Не делая ни малейшей паузы, Стар продолжала тараторить:
— Я думаю, что, как только актрисе удается сыграть такие серьезные роли, как Офелия или Дездемона, публика перестает задумываться о ее частной жизни. Конечно, позже были сыграны такие роли, как миссис Элвинг и другие персонажи Ибсена, а уж про леди Макбет вообще говорить не приходится. Поэтому никому нет дела до того, с кем она живет или за кем замужем — за эрцгерцогом или тореадором. Она — актриса Адрианна Форд, и этого имени бывает достаточно, чтобы люди устраивали драку, пытаясь прорваться к театральной кассе за билетиком.
Наверное, очень страшно жить в доме с таким известным человеком… Во всяком случае, Джанет так подумала и озвучила свою мысль. Лучше бы она этого не делала…
На нее полился новый поток слов.
— Дорогая, ты совсем не будешь с ней встречаться. Я уже говорила, что она сломала ногу шесть или семь месяцев назад и стала сильно хромать. Ты же понимаешь, какой это удар для ее гордости. Она никому не позволяет видеть себя, тем более находиться рядом с собой. Это один из ее пунктиков. Ты ведь знаешь, Адрианна всегда была очень подвижной, а теперь ей пришлось чуть ли не во всеуслышание объявить, что она не может ходить.
Правда, доктора сказали, что ей нужно двигаться — это одно из условий выздоровления. Надо признаться, она на днях выбралась в город и посетила какого-то знаменитого специалиста. Тот сказал ей, что она должна вести самую обычную нормальную жизнь и двигаться настолько быстро, насколько возможно. Эдна рассказала мне это перед тем, как испортить настроение историей с нянькой. Она сообщила, что Адрианна вроде как собиралась начать новую жизнь, что-то насчет пищи — ей нужно есть то, что едят все в доме. Так что тебе, конечно, придется видеть ее немного чаще, чем я сказала. Но, честно говоря, это все только на пользу, потому что Эдна скучна до безобразия. Фактически Адрианна всегда проводила большую часть времени в своих комнатах вместе с Меесон, ну и, надо признать, все в доме должно происходить так, как ей нравится. Например, если она захочет тебя увидеть, то пошлет за тобой, и ты обязательно должна будешь к ней зайти. Это больше похоже на королевский приказ, чем на любезное приглашение. Дорогая, но мне нужно лететь. Будь у себя в девять часов, я за тобой заеду.
Глава шестая
— Это последний снимок Стеллы.
Стар протянула большую фотографию в кожаной рамке.
— Ты ее давно уже не видела, а она очень сильно изменилась.
С фотографии смотрела длинноногая худенькая девочка с прямыми темными волосами, с лицом, потерявшим прежнюю младенческую округлость, но еще не оформленным до конца. Маленький прямой нос, коротенькие брови, глубоко посаженные глаза. Очень странным был рот — широкий и довольно бесформенный.
— Она не совсем на меня похожа, — вздохнула Стар с большим сожалением.
— Нет.
— Скорее на Робина. А ведь он очень красив, да? Вполне возможно, что Стелла, поскольку она не похожа ни на меня, ни на Робина, будет чем-то средним. У нее замечательный цвет глаз — какая-то странная смесь коричневого и серого, намного более темные, чем мои. Джанет, ты будешь писать мне обо всем, что она говорит и делает, правда? Я могу на это рассчитывать? Я просто теряю рассудок, когда речь заходит о ней. Мне об этом постоянно говорят, но она все, что у меня есть. Кое-кто на днях ехидно интересовался, почему я не беру ее жить с собой, вместо того чтобы оставлять в доме Фордов! Я так разозлилась — чуть не выцарапала ей глаза. Я сказала: «Вы понятия не имеете, какая между нами тесная связь».
Слезы полились из ее глаз.
— Конечно, я больше ни о ком не забочусь, но я все время тоскую без нее. А почему она живет в доме Фордов… Знаешь, ей лучше находиться там, поближе к природе. Там у нее есть и кролики, и котенок, да и вообще в деревне дети получают все то, чего не может им дать город. Ты помнишь, какими мы были в Дарнэке? Это было чудесно!
Джанет положила фотографию на кровать. Перед ней стоял открытый чемодан, и она аккуратно собирала в него свои вещи. Она прекрасно понимала, что Стар рассчитывала на нее и упомянула о Дарнэке не без какого-либо тайного умысла. Джанет это знала совершенно точно, потому что через секунду Стар добавила:
— А ты теперь видишься с Нинианом?
Джанет в этот момент как раз складывала светло-голубой пеньюар. Она положила его поверх костюма и спокойно ответила:
— Нет.
Стар принесла ей целый ворох чулок.
— Не понимаю, почему я не могу сказать. Я как-то раз зашла к Робину, и он пригласил меня на ланч. Я не думала ничего такого, но, как бы то ни было, мы поженились. А ведь ты даже не была увлечена Нинианом как следует. Или была?
Джанет тщательно сложила чулки в чемодан.
— Все это зависит от того, что ты имеешь в виду, говоря «увлечена».
— Ну ты так и не смогла добиться от него объявления о помолвке.
— Да, не смогла.
В воздухе повисла тягостная пауза.
Не выдержав ее, Стар первой спросила:
— Ты ведь порвала с ним, не так ли? Я спросила у Ниниана как-то раз, а он мне не ответил, только поднял удивленно брови и насмешливо ответил, что меня это никоим образом не касается.
Джанет, помолчав, проронила:
— Мы с тех пор не виделись.
— А ведь с тех пор столько времени прошло! Тогда это, наверно, Энн Форест. Или нет?
— Да, она может быть соперницей.
— Дорогая, как это все глупо с твоей стороны! Он совсем о ней не думает — у нее ни одной умной мысли в голове! Это было просто физическое влечение. У тебя когда-нибудь возникало желание получить что-то во что бы то ни стало? У меня так было много раз, и я совершенно не могу с этим бороться. Например, вижу хорошенькую шляпку, и стоит она безумно дорого, а у меня чувство, что я не смогу жить, если она не будет мне принадлежать. Или норка, которую я точно не могу позволить себе купить, но я не успокаиваюсь, пока не получу ее. Энн Форест — именно такой случай. Пока она, конечно, ему в диковинку, но я не сомневаюсь, что она очень скоро ему надоест — уже через неделю. Ты видишь, я действительно знаю Ниниана. Мы почти как близнецы, как и наши отцы, хотя на самом деле мы всего лишь двоюродные брат и сестра.
Поэтому я точно знаю, что произойдет между ним и Энн. Именно так произошло между мной и Робином: мы поженились и проиграли, нам не удалось остаться вместе. На самом деле ничего серьезного нас не связывало, и я не должна об этом жалеть, ведь у меня теперь есть Стелла. И я уверена, что между тобой и Нинианом может быть что-то настоящее. Ты для него очень много значишь, как и он для тебя. И так будет всегда.
Джанет присела перед чемоданом, продолжая укладывать в него вещи. Руки ее двигались очень проворно. Она была чуть выше Стар и казалась простушкой на фоне своей яркой подруги: каштановые волосы, карие глаза… Словом, ничего необычного, за исключением решительного подбородка, свидетельствующего о том, что его владелица способна справиться сама со всеми проблемами, и глаз, всегда смотревших прямо и дружелюбно.
— Знаешь, дорогая, ты с возрастом становишься все более красивой.
Стар наблюдала за Джанет и страстно желала, чтобы та сказала хоть что-нибудь. Она никогда не говорила о Ниниане, что, по мнению Стар, было очень глупо. Всем известно: если ты умалчиваешь о чем-нибудь, сознательно пытаешься это подавить, когда-нибудь правда вырвется наружу, и тогда будет намного хуже. Обязательно нужно выговориться, даже если это мучительно больно.
Но Джанет, выпрямившись, произнесла только:
— Так, это сделано. Больше сюда ничего не поместится. Теперь что еще нам нужно?
— Мы не составили делового соглашения.
Джанет нахмурилась:
— Не нужно никакого контракта. Только вот в чем дело… Хьюго забыл выписать мне чек, и я сижу без гроша, а он, наверное, вернется еще не скоро, и где он, я понятия не имею. Так что, если ты выделишь мне десять фунтов, я буду избавлена от некоторых денежных проблем.
— Дорогая, ты не сможешь жить на десять фунтов!
Джанет рассмеялась:
— Ты не знаешь, на что способна, пока не попробуешь это. Только на сей раз я не буду пробовать. Меня ждут две прекрасные недели, я буду жить в доме Фордов, кроме того, у меня имеется небольшой капитал в сберегательном банке. С твоими десятью фунтами я смогу продержаться, даже если Хьюго вскоре не объявится, хотя думаю, он должен позвонить и справиться, как продвигается дело с его пьесой. А теперь я должна идти.
Стар судорожно схватила Джанет за руку:
— Мне не хочется, чтобы ты уходила. Знаешь, мне безопаснее, пока ты находишься где-нибудь поблизости, рядом. А вдруг ты неожиданно куда-нибудь денешься? Я не имею в виду ничего плохого. Но я всегда как-то увереннее себя чувствую, когда знаю, что в любое время могу тебе позвонить, как я сделала это сегодня вечером, и ты приедешь. У меня какое-то странное ощущение, как будто что-то должно произойти. Я как подумаю, что буду по ту сторону Атлантического океана и не смогу в случае чего оказаться поблизости, внутри словно превращаюсь в лед, меня бьет дрожь. Как ты считаешь, это действительно плохое предчувствие или я просто волнуюсь?
— Не думай об этом. Что может произойти?
Стар слабо улыбнулась:
— Я не знаю, так не принято говорить. Во всяком случае, никто так и не говорит. Я должна быть сильной. Но все люди, так или иначе, испытывают подобные чувства. Как-то раз одна из моих двоюродных бабушек Рутерфорд рассказывала об этом. Она должна была плыть на пароходе, но, подойдя к нему, ощутила такую же странную дрожь, ее бросило в холод. Это не был страх, она не раз пересекала океан. Но в тот раз не смогла. И правильно сделала, надо сказать, потому что пароход затонул и никто с него не смог спастись. В студии дяди Арчи есть ее портрет: там она изображена в каком-то странном головном уборе времен королевы Виктории. Затем бабушка вышла замуж за астронома, и они переехали на юг Англии. Ее пример весьма показателен, правда?
Джанет пропустила все это мимо ушей. Она знала Стар с детства и уже привыкла к ее странной логике, вернее, к ее отсутствию, поэтому, чтобы не обсуждать далее столь печальную тему, бодрым голосом подытожила:
— Хорошо, не езди, если у тебя такое предчувствие. Может быть, ты и не настолько нужна? Можно, например, поступить следующим образом: послать ему телеграмму и сказать, что ты просто немного трусишь. И в конце концов, он всегда может отдать твою роль кому-нибудь другому, скажем, той же самой Джине Померой. Боже мой, это же так просто!
Стар, трагически распахнув глаза, сдавленным голосом прошептала:
— Нет, скорее я умру! Значит, ты мне не поверила? Не веришь, что у меня на душе плохо?
— Я не знаю, что творится у тебя в душе. Зато я знаю, что ты не сможешь одновременно находиться и здесь, и там. Если тебе нужна твоя роль, тебе придется поехать в Нью-Йорк. Не думаю, что нью-йоркская публика согласится прибыть сюда.
— Да, ведь эта роль великолепна, она написана специально для меня! Никто не сможет сыграть ее, кроме меня. Джанет, я обязательно должна там быть. И, пока ты со Стеллой, я буду знать, что с ней все в порядке. А как ты думаешь, действительно все будет в порядке?
— Не вижу причин для беспокойства. Почему с нами должно что-то случиться?
— Да, ты права, я болтаю глупости. На самом деле мне уже не очень хочется ехать. Раньше мне действительно все это нравилось, а теперь очень напоминает нашу детскую забаву — попасть из ярко освещенной комнаты в темноту.
Джанет улыбнулась:
— Не думаю, что Нью-Йорк похож на темноту! — И она вышла из комнаты.
Убедившись, что Джанет не может ее услышать, Стар быстро схватила телефонную трубку, набрала номер, немного подождала и услышала голос, который был ей знаком так же хорошо, как и ее собственный.
— Привет, Ниниан, это Стар.
— Я бы удивился, если бы это оказалась не ты!
— Я уже три раза звонила тебе, а тебя не было.
— Как ни странно, я изредка покидаю жилище, отправляюсь в город…
— Ниниан, я сейчас у Джанет…
— Очень интересно!
— Идиотка Эдна отпустила Нэнни без моего согласия. Видите ли, та давно не отдыхала. А теперь она где-то на континенте…
— Да уж, оттуда вернуться очень трудно.
— Нет, она вернется, но это произойдет только через две недели, а я должна уехать в Нью-Йорк.
— A-а, вот как… Я приеду, чтобы проводить тебя.
— Ну, не думаю, что ты захочешь это сделать. Видишь ли, там будет Джанет, я попросила ее присмотреть за Стеллой.
— Знаешь, это просто удивительно. Дом Фордов буквально набит женщинами, а за Стеллой некому присмотреть!
— О чем ты говоришь? Я никому из них не доверяю и никому не оставлю Стеллу. Я звоню, только чтобы сказать тебе, что Джанет будет за ней смотреть, вот и все.
Небольшая пауза, после которой Ниниан Рутерфорд спросил:
— А почему?
— Почему именно Джанет?
— Нет, я совсем не это хотел спросить. Почему ты мне из-за этого позвонила?
— Я подумала, что тебе было бы приятно это услышать.
Он сказал невинным голосом:
— Дорогая, я совсем на тебя не сержусь. Теперь, с твоего позволения, я наконец закурю сигарету!
Стар сердито хмыкнула и повесила телефонную трубку.
Глава седьмая
Джанет появилась в доме Фордов на следующий день. Она ехала в лэдбургском поезде, и внутренний голос говорил, что она дала маху, согласившись на роль гувернантки. Да, конечно, останься Джанет в городе, ей пришлось бы есть только хлеб с маргарином и слабым подобием чая, но даже это было бы лучше двухнедельного проживания в доме, где бывает Стар.
Никто там не знал ее, да и она никого не знала. Когда Джанет думала об обитателях дома Фордов, ее охватывала дрожь, словно она находилась в сыром мрачном подвале. В доме Рутерфордов, что в Дарнэке, было подобное место около кухни. Оттуда всегда просачивался какой-то неприятный сырой запах, как в склепе. Когда Джанет ехала в дом Фордов, ее не покидало такое же ощущение.
Надо признаться, что Джанет действительно очень доверяла своим ощущениям. Несмотря на то что в целом ее характер был сформирован под влиянием довольно земных, доверяющих только материальному миру шотландских родственников, изредка в Джанет начинала бурлить кровь мистически настроенных горцев.
Ниниан, заметив у нее эту черту характера, как-то раз объявил, что без нее Джанет станет обыкновенной, скучной, унылой — словом, как все.
Джанет поспешно выкинула Ниниана из своих мыслей и быстро заперла дверь в воспоминания. Она поступала так уже почти два года, и, по логике вещей, это должно было стать для нее привычным. Ей хотелось бы совсем позабыть о Ниниане, но что-то всегда напоминало о нем: о его глазах, когда он подшучивал над ней — тогда из них лился яркий свет, или когда начинал злиться и говорить колкости, или когда гневно хмурился — в этом случае в его глазах сверкали настоящие молнии. Джанет думала, что в конце концов и эти воспоминания перестанут причинять ей боль, но пока об этом приходилось только мечтать.
В Лэдбери она взяла такси и добралась наконец до дома Фордов. Оглядевшись, Джанет увидела, что практически все вокруг было зеленого цвета: и магазин, и церковь, и гараж, и входная дверь в дом Фордов — этакие высокие каменные столбы без перегородки между ними, и сам домик, и огромное пространство, на котором росли деревья, чередующиеся с кустарниками.
Шофер помог Джанет выйти из машины и затем нажал на кнопку электрического звонка. Никто не отзывался. Спустя несколько минут Джанет уже начала с тревогой думать, что что-то случилось, когда дверь неожиданно открылась. Джанет увидела девушку в стареньком платье. Глаза у нее были бледно-голубые, ничего не выражающие, тем не менее она любезно произнесла:
— Вы мисс Джонстоун? Я не слышала звонка из-за шума. Вы слышите, она так и не прекратила. Вот Стелла дает! Я никогда не слышала, чтобы ребенок так громко кричал. Она стала совершенно невыносимой, как только Нэнни уехала. Очень хочется надеяться, что вам удастся с нею сладить. Наказывать ее бесполезно, я уже пробовала. Некоторым детям это идет на пользу, но только не Стелле. Она продолжает свое, и я уже не знаю, где нахожусь и жива ли вообще.