– Очень интригующее начало, юноша, – улыбнулась женщина и подошла ближе. – С нетерпением жду продолжения.
– Я бы очень просил вас, мадам Лукреция, если вы вдруг услышите в замке неожиданный шум, крики, звон, грохот… Я бы очень просил вас, мадам, не выходить в этом случае из своих покоев.
– Вы ничего не путаете, мсье Битали? – чуть вздернулись брови хозяйки. – Если не ошибаюсь, это вы находитесь у меня в гостях, а не наоборот.
– Понимаешь, мама, – спрятал платок за спину Надодух. – У нас с одним из соседей возникли некоторые разногласия. Мы опасаемся, что он может нас неожиданно навестить. И при этом возникнет вполне понятная суматоха.
– Я горжусь тобой, сынок, – улыбнулась Лукреция Сенусерт, но подошла не к недоморфу, а к секире, повела носом возле окровавленного лезвия. – Ты научился очень аккуратно подбирать слова, когда избегаешь лжи. – Ее ладонь скользнула над влажной тканью, поднялась, погладила замершего Ирри по щеке: – Как странен мир. Взрослым хочется снова стать детьми, детям не терпится стать взрослыми. Что же, похоже, вам и вправду есть что отметить. Не стану мешать. Успеха вам, дети!
Неровной походкой она отступила к столу, вскинула бокал к губам, осушая мелкими глотками. Палец же правой руки заскользил по столешнице – и за ним возникала белая скатерть, чистые тарелки и фужеры, салаты, вазы, лотки с горячей дичью. Такого мастерства никто из школьников не видел ни разу. Хозяйка же замка, дойдя до лестницы, откинула пустой бокал в сторону – он исчез прямо в полете – и стала спускаться вниз.
– Ее заметят смертные. Там же музей! – забеспокоился Битали.
– Ночь на дворе, сосед. Там только охрана. Они принимают маму за призрак. Приходит ниоткуда, уходит в никуда. К тому же им никто никогда не верит. Так что, сплетем веревку, пока волосы еще тепленькие?
– В школе нельзя, поздно, – наконец смог закончить свою мысль Битали. – Но если ты принесешь сюда крапивную каболку, то почему и нет?
– Я мигом! – обрадовался недоморф, метнулся к двери в свой кабинет.
– У Надодуха прекрасная мать, – вдруг высказался Ирри Ларак, потирая щеку. – Что-то я проголодался. Может, сперва поедим, а уж потом займемся веревками и колдовством?
Веревка была готова задолго до рассвета. А вот с колдовством пришлось подождать. Варить зелье для обряда следовало в полночь – а она уже миновала. И это было хорошо, поскольку после бессонной ночи к вечеру следующего дня члены братства уже клевали носами. Напади барон Тийер в этот час – взял бы всех голыми руками. Но он то ли не поверил, что нападение на его дом действительно организовал отправленный в далекую школу Надодух, то ли готовил ответную атаку с куда большим тщанием, нежели азартные молодые маги. Только благодаря этому Анита, проспав после уроков почти пять часов, в полночь смогла, обложившись справочниками и травами и выгнав любопытных парней, заняться чародейством. Однако, закончив действо, она расслабилась – и заснула на диванчике возле остывающего котла, тем самым отодвинув начало высушивания баронского сына еще на полдня, до обеденного перерыва между занятиями.
Ее коловертышем опять стал Битали, благо дело для обоих было привычное. Анита настолько уверилась в собственных силах, что даже не стала полностью раздеваться, оставшись в длинной сорочке, пусть и на голое тело. У них получилось все легко и просто – хотя на этот раз успех не доставил обоим ни малейшего удовольствия.
– Теперь нужно быть настороже, – выйдя в пиршественный зал, предупредил Кро. – Ночью не раздеваться, оружие держать под рукой. Барон может появиться в любой момент, если уже не мчится мстить за наследника. Комби, отнеси веревку в школу, в кабинет Налоби. Она останется нашим козырем в случае поражения. И предупреди Цивика, чтобы создавал мороки.
Молодые люди ожидали нападения тем же вечером, проведя его за столом с мечами, палочками и секирами наготове, – но остаток дня и ночь прошли спокойно. Больше того – на рассвете в замке объявилась Генриетта, выйдя утром к завтраку. Она еще больше исхудала и выглядела усталой. И стыдливо прятала глаза. Но попрекать девушку никто из братства не стал. Битали просто назначил для нее время дежурства. Даже если при новой опасности она перекинется снова – хоть успеет предупредить о появлении врага. Не возникнет же он сразу в пугающей близости! Пусть успеет хоть раз дунуть в свисток, а дальше – все равно не женская работа.
Воины барона Тийера не появились и на второй день, и на четвертый, и на девятый. И это несмотря на то, что каждый день, ровно в полдень Анита и Битали, обеспечив домовых молоком, начинали методично иссушивать его сына. И сейчас этот крепкий воин наверняка пластом лежал в постели, превратившись в сухой скелет, обтянутый кожей.
Первое напряжение спало, ученики школы маркиза де Гуяка все чаще думали об уроках, домашних заданиях и самостоятельных работах, они больше не вздрагивали при каждом шорохе, не хватались за оружие и даже Ирри Ларак перестал постоянно таскать за собой двуручную секиру. Битали подозревал, что Генриетта и Комби, по очереди уходящие на смотровую башню, больше не вглядываются с напряжением в кроны деревьев, в тени за оградой и лица туристов, а уныло скучают, дожидаясь смены. Ему самому давно надоело спать в одежде поверх покрывала, и он как раз раздумывал: не стянуть ли наконец брюки и не забраться ли под простыню, – когда вдруг послышался грохот, встряхнувший весь замок, и по ушам ударил оглушительный свист.
– Й-ие-е!!! – резко выдохнул он, кидаясь к двери. – Наконец-то!
Он хлопнул себя по груди, проверяя, на месте ли палочка и боевой амулет, выскочил в зал, глянул в зеркало, поставленное перед каменным завалом. Тренировка, полученная благодаря общению с Франсуазой, дала свои плоды: он сразу, без подготовки смог увидеть творящееся по ту сторону. Там начисто пропало все забранное решеткой окно, внутрь запрыгивали крупные мохнатые звери. Остановить их пытался только Дубус, раз за разом взмахивающий палочкой. Его заклинания вынуждали метаморфов замедлять ход – но не более. А следом уже забирались воины в высоких шапках, в толстых куртках, с мечами на поясе и копьями в руках. Слева выскочил Ларак, босой и полуголый, с секирой, первым же взмахом прорубил голову ближнему оборотню, отшвырнул другого, отлетел назад – видимо, сбитый заклинанием. Атаку простых воинов, естественно, прикрывали маги.
А Горамник все еще не вышла!!!
– Анита! – кинулся в покои девушки Кро. – Ты где?!
На миг он замер от неожиданности, оказавшись в самом центре цветочного моря. Вся комната рыжей отличницы, все стены, потолок, все вокруг цвело и благоухало. Бутоны, бутоны, бутоны – куда только ни падал взгляд. Как могло тут вырасти столько роз, откуда они взялись, почему не погибали без света и земли?
– Я одеваюсь! – выкрикнула Горамник. – Сейчас!
– Скорей, убьют же всех! Свисток неси!
Битали выпрыгнул обратно к завалу, замер перед зеркалом. Там, за камнями, Надодух, Дубус и Ирри Ларак каким-то непостижимым образом все еще не полегли под напором сразу нескольких десятков опытных врагов. Широкие взмахи тяжелой секиры не подпускали слуг барона на дистанцию удара мечом, Дубус вплотную стоял за спиной товарища, то и дело выбрасывая палочку, коля ею, словно шпагой. Видимо, только его упрямство не позволяло смять Ларака боевым заклинанием. А может, баронские маги боялись поразить своих. Недоморф метался из стороны в сторону, как кошка, коля и уворачиваясь. Но местами его шкура начала намокать от крови.
– Анита… – Битали вынул из кармана палочку и предупреждающе поднял левую руку. Он закрыл глаза, вспоминая обряды корсовинга, снова напитываясь протекающими сквозь тело и мир вокруг потоками силы, ощутил их, стянул воедино, управляя, словно продолжением своего тела, воспринимая подобно ногам и рукам. Сделал глубокий вдох, одновременно собирая все, что только можно, на кончике палочки, опустил руку. Услышал предупреждающий свист, замер, отсчитывая друзьям спасительные мгновения, и разом, одним-единственным выдохом выплеснул всю свою сущность в метательном заклинании:
– В-в-э-эк!!!
Перекрывающая зал каменная пробка из огромных валунов сорвалась, словно сдутая с ладони пыль, и пронеслась вперед, сметая старинный пиршественный стол, воинов и метаморфов, слуг и колдунов, правых и виноватых, храбрецов и трусов, мастеров рукопашного боя и знатоков тайных заклинаний. Все было растерто, уничтожено, смято в один миг, переломано, перемешано с паркетом и вышвырнуто вместе с большими кусками внешней стены.
– Пора, Анита, – просто сказал Битали, спрятал палочку, вызвал из амулета кривые египетские ножи и пошел вперед. Миновав зал, он спрыгнул вниз, на высокую каменную кучу.
– А-а-а! – ринулся на него сзади кто-то из чужаков, пытаясь насадить на копье.
Кро отработанным движением отклонился, левым бемгишем врубился в древко чуть ниже наконечника, провернулся, рубанул врага по голове. Заметил серебряный отблеск чуть дальше, принял меч на сомкнутые ножи, одновременно делая шаг вперед, качнулся, нанося сдвоенный рубящий удар поперек груди.
Сзади послышались оглушительные хлопки – кто-то из-под раскидистого клена начал палить из огнестрела. Но, видимо, свинцовыми пулями, поскольку Кро не почувствовал ровным счетом ничего. Защитных наговоров обычные куски металла преодолеть не смогли.
– Трунио! – почти сразу обезножила стрелка Анита.
К ней тоже метнулась тень, но Битали успел первым, одним бемгишем отбил чужой клинок в сторону, вторым ударил убийцу по голове и повернулся к парку, прикрывая девушку собой.
– Ну, вы где?! – крикнул он в темноту. – Идите сюда, жалкие псы Тийера! Идите и убейте меня!
Битали скрестил бемгиши и тут же развел снова, высекая искры посеребренными стальными полумесяцами.
– Ну где вы, псы?! Я хочу смерти! Кто из вас выйдет и убьет меня?! Меня, рожденного Большой Войной и Шестым Пророчеством?!
– И меня, – спрыгнул из пролома в стене и встал рядом с Битали Ирри Ларак, сжимающий обеими руками окровавленную секиру. – Я тоже давно не умирал.
– И меня! – спустился по каменному завалу Надодух Сенусерт. – Где ты, Огюст Тийер?! Мы ждем тебя, барон! Иди же к нам и сразись, если ты воин!
В темноте под кронами парковых деревьев, среди кустов послышались неясные шорохи. Но к стоящим на завале юным колдунам никто так и не вышел, сколько они ни ждали. Баронская армия предпочла раствориться.
Что натворило его заклинание, Битали начал понимать только утром, когда поднявшееся солнце осветило парк. Оно открыло взгляду многие, многие десятки камней, разбросанные перед замком на добрые две сотни шагов. Каждый из валунов при падении вырыл канаву по колено глубиной. Те, что угодили в деревья – вырвали стволы с корнем, те, что попали в клумбы – выворотили наружу всю землю, переломали ограждения. Плотно утоптанные дорожки во многих местах оказались изуродованы, изящный мостик через ручей, вырезанный из цельного камня, – разбит в куски. Понесли ли при этом потери подданные барона, было непонятно. Нападавшие унесли с собою все тела. Возможно, если воины позаботились о хороших тотемниках, Огюсту Тийеру удастся оживить всех своих людей. Но вот судьба его сына все еще находилась в руках Битали. В полдень они с Анитой докажут это в очередной раз. И постараются куда сильнее, чем раньше.
– Что смотришь, сосед? – подошел Надодух, положив руку другу на плечо. Мадам Лукреция уже успела заговорить его раны, отмыть туалетной водой шерсть, и недоморф благоухал, словно целый парфюмерный магазин.
– Боюсь, дружище, твой парк испорчен безвозвратно.
– Ерунда, смертные все восстановят. Я уже слышал в новостях, они уверены, что ночью у музея обвалилась стена. Ругают мэрию за то, что те долго не давали денег на реставрацию. Въезды перекрыли, пускают только полицейских. Это вон те, в синих кепочках. Ищут пострадавших. Какие-то полуночники видели, что ночью из парка выносили тела. Но журналисты уже заметили, что эти свидетели были изрядно навеселе и от них пахнет до сих пор.
– Удобно, – кивнул Кро. – Теперь понятно, почему Совет Хартии так печется о покое и неведении смертных. Они избавляют нас от изрядного количества хлопот.
– От очень многих хлопот, дружище! – добавил Надодух. – Мама предлагает вынести столы из комнат гостей в холл. Иначе кушать придется на полу.
– Конечно, вынесем, пусть не беспокоится! – Битали кашлянул и добавил: – Передай ей мои извинения за испорченный… В общем, за все. Я не ожидал, что все обернется так. Еще ни разу после корсовинга не использовал своей силы. В смысле, после посвящения. Не рассчитал.
– Стоп, столы не нужны! – встрепенулся недоморф. – Кажется, завтракать мы будем в другом месте. Зови всех! С оружием! Пусть мошенник убедится, что мы целы и готовы продолжать веселье!
Битали проследил за его взглядом и увидел, как через каменные завалы к лестнице упорно карабкается уже знакомый лопоухий ювелир.
В отличие от смертных, замороченный этаж Бабрик видел отлично и даже смог просочиться на него через заложенную дверь на витой лестнице часовой башни. Здесь гость застал пятерых молодых людей: Комби, Ларак, Надодух и Дубус бодро нападали на Битали, на этот раз взявшего в руки секиру. Генриетта и Анита кружили вокруг, держа наготове волшебные палочки. Посреди разоренного, с развороченным полом и обрушенной стеной, зала в большом мягком кресле с высокой спинкой сидела безупречно причесанная и одетая мадам Лукреция Сенусерт и наблюдала за поединком, невозмутимо прихлебывая вино из неизменного бокала в левой руке.
– Рад видеть вас в добром здравии, мой добрый господин, – расплылся в лягушачьей улыбке ювелир. – Хорошего вам утра, госпожа Лукреция.
– А, это ты, – зевнула женщина. – Принес подати за январь?
– Это не совсем подати, добрая госпожа, – вынул из-за спины хозяйственную сумку Бабрик и подступил ближе. – Меня прислал лично барон Огюст Тийер. Он просил передать, что между ним и чатией Надодухом Сенусертом возникло досадное недоразумение. Барон Тийер был введен в заблуждение двумя лжецами, сообщившими о своих правах на здешнее имущество… – Ювелир подступил еще немного и метнул сумку к ногам мадам. Мешок подпрыгнул, внутри катнулись с места на место два больших предмета, формой и размером напоминающие капустные кочаны.
– Судьба предателей всегда одинакова, – презрительно отпихнула в сумку в сторону мадам Лукреция. – Их тотемники куда-то сбежали из моего зверинца. Какая досадная неприятность…
– Барон Тийер сожалеет о случившемся недопонимании, госпожа. Он считает, что, коли судьба сделала род Тийеров и род Сенусертов соседями, они должны жить в дружбе, мире и согласии. По-соседски. Он хотел бы встретиться с вами, обсудить возникшую размолвку и покончить с этой ссорой раз и навсегда.
– Барон Тийер должен был заметить, – прихлебнув вино, ответила женщина, – что чатия Надодух Сенусерт стал достаточно взрослым, чтобы самостоятельно решать проблемы своего имения, своей судьбы, своих воинов, а также вопросы мира и войны. Мое время истекло, Бабрик. Окончательно истекло. Отныне я просто женщина. Договариваться о дружбе барону придется с моим сыном.
– Примите мои заверения… – опять начал кланяться ювелир, но Надодух оборвал его решительным взмахом меча:
– Достаточно, Бабрик! Передай барону, что я принимаю его извинения. Раз уж судьба сделала род Сенусертов и род Тийеров соседями, мы должны жить в дружбе, мире и согласии. Я встречусь с бароном, дабы избавиться от возникших непониманий. Передай ему, что с этого часа я не стану совершать никаких действий, способных причинить вред его семье. Он поймет, о чем я говорю. Пусть будет спокоен. Пока он не замышляет вреда мне, я не сотворю зла ему. Ступай, барон должен получить этот ответ еще до полудня.
Недоморф опустил меч острием вниз, обеими ладонями оперся на рукоять, проводил гостя суровым взглядом – и только когда лопоухий ювелир скрылся за стеной башни, дал волю чувствам, отпустив меч, хлопнув в ладони и подпрыгнув высоко вверх:
– Да!!! Он сдался!
– Ур-ра-а!!! – взревели остальные члены братства и кинулись обниматься.