— Она приедет, — Николас даже не стал ждать, не дал мне возможности попрощаться с отцом как и не дал согласия помочь мне — он просто положил трубку и перехватил мой испуганный взгляд. Взгляд, отражающий реальность, где я оставалась совсем одна.
И это, черт побери, было ужаснее всех ужасов мира.
Меня снова начало трясти, потому что я видела в его глазах уверенность, приговор, который он вот-вот исполнит, просто оставит меня здесь и уйдет, сбросив на меня ответственность за мою жизнь. Блядь, может потому, что я ему нахрен не сдалась, ведь моя жизнь — это мои проблемы. Я закусила нижнюю губу, обняв себя за плечи, и не торопилась избавиться от его тепла, пока он продолжал нависать надо мной.
— Ты всё поняла?
— Николас…
Он собирался уйти, просто взять и уйти, действительно бросив меня у этого проклятого телефона.
Я, словно матерый питбуль, вцепилась в его руку.
Слезы наворачивались на глаза, и где-то в груди нарастал ком отчаяния, того самого отчаяния, что я не раз уже чувствовала за последние сутки. Мне хотелось вцепиться зубами в его футболку и не отпускать ни при каких обстоятельствах. Впрочем, его пистолет с легкостью бы справился с моими челюстями.
— Николас, не оставляй меня, я не справлюсь. Мне больше не к кому обратиться. Прошу, — я смотрела в его холодные голубые глаза, надеясь найти там хоть капельку понимания, но холод оставался холодом, равнодушие — равнодушием. — Я не смогу, мне страшно.
Ярко-накрашенный губы девушки, стоящей за кассой и наблюдающей за нами, расплылись в улыбке. Я мысленно проломила ей голову и стерла довольство с красивого лица. Во мне начинали появляться задатки потенциального убийцы.
С кем поведешься…
Мои пальцы соскользнули с его руки, и я поникла, наконец вспомнив про свою гордость.
Мы стояли в небольшом магазинчике, с рядами полок и расположенными на них чипсами, газировкой и прочей ерундой. Маленький телевизор в верхнем правом углу, за плечами накрашенной сучки, вещал о проливных дождях; ярко-алые ногти отбивали ритм о стойку, а я постепенно замерзала, осознавая, что как-то внезапно, сама того не желая, выпала из этой жизни, превратившись в беззащитную мишень.
Могу поспорить, с моей смертью ничего не изменится: магазинчик, девушка, газировка, телевизор… Всё это останется на месте, а я исчезну, как никому не нужное воспоминание.
— Николас, я обещаю молчать, не задавать глупых вопросов и вести себя тихо. Всего семьсот миль, я не успею тебе надоесть, — я шепнула это ему в спину, даже не надеясь, что он услышит. Он сделал еще пару шагов к выходу, а потом остановился, опустив голову.
Проклятая сучка не спускала с него глаз.
Я тоже.
Только в моем случае не было спортивного интереса, лишь жизненная необходимость удержать мистера саму привлекательность.
— В машину, живо… — процедил он, вызывая у меня искреннюю радость. Я совершенно забыла о сучке, высоких каблуках, отсутствии нижнего белья и своем положении недотрупа. Мир теперь не казался мне таким страшным, а мистер мудак не походил на бесчувственного убийцу. Я смело шагнула из тьмы, при этом едва не сбив Николаса со своего пути, и ринулась навстречу свету, вернее темно-синему Aston Martin, ожидающему нас на стоянке.
Оставалось около семисот миль, примерно десять часов пути и встреча с моим отцом, который обязательно всё разрешит.
— Спасибо, Николас…
========== Часть 8 ==========
Мы въехали в город в плотном потоке машин. Я не нарушала обещание и молчала, украдкой поглядывая на мистера само спокойствие, хотя, если хорошо присмотреться, можно было заметить его напряжение: быть может, от всей этой ситуации, быть может, из-за беспокоившей его раны. Мало приятного иметь дырку в боку, и всего на мгновение, слишком быстрое, я его пожалела, правда потом уже пожалев о своей жалости, ибо всё, что с ним произошло — его вина, и в принципе, он это заслужил.
А если копнуть поглубже, намного глубже, чем могли бы копнуть мои мозги, его ранение можно было принять за божье проведение, то малое, чем могла отплатить судьба за его грехи. Заметьте, грехи немалые. Он убивал, убивает и будет убивать людей, считая их мусором, засоряющим этот мир. Он зарабатывает на них деньги и ездит на дорогом автомобиле, скорее всего расплатившись за него кровавыми деньгами, как и за брендовую одежду, приятный парфюм, оружие, в конце концов.
Я задумалась, уставившись на его профиль, и почему-то ощутила себя частью его жизни, не лучшей его частью — не противоположностью, которой я хотела бы себя считать, а его отражением, таким же бесчувственным и аморальным, ведь я знала, чем он занимается, но ничего не предпринимала, не бежала сломя голову в полицию, а наоборот пользовалась его услугами, становясь соучастником преступления.
Оказывается, судить его я не имела никакого права.
И всё же, мне было интересно, смогла бы я убить человека? Ну раз уж я так спокойно отношусь к его хобби.
— Ты хочешь просверлить во мне дырку?
— Что? Нет, нет, прости. Я задумалась.
— Второй раз за сутки… я считаю, — он откровенно надо мной издевался, и лучшее, что я могла сделать, это показать ему язык.
— Я говорил, что у тебя длинный язык? Я пообещал, что помогу тебе добраться до Детройта, но не уточнил, в каком виде. Так что я могу его укоротить.
И, кажется, он не шутил.
Я отвернулась к окну, вглядываясь в постепенно чернеющее небо. Не прошло и двух часов с моей истерики, утреннего солнца, что играл с табачным дымом, а погода уже начала меняться, предвещая проливной дождь, о котором щебетал телевизор на заправке. Мне вспомнилась та накрашенная сучка, и я удовлетворенно улыбнулась, представляя ее разочарованный вид и радуясь своей маленькой победе. И поебать, что эта победа стоит несколько сотен тысяч, которые озвучил Николас, согласившийся мне помочь.
— Что ты планируешь делать? — ну ладно, хорошо, я не могу молчать вечность, тем более мудак вроде как был в хорошем настроении.
— Для начала нам нужно сменить тачку.
— Жаль, мне нравится эта, — я провела ладонью по кожаной обивке сиденья и устроилась поудобнее, на самом деле понимая резонность слов Николаса. Машина слишком заметна, если не сказать, что попросту бросается в глаза — своей роскошью и индивидуальностью, тем более, что Тейт, или как там его, наверняка знает о её существовании.
— Мне тоже.
Первые капли дождя ударили в лобовое стекло, и я вновь взглянула на небо.
Настроение погоды менялось также быстро как и настроение мистера сама привлекательность, потому что следующую мою реплику он заткнул предостерегающим взглядом и последующими словами:
— Ты обещала не надоедать. Помни об этом, когда вдруг решишь вновь поболтать.
Я замерла на полуслове и закрыла рот.
В салоне раздалась телефонная трель, а мистер мудак не торопился его взять, и, кстати, этому поступку тоже было объяснение — его могли вычислить, те, кто устроил за мной охоту.
Я нервно поерзала на месте, пытаясь избавиться от давления джинс, то и дело напоминающих мне об отсутствии белья.
Мистер сама привлекательность смерил меня убийственным взглядом. Костяшки его пальцев побелели, и, могу поспорить, он тяжело вздохнул. Двигатель работал мерно и слаженно, посылая в салон приятное слуху рычание двенадцати цилиндров.
Я виновато улыбнулась и пожала плечами, извиняясь за лишние неудобства в виде моих нелепых телодвижений. Дождь начал отчаянней стучать по стеклу. Хотелось есть, спать и в туалет. Хотелось стакан прохладного грейпфрутового сока и горячую ароматную ванну, спрятанную под облаками пены. Хотелось нормального человеческого комфорта: чистой одежды и возможность привести себя в порядок.
Я чувствовала нарастающую усталость от бессонной ночи, проведенной в квартире Николаса, поэтому чуть откинула спинку сиденья, приняв полулежачее положение. Говорить о своих желаниях мистеру тысяча настроений было страшновато, хотя, думаю, он был бы не против такого расклада.
Глаза постепенно слипались, и я не заметила как задремала. Только когда сбоку хлопнула дверца, я открыла глаза и непонимающе уставилась в залитое дождем лобовое стекло. Впереди, чёрной точкой, маячила высокая фигура Николаса, направившегося к широкой двери одноэтажного здания, напоминающего какой-то склад. По обе стороны от дороги стояли разномастные машины, разных возрастов и размеров: седаны, купе, минивены, огромные внедорожники — всё, что я смогла рассмотреть через пелену дождя, обступившего меня со всех сторон.
Чтобы хоть как-то развлечь себя, я начала переключать радио — диски в машине отсутствовали напрочь, видимо, Николас не был меломаном, а судя по его поведению, так и вообще предпочитал тишину.
Прошло ровно двадцать минут с его ухода.
Мне становилось не по себе, и я то и дело поглядывала на дверь, в которой он исчез. Широкая железная махина не собиралась его выпускать, вызывая у меня искреннее беспокойство.
Нервы накалялись с каждой последующей минутой, пока я не решилась сходить за ним.
Прохладный дождь обрушился на меня беспрерывным потоком, я же безрезультатно старалась прикрыть себя руками, чувствуя, как постепенно намокает одежда, а волосы начинают приобретать вид сырых паклей.
Женщина во мне вновь запротестовала.
За то время, что я бежала до двери, я успела промокнуть насквозь, а Николас всё также оставался внутри.
Выйти под дождь было плохой затеей, зайти в здание — ещё хуже, потому что как только я оказалась внутри, то сразу наткнулась на мистера мудака, тут же развернувшегося на шум. Вместе с ним развернулся и парень, стоящий с ним рядом и и громко присвистнувший. Он нахально уставился в район моей груди, где уже обитал взгляд Николаса, и широко улыбнулся, наверняка находя мой вид забавным.
Или… стоп…
Это было ощущение дежавю.
Я вспомнила гостиную в квартире мудака, вспомнила Тейта и слова про прекрасное зрелище. Я опустила взгляд и прошипела сквозь зубы, тут же неловко обнимая себя за плечи.
Мне было стыдно настолько, что я не могла произнести ни слова в свое оправдание.
Моя грудь поздоровалась со всеми просвечивающими через ткань сосками и ореолами вокруг них.
Николас в несколько шагов преодолел расстояние между нами и встал вплотную ко мне.
— Подними руки.
— Что? — я смотрела на него растерянно и непонимающе, пока он не сжал челюсти и не дернул уголком рта, что означало, скорее всего, крайнюю степень его раздражения.
Больше мне повторять не пришлось, и я в полном недоумении подняла руки.
Он ухватился за края моей майки, на секунду коснувшись меня кончиками пальцев, и одним резким движением сдернул её, оставляя меня по пояс обнаженной.
В голове пронеслись грязные мысли о том, что часть обещанного ему вознаграждения мне придется оплачивать телом, причем его друг тоже будет иметь долю. Я мельком взглянула в сторону незнакомца и поджала губы, быть может ища поддержки, быть может, желая удостовериться в ошибочности моих выводов, но молодой парень продолжал смотреть в спину мудака ошарашенным взглядом.
Моя майка мокрым пятном приземлилась на пол, Николас смотрел мне в глаза, благородно не спускаясь ниже. Таким же резким движением он снял с себя футболку, вывернул её и сунул в мои дрожащие руки.
— Одевайся.
Моей скорости позавидовал бы даже матерый морпех, одевающийся за сорок пять секунд.
Его футболка была влажной от дождя, но ещё хранившей его тепло, как и его запах, заставивший меня сделать глубокий вдох, как только ткань коснулась моего лица, позже осев на плечи и прикрыв всё самое главное.
Я сказала тихое спасибо и облегченно выдохнула — мое тело останется при мне и не будет использовано в грязных целях.
Незнакомец расслабился тоже, но, чувствуя настроение Николаса, не посмел улыбнуться, а потом и вовсе отвернулся, склонившись над столом.
А я не могла отвести взгляда от удаляющейся от меня спины с приклеенными на пластырь марлевыми салфетками, закрывающими рану. Кстати, она кровоточила, а мистер сама привлекательность делал вид, что ничего не происходит.
Не удивлюсь, если кроме обезболивающего он вкалывает себе дозу адреналина. Мне бы она тоже не помешала. Белая майка валялась у моих ног бесформенной кучей материала, а я неловко одергивала края длинной мне футболки, не зная, что делать дальше: либо подойти к столу и принять участие в дискуссии, в принципе, касающейся и меня, либо остаться на месте и притвориться неодушевленным предметом. Николас не дал мне никаких указаний, и я не нашла ничего лучше, чем маленькими шажками продвигаться по направлению к ним.
Вокруг меня было бывшие офисное помещение, с кое-где оставшейся офисной мебелью, когда-то чистый пол, выложенный светлым ламинатом, грязно-белые стены, заляпанные приклееннными на скотч постерами рок-групп и не совсем одетых девушек. Висящие на потолке лампы, без колпаков, местами мигающие. Полный хаос на полках, установленных по периметру: ключи, запчасти, бутылки с маслами и промасленные тряпки — всё слилось в один большой беспорядок, который вряд ли бы удовлетворил мистера перфекциониста, содержащего свою квартиру в вылизанной чистоте.
Николас был здесь совершенно чужим, что не вязалось с панибратскими отношениями с молодым незнакомцем.
— Кто так тебя, друг? — спросил он, когда мудак подошел к столу, сверкая своим накаченным, о святые угодники, идеальным торсом. Какая потеря для пресса: с занятиями в спортзале придется несколько повременить.
— Работа.
Его друг не пошел дальше в расспросах, лишь сел на край стола и закурил сигарету.
У меня вновь потекли слюнки и к тому же заурчало в животе.
В наступившей паузе это прозвучало угрожающим рычанием.
— Простите, — я извиняюще улыбнулась, и незнакомец улыбнулся мне в ответ.
— У меня есть пончики, будешь?
Уговаривать меня не пришлось и я живенько подошла к протянутой им коробке, уже чувствуя к нему симпатию. Вообще, как оказалось, мое расположение легко купить. Учитесь, мистер сама привлекательность. Один пончик и я ваша. Николас взглянул на меня исподлобья, но я продолжала мять угощение, нисколько не стесняясь паренька, смотрящего на меня с добрым пониманием.
— Меня, кстати, Дейви зовут, — он протянул мне руку, не слишком чистую, замазанную въевшимся в кожу машинным маслом, мазутом или литолом. В ответ я протянула свою — замазанную сахарной пудрой. Вот так мы и подружились под уничтожающий взгляд мудака, нисколько не разделяющего нашего настроения. — Там кофе, — указал он на небольшой столик со стоящей на нем кофеварке, — правда остывший.
— Спасибо, — я не торопилась выпускать его руку, глупо улыбаясь и раздумывая над тем, как же очаровательны люди в своей простоте и дружелюбии. А Николасу определенно было чему поучиться у своего друга.
Наконец наши пальцы расстались, и я потянулась к столику за кофе, оставляя их общество. Их разговор был в приглушенных тонах, но я всё равно слышала каждое слово и впадала в некое подобие обреченной тоски. По-видимому, Дейви был в курсе хобби Николаса и прекрасно знал, с кем тот связался. Он не давал ему никаких шансов на хороший исход, изредка косился на меня и ободряюще улыбался, наверняка думая, что я не прислушиваюсь к их разговору.
Мистер мудак стоял на своем и не собирался отступать.
Даже через расстояние я чувствовала его уверенность, которая в какой-то момент начала восхищать.
Дейви считал его безумцем, я же настоящим мужчиной.
От пончика осталась лишь липкая влага на моих пальцах, кофе превратился в небольшой осадок на дне стакана, джинсы противно липли к телу, и мне до ужаса хотелось их снять. Николас бы этого не одобрил точно, а вот Дейви повеселился бы сто процентов.
Рост мистера сама привлекательность переваливал за шесть футов, я оценила его брюки и длину своих ног — мои ноги проигрывали его ногам в добрых семи дюймах. Идея снять джинсы отпала сама собой.
— Ты не сможешь проскочить, Ник, не удивлюсь, если дороги перекрыты. Зависни где-нибудь на пару деньков, — Дейви уже курил вторую сигарету, загнав её в уголок рта и выпуская дым через второй. Выглядело это забавно, тем более на фоне его серьезного обеспокоенного лица.