– На собрании. Три дня ждали хозяина, не работали. Он у нас все больше по заграницам. Сейчас в конторе заседают, выяснялки там у них какие-то. А кого тебе надо-то? Может, я помочь смогу?
Ему очень хотелось быть ей полезным. Это даже она своим непросвещенным в вопросах флирта умом понимала. Парень просто расточал благодушие, но Маша все медлила. У нее еще ни разу в жизни не случилось чего-то запросто. Чтобы вот так вот прямо с первого попадания ей взяло и повезло. Что-нибудь обязательно пойдет не так. Либо физиономия человека из газетной вырезки окажется охраннику незнакома. Либо он не захочет с ней об этом разговаривать. Либо что-то еще. А тут еще вид застеленной одеялом кушетки внушает опасение…
– Я ищу вот этого человека, – решилась она наконец, вытаскивая из кармана газетный снимок. – Для меня это очень важно, поверь. Если ты имеешь какие-то сведения, то я готова заплатить…
– Интересно, чем? – насмешливо фыркнул парень, оглядев ее всю с головы до ног, в пыльных кроссовках, но снимок в руки взял.
Он развернул его и несколько минут пристально разглядывал фотографию мужчины. Не поленился даже прочесть сноску под портретом, смешно при этом шевеля полными губами. Потом вернул ей снимок и молчал долгих три минуты.
– Где его найти? – с мольбой, глядя прямо ему в глаза, спросила Маша.
– Не знаю, – буркнул он и отвел взгляд.
«Знает! – обрадовалась Маша. – Точно же знает! Просто не хочет или не может говорить. Или в этом заведении наложено табу на любого рода болтовню…»
– Слушай, тебя вообще как зовут? – Маша мягко тронула парня за предплечье, поразившись твердости мускулатуры.
– Без разницы, – грубо отрезал он и руку ее со своей стряхнул, попутно добавив: – Не знаю я ничего и никого. Работаю недавно. Поняла?
– Почти, – еле слышно прошептала она, отворачиваясь к окну. – Жаль. Я так надеялась…
– Жениться, что ли, обещал? – насмешливо протянул охранник за ее спиной.
– Издеваешься? – возмущенно фыркнула Маша. – Чтобы я вышла замуж за такого урода?
Наконец-то она попала в цель. И не просто в цель, а в самую десятку, потому как охранник шумно выдохнул, негромко чему-то рассмеялся и затем с заметным облегчением в голосе пробормотал:
– А и верно! А то, думаю, неужели и эта дамочка следом за этим альфонсом припустилась? Ладно та, тут все понятно. Но ты!.. Ему с тобой по одному полю ходить не положено.
– О ком ты? – небрежно смахивая несуществующую пыль со стола, поинтересовалась Маша как бы ненароком, так и не повернувшись к парню. А ну как выдаст собственное ликование каким-нибудь небрежным жестом. – Неужели этот гад еще кого-то сумел обмануть?
– Тебя обманул? – Охранник заметно расслабился и, оторвавшись-таки от дверного проема, уселся в свое кресло.
– Еще как! – воскликнула Маша, на ходу соображая, как бы ей поубедительнее соврать. – Втерся в доверие к моей тетке. Наврал ей с три короба, выкружил у нее деньги и исчез. А она, бедная, все продолжает ждать, что он наконец вернется и поможет ей с обменом квартиры. И уж если не поможет, то деньги хотя бы вернет. Ты не представляешь, каких трудов мне стоило выйти на его след! Он же выдавал себя за агента по продаже недвижимости…
– С такой-то рожей?! – Парень фыркнул и, не выдержав, захохотал. – Ты-то где была все это время, что он сумел так твоей тетушке мозги засорить?.. Н-да, попали вы, девчонки, скажу я вам.
– Почему? Его, что же, здесь нет? – Маша часто заморгала, пытаясь прогнать несуществующие слезы. – Что теперь… Только-только обрадовались, наткнувшись на эту статью, и тут вдруг опять концы обрываются… Слушай! Мы тебе одну треть этих денег отдадим, если поможешь его разыскать!
– Да как я тебе помогу, если он сразу после той аварии отсюда срулил?! – выпалил в сердцах парень и, поняв, что только что выдал себя с головой, зачастил: – Знала бы ты, скольких неприятностей нам это стоило! Как только официальное заключение экспертов легло на стол нашего босса, так все… Начались такие экзекуции… Половина штата за ворота вылетела. Такие парни хорошие… Я чудом уцелел, и то потому, что в то время с переломом в больнице лежал. А этот урод!.. Найти бы его, на куски бы порезал!..
«Не ты один охотник до этого…» – подумала Маша, боясь даже дышать в сторону охранника, неожиданно заговорившего с такой прытью.
– Только разве его достанешь… Тут ведь им не только менты, кое-кто из крутых интересовался. А они ребята достаточно серьезные. Все бесполезно. Как сквозь землю провалился. Либо сгинул где, либо…
– Либо?
– Либо крыша все же у парня была круче некуда. И спрятать его смогли так, что комар носа не подточит. Поговаривали тут про одного его постоянного клиента. Но так тихо поговаривали! Так тихо… почти шепотом… И ты не смотри на меня, все одно не скажу, кто такой.
– Потому что не знаешь? – предположила Маша, усаживаясь на край стола. Ноги опять перестали ее слушаться, а ухнуться в обморок на виду у охранника она считала, по меньшей мере, неприличным. – Или имеется какая-нибудь еще причина?
– Ишь ты! – Он мечтательно погладил взглядом ее коленки и с явной неохотой пробормотал: – Пожить хочется, ты знаешь!
– Что, так худо?
– А то! Был тут у нас один… разговорчивый.
– И что?
– А ничего. В аварию попал. Умер на операционном столе. Я не хочу…
– Ладно, поняла… – Маша встала и неуверенной походкой двинулась к двери. Она до последней минуты надеялась на то, что парень ее окликнет и что-нибудь да скажет. Но он упорно отмалчивался. Тогда ей ничего не оставалось делать, как остановиться, и, отчаянно давя на жалость, попросить: – Скажи хотя бы, кто еще искал этого человека, кроме меня? Ты обмолвился в самом начале разговора о том…
– Я помню, – перебил ее охранник и полез в стол. Выдвинул ящик, достал журнал и, полистав его, ткнул пальцем в разлинованную строку. – Вот она. Это я скорее для себя, чем для дела. Мало ли что… Может, когда-нибудь да понадобится. Видишь, не ошибся. Женщина… средних лет, среднего роста. В спортивных лиловых брюках…
«О господи! – мысленно простонала Маша, поняв, что след в след ступает за покойницей. – На кого же она сумела выйти? Неужели тот страшный человек, которого все здесь боятся, это тот, с которым она встречалась накануне своей смерти? И у него огромный черный джип…»
– Слушай, – перебила она цитирующего собственные записи охранника. – У того, о котором ты боишься мне рассказать, черный «Лендкрузер»? Стекла тонированные и…
– Пошла вон! – прошептал побелевшими губами охранник и даже замахнулся на нее журналом. – Пока я тебя вот этой самой дубинкой по бокам не отходил. Ходи отсюда!..
Больших подтверждений уже не требовалось. Его испуг красноречивее всяких слов свидетельствовал о том, что она попала в самую точку.
Как она потом перебиралась через завалы покрышек и спотыкалась о промасленные детали, Маша помнила смутно. Но то, что сделала это быстро и не оглядываясь, запомнила отчетливо.
Она почти бегом пересекла дворовую площадь автомастерской, не забыв с силой ударить ногой по скрипнувшей воротине.
– Не хулигань, красивая! – крикнул кто-то, и в спину ей полетело дружное мужское улюлюканье.
Видимо, разборки с начальством закончились, и народ повалил из офиса. Вовремя она уложилась, ох как вовремя! Пробираться сквозь строй мужиков в таком состоянии она бы не смогла. Либо упала, либо разревелась.
А пореветь и в самом деле хотелось. Все, буквально все стало ясно! Все мгновенно встало на свои места, стоило крупным каплям пота выступить над верхней губой охранника, а смертельной бледности выплыть на его щеки. Он даже журналом на нее замахнулся, правда, не вполне убедительно, а как-то неловко, будто руки у него мгновенно отказались слушаться…
Итак, большой человек, произносить вслух имя которого так боялся охранник, оказывается, на самом деле ездит на черном «Лендкрузере». С неизвестным обладателем такой машины встречалась ее бывшая напарница. Она очень спешила на эту встречу и сильно нервничала при этом: видимо, на кон было поставлено слишком много, раз она не побоялась оставить Машу одну в своей конуре. Что она там, помнится, говорила о том, что Панкратов, уезжая от Маши на расхристанной машине, пересаживается потом в шикарный джип?.. И именно черный джип Маша видела, когда совершала одну единственную вылазку в соседнее село.
Панкратов… Значит, это все-таки он…
Да, все сходится…
Он достаточно влиятельный человек, поэтому вполне мог быть угрозой для жизни простых людей и внушать им ужас одним фактом своего существования.
Его жена, по словам, богатая наследница, погибает при загадочных обстоятельствах, то есть попадает в аварию из-за технической неисправности автомобиля. Экспертами было установлено, что эта неисправность была нанесена автомобилю умышленно. И сделано это было слесарем из авторемонтной мастерской, который потом пропадает в неизвестном направлении. Маша еще могла бы поверить, что Панкратов тут совсем ни при чем, если бы с точностью не знала это самое направление, в котором испарился виновник гибели Катерины. Правда, знаком ей этот человек был совсем под другим именем, но это ничего не меняло. Его лицо она узнала бы из тысячи, если бы даже под ним бы значилось: В.И. Ленин.
Что теперь? И куда теперь? Хотела правды и получила ее. Идти в милицию и рассказать там все, о чем успела узнать и что сумела понять? Поступок, достойный идиотки. В милиции будут крайне рады принять ее в свои тесные объятия и застолбить за ней право обладания тюремной койкой. И весь ее лепет будет расценен ими, как бред сивой кобылы. Тогда что?..
Почти полдня она проездила в переполненном транспорте, пересаживаясь с автобуса на троллейбус и наоборот, но так ничего и не придумала. Потом почувствовала вдруг, что дико проголодалась, и завернула в первую подвернувшуюся забегаловку. Полупустынный подвальчик исходил запахом квашеной капусты и подгорелого мяса. Оказалось, что это вовсе не мясо, а сосиски, но изрядно подгоревшие. Подавались они со слегка припущенной в свином сале квашеной капустой. И блюдо, так неаппетитно пахнувшее, именовалось «венской закуской».
– Больше ничего нет? – Маша повертела тарелку, с подозрением взирая на блеклую капустную размазню в обрамлении двух изогнувшихся, точно в агонии, сосисок.
– Не нравится? – Разбитная официантка с пониманием хмыкнула. – Ничего нет, дорогуша. Только кофе. А, чипсы еще есть. Вот они съедобные. А все остальное… Все остальное – через дорогу.
Маша проследила за ее кивком и через полуподвальное окошко меж снующих ног разглядела шикарно оформленный ресторанный вход.
– Ресторан?
– Он самый. Там все, что захочешь, только за баксы. А тут даже не за рубли, за копейки. Так что ешь, не сомневайся. Сейчас еще кофейку принесу.
Она ушла, а Маша, обреченно вздохнув, воткнула вилку в подгоревшую сосиску. На вкус она оказалась еще хуже, чем выглядела. А тут еще перед глазами размазня из перекисшей капусты, источавшая убойный запах сала. Поэтому, чтобы ее не стошнило прямо в тарелку, Маша сочла за благо уставиться в окно и, пытаясь отвлечь себя, принялась разглядывать посетителей ресторана.
Вопреки утверждениям официантки ресторанная публика была разношерстной. По ступенькам поднимались и сбегали вниз и в претенциозных костюмах, и в хлопковых рубашках навыпуск. Длинные юбки, короткие, совершенно пляжные платьица, обнажающие уже успевшие загореть стройные ноги. Обеденных залов наверняка было несколько, вмещали они всех желающих и отвечали самым разнообразным вкусам. Один мужчина в облегающей футболке, вяло переставляющий ноги вверх по лестнице, привлек вдруг ее внимание. Что-то в нем показалось ей знакомым, хотя она могла и ошибаться. Маша привстала, пытаясь получше рассмотреть его, но тут весь обзор загородил подъехавший к остановке автобус. Она вскочила с места и, швырнув на стол деньги, заспешила к выходу, не представляя, что будет делать, если этот мужчина окажется тем самым человеком: окликнет его или просто замрет в отдалении. А может, понаблюдает за ним какое-то время. Имело ли все это смысл, она тоже не знала. Просто увидела в толпе знакомый силуэт и побежала. Не дождавшись светофора, помчалась подземным переходом. И когда выбралась наконец на противоположную сторону улицы, то дышала, словно загнанная лошадь. Волосы выбились из-под кепки, и она сняла ее, рукавом вытирая со лба пот. Футболка, джинсы, куртка – все будто влипло в тело.
Конечно, мужчина уже ушел. Не мог же он подниматься по шести ступенькам вечно, как бы медленно при этом он ни переставлял ноги. Пойти за ним следом? Куда? Если залов несколько, она может блуждать по ним до вечера, тогда как он в это время может выйти из другого и исчезнуть в неизвестном направлении. Да и он ли это был вообще? Мало ли в Москве людей, похожих друг на друга? Да сколько угодно. Таких вот идиоток, как она, возможно, мало, а что касается остальных…
Неожиданно в глазах потемнело, и на нее вдруг накатила такая усталость, что Маша, отойдя к боковой колонне слева от входа, опустилась прямо на ступеньки.
Люди спешили мимо. Кто-то не обращал на нее внимания. Кто-то с мимолетным изумлением взирал на молодую женщину, усевшуюся прямо на ступеньки и спрятавшую лицо в ладони. А кто-то даже тронул ее за плечо и участливо поинтересовался, не плохо ли ей. Что она могла сказать в ответ? Как ей? Конечно же, плохо! Ей очень плохо. Но до ее бед никому из них нет дела. Они забудут о ней через пару шагов. Поэтому она лишь равнодушно дернула плечом и успокаивающе улыбнулась, хотя с превеликим удовольствием бы сейчас всласть поплакала и попричитала, себя жалеючи.
Что она вообще делает в этом многомиллионном городе? Зачем она здесь? Кому она здесь нужна? Что-то пыталась делать, что-то узнать. Куда-то шла, возвращалась, снова шла. И в итоге финишировала у той самой отправной точки, с которой стартовала. Одиночество… Это ее удел, и нечего пытаться с этим бороться и хвататься за соломинку. Изменить уже ничего нельзя. Нужно просто заставить себя отказаться от всего, послать все и всех к чертовой матери, взять и уехать.
Денег осталось очень мало. Но можно… Можно будет попробовать одолжить на дорогу у супругов-соседей. Они хоть и шумноватые, но вполне доброжелательные. Пару раз за эти несколько дней даже приглашали ее к ужину. Они дадут ей в долг денег, и она сможет вернуться домой. Там у нее квартира. Бизнес покойного мужа, который, может статься, уже развалился к этому времени, а может, и нет. Но счета-то наверняка в целости и сохранности. Так что без средств она не останется. Можно будет поискать работу. В свое время она была неплохим специалистом. К тому же новость о пропавшей без вести матери требовала внимания. Вот чем следует заняться в первую очередь, а не скитаться по Москве в поисках алиби для подлеца Панкратова. Алиби нет и быть не может. Он виновен. И то, что она, кажется, успела в него втрескаться по уши, ничуть не умаляет степени его вины…
Палящее солнце ушло наконец за плотную гряду облаков, и стало немного легче дышать. Маша встряхнула бейсболку и натянула ее на голову козырьком назад. Встала и совсем уже было собралась двигать на автобусную остановку, когда напротив нее остановился тот, за кем она бежала с прытью гончей.
– Маша! – изумленно выдохнул он и развел руки в стороны, словно собирался тут же обнять ее. – Кого угодно ожидал здесь встретить, но только не тебя! Сижу обедаю. Вдруг вижу молодую даму, распластавшуюся на ступеньках… Присмотрелся повнимательнее, а это ты! Что здесь делаешь?
– Тебя жду, – просто ответила она и подошла ближе. – Представляешь, какая ерунда получается… Ты тот человек, которого мне меньше всего хотелось бы видеть рядом с собой, но случилось так, что именно в тебе я сейчас нуждаюсь.
– Во мне?
– В тебе, Гарик, в тебе! – Маша повертела головой по сторонам. – Ты на машине?
– Конечно. – Гарик небрежно махнул рукой в сторону малиновой «Субару». – Подвезти?
– Да.
Маша безропотно последовала за человеком, который еще совсем недавно возглавлял список ее личных врагов, села на переднее сиденье и, захлопнув дверцу, с облегчением вытянула ноги. В машине на малых оборотах работал кондиционер и было в меру прохладно. Приятно пахло кожаной обивкой кресел и антитабачным освежителем воздуха, который болтался в бархатном мешочке на ветровом стекле.
– Хорошо как… – расслабленно пробормотала Маша и, закинув на заднее сиденье кепку, начала расстегивать куртку. – На улице так жарко.