейд рассек кожу у себя на запястье и поднес его к ее губам, когда она достигла высшей точки. Влага с медным привкусом потекла по зубам, по языку.
— Пей.
Это был хриплый приказ, которому она не могла не подчиниться, даже если все ее инстинкты громко протестовали. Она вспомнила, что делала это в том странном сне-яви в подземелье, когда секс был воображаемым и в то же время очень реальным.
Не в силах остановить себя, Руна делала глубокие, жадные глотки. С каждым таким глотком ее кульминация поднималась все выше, длилась все дольше. Его кровь была как жидкий секс, и когда он тоже достиг своего освобождения, ее наслаждение не прекратилось. Оргазм за оргазмом сотрясали ее тело, и каждый раз, когда она думала, что уже все, еще один настигал ее.
Мало-помалу она начала смутно сознавать вес Шейда на ней, его тяжелое дыхание и низкий рокочущий голос.
— Руна?
Он попытался убрать руку, но она вцепилась в нее зубами, сжимала руками и ни за что не хотела отпускать. Пока она пьет, ее оргазм все длится и…
— Руна!
Экстаз накатил на нее, и она взлетела на новую высоту. Щеке стало отчего-то больно, но ей было все равно. Наслаждение поглотило ее, унося выше, чем когда-либо.
Боль усилилась, и сквозь туман она осознала, что Шейд сжимает ей челюсть, заставляя открыть рот. Руна неохотно отпустила его, и он отдернул руку, сжимая запястье.
Она застонала, не в состоянии пошевелиться, когда изумительная кульминация постепенно рассеялась.
— Что случилось? — Голос ее звучал одурманено и невнятно.
Один уголок его рта приподнялся в лукавой улыбке, что удивило ее, учитывая, как ему должно быть больно.
— Если б я не знал тебя, то сказал бы, что ты наполовину вампир.
Ощущения закружились вновь, поднимаясь по спирали. Вожделение вспыхнуло, взорвалось, и еще одно освобождение сотрясло ее тело, заставляя выгибаться дугой. Шейд наблюдал за ней из-под полуприкрытых век, и взгляд его был сокрушительным в своей напряженности.
— Прекрасно, — прошептал он с нотками благоговения в голосе. — Ты такая красивая, когда кончаешь.
Она чувствовала себя красивой, когда он вот так смотрел на нее. Красивой и уязвимой.
Тяжело и часто дыша, она стиснула в руках простыню.
— Зачем? Зачем ты заставил меня снова это делать?
В глубине души она понимала, что должна испытывать отвращение из-за того, что пила его кровь, но после целого года поглощения сырого мяса три ночи в месяц она стала менее чувствительной.
— У тебя все еще нет знаков бондинга. Я надеюсь, что еще одна попытка заставит их появиться.
— Возможно, не все виды приобретают их.
Взгляд Шейда скользнул в сторону.
— Возможно.
Сев, она схватила его за руку.
— Что ты от меня скрываешь?
— Ничего такого, о чем тебе стоило бы беспокоиться. — Он встал, высвободив свою руку. — Нам пора. Вначале мы заскочим к тебе домой, чтобы взять одежду. Потом в больнице у тебя возьмут анализы, и к ночи мы вернемся сюда.
Часть ее миссии в СРП заключалась в том, чтобы узнать как можно больше о больнице демонов, поэтому это была прекрасная возможность. Но исполнение этого приказа теперь казалось ей предательством.
Господи, у нее хватит забот и без того, чтобы еще беспокоиться, подчиниться или нет своему командиру. Который по совместительству является ее братом. Что ж, она попадет в, больницу, а там уж решит, что делать дальше.
— Как я могу не беспокоиться, Шейд, когда тебя явно что-то тревожит?
Темные тени промелькнули в его глазах, сделав их такими непроницаемыми и черными, что по ней прошла дрожь.
— Ты права, Руна. Пока Роуг жив, у нас есть причины беспокоиться.
* * *
Никто не любил спокойные дни в отделении реанимации и интенсивной терапии, но Кайнана они заставляли просто лезть на стенку. Он не искал легких путей, и чем сложнее и тяжелее случай, тем интереснее ему казалось. Ему нравились ситуации, которые выбрасывали целый галлон адреналина в кровь. Это то, с чем он, как военный медик, лучше всего справлялся даже под огнем или в эпицентре бури. И для него не имело значения, кого спасать. Наравне с людьми его помощь получали сбитые машинами собаки и подстреленные верблюды.
В данный момент, однако, Кайнан стоял у стойки в приемной, заполняя карту ребенка-дэва, которого привезли с кашлем.
Он услышал шаги и почувствовал темное завихрение воздуха, которое сопровождало доктора Шэкван, древнего суккуба, которая практиковала друидскую медицину днем и похищала человеческие души по ночам.
— Ты выписывал нитхала сегодня утром? — спросила она голосом, пронизанным непритворным чувственным обещанием.
— А что?
Она пожала одним изящным плечиком, отчего ниспадавшие по нему золотистые волосы замерцали. Неудивительно, что мужчины с готовностью идут в ее объятия навстречу своей смерти: Шэкван убийственно неотразима.
— Эйдолон хочет, чтобы я взяла образец крови для базы ДНК.
Кайнан продолжил заполнять карту.
— Уже сделано.
Эйдолон требовал, чтобы каждый пациент проверялся по его списку каталогизированных видов. У любого вида демонов, прежде не принимавшихся в больнице, должен быть сделан анализ ДНК и взята кровь в банк для будущего использования для других особей тех же видов. Доктор Шэкван улыбнулась и потрепала его по голове.
— Такой ответственный человек. Думаю, я оставлю твою душу нетронутой, после того как выжму досуха твое семя.
И она профанировала дальше, покачивая бедрами в ритме, который заставлял большинство мужчин неровно дышать.
Кайнан дышал спокойно в присутствии любой женской особи с тех пор, как умерла жена, и не собирался начинать сейчас, тем более в отношении этой злой и порочной демоницы.
«Ты неровно дышал к Джем. Почти».
Провалиться ему на месте, если это еще раз повторится. Вот только у тела его было иное мнение. Оно затвердело при мысли о Джем, от воспоминания, как она стояла в раздевалке и ее пышная белая плоть едва помещалась в чашечках бюстгальтера. На животе татуировка какого-то дракона, чьи зубы как будто намеревались прокусить ей пупок.
Нежный и заботливый, надо же. Он был нежным и заботливым с Лори, и куда это его привело? Возможно, теперь, после его выходки в раздевалке, до нее дойдет, что бывают шрамы, которые никогда не исцелить.
Он оттолкнул карту пациента в ящик с папками чуть сильнее, чем требовалось, и потянулся за другой, когда зажужжал зуммер Портала.
Он приветствовал выброс адреналина в кровь, который унес прочь мысли о Джем. Формально его смена закончилась десять минут назад, но он готов был задержаться, если возникнет что-то интересное. Оторванные конечности и авульсии — его любимое.
Кайнан пошел к воротам и остановился как вкопанный, когда из-за них, покачиваясь, показался Рейт. Боже правый! Демон, должно быть, провел пару раундов с гигантским блендером.
Одной рукой он держался за плечо, другая безвольно висела, кровь ручьем стекала на пол. Глубокие порезы исполосовали все тело, обнажая ленты сухожилий и белые кости, но он ухмылялся во весь рот, как будто только что выиграл джекпот.
— Вызови Джем и позвони Эйдолону домой, — сказал Кайнан сестре в приемной. — Быстро.
Эй час назад ушел, но ему надо быть здесь.
Кайнан обхватил Рейта за пояс, чтобы не дать упасть.
— Черт, ты весишь тонну. — Он повел Рейта в один из ближайших кабинетов. — Что стряслось?
Рейт застонал, опускаясь на стол.
— Подстрелили.
Он отнял руку от плеча, где кровь сочилась из ровной аккуратной дырки.
— Остальные раны не от пуль, старик, — заметил Кайнан, натягивая перчатки.
— От мачете.
Только Рейт мог ввязаться в такую заваруху, где рубятся мачете.
— Опять охотился на африканских мятежников?
— Может быть.
— Зажми-ка пулевую рану.
Дыхание Рейта было явно в полном порядке, поэтому он быстро проверил пульс и померил давление. Все было в норме, но скорая медицинская помощь в больнице демонов сильно отличается от той, что оказывается людям, главным образом потому, что у разных видов демонов разные жизненные признаки, конституция, порог смерти.
Кайнан приступил к делу. Он разрезал рубашку Рейта хирургическими ножницами, затем осторожно развел ткань в стороны. Засохшая кровь местами приклеила ткань к коже, раны выглядели ужасающе.
Штора, разделяющая отсеки, раздвинулась, и вошла Джем.
— Ну и ну. Ты подрался с какой-то очень большой кошкой?
— Смешно, Джем. А теперь давай-ка тащи сюда свою хорошенькую задницу и пососи мой… ой! Черт!
Рейт зыркнул на Кайнана.
— Извини. — Кайнан бросил окровавленную рубашку на пол. — Ткань присохла к порезам.
— Черта лысого, ты сделал это нарочно.
— Не докажешь. — Кайнан потрогал один из наиболее глубоких порезов. Демоны-семинусы исцеляются быстро, и кровотечение Рейта уже замедлилось, но недостаточно. — Если тебе станет легче, скажу, что Эй скоро будет. Он быстренько вылечит тебя, и ты снова отправишься на свою африканскую охоту.
Джем приподняла одно веко Рейта.
— Ты опять налакался крови героинщиков?
Рейт негодующе фыркнул:
— Нет.
Кайнан вставил стетоскоп в уши.
— Но ты лакомился кровью африканцев, верно?
— Ну да.
Когда Джем бросила на Кайнана вопросительный взгляд, он объяснил:
— Это мятежники — настоящие звери. Совершенно дикие, неуправляемые, сидящие на сильных наркотиках.
— Это объясняет остекленевшие глаза.
— Что случилось?
Эйдолон стремительно вошел в палату, одетый в бежевые слаксы и бежевую рубашку.
— Как обычно, — ответила Джем. Она жестом указала на Циску, которая готовила инструменты. — Принеси единицу крови. Любого вида.
— Проклятие, Рейт, — пробормотал Эйдолон. — Зачем ты делаешь это с собой?
Кайнан прижал холодный кружок стетоскопа к спине Рейта, и тот поморщился.
— Да их там было всего какая-нибудь дюжина, а потом вдруг оказалось, что я сражаюсь с целой чертовой армией.
— Ты должен был искать Роуга.
— Я и искал. Это был перерыв на ленч.
Эйдолон наклонился, чтобы осмотреть плечо Рейта.
— Тебя подстрелили.
Рейт фыркнул:
— Трусы. Нет, серьезно. Кто ж приносит ружье на ножевую драку? Это ж форменное надувательство.
— А у тебя разве не было ружья? — полюбопытствовал Кайнан.
Рейт скорчил презрительную мину:
— Я не любитель стрелять в людей.
— Ты хочешь сказать, что не пристрелил тех, кто стрелял в тебя?
— Черт! Нуда, я пристрелил их. Разоружил какого-то салагу и прикончил столько, сколько сумел, пока добирался до ближайшего Портала.
Дермуар на руке Эйдолона замерцал, когда он направил исцеляющую, энергию в Рейта. Прямо у Кайнана на глазах рваные раны Рейта начали срастаться. Рейт застонал, оскалился. Его клыки удлинились, и Кайнан практически почувствовал, как они запульсировали. Процесс исцеления довольно болезненный — Кайнан испытал это на себе пару месяцев назад, когда на выезде его укусил демон-круэнтус.