— А как же неотразимое женское очарование, которое заставляет забыть обо всём? — фыркнул он.
Но общаться с местным населением всё-таки пошёл сам. Вернее, мы пошли вместе, но моя задача сводилась к тому, чтобы на карманном тепловизоре отслеживать перемещения остальных грибников. Знакомиться сразу с несколькими местными жителями в наши планы пока не входило. Поэтому начало разговора я пропустила, а когда стала прислушиваться — крайне удивилась — они оба разговаривали на каком-то совершенно непонятном мне языке. Ну, абориген-то понятно, а Ник-то как? И, главное, с чего это рыжий мужик так охотно ему что-то выкладывает?
Кое-что прояснилось, когда я взглянула на имперца, до этого я прилежно смотрела в тепловизор, по сторонам, и на нашего вольного или невольного информатора. Ник же не отрываясь смотрел в глаза рыжему, и красные пряди в его волосах едва заметно светились и мерцали. Телепат, — ошарашено подумала я, — твою ж…дивизию.
Вообще-то телепатии не существует. По крайней мере, официально и у нас, в Конфедерации. Про Империю же ходили разные слухи, например, что они ставят опыты с помощью кхамира и пытаются привить людям способности, которые будут всегда с человеком, независимо от наличия волшебного камня рядом. Впрочем, был и другой слух — что в Империи живут не только люди, но и несколько других рас, и смешение с ними даёт людей с необычными способностями. Говорили, в частности, что и сам Император не вполне человек. По официальным каналам в Конфедерации эти слухи высмеивались, но вот похоже, что часть из них оказалась правдива.
Понять бы ещё, что он вообще может. Как минимум — выучить язык и склонить к каким-то действиям. Интересно, что ещё? Читать мысли? Менять память?
Обратно к кораблю мы шли молча. Я ждала, что он сам поделится информацией — это было бы логично, ведь правда? но он почему-то не спешил. И только когда мы вновь зашли в рубку корабля, и я из какого-то глупого упрямства и чувства внутреннего протеста уселась опять в кресло пилота, он сказал:
— Похоже, действительно люди.
— Больше ничего выяснить не удалось? — подколола я его.
— Удалось, — тут он положил мне руки на виски, и голова взорвалась изнутри болью, в глазах заплясали звёздочки, а дыхание перехватило.
— Какого… — я лихорадочно подбирала слово поприличнее и придумывала как достать имперца из той невыгодной позиции, которую я так опрометчиво заняла.
— Я просто дал тебе знания местного языка, — как-то даже укоризненно откликнулся капитан.
— А предупредить нельзя было?
На всякий случай из кресла я выбралась, и теперь мы с чёртовым телепатом стояли в разных концах рубки, то есть метрах в трёх друг от друга.
— А зачем? — почти весело спросил Ник, которого мой мрачный взгляд, похоже, ничуть не впечатлил. А я-то надеялась, что смотрю достаточно угрожающе. — Чтобы выслушать истерику «не трогай меня, грязный телепат!»?
— Ты не имеешь права вмешиваться в мой мозг без моего разрешения! — нахмурилась я. Учитывая, что нам ещё долго находиться рядом, необходимо сразу обозначить границы.
— По законам Империи — имею, — как-то мерзко ухмыльнулся этот подлец. — А вот ты перенесла меня неизвестно куда, считай похитила.
Я старательно досчитала до десяти, пытаясь не хватать ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды, и ответила уже почти спокойно, хотя меня захлёстывало возмущение:
— Если бы ты незаконно не пристыковался, ничего бы и не было. Да я вообще не знала, что ты прицепился, — и мстительным добавила, — как клещ!
— Я пристыковался с разрешения первого пилота, — спокойно парировал он.
— Тео не имел права! Это предательство! — последнее слово я практически выплюнула. Меня затапливало эмоциями и, увы, не самыми позитивными.
— А это, — сказал мой красивый враг, заплетая косу на подобие той, что была у рыжего, — вопрос отношений Тео с законом. И он не отменяет того, что ты меня похитила.
Я, наконец, сообразила, что он меня нарочно провоцирует, и замолчала. Ник выждал пару минут и, как ни в чём ни бывало стал рассказывать:
— Месторождение кхамира они считают местом обитания Бога, представляешь?
— Представляю, — не разделила я его восторга. — И что это для нас означает?
— О, — сказал капитан, — история прекрасна! Так как кхамира тут невероятно много, одарённых тоже достаточно, в том числе и неучтённых и необученных, — тут он с намёком бросил взгляд на меня, — то всякие аномалии множатся со страшной силой. И аборигены нашли выход. Угадай какой?
Я честно задумалась. Какой тут может быть выход? Учить всех с детства? Слишком накладно. Может, какие-то травки, блокирующие дар?
— Нет, нет и нет. — Решительно отверг все мои предположения Ник. — Раз в год выбирают девушку, которую отправляют к месту обитания божества, чтобы его задобрить. И знаешь, что самое прекрасное? Это действительно работает!
— Что в этом прекрасного? — хмуро поинтересовалась я. Неведомую девушку сразу стало жалко.
— Всё, что насоздавали тысячи недоучек легко стирает один человек! — продолжал восхищаться имперец. — Кстати, новую девушку будут выбирать через неделю. Жаль, ты не девственница, — вздохнул он. — Было бы очень удобно — жрецы сами провели бы нас к кхамиру…
— Почему туда нельзя самим пройти, без жрецов? — я сделала вид, что не слышала его замечание. Обсуждать свою личную жизнь с этим гадом не собиралась. Равно как и отсутствие этой самой личной жизни.
— Говорят, там труднопроходимо… Или всё-таки девственница?
Я наградила его взглядом, в котором даже не телепат прочитал бы куда ему следует пойти. Отсутствием опыта я не гордилась, скорее даже стеснялась. Просто так уж получилось. Однако обсуждать это с ним я не обязана.
Но тут этот негодяй сверкнул на меня полыхнувшими красным глазами, и я неожиданно для себя сказала:
— Да. — И добавила уже по своей воле. — Урод.
— Отлично. Тогда воспользуемся помощью жрецов, — невозмутимо произнёс Ник.
— Нет, — сказала я.
— Я ведь могу тебя заставить, — вдруг вкрадчиво сказал он. И я знала, что действительно может. — Но для долговременного внушения сложно рассчитать усилие. Если я промахнусь, тебя потом всю жизнь будет преследовать желание вернуться на эту планетку, к месту обитания местного божества. Хочешь?
Раньше мне всегда помогало успокоиться воспоминание о море или озере, теперь же, как в известной шутке, хотелось представлять ещё и лицо одного подлого телепата под водой.
— Можешь подумать, — вдруг сказал Ник. И не успела я удивиться, как добавил. — Пока мы добираемся до города, где происходит Выбор.
Ненавижу телепатов. И есть хочу.
Я не знала что и сказать. И что думать — тоже не знала. С одной стороны, мне вовсе не хотелось взваливать на себя роль спасительницы неизвестной планеты, да и были у меня некоторые сомнения в последующем благополучии «избранной» — неспроста ведь каждый год выбирают новую девушку. Но до кхамира добраться действительно надо. Вряд ли имперец стал бы придумывать такую многоходовку с привлечением местного населения, если бы туда было легко добраться самим… Впрочем, возможно, на деле всё не так страшно, а среди местного населения специально распространяется и всячески поощряется заблуждение о труднодоступности «бога», а то как понабегут паломники, как понатворят химер и аномалий…
В результате своих размышлений я пришла к выводу, что хорошо бы самой услышать от местных жителей рассказ об их божестве и его «прощении». И, кстати, неплохо бы ещё кое-что уточнить.
— А с чего ты взял, что жрецы выберут меня? — с надеждой на обратное поинтересовалась потенциальная избранная — я.
Ник наградил меня таким взглядом, что надежда тут же умерла — действительно, повлияет в нужный момент, и готово.
— А почему именно девственница-то? — уже совсем мрачно уточнила.
Имперец пожал плечами:
— Обычные суеверия, полагаю.
На этом разговор как-то совсем затух… и Ник принялся уплетать откуда-то взятый сухпаёк, даже и не подумав предложить мне. При виде того, как он ест, голод стал невыносимым, но просить я не собиралась. Хотя он, полагаю, этого ждал. И, наверняка, по просьбе поделился бы. Но я почему-то просто не могла у него ничего просить. Не после того, как он вломился ко мне в голову — даже два раза по сути. Мне сейчас вообще даже смотреть на него не хотелось, не то что заговаривать. Но я с каким-то мазохистским упорством следила, как заканчивается еда… и молчала.
— На ночлег пойдём в деревню, заодно ещё что-то разузнаем, — сообщил он мне как ни в чём ни бывало.
— Ок, — сказала я, и, вспомнив, что видела в лесу какие-то ягоды — наверняка, не ядовитые, добавила. — Пойду прогуляюсь.
— Эй, — окликнул меня Ник, когда я уже почти покинула корабль.
Я обернулась, и еле успела поймать брошенный пакет с сухпайком. Определённо, гад целился мне в лоб.
— С тобой будет сложно, — сообщил он. — Но забавно.
На ночлег мы напросились без проблем. Ну, точнее, на нас сначала хотели спустить нечто отдалённо напоминающее собаку, но пара секунд активности телепата — и нас радушно пригласили в дом. Правда, мне показалось, что Ник как-то побледнел, но, может, это освещение такое. В избушке было тесно, низкие потолки заставляли пригибаться даже меня, не говоря уже о рослом имперце. Сами хозяева были невысокими — пониже меня, но и они привычно пригибались в дверях и чуть не касались головой потолка. Не знаю, что именно внушил им Ник, но мне было даже неудобно — настолько они старались нам угодить.
Обстановка более менее соответствовала моим ожиданиям, сформированным на фильмах о средневековье, разве что была более скудной. Самым большим отличием, по крайней мере, бросившимся мне в глаза, было освещение. Вместо пожароопасных лучин здесь использовали какие-то камни — днём их выносили на солнце, и часа три-четыре после заката они обеспечивали свет.
— Сейчас самое паршивое время! — прочувствованно произнёс хозяин — молодой парень, лет восемнадцати, запирая дверь на засов. — До Дня Всепрощения меньше двадцати дней, и все стараются что-нибудь урвать.
Признаться, я не сразу поняла, что он имеет в виду. Оказывается, чтобы воплощённое, вольное или невольное, желание обрело долгую жизнь и пережило это самое всепрощение, надо закрепить его собственной кровью и специальным заклинанием. Все остальные порождения фантазии и кхамира разрушались — а я-то гадала, как «бог» отличает — что случайно получившаяся аномалия, а что — нужное заклинание.
Почему же все так активизировались именно сейчас? Весь год одарённые, не учтённые и не контролируемые жрецами, пили специальную травку, гасящую или блокирующую дар. Во-первых, потому что жить целый год с неудачными своими творениями никто не хотел, во-вторых, потому что за волшебство полагалось платить налог, независимо от того удачное оно или нет, да и под контроль жрецов никому не хотелось. Сейчас же у жрецов было слишком мало времени, чтобы обнаружить несанкционированные порождения магии кхамира. И одарённые переставали пить травку и пытались осуществить задуманное за год бездействия. Увы, но кроме задуманного, лезло ещё очень много полуосознанного и вообще неосознанного, поэтому последние дни перед Всепрощением превращались в кошмар для всех. В течение года тоже случались неожиданности, но редко — от тех, у кого только-только проявился дар, и тех, кто не смог достать травку. Травка, естественно, была незаконна, так как помогала одарённым скрываться от жрецов.
Надо бы и нам с Ником такой травки, — подумала я. Мы, конечно, вроде как обученные держать порывы под контролем, но это тяжело двадцать четыре…, вернее, двадцать шесть часов в сутки, и есть же ещё сны!
— Так что присматривай за женой, она у тебя красивая, как бы кто приворот не навесил, — продолжал в это время хозяин дома.
Я не сразу поняла, что «жена» — это я, а Ник так вообще вздрогнул и скривился. Но оспаривать не стал. Как-то он вообще неважно выглядел.
В доме была всего одна комната, крайне небольшая, так что спать нас устроили на полу на кухне, которая тоже была весьма мала — имперец лежал слишком близко, на мой взгляд. И слишком громко дышал. Его вообще было слишком много для такого маленького помещения и насыщенного дня. А глядя, как он бережно раскладывает свою длинную косу, я ощутила совершенно детское желание её отрезать, или хотя бы наступить. К счастью, у меня пока ещё хватило ума удержаться. Я просто вжалась в стенку и отвернулась. Но не спала — спать было боязно — не натворю ли я каких дел с кхамиром во сне? Можно было, конечно, обратиться к Нику с просьбой поставить блок в моей голове, но пускать его в свою голову по своей воле? Меня аж передёрнуло…
И тут же передёрнуло ещё сильнее — под маленьким окошком, закрытым деревянными ставнями — стёкол, естетственно, не было, раздался какой-то жалобный и жуткий вой. Я обернулась посмотреть на имперца — он сел, напрягся — красные пряди слабо засветились — то ещё зрелище в темноте, скажу я вам, и немного недоумённо посмотрел на меня:
— Это человек, — тихо сказал он. И не успела я удивиться, как он добавил, — мёртвый человек.
— Мёртвые не воют, — шёпотом ответила я ему, не упустив случая покрутить пальцем у виска. И фыркнула. — Ты ещё скажи, что это вампир!
— Не бойтесь, — вдруг крикнула нам хозяйка дома из комнаты, — это наш староста.
И не успела я бросить победный взгляд на Ника, хоть и недоумевала — зачем староста так воет, но мало ли какие у людей традиции, может, он благополучие на деревню так призывает, как она добавила:
— В прошлом месяце помер… дочка его, Ланка, одарённой оказалась… очень горевала.
— И часто у вас так бывает? — спросил имперец, насмешливо глядя на меня.
— Да почти перед каждым Днём Всепрощения что-нибудь да вылазит, — довольно равнодушно ответил хозяин дома. — В прошлом году вон призрак бабы Ганы бродил… это если вы про мёртвых.
— А что ещё бывает? — заинтересовалась я.
— Ну, всякие помешательства, — охотно ответил хозяин. — Призрачный дом как-то был… деньги ненастоящие регулярно бывают. Себя часто уродуют…
— Это как это? — удивилась я. Трудно представить, что люди этого хотят. По крайней мере, многие люди.
— Ну, — в голосе хозяина слышалась усмешка, — вот кто-то хочет быть тоньше, кто-то отчаянно хочет глаза побольше… или ушли поменьше. Или другой формы.
— И? — спросила я, уже чувствуя, что ответ мне не понравится.
— И находим потом мёртвые тела, переломившиеся в талии, или с глазами в поллица… Хотя с ушами вот живой остался, но глухой. Его жрецы забрали.
Я не до конца поняла почему остальные мёртвые… резко увеличившиеся глаза выдавили мозг? Бррр.
Тут я всё-таки не выдержала и, дёрнув имперца за косу, потребовала:
— Поставь мне блок!
— Мечтаешь о больших… глазах? — вкрадчиво спросил Ник, глядя вовсе не на глаза.
— Мечтаю, чтобы у тебя коса отвалилась! — огрызнулась я, глядя тоже совершенно не на косу.
— Ладно, уговорила, — согласился имперец, хотя угроза его, похоже, не впечатлила. И, взяв меня за руку, буквально через несколько секунд спросил. — Тебе уже ставили блок?
— Нет, — удивлённо ответила я. — А что?
Но Ник сказал лишь только «хм» и чуть позже «готово».
На следующее утро, я бы даже сказала «в конце ночи» мы тронулись в путь. Хозяева собрали нам немного еды и дали одежду — глядя на имперца я вовсю развлекалась. Он был слишком высоким, и если у рубахи он закатал рукава и как-то спас положение, то штаны смотрелись крайне смешно. Мне в этом плане повезло больше — во-первых, разница в росте была куда меньше, а во-вторых — платье было без вытачек и регулировалось шнуровкой. Впрочем, когда Ник надел сапоги, вид у него стал уже менее забавным.
Мы шли совершенно молча, и, наверное, прошли уже километров десять, когда я вдруг поняла что же в платье самой хозяйки не давало мне покоя.
— Ник! — резко останавливаясь сказала я. — Пуговицы!
— Что пуговицы? — как-то подозрительно спросил он. Нет, я в своём уме, не надо на меня так коситься!
— У неё на платье были пластмассовые пуговицы!
— Тебе показалось, — отмахнулся имперец. — Ты же понимаешь, что это невозможно?
— Понимаю, иначе бы и не удивлялась! — разозлилась я и про себя добавила «ненаблюдательный чурбан!».
Мы свернули с главной дороги на мелкую дорожку уходящую в лес — соваться в город мы пока не были готовы, решили обойти его лесом, и, пройдя ещё около часа, наткнулись на деньги. Вернее, деньги набросились на нас — Ник абсолютно беспардонно ограбил разбойников: велел положить все деньги и ценности на землю и час бежать на север.