Жил Лерой один в меблированной комнате и покидал ее только тогда, когда выходил на дело. Деньги он тратил редко.
К концу года у него скопилась солидная сумма. Во всяком случае, достаточная для приобретения машины, новой одежды и аренды приличной квартиры.
Он купил «мерседес» черного цвета, заказал несколько костюмов и обставил новые апартаменты черной кожаной мебелью. Выглядел он старше своих семнадцати лет.
Лерой понял, что при новом образе жизни ему необходимо иметь больше денег. И тогда он нанял двух своих друзей для работы в своем районе, а сам занялся новой территорией.
Через несколько дней он получил известие, что с ним хочет встретиться Боско Сэм. У Боско Сэма было много конкурентов, чьим интересам можно было навредить. Лерой знал об этом и приглашение Боско Сэма принял.
Они быстро договорились, Лерой должен был остаться в своем прежнем районе, а за то, что он уберется оттуда, где действовал Боско Сэм, тот предложил ему несколько дел, которые принесут значительно больше денег, чем наркобизнес.
Идея Лерою понравилась — больше денег за меньшую работу. Кроме того, те двое, которые на него работали, продолжали приносить кое-какой доход.
В первый год Боско Сэм дал ему три задания, связанных с нападением, и все он выполнил без колебаний. Его акции возрастали. Он завоевал определенную репутацию, а его сделка с Боско Сэмом приносила хорошие доходы.
Через четыре года Лерой Джезус Болз стал профессионалом и уже давно прекратил заниматься наркобизнесом.
Все свое свободное время он посвятил изучению взрывных веществ, электроники, бомб замедленного действия. Взорвать самолет в воздухе, заложить бомбу в банк, которая взорвется лишь спустя три недели, — ему все было подвластно. Его можно было назвать своего рода свободным художником на поприще организации террористических актов и покушений. Равных ему не было.
Его знали как человека, способного пойти на любой риск, а каждое рискованное дело до сих пор хорошо оплачивалось, Лерой гордился и своей высокой квалификацией, и доходами. Теперь он ждал: Даки К. Вильямс должен был дать ему знать, когда идти на дело в следующий раз, и он был готов.
19
Квартира Анжело в Майфэре была небольшая: спальня, ванная и кухня. Обустраивая спальню, он позволил себе быть даже расточительным. Черные стены были увешаны леопардовыми и тигровыми шкурами, а пол устлан паласом из меха толщиной в семь сантиметров. Потолок представлял собой калейдоскоп из зеркал различного цвета. Но над всем доминировала постель. Все в ней управлялось электроникой. Нажатием кнопки она приводилась в медленное круговое движение, нажатием другой кнопки включался телевизор и стереоприемник, при желании можно было даже включить кофемолку. Хвастливо описав свое жилище, Анжело обратился к Рио:
— Как тебе нравится моя каморка?
Рио окинула его презрительным взглядом:
— Тебе нужно бы обзавестись водяным матрасом, мальчик! — Это было ее ответом на его хвастовство.
Они все уже были пьяны, Анжело поспешно отделался от своей блондинки и примкнул к компании Рио, которая демонстративно издевалась над итальянской сексуальной кичливостью, подталкивала его к Пичез.
Своей эксцентричной внешностью, выходками и выкриками, своим высоким ростом, высокими сапогами она приковывала к себе всеобщее внимание. Ее поджарая вихляющаяся фигура в платье с разрезами из тонкого индийского хлопка, которое при движении то распахивалось, то плотно облегало ее тело, крутилась по крохотной танцплощадке. Серебряные браслеты болтались на обеих руках, а на шее висела цепь с брелоками, изображавшими символы плодородия. Экзотическая косметика и красный парик на голове делали ее похожей на жрицу какого-нибудь восточного культа.
Она танцевала с каждым, излучая чувственность, возбуждение, энергию.
Анжело наблюдал за ней. Он знал, что потом она пойдет к нему. Ее замечание о постели, несомненно, было вызовом. Он откинулся назад и наслаждался зрелищем. На него нахлынули воспоминания: Нью-Йорк пару лет назад. Тогда он работал на Фрэнка, и тот однажды поручил ему отнести пакет Билли Экспрессу. «Вручи только лично», — предупредил Фрэнк, но того не было дома, и ему пришлось его ждать. Он был зол, поскольку роль мальчика на побегушках его не устраивала. Внезапно он услышал какие-то странные звуки. Потихоньку в спортивных туфлях он подошел к двери соседней комнаты, приоткрыл ее и стал наблюдать.
Рио и китаец голыми распростерлись на полу. Китаец лежал на ней неподвижно, а она громко стонала.
Периодически китаец делал несколько движении, затем вновь откидывался назад, застывал на мгновения перед следующим коротким движением. Это лишало Рио сознания, и внезапно она сделала движение ему навстречу, обвила его шею своими длинными белыми ногами и издала несдерживаемый вопль.
Анжело быстро закрыл дверь. Он был возбужден, как тысяча китайцев, и, отдав пакет Билли Экспрессу, сразу отправился к Кларите, чтобы передать там еще одно послание Фрэнка.
— Уже четвертый раз за неделю, — ругалась Кларита. — С Фрэнком покончено, два бесплатных посещения в неделю! Какого дьявола он себе думает, за кого он меня принимает! У меня дело, а не благотворительный институт.
Анжело не мог забыть об этой истории.
И вот теперь Рио Джава была в Лондоне в его квартире, и он был так же возбужден, как в тот день когда относил пакет Билли Экспрессу.
Рио распрямилась и двумя ловкими движениями выскользнула из платья. Под ним ничего не было, и она оставалась только в сапогах и в парике.
Очень тонкая, почти костлявая, и плоскогрудая, с невероятно черными крепкими сосками, она притягивала к себе. Ее грудь и эти соски были хорошо известны любителям порнофильмов. Билли Экспресс снимал ее во всех видах. Эти соски были так же знамениты, как супы Энди Воролз Кэмпбелла.
Думая об этом и держа себя в состоянии возбуждения, Анжело сбросил одежду, убавил свет до красного сумеречного и поставил кассету с записью Джеймса Брауна. Рио скользнула по нему взглядом и задержала его внизу.
— Так это он и есть? — спросила она и рассмеялась.
Анжело тоже улыбнулся, не совсем понимая, что она имела в виду.
Его член стоял хорошо и не мог быть предметом ее насмешек.
— Итак, мой мальчик, с чего мы начнем? — Анжело приблизился к ней. Он хотел, чтобы она сняла сапоги, дававшие ей преимущество в росте.
— Эй, сними сапоги, — сказал он,
— Но они мне нравятся, мой сладкий, — ответила Рио с певучим южным акцентом. — Они помогают мне быть большой и подлой. Как раз подходящее настроение, чтобы проглатывать таких раздетых и маленьких юнцов, как Анжело Бассалино.
Он схватил ее за талию.
— Покажи мне, какой ты бешеный петух, — продолжала она с тем же акцентом.
— Поднимись — поднимись еще — вверх — еще выше — остановись — поднимись, — подобно сексуальной машинке, Рио подпевала звучавшей на пленке записи Джеймса Брауна, в то время как Анжело прижимал ее все крепче, пока он наконец не увлек ее на постель. Даже когда он положил ее, она продолжала напевать: «Поднимись — поднимись еще — делаем это вместе — правильно, деточка».
Он бросился на нее, и до того, как смог понять, что с ним произошло, она вытянула свои длинные ноги, крепко обхватила его и сделала одно короткое движение тазом вверх. Движение было таким сильным, а объятие таким крепким, что он был сразу же готов.
— Эй, беби, — пропела она. — Ты что, кролик? — Ее смех нарастал, пока Анжело выкарабкивался, пытаясь понять, что произошло. Одно винтообразное движение сразу же выжало из него все.
Рио крутилась в кровати.
— И как долго будет длиться твой отдых? — спросила она с упреком, сбросила с головы красный парик и распустила свои блестящие черные волосы.
Она, эта чертовка, манила к себе, он был опять в силе. Анжело всегда гордился тем, что умел себя контролировать, и был готов отдаваться любви часами, когда возникало желание.
Подчинить тело разуму, вот в чем была тайна. По всей видимости, он слишком много о ней думал с тех пор, как увидел в первый раз.
Он коснулся языком ее грудей.
— Брось, давай прямо к делу, для этого я сюда и пришла, а языком ты можешь воспользоваться позже. — Она перевернулась на живот, и он проник в нее сзади. Как только он проник достаточно глубоко, она сжала ноги и поднялась на пару сантиметров вверх.
И вновь это невероятное чувство, вновь это непреодолимое давление, и он опять не смог сдержаться.
Все произошло с такой мощью и силой, что никакой разум не помог ему противостоять этому.
— Боже! — воскликнула Рио со злостью. — Как долго ты ни с кем не спал?
Анжело выдохся. Он лежал на кровати, как оглушенный. Он закрыл глаза. Пять минут сна — и силы опять к нему вернутся.
Джеймс Браун пел: «Это мир мужчин, мужчин, мужчин». Анжело слал.
Со смехом Рио поднялась и оделась. Начало хорошее. Она натянула свой парик и, напевая, протанцевала по комнате в своих немыслимых сапогах. Затем написала на зеркале в ванной коричневой губной помадой: «Это же была шутка!» — и ушла.
20
Мери Энн Аугуст была довольна, что Энцио решил взять ее с собой в Нью-Йорк.
Она бы никому не призналась, что Майами страшно скучное место. И не столько Майами, сколько этот проклятущий дом, откуда ей не разрешалось выходить одной. Появлялись здесь только слюнявые старики, да и эта ненормальная, которая вечно торчала у окна, действовала на нервы. Да и у кого выдержали бы нервы под постоянным взглядом безумных черных глаз.
— Кто это? — испуганно спросила Мери Энн, когда она впервые вошла в этот дом.
— Забудь об этом, — резко ответил Энцио. — Просто не обращай на нее внимания, и чтоб я никогда не видел тебя возле этой комнаты.
Мери Энн не задавала больше никаких вопросов, но она не удержалась и расспросила служанку, которая дважды в день носила еду в эту комнату. Служанка была итальянкой и боялась говорить о своей хозяйке. Но постепенно Мери Энн сама догадалась, кто эта женщина у окна — сумасшедшая жена Энцио.
Сначала Мери Энн боялась, но проходили недели, месяцы, и она привыкла к этим сумасшедшим глазам, будто их и не было. В конце концов, со стороны Энцио было даже благородно, что он оставил ее здесь, а не отправил в какое-нибудь заведение.
В Нью-Йорке Мери Энн планировала купить несколько платьев, посмотреть кое-какие шоу, поесть в лучших ресторанах. Однако как только они прибыли, он запер ее в спальной комнате отеля и велел оставаться там, пока не даст о себе знать. Они приехали сюда утром, а сейчас было уже семь часов вечера; она скучала, ей хотелось есть и выйти наконец из этого заточения. Надув губы, она сидела на кровати, скрестив ноги, и ее голубые глаза следили за бликами на матовом стекле.
Она не услышала стука в дверь. Алио Маркузи вошел внезапно.
— Ах, это ты! — ворчливо произнесла она. — А где Энцио?
Алио ухмыльнулся. Перед визитом к ней он принял ванну и надел голубой костюм. Остатки волос были смазаны бриолином и гладко зачесаны на почти голом черепе. С Мери Энн все кончено. В Лос-Анджелесе ее ожидала работа. Энцио отдавал Алио каждую девицу, как только та ему надоедала. Так было в течение всех тридцати лет. Иногда они протестовали, и это были как раз те, которые нравились Энцио больше других. В возрасте Алио уже было трудно самому подыскать себе что-нибудь подходящее.
— Он не придет, — сказал Алио. — Я должен кое-что сообщить тебе по его поручению.
21
Стол в доме Фрэнка Бассалино был украшен свечами, и дети, умытые, причесанные и наряженные, сидели за столом прямо, как свечки.
Фрэнк уступил свое место во главе стола отцу, а сам сел справа от него. Напротив него сидела возбужденная Анна Мария.
Ник смеялся и шутил с детьми. Ему так не хотелось идти сюда. Лучше бы он провел весь вечер с Ларой. Но Энцио настоял, с отцом спорить не полагалось. Ник условился встретиться с Ларой позже. Она не рассердилась, а лишь сказала с усмешкой: «Конечно, я понимаю, семья превыше всего».
Эйприл целую неделю бушевала бы и ругалась.
— Фрэнк, — воскликнул Энцио, — Анна Мария готовит лучшие спагетти в городе, считай, что тебе действительно повезло. — Энцио на минуту замолчал. — Однако я могу дать ей пару советов, как готовить соус: немного больше приправы и более крепкого вина…
Анна Мария нервно улыбнулась. Фрэнк бросил взгляд на Бет, которая вошла, чтобы помочь за столом младшему ребенку. Ее длинные волосы не закрывали лица, и она была очень бледна.
Интересно, когда она ляжет спать, мелькнуло у него в голове, и как скоро он сможет быть у нее. Щека его слегка дрогнула. После ужина им предстояло обсудить деловые вопросы, и это могло затянуться надолго.
Через некоторое время Энцио выпроводил Анну Марию с детьми из комнаты. Он пил вино небольшими глотками. Его взгляд, пока он говорил, чаще всего задерживался на Фрэнке.
— Слухи разносятся мгновенно, когда теряешь силу, — проворчал он,
— Что ты имеешь в виду? — спросил Фрэнк, чувствуя, как подкатывают гнев и раздражение.
— Если в нашем деле кто-то начинает брать тебя за горло, не жди, пока он тебя задушит, бей в ответ и прикончи его.
— Я пытался выяснить, кто за этим стоит.
— Мне на это плевать! — закричал Энцио. — Какая разница кто. Бей по всем сразу. Кто это был — получит свое. Не жди, мой мальчик, иначе всем нам крышка.
Лара слонялась по квартире, не находя себе места. Она ненавидела драпированный шелком потолок и выдержанные в том же стиле стены, маленький круглый стол, уставленный набором оригинальных миниатюрных коробочек.
Ей надоели и экзотические растения, вившиеся по стенам, и старинные зеркала, и шкуры зебр, и коричневые кожаные кресла. Когда-то эту комнату оформлял специалист-архитектор. Единственное место, где Лара чувствовала себя действительно дома, была ванная комната. Здесь среди косметики, зеркал, спреев и щеток она могла расслабиться.
Она срочно продаст квартиру, как только история с Ником закончится. Не имело смысла жить среди вещей, которые отвечали вкусам другого человека.
Но когда закончится история с Ником? И не начало ли это только?
Иногда Лара была в полной растерянности. А вдруг не выйдет? Если Эйприл Кроуфорд его вышвырнет, будет ли для него это действительно ударом? И если она будет утешать его в течение пары недель, а затем бросит, что это даст? Даже если его это очень заденет, будет ли это ударом по Энцио?
Лара вздохнула. Она хотела помочь, идея Рио показалась ей отличной, но теперь… теперь Лара была совсем в этом не уверена. Вероятно, все же Даки был прав.
Лара готовилась к встрече с Ником в «Ле клаб»: черное платье из джерси, плотно облегающее ее тело, как змеиная кожа, открытая спина, к этому нитка жемчуга из Афганистана и тонкие серебряные колечки на рукавах выше локтя.
Сегодня что-то должно произойти. Она хотела забрать его к себе, лечь с ним в постель и продержать у себя, пока он не прочтет раздел скандальной хроники в утренних газетах. Чем позже он позвонит Эйприл, тем лучше.
Лара улыбнулась. Маргарет не одобрила бы этот план. Бедная Маргарет. Ей было бы стыдно за нее, за тот способ, который она решила испробовать для мести, — секс.
Зазвонил телефон.
— Лара, Лара, это ты?
— Альфа, откуда ты узнал, что я здесь?
— Я пытаюсь застать тебя каждый день, — обиженно сказал он, — но безрезультатно. Как, по-твоему, я должен себя при этом чувствовать?
— Мне очень жаль, но мне было необходимо быть на Западном побережье.
— Но Лара, ты могла бы мне позвонить, — вздохнув, сказал он.
— Я уже сказала, что очень сожалею, — ответила она несколько натянуто.
— Ну ладно, теперь я тебя наконец нашел, забудем об этом. — Принц Альфа понял, что спор не приблизит его к ней. — Ты хочешь, чтобы я к тебе приехал?
— Нет.
— Тогда ты прилетай ко мне. Завтра я встречу тебя в аэропорту в Риме, после этого мы вместе поедем в Штадт.
— Нет.