— Я скажу им. Это должно исходить от меня.
Дорогие друзья и коллеги!
После долгих размышлений и с глубоким сожалением я приняла решение оставить преподавательскую и научную деятельность, а также прекратить поездки в качестве представителя Гарварда. В январе этого года мне был поставлен диагноз — ранняя форма болезни Альцгеймера. Так как форма у меня все еще ранняя, я испытала непредсказуемые когнитивные провалы, непозволительные для занимаемого мной положения и не соответствующие высоким стандартам, которым я стремлюсь соответствовать, и требованиям, которые мне предъявляют.
Несмотря на то что вы больше не увидите меня на кафедре в качестве лектора и я больше не буду заниматься заявками на новые гранты, я остаюсь консультантом Дэна Мэлони по защите его диссертации и буду продолжать посещать собрания и семинары, где, надеюсь, по-прежнему буду активным и полезным участником.
С огромной любовью и уважением,
Элис Хауленд.
В первую неделю осеннего семестра Марти занял должность Элис. Когда она встретилась с ним, чтобы передать план лекций и конспекты, он обнял ее и сказал, что очень сожалеет о том, что случилось. Спросил, как она себя чувствует и не может ли он что-то для нее сделать. Она поблагодарила и сказала, что чувствует себя прекрасно. А получив все, что ему было нужно, он как можно быстрее покинул ее офис.
Практически те же слова она слышала от всех, кого встречала на кафедре.
— Мне так жаль, Элис.
— Я просто не могу в это поверить.
— Я и представить себе не мог.
— Я могу что-нибудь для тебя сделать?
— А ты уверена? Ты совсем не изменилась.
— Мне так жаль.
— Мне так жаль.
А потом они старались поскорее уйти, и она оставалась одна. Они были вежливы и добры, когда сталкивались с ней, вот только сталкивались не слишком часто. Отчасти по причине их загруженности, а Элис теперь была практически свободна. Но в основном это был их выбор. Встреча с ней означала встречу с ее психической слабостью, после чего в голову приходила неизбежная мысль: такое могло произойти с любым из них. Встреча с ней пугала. Поэтому по большей части, за исключением собраний и семинаров, с ней предпочитали не встречаться.
Это был первый ланч-семинар в семестре. Лесли, одна из аспиранток Эрика, стояла в полной боевой готовности в торце стола переговоров, а на экран уже проецировали первый слайд: «Поиски ответов: как внимание влияет на способность распознать то, что мы видим?» Элис тоже чувствовала себя в полной боевой готовности, занимая первое кресло напротив Эрика. Пока она ела свой ланч — кальцоне с баклажаном и салат из свежих овощей, а Эрик беседовал с Лесли, комната постепенно заполнялась людьми.
Вскоре Элис заметила, что все кресла за столом заняты, кроме одного рядом с ней. Никто не встречается с ней взглядом. Около пятидесяти человек были в комнате, Элис знала их многие годы, считая своей семьей.
Вбежал Дэн — волосы растрепаны, рубашка не заправлена, вместо контактных линз — очки. Он на секунду притормозил, а потом прошел прямиком к свободному креслу рядом с Элис, хлопнул на стол блокнот, заявляя таким образом свое право на это место.
— Всю ночь не спал, работал. Надо поесть чего-нибудь, чтобы взбодриться.
Выступление Лесли заняло целый час. Чтобы проследить его до конца, Элис потребовались невероятные усилия, но она справилась. Лесли прокомментировала последний слайд, экран стал темным, и она предложила начать обсуждение. Первой вызвалась Элис.
— Да, доктор Хауленд.
— Я думаю, для измерения действительной способности ваших отвлекающих отвлекать вам не хватает контрольной группы. Вы можете возразить, что кто-то по какой-то причине просто не привлекает внимания и такое присутствие не является отвлекающим моментом. Вы могли бы протестировать способность объектов одновременно обращать на себя внимание и следить за отвлекающим. Или провести серию тестов, где отвлекающий и цель поменяются местами.
Многие за столом согласно закивали. Дэн пробурчал «угу» с набитым кальцоне ртом. Лесли схватила ручку еще до того, как Элис закончила свою мысль, и что-то быстро записывала.
— Да, Лесли, вернись, пожалуйста, к слайду с планом твоего эксперимента, — попросил Эрик.
Элис оглядела комнату. Все глаза были устремлены на экран. Они внимательно слушали, как Эрик подробно разбирает комментарий Элис. Многие продолжали кивать. Она чувствовала себя победительницей и даже зазнайкой. Тот факт, что у нее болезнь Альцгеймера, еще не означает, что она больше не способна мыслить аналитически. Тот факт, что у нее болезнь Альцгеймера, еще не означает, что она не имеет права сидеть вместе с ними в этой комнате. Тот факт, что у нее болезнь Альцгеймера, еще не означает, что она не заслуживает того, чтобы ее выслушали.
Какое-то время вопросы и ответы сменяли другие вопросы и ответы. Элис доела кальцоне и салат. Дэн встал из-за стола и вернулся через несколько секунд. Лесли добралась до ответа на вопрос нового постдока Марти. На экран проецировался план ее эксперимента. Элис прочитала его и подняла руку.
— Да, доктор Хауленд? — предложила Лесли.
— Я думаю, для измерения действительной способности ваших отвлекающих отвлекать вам не хватает контрольной группы. Вы можете возразить, что кто-то по какой-то причине просто не привлекает внимания и такое присутствие не является отвлекающим моментом. Вы могли бы протестировать способность объектов одновременно обращать на себя внимание и следить за отвлекающим. Или провести серию тестов, где отвлекающий и цель поменяются местами.
Это было важно. Только так и надо проводить эксперименты, ее работы не стоили бы опубликования, если бы она не использовала тесты. Элис была в этом уверена. И все же, казалось, все остальные не понимают этого. Она заметила, что на нее никто не смотрит. Язык тела присутствующих в комнате говорил о смущении и ужасе. Она перечитала данные на экране. Для проведения эксперимента необходима дополнительная контрольная группа. Тот факт, что у нее болезнь Альцгеймера, еще не означает, что она не способна мыслить аналитически. Тот факт, что у нее болезнь Альцгеймера, еще не означает, что она не знает, о чем говорит.
— Да, хорошо, спасибо, — сказала Лесли.
Но она не сделала никаких записей, не смотрела Элис в глаза, и в ее голосе совсем не было признательности.
Она больше не вела занятия, не писала заявки на гранты, не проводила исследования, не присутствовала на конференциях, не выступала в качестве приглашенного лектора. Ничего этого у нее больше никогда не будет. У Элис было такое чувство, будто самая большая ее часть, та, которую она ценила больше всего и регулярно полировала на огромном пьедестале, умерла. А вторая, более мелкая и менее привлекательная, выла от горя и жалости к себе и не знала, будут ли они теперь, оставшись одни, иметь хоть какое-то значение.
Она смотрела в огромное окно своего офиса и наблюдала, как джоггеры бегут вдоль извилистого берега Чарлз-ривер.
— У тебя будет сегодня время побегать? — спросила она.
— Может быть, — ответил Джон.
Он тоже смотрел в окно и пил кофе. Ей было интересно, что он видит. Его тоже привлекли джоггеры или что-то совершенно иное?
— Я бы так хотела, чтобы мы больше времени проводили вместе, — сказала она.
— О чем ты? Мы только что провели вместе целое лето.
— Нет, не лето, а наши жизни. Я об этом думала, и мне стало жаль, что мы так мало времени проводим вместе.
— Эли, мы живем вместе, работаем в одном университете, наши жизни неразделимы.
Вначале так и было. Они проживали свои жизни вместе, друг с другом. Но с годами все изменилось. Они позволили этому измениться. Она подумала о проведенных порознь годичных отпусках, о разделении труда из-за рождения детей, о поездках, о преданности каждого своей профессии. Они уже долгое время жили рядом, по соседству друг с другом.
— Я думаю, мы давно оставили друг друга.
— Я не чувствую себя оставленным, Эли. Мне нравится, как мы живем, думаю, мы добились нужного баланса между свободой стремиться к собственной цели и совместной жизнью.
Она подумала о том, как он стремился к своей цели, его исследования всегда были его страстью. Даже если эксперименты подводили, данные не соответствовали, а гипотезы оказывались ошибочными, его страсть оставалась неизменной. Пусть в ней были изъяны и пороки, пусть из-за нее он не спал ночами и рвал на себе волосы, он все равно был ей предан. Он отдавал ей все — время, внимание, силы, и это всегда вдохновляло Элис с большей самоотдачей относиться к собственным исследованиям. И она так и делала.
— Ты не осталась одна, Эли. Я здесь, рядом с тобой.
Он взглянул на часы и допил кофе.
— Я должен бежать в класс.
Он подхватил сумку, выбросил чашку в корзину для бумаг и подошел к ней. Наклонившись, взял ее голову в ладони и нежно поцеловал черные вьющиеся волосы. Элис посмотрела на него и растянула сжатые губы в тонкую улыбку. Она сдерживала слезы, пока он не вышел из офиса.
Если бы она была его страстью.
Элис сидела в своем офисе и наблюдала, как блестящая лента автомобилей ползет вдоль Мемориал-драйв, а в это время у группы по когнитивности проходила встреча. Без нее. Она пила чай. Впереди был целый день, ничем не занятый. Бедром она ощутила вибрацию. Восемь вечера. Она достала из голубой сумки «блэкберри».
Элис, ответь на следующие вопросы:
1. Какой сейчас месяц?
2. Где ты живешь?
3. Где находится твой офис?
4. Когда день рождения Анны?
5. Сколько у тебя детей?
Если у тебя возникнут проблемы с ответом на любой из этих вопросов, открой в своем компьютере файл «Бабочка» и немедленно выполни инструкции.
Сентябрь
34 Поплар-стрит, Кембридж
Уильям-Джеймс-Холл, комната 1002
14 сентября
Трое
Она пила чай и наблюдала, как блестящая лента автомобилей ползет вдоль Мемориал-драйв.
Октябрь 2004 года
Она села в кровати и не знала, чем заняться. Было темно, до утра еще далеко. Она не запуталась. Она знала, что не надо бодрствовать. Рядом, лежа на спине, храпел Джон. Но она не могла заснуть. В последнее время она плохо спала по ночам, возможно потому, что часто дремала днем. Или она часто дремала днем потому, что плохо спала ночью? Это был замкнутый круг, самая настоящая петля обратной связи, доводящая до головокружения поездка без начала и конца. Возможно, если ей удастся пересилить желание поспать днем, она будет спать ночью и таким образом разорвет этот круг. Но во второй половине дня она всегда была такой уставшей, что не могла устоять перед желанием прилечь на диван. А отдых на диване всегда соблазнял уснуть.
Она помнила, как сталкивалась с подобной дилеммой, когда ее детям было около двух лет. Без дневного сна к вечеру они становились вялыми и необщительными. А поспав днем, были бодрыми, когда давно уже должны были спать. Только она не помнила, каким был выход из этой ситуации.
«Если учесть количество препаратов, которые я принимаю, можно догадаться, что по крайней мере у одного из них есть побочный эффект — бессонница. Так, подожди. У меня же есть рецепт снотворного».
Она встала с кровати и пошла вниз. Она была абсолютно уверена, что рецепта там нет, но все равно первым делом выпотрошила свою голубую сумку. Бумажник, «блэкберри», сотовый, водительские права, гарвардское удостоверение, карточка медицинского страхования, двадцать долларов, горстка мелочи.
Она перебрала почту в белой, похожей на гриб вазе. Счета за свет, газ, телефон, закладная, что-то из Гарварда, квитанции.
Она открыла и опустошила все ящики в столе и в шкафу в кабинете. Выбросила журналы и каталоги из корзин в гостиной. Прочитала пару страниц в «Уикс» и загнула страницу в каталоге «Джей Джилл» — там был симпатичный свитер, ей нравился цвет морской волны.
Она выдвинула ящик со всякой хозяйственной мелочью. Батарейки, отвертка, скотч, изолента, клей, ключи, несколько зарядок, спички и все такое прочее. В этом ящике, наверное, годами не наводили порядок. Она выдвинула ящик с направляющих и высыпала его содержимое на кухонный стол.
— Эли, что ты делаешь?
Она вздрогнула, подняла голову. Это Джон, взлохмаченный, щурится на свет.
— Я тут ищу…
Она посмотрела на разбросанные на столе предметы. Батарейки, набор для шитья, клей, рулетка, несколько зарядок, отвертка.
— Я ищу что-то…
— Эли, три часа ночи. Ты тут такой бардак устроила. Не могла бы ты продолжить поиски утром?
Его голос звучал раздраженно. Он не любил, когда его будили среди ночи.
— Хорошо.
Она легла в постель и попыталась вспомнить, что искала. Было все еще темно. Джон без церемоний уснул и снова захрапел. Он всегда быстро засыпал. Она тоже когда-то была такой. Но сейчас не могла заснуть. В последнее время она плохо спала по ночам, возможно потому, что часто дремала днем. Или она часто дремала днем, потому что плохо спала ночью? Это был замкнутый круг, самая настоящая петля обратной связи, доводящая до головокружения поездка без начала и конца.
«Стоп. У меня есть способ заснуть. Доктор Мойер дала мне эти таблетки. Куда я их положила?»
Она встала с кровати и пошла вниз.
В этот день не было ни семинаров, ни встреч. Ни учебники, ни периодика, ни почта в ее офисе не вызывали у Элис интереса. У Дэна для нее не было никаких новых материалов. В электронной почте тоже ничего нового. Ежедневные письма от Лидии приходили только во второй половине дня. Она наблюдала за движением за окном. Машины мчались по Мемориал-драйв, джоггеры бежали вдоль берега Чарлз-ривер. Возмущенный осенний ветер раскачивал верхушки сосен.
Она вытащила из картотечного шкафа ящик с надписью «Хауленд, переизданное». Она автор около ста публикаций. Пачка научных статей, комментарии, критические статьи, ее научные взгляды — все это она держала в руках. Тяжело. Ее мнение имело вес. По крайней мере, когда-то. Она тосковала по своим исследованиям, размышлениям, разговорам, идеям, озарениям. Ее наука — настоящее искусство.
Она положила папки на стол и достала из книжного шкафа свой учебник «От молекул к разуму». Он тоже был тяжелый. Этим достижением она гордилась больше других. Ее слова и идеи смешивались со словами и идеями Джона, образовывали нечто уникальное в этой Вселенной, снабжали информацией и влияли на слова и идеи других людей. Она предполагала, что когда-нибудь они напишут еще один учебник. Не вникая в смысл, Элис перелистывала страницы, эту книгу ей тоже читать не хотелось.
Она посмотрела на часы. Предполагалось, что к концу дня они с Джоном отправятся на пробежку. Впереди были долгие часы ожидания. Она решила пробежаться домой.
Их дом был всего в какой-то миле от ее офиса, так что она быстро и легко добралась до цели. Что теперь? Она прошла в кухню, чтобы приготовить чай. Наполнила чайник водой из-под крана, поставила на плиту и установила ручку нагрева на максимум. Теперь ей нужен пакетик с чаем. На столе жестяного контейнера, где она хранила пакетики, не было. Она открыла шкафчик, в котором держала кофейные чашки. Вместо чашек перед ней были три полки с тарелками. Она открыла шкафчик справа, ожидая увидеть ряды стаканов. Вместо стаканов — миски и чашки.
Она составила миски и чашки на стол. Потом прибавила к ним тарелки. Открыла следующий шкафчик. Там тоже было совсем не то, что она ожидала. Вскоре стол был заставлен: тарелки, миски, чашки, стаканы для сока и воды, бокалы для вина, кастрюли, сковороды, пластиковые контейнеры, прихватки для кастрюль, кухонные полотенца, столовое серебро. Кухня была выпотрошена.
«А теперь осталось узнать, где я все это держала?»
Пронзительный свист чайника сбил ее с мысли. Она установила ручку нагрева на «выкл.».