На миг - возможно, самый худший миг в этой истории - паника моя схлынула, ибо ребенка не было и здесь, а мой господин продолжал свою работу, похожий на дирижера перед оркестром, руки его совершали размеренные взмахи, глаза были закрыты, а лицо утратило всякое выражение, давая понять, что сознание хозяина сейчас где-то очень и очень далеко.
Я заставил себя сосредоточиться на том месте, где встречались свет и звук. Было нелегко, это куда труднее, чем стоять и смотреть с высоты, но я велел себе всмотреться в кружащуюся пустоту. Я помню, как ладони мои стали влажными, как подгибались мои колени, но продолжал смотреть. В лучах света порой всплывали какие-то узоры, а может быть, то было лишь мое воображение, но я продолжал смотреть. Я чувствовал себя так, словно оно, чем бы оно ни было, на самом деле проникает в меня, пробирается в мою голову, изменяет меня, а я все смотрел.
И тут увидел его. Я увидел ребенка. Он шел прямо в самое сердце всего этого, в фокус заклинания.
Я завопил. Или просто выдал нечленораздельный звук, обозначающий отрицание и гнев, направленный против богов.
Я помню, что двинулся к ребенку, но когда я завопил, мой господин открыл глаза, увидел меня и отпустил заклинание.
Разумеется, уже было слишком поздно.
Порой мне кажется, что его отказ убить или хотя бы уволить меня сам по себе является наказанием; он хочет, чтобы я жил и помнил о своей ошибке. А иногда кажется, что это доброта, способ сообщить, что я прощен.
Разумеется, я никогда бы не посмел спросить напрямую.
Великодушно прошу извинить меня, сударь. Вы хотели знать о ребенке, а я говорю о себе. Трудно говорить иначе, ведь само то событие столь живо отпечаталось в моем сознании, но о ребенке мне говорить слишком больно, и полагаю, я избегаю этого как могу.
Ребенок был искалечен. Полагаю, "искалечен" выражает это не хуже любого иного слова.
Что происходит с телом, попавшим под воздействие сил, предназначаленных изменить природу того мира, на который они были направлены? А что происходит с сознанием? Я не волшебник, и уж точно ни капельки не некромант, я не могу ответить, "почему" и "как". Но то, что вы видели, стало итогом. Мы заботимся о ребенке как только можем, и следим, чтобы он никому не причинил вреда.
Конечно, я понял, что вы видели его. Не знаю, как он освободился. Мой господин специально держит волшебника, который должен был предотвращать подобные инциденты. Но что бы ни произошло, нам запрещено упоминать о нем.
И я бы не нарушил запрета, если бы не вы - вы ведь сделали бы то, что пообещали. Вы бы правда его убили? Да, думаю, вы сделали бы это. Вы уже убивали прежде, я вижу.
Это все, что я могу сообщить, господин. Надеюсь, вы удовлетворены.
***
"Удовлетворен" было не тем словом, что употребил бы я, однако хорошо, что наконец-то возникли хоть какие-то ответы.
- Да, этого достаточно, - ответил я.
- В таком случае, если не возражаете...
- Что? А, это. - Я не заметил, что все еще держу кинжал, большим пальцем пробуя острие. - Прошу прощения, - и клинок исчез из моих рук.
- Это все, господин?
Что ж, отдаю ему должное: я только что запугивал его, потом вытащил наружу самые мрачные его тайны, а он спрашивает: это все, господин? Впечатляет, не так ли?
- Конечно, - проговорил я. - Спасибо.
Он отвесил мне скованный, почти военный полупоклон, развернулся и удалился - вероятно, чтобы обессиленно рухнуть там, где этого никто не будет видеть.
"Ну что ж, босс, это было по крайней мере, э, нечто. А дальше что?"
"А теперь поразведаем еще немного. И если увидим здоровенное уродливое белесое слюнявое чудовище, сбежим."
"А оно слюнявое?"
"А почему нет?"
"Но насчет "сбежим" я согласен. Вернее, ты сбежишь, а я улечу."
Дальше по коридору, мимо кухни. Я заглянул туда, проверить, не изменилось ли что; нет.
"Хочешь узнать, какой у меня кошмар, Лойош? Это что мы все тут вычислили и со всем разобрались, а загадка кухни не имеет к этому никакого отношения, и я ее так никогда и не раскрою."
"У меня кошмары куда похуже твоего, босс. Они в основном связаны с громадным белесым вонючим чудовищем."
"Оно вонючее?"
"Конечно, босс, почему нет?"
"Угу. Слушай, а тебе разве снятся кошмары?"
"Не совсем."
После кухни в конце коридора я повернул направо - туда я еще не ходил. За правой стеной этого коридора должна была быть кухня - может, там она и была, точно не знаю. Отчасти это место, эта платформа, потому и было таким странным, что иногда вещи располагались именно там, где должны были быть, отчего все остальное выглядело еще более беспорядочным.
Лестница вверх. В обычном здании можно было бы предположить, куда она ведет, или хотя бы что ее используют те, кто живет там, гости или слуги.
Ступени здесь были из белого мрамора, но не слишком широкими, да и особых украшений не имелось - ну, не считать же украшением неизбежное зеркало, на стене, - так что я бы предположил, что эта лестница предназначена для прислуги. Но это в нормальном здании, а здесь я ни в чем не мог быть уверен. Я пошел по лестнице; она вела вверх, а потом сразу вниз, в итоге я оказался примерно на том же этаже, с которого начал подниматься, только лицом в противоположную сторону, а коридор был слишком коротким.
Справа и слева были двери, а в конце коридора имелась пара настенных канделябров - и, разумеется, зеркало. Я сделал десять необходимых шагов и немного поиграл с канделябрами. Правый повернулся направо, потом левый повернулся налево. Потайной ход в таком стиле найти нетрудно. Комнатка оказалась небольшой и уютной: на полу большой красно-синий ковер в восточном стиле, несколько стульев, книжная полка, пара столиков и встроенный в стену шкаф чуть повыше меня. Еще там имелся ручной насос над раковиной, а в углу швабра, веник и ведро. Иными словами - обычный чуланчик для прислуги, обустроенный как комната отдыха для нее же. Если вдруг вы ничего не поняли, то и я тоже. Также с потолка свисала железная цепь с рукояткой, а вот зеркала в комнатке не оказалось. Я даже не знал, стоит радоваться этому факту или беспокоиться.
Я проверил дверцу шкафа - не заперто; отворил, и в лицо мне ударила волна ледяного воздуха. На миг я застыл, озадаченный, а потом увидел, что внутри на крюках подвешены разделанные куски мяса, этакий миниатюрный ледник, где вместо льда для сохранения продуктов задействовано охлаждающее заклинание.
Больше ничего интересного я не нашел и потянул за цепь. Задняя стена открылась со звуком, какой издает камень, скользящий по камню. Знакомо звучит? Вот именно. Но когда я опознал этот звук, стена уже раскрылась.
- Ой-ой, - умно заметил я.
Когтистые лапы Лойоша стиснули мое плечо.
Я успел только мельком заметить, что стены там из голого камня, а потом увидел чудовище - а оно посмотрело на меня. Лицо, если называть это лицом, было искажено, голова казалась слишком маленькой для громадного тела, плечи бугрились то ли от мускулов, то ли от выпирающих под кожей костей, вывернутые коленками назад ноги в обхвате были побольше, чем весь я, а кожа имела тот самый мертвенно-белый оттенок, который мне запомнился.
Еще на голове у чудовища были два рога вроде козлиных, а тело там и сям пятнала грязно-белая шерсть. Голое, за вычетом той самой шерсти, чудовище, пожалуй, было мужского пола - эти органы, также карикатурно мелкие, все-таки располагались именно там, где положено. Когда-то оно было разумным, но сейчас - сомневаюсь. Изо рта у него торчали желтые кривые зубы и - да, я был прав, капала слюна. Вонючая, тут Лойош тоже прав.
Чудесно.
Утверждают, что когда случается что-то страшное, первая инстинктивная реакция - либо грудью встретить опасность, либо удрать. Бывает и так, но чаще - говорю как тот, кто нередко бывал этой самой опасностью, - народ просто замирает на месте. Обычное дело. Нет, со мной все не так. Вы наверняка уже знаете, что я до сих пор жив еще и потому, что не позволяю инстинктам управлять мною. Я оцениваю ситуацию, решаю, как лучше поступить, а потом уже... А, черт, все равно ведь не поверите.
В общем, я замер.
5. Тень тьмы времен
Я стоял, не желая обнажать клинок, пока не буду уверен, что чудовище собирается делать.
За все годы, о которых я вам сейчас рассказываю, я знавал - сам или заочно - людей, которые не выказывали страха, когда следовало бы бояться; которые оставались спокойны и даже надменны, когда думали, что сейчас умрут. Иногда таким бывал и я. Нет, это не случайность, отнюдь, в таком поведении есть смысл не менее практичный, чем обтянутая кожей рукоять. В Доме Джарега это вопрос карьеры и, в общем-то, жизни. Ты должен уметь выдержать взгляд того, кто обоснованно желает видеть тебя мертвым, когда ты уверен, что живым тебе не уйти. Ты поступаешь так, потому что - если ты все-таки останешься в живых, - если увидят, как ты превратился в дрожащий и стенающий комок страха, никто в Организации больше не станет тебя уважать, и тогда тебе придется либо срочно сворачивать дела, либо схлестнуться с массой народу куда как покруче тебя, чтобы заново отвоевать репутацию. Это практично, понятно? А для меня по большей части уже привычка. Нет, я отнюдь не бесстрашный герой, просто я понял, что выказывать, насколько я напуган, на самом деле очень и очень небезопасно.
Так что если смотреть со стороны, я почти уверен, что в тот момент я не выглядел так, словно сейчас напущу в штаны.
Чудовище - он? оно? никак не могу определиться, как мысленно звать это существо - поднялось и издало сердитое ворчание, по-прежнему пялясь на меня. Ну и? Я достал из ножен Леди Телдру, надеясь, что исходящая от нее сила заставит чудовище задержаться в углу достаточно долго, чтобы я успел закрыть дверь. Оно этого даже не заметило; просто стояло и рычало. Глазки у чудовища были крошечными, а оно еще и щурилось...
А потом двинулось, и это было быстро.
Я совершенно не собирался стоять в героической позе и позволить чудовищу нанизаться на вытянутый клинок Леди Телдры. В общем-то, если бы я поступил именно так, в агонии оно наверняка добралось бы до меня и свернуло мне шею или еще что-нибудь; ну да неважно, я просто рухнул на четвереньки и попятился назад еще до того, как принять какое-то разумное решение. И когда я сделал это, Лойош и Ротса метнулись чудовищу в морду.
Наверное, они заставили его моргнуть, что дало мне время отступить.
"Осторожнее, Лойош!"
"Ты еще мне будешь рассказывать!"
Нож, брошенный в чудовище, наверняка просто рассердил бы его. Я попятился еще дальше. Лойош и Ротса поочередно атаковали его голову, а чудовище лязгало зубами куда ближе к ним, чем мне бы хотелось. Могло помочь волшебство - имелось даже несколько вариантов, - но это требовало снять амулет, а это смерти подобно, ибо как только его не будет у меня на шее, джареги сумеют отыскать меня, а я точно знаю, что они не оставили своих попыток.
Черт.
Поднимаясь, я выискивал возможные уязвимые места у чудовища. Может, если Лойош и Ротса сумеют ненадолго заставить его смотреть в другую сторону, я смогу перерезать ему поджилки... Я достал самый тяжелый из своих метательных ножей, шансов немного, но все же...
- Извините, лорд Талтош, позвольте мне.
Голос я узнал: волшебник-атира, которого я недавно встречал, Армарк.
Я отступил в сторону.
- Да, конечно, - выдохнул я, - действуйте.
"Лойош, смывайтесь. Сейчас будет волшебство."
Волосы у меня на шее встали дыбом и я отодвинулся еще дальше, а чудовище завыло и уползло в угол, где ранее и сидело. Лойош и Ротса вылетели из комнаты, а Армарк, шагнув вперед, дернул за цепь. Каменный блок со скрипом встал на место, и я смог наконец нормально вздохнуть.
- Ну вот, - проговорил он, разворачиваясь с легкой улыбкой, словно все это - пара пустяков. Может, для него так и было. Меня не так легко вывести из равновесия, однако прямо сейчас я хотел бы загорать на берегах Сунтры, да простят мне подобное клише.
- Я изучал обстановку, - сумел выдавить я.
- Конечно, - отозвался он, словно это вполне разумное поведение расхаживать без сопровождения по особняку, где я никого не знаю, половина комнат зачарована, и в одной из них спрятано чудовище.
- Откуда вы узнали?
- Хмм? А. Я почувствовал, что вы обнажили оружие, и прибыл проверить, по какой причине.
- Это требует определенной смелости.
Он лишь коротко кивнул.
- Такое часто случается?
- Чтобы он выбрался? Почти никогда...
- Нет, когда чужаки оказываются заперты в этом здании и шатаются повсюду, открывая двери.
- А. Нет, такое произошло впервые.
- В таком случае рад возможности предоставить вам новый опыт.
Атира не был уверен, как следует реагировать на такие слова.
- И что вы будете делать? - поинтересовался я.
- С вами?
- С ним.
- Это уже решать не мне. Думаю, то же, что делали до сих пор: чтобы он оставался в живых, а все остальные - в безопасности.
- Некромантия, - сказал я.
- Хмм? Нет-нет, я использовал обычное...
- Нет. Некромантия. Вы ведь ее изучали, правда?
- Не моя прямая специальность, но - да, конечно. А что?
- Я пытаюсь понять, как отсюда выбраться, что требует понимания того, как вообще здесь все работает, и мне начинает казаться, что это неким образом связано с некромантией. Понимание, вот ключ ко всему.
- Что ж, пожалуй.
- И поэтому мне хотелось бы задать вам несколько вопросов о том, как некромантия использована в... э, в этой платформе.
Он не мигая взглянул на меня:
- Где вы услышали этот термин?
- Платформа?
Он кивнул.
- Ну, это ведь именно платформа, не так ли?
Волшебник сделал шаг назад.
- Зачем вы здесь?
- А вы как думаете?
- Не смейте... - Тут он прикусил язык. Есть пределы того, насколько решительно можно отдавать повеления тому, у кого в руках только что было Великое Оружие. Армарк изменил тон: - Я не знаю, но мне любопытно.
- Хорошо, - кивнул я. - Короткий ответ: я оказался тут случайно и хочу уйти.
Да, я лгал. Иногда я поступаю так. Смысл был в том, чтобы он продолжал говорить. Не знаю, что бы я сделал, если бы он показал мне, скажем, тайный ход наружу, который сработал бы. Но он так не поступил.
- Я могу телепортировать вас наружу, - предложил волшебник.
- Нет, не можете.
Нахмурившись, он окинул меня изучающим взглядом.
- А. Да. Понимаю. Что ж, если вы снимете...
- Этого я сделать не могу.
- Ладно, - уступил он.
- Мне просто нужно понять, как работает эта платформа.
- Если вы не знаете, как она работает, откуда вы знаете, что это платформа?
- Хм. Угадал?
Он молча ждал. Наверное, я мог бы выбить у него ответ. Средства у меня, технически, имелись. Но Армарк только что помог мне выбраться из неприятной ситуации, и угрожать ему было бы недолжным поведением.
Наверное, Леди Телдра, которую я уже давно ношу при себе, все-таки оказала на меня определенное воздействие.
- Может, попробуем договориться? - предложил я. - Я отвечаю на ваш вопрос, вы на мой.
Он без колебаний проговорил:
- Сперва ответьте на мой.
- Ладно. Тетия мне так сказала.
- Кто?
Кажется, при этом имени у него в глазах мелькнуло изумление, которое он, конечно, профессионально скрыл. Точной уверенности у меня не было, так что я решил разыграть все как есть:
- Она назвала себя Тетия. Явно валлиста.
- Я ее не знаю.
- Она, похоже, призрак.
- Чей призрак? Нет, простите, глупый вопрос. Где вы ее видели?
- Нет-нет. Моя очередь. Что делают зеркала?
- Отражают некромантическую энергию и перенаправляют ее.
- Что это значит?
- Моя очередь. Где вы видели этого призрака?
- Я вошел в парадную дверь, и справа была небольшая прихожая, которая вела в комнату с отличным видом на океан, что должен был быть совсем на другой стороне здания. Она была там.