— Я сделала это! Я вернула тебя к жизни! — Серафима плача заключает меня в объятия. — Ох, Оливер. Я не знаю, имитирует ли здесь жизнь искусство или искусство жизнь... я просто радуюсь, что ты и я имеем шанс прожить вместе в счастье и радости до конца наших дней.
Я стонаю. — Где единорог…?
— Далеко — далеко, мой любимый. Зачем тебе?
— Я надеялся, что он еще раз меня пырнет.
Фрамп подкрадывается ко мне с поджатым хвостом. "Мне очень жаль," — говорю я одними губами.
Серафима неловко опускается на землю рядом со мной и начинает теребить край своей юбки. — Мы должны отвести тебя к Орвиллю, чтобы он сделал тебе лечебный компресс.
Последнее, что я хочу это, чтобы Серафима осталась здесь и играла роль медсестры.
Или еще ужаснее, лечила бы рану, которой нет. Я лихорадочно думаю, затем хмурю лоб и внезапно поворачиваю голову влево.
— Ты слышала это?
Фрамп лает.
— Точно, старик. По звуку определенно Раскуллио... — я знаю, что это вызовет у Серафимы панику. Для кого-то кто не может разделить настоящую жизнь и сказку, Раскуллио является постоянной угрозой.
— Раскуллио! — кашляет Серафима. — Что будет, если он меня найдет?
— Скорей беги отсюда! — я беру себя в руки и дарю ей поспешный, твердый поцелуй в губы. — Твоя жизнь важнее моей. Я пойду следом, так быстро, как только смогу. Фрамп, ты доставишь Серафиму в безопасное место, да?
Фрамп помедлив, улыбается. — Для меня будет честь, ваше величество, — говорит он. — Моя госпожа? — он вытягивает свою лапу, которую все же берет Серафима после первоначального промедления.
Я смотрю им вслед, как они удаляются через луг, принцесса с бредовыми мыслями, которая не может разделить реальность и фикция, и больная любовью такса. Ну, вы видели, наверное, странные пары. — Удачи, — шепчу я Фрампу вслед, несмотря на то, что понимаю, что он уже не слышит меня. — Я буду по тебе скучать, если смогу выбраться отсюда.
Не если, поправляю я сам себя. Когда.
Пока я надеваю свежую одежду, я размышляю о мнимых разногласиях, которые возникают в моей жизни в пределах этой книги. Зачем мне шкаф полный вафельных рубашек и камзолов, в которых меня никто никогда не видел?
Также как Фрамп, который однажды был мальчиком, которого никто никогда не встречал. Почему тогда есть конюшня, в которой живет Сокс, полна гусей, кур и коров, которые не играют никакой роли в сказке?
Почему Серафима не понимает, что она не должна оставаться в роли, которую она играет? Это противоречия, которые я не понимаю и о которых, честно сказать, никогда не беспокоился. До тех пор пока я не встретил Делайлу.
Все это проносится в голове, когда я внезапно слышу, как Фрамп провозглашает красный цвет, полная готовность. — Все персонажи сказки к конюшням, — приказывает он. — Я повторяю, это не учебная тревога!
По дороге к лестнице замка я практически сталкиваюсь с королевой. — Оливер, мой дорогой, — говорит она.— Ты знаешь, что там случилось?
Я не знаю. Но сердце подскакивает к самому горлу и мои руки дрожат... и я настоятельно надеюсь, что все это не имеет отношения к Делайле. Раскуллио заметил недостающую книгу?
Феи получили больше концов из нашей беседы, чем я хотел?
— Я не знаю, — объясняю я королеве. — Но звучит не очень хорошо.
Чем дальше мы приближаемся к конюшне, тем все хуже это звучит. Можно расслышать дикое сопение, а также глубокое бурчание. Над нашими головами падает серебристый луч света, говорящий, что книга сейчас будет раскрыта. Но если в таком случае, почему мы тогда все бежим сюда?
Как одно из первых лиц мне удается протиснуться через массу к открытой двери конюшни.
Там Фрамп бегает по сену вверх вниз, пока куры разлетаются, взволновано порхая в стороны, чтобы спастись от него.
— Фрамп, что случилось? — спрашиваю я.
Он оборачивается. — Слава Богу, ты здесь! — он смотрит вверх на кусочек неба, который увеличивается. — Речь идет о Соксе. Он хочет бастовать.
— Бастовать?
— Да, бастовать. Он отказывается в следующий раз, когда историю будут читать, выходить из стоила.
Я медлю. Никто в этой истории не защищен от того, что она рассказывается. Каждый раз, если книга рассказывает историю, все персонажи спешат по своим местам.
Насколько я знаю, я единственный, кто когда-либо возражал, и я знаю из собственного опыта, что сама книга позаботится о порядке и отправит Сокса на его место, хочет он того или нет.
Все же, если я проболтаюсь об этом, я вызову вместе с этим еще больший вихрь, так как тогда все заметят, что я активно пытался сопротивляться книге.
— Что может произойти в самом страшном случае? — спрашиваю я ненавязчиво. — Я оказался бы без верного коня.
Никто не заметит.
— Ни один человек не заметит, — думаю я, потому что Сокс начиная с первой страницы, будет переноситься туда, где он должен быть против его воли.
Мы не можем пойти риск. Нам нужно выиграть время, — Фрамп указывает мордой в угол амбара, где Орвилль высоко балансирует наверху на стремянке и направляет свою волшебную палочку на светлую щель.
— Обскуриус мантуриус... — произносит он, и дождь искр заполняет полоску света, похожей на резинку печать, он опускается на сеновал, где несколько маленьких огней загораются. Раскуллио, который стоит под стремянкой, быстро отходит от них.
В этот момент кто-то раскроет книгу, Оливер, — говорит Фрамп. — Я не знаю, сколько еще мы сможем держать ее закрытым.
Тролли отталкивают меня в сторону, которые топают ногами мимо меня в сторону конюшни Сокса. — Назад, парни, — предписывает Фрамп. — Толкай его со всей силы.
Я приближаюсь к открытой двери в конюшню. Сокс стоит, повернул голову в угол, отведя взгляд. — Сокс, — шепчу я. — Что случилось, приятель?
— Просто скройся, — всхлипывает лошадь.
— Что бы ни произошло, мы определенно справимся с этим. Я здесь с тобой. Мы все здесь с тобой.
Он отбрасывает гриву назад. — Я — отвратительная, ужасная скотина! Пожалуйста, не мешайте мне, когда я валяюсь в грязи своей безнадежности.
— Я боюсь, так не получится. Как никак так много людей ради тебя здесь. Мы должны рассказать историю. А ты... ты один из главных героев!
Он медлит. — Я... я действительно являюсь им?
— Как еще я выбрался бы из засады? — спрашиваю я. Но что-то подстрекает меня, я сомневаюсь, действительно ли действие пойдет таким образом, как я предполагал, если Сокс просто останется в своей конюшне. Будет ли он также перенесен на свое место на странице, как это происходит у меня?
Или он сделает то, что я желаю так страстно: изменит ход истории?
— Отступаем! — кричат Тролли, и Сокс ржет, когда они продвигаются, чтобы подвинуть его.
— Фрамп, — визжит Орвилль. — Я боюсь, что больше не смогу ее держать!
Я смотрю вверх. Между тем несколько широких полос света падают на пол амбара. — Мы займемся этим, — кричит Глинт.
Армия волшебниц порхает вверх за угол кулис. Они изображают ярую решимость на лице, как труппа акробатов на фоне все увеличивающегося просвета, чтобы держать страницы закрытыми.
Я захожу в конюшню и приседаю, чтобы приблизиться к Соксу. Он сразу отворачивает морду. — Я не могу. Я не могу.
— Сокс, — прошу я. — Пожалуйста. Поведай мне свои проблемы, чтобы я мог позаботиться об этом.
— Это страшно неловко.
— Также неловко как тогда, когда я бежал с корабля пиратов?
— Хуже, — стонет Сокс. — Я.... я... Я даже не могу это произнести.
— Ветряная оспа? — предполагаю я. — Сожрал ядовитый кустик?
Изжога?
— Прыщик, — выдает Сокс. — Большой, красный прыщ на носу.
— У лошадей не бывает прыщей, — говорю я ласково.
— Ну отлично. Тогда я вместо с моей угревой сыпью зоологическая аномалия.
— Дай же мне посмотреть, — осторожно я тяну его морду вниз, исследую одну ноздрю, затем другую, чтобы найти хоть какой-то недостаток. — Сокс, — успокаиваю я его.
— Тут ничего нет.
— Ты так говоришь только, чтобы утешить меня! — горюет он. — Я не могу показаться на людях с толстым красным носом как у клоуна, Оливер!
Беспокойство нарастает. Капитан Краббе прокладывает себе дорогу через толпу. На нем врачебный халат и несет замотанную в синюю бумагу коробку со стерильными инструментами с собой. — Здесь кому— то нужна операция? — спрашивает он.
Глаза Сокса расширяются. — Операция! Кто вообще что-то говорил про операцию?
— Не волнуйся, мой маленький копытный друг. Ты почувствуешь только маленький щипок, — обещает капитан Краббе.
Он отгоняет троллей с дороги и становится прямо позади Сокса. В то время как он распаковывает стерильные инструменты, несколько лучей света падают из-за кулис на задницу Сокса и освещает пятна на шкуре.
— Фрамп! — кричит Спаркс с верхнего края страницы. — Отсчет времени начался!
Задается ли Делайла вопросом, почему книга не открывается? Думает ли она, что это из-за влажной бумаги, неправильного соединения или из-за мармеладного джема?
Капитан Краббе размахивает аппаратом экстракции, длинным блестящим крючком.
— Девять, — считает Эмбер.
Он держит его в луче света, чтобы лучше рассмотреть кончик.
— Восемь...
Сокс поворачивает шею и поглядывает в панике на инструмент.
— Семь...
Я перепрыгиваю через лошадь и склоняюсь над ее гривой. — Это твое решение. Сокс. Ты можешь сделать по-твоему или по его.
— Шесть...
— В полумраке появляется нарыв, что может быть прекраснее, — говорит капитан Краббе со вздохом.
— Пять...
— И? — спрашиваю я. — Что ты решил?
— Четыре... три...
Сокс нервно семенит вокруг. — Эмм... эмм...
— Два...
Капитан Краббе поднимает руку точно в тот момент, когда несколько фей падают в маленьких золотисто-бестящих облаках на землю.
— Один!
— Подожди! — кричит Сокс, но капитан Краббе уже воткнул ему шприц в заднюю часть, после чего лошадь с громким треском проламывает стену в амбаре.
Древесина раздробляется и ломается как раз тогда, когда небо над нами становится ослепительно белым и остальные волшебницы теряют хватку на краю кулис.
— Все по местам! — визжит Фрамп. Хотя моя нога и вставлена в стремя Сокса, он бежит стремительно быстро, так что я едва могу быстро держаться.
Взгляд назад показывает полный хаос, персонажи топают ногами прочь друг за другом, чтобы попасть на правильное место, слова застревают в горле и путаются в попытке отсортировать страницы по новому, конюшня лежит в обломках после Сокса.
Нет, все же нет.
Сокс скачет галопом дальше, и я вижу через плечо, как сломанные деревянные доски амбара медленно возвращаются назад, пока стена, которая недавно была разрушена, не выглядит снова как новая.
Раскуллио.
Почему Раскуллио не нападает на меня?
Каждый раз, когда история начинается, мы боремся в конце друг с другом. Я стою там без оружия, в то время как Раскуллио размахивает мечом.
Наконец, я стою спиной к окну башни. Яростный океан вспенивается о скалистый утес в двадцати метрах подо мной. Бурлящая пена облаком поднимается вверх.
— Адиос, принц Оливер, — говорит Раскуллио каждый раз со злобной улыбкой. Но, когда он бросается на меня с обнаженным мечом, я отклоняюсь в сторону. Раскуллио, который колет пустоту, падает кувырком через открытое окно и с громким криком падает в бездну, умирая.
Через несколько страниц Серафима и я сочетаемся браком на пляже, книга закрывается и Раскуллио бежит из стороны в сторону, охотясь на бабочек, вышивает гобелены или пробует новый рецепт для лимонного пирога, которым охотно наслаждаются тролли. Другими словами, он совершенно не выглядит поврежденным.
Он падает с двадцатиметровой высоты скалистой скалы в бушующий морской прибой и после этого абсолютно цел.
Сейчас, когда я размышляю над тем, что то, что происходит на страницах, через мгновение исчезает. Если я сам себя вычеркну из сказки... тогда, наверное, я проснусь утром снова там, где начинал.
В любом случае, мне становится ясно, что я должен попробовать.
Проверить лично. Даже если это вселяет в меня страх, я должен попробовать поранить себя, тогда я буду знать, есть ли надежда на то, чтобы моя история изменилась навсегда.
— Я покажу ее вам, — говорит Делайла, и ее голос заполняет все мои мысли. — Я не выдумала это, — внезапно я разочарованно вишу на скале и смотрю вверх на башню, в которой держат Серафиму.
Другими словами, книга была раскрыта, а я нахожусь на странице сорок три.
С кем она разговаривает?
Я посматриваю через плечо и вижу Делайлу,
и еще одно лицо, которое смотрит на меня вниз.
Какой-то тип, которого я никогда не видел, с коричневым вихрем на голове и дружелюбными синими глазами.
Он мне кажется немного староватым для нее, но я все равно чувствую внутри ревность как горящая гравюра. Если бы я убрал кинжал, который держал между зубов, смог бы я бросить его в него? Или он просто отскочит от стены между нами?
— Оливер, — говорит Делайла.
"Это мне нравится большое, моя дорогая."
— Скажи же что-нибудь.
Я застываю, полностью запутанный. Должен ли я говорить с не или нет? Делайла меняет свое мнение относительно этого, очевидно также часто, как Сокс получает новые подковы. Она хочет, чтобы я молчал, когда ее мать рядом, но затем злится, если я не говорю ничего ее подруге Джулс. Честно, я не знаю, чего она действительно хочет на этот раз.
— Оливер! — стонет Делайла. Она поворачивается к мужчине. — Я не знаю, почему он не говорит сейчас.
— А что чувствуешь ты при этом? — спрашивает мужчина.
Она наклоняется ниже ко мне. — Оливер, — шепчет Делайла. — Говори!
Я чувствую, как ее дыхание встрепывает волосы.
Вероятно, она хочет, чтобы я говорил, но, возможно, это очередной трюк. И, кроме того, Делайла, даже если я закричу очень громко, насколько могу, единственный человек, кто меня услышит ясно и отчетливо. Я лучше буду осторожен, чтобы Делайлу не посчитали полностью сдвинутой.
Я не двигаюсь с места и держу рот на замке.
— Ну, хорошо. Попробуем на этой сцене, — говорит Делайла и листает книгу. Меня кидает в сторону, я наталкиваюсь на несколько деревьев, "у" и Сокса
рассматривающего свой зад, пока не оказываюсь в руках Серафимы. Ее губы прижимаются к моим, и ее тело крепко прижимается ко мне. Остальные персонажи стоят полукругом вокруг нас. Я закатываю глаза, чтобы прочитать последнее слово надо мной: "КОНЕЦ"
— Хм, посмотрим снова, — говорит Делайла сладким, как мед голосом и листает снова назад несколько страниц. На этот раз я скольжу палубе корабля пиратов, падаю в ледяную воду и мой камзол зацепляется за К в слове капитан. А затем я нахожусь напротив разъяренного дракона.
Перед его челюстно-ортопедическим преображением.
Пиро едва ли хватает время выплеснуть в меня огненный поток, как Делайла опять открывает последнюю страницу и бросает меня глубоко во влажный поцелуй Серафимы.
Она делает это с огромным наслаждением. Ну, то, что она умеет, я могу уже давно. Я обнимаю Серафиму еще крепче и целую ее так, как… как... ну, как будто она была бы Делайлой.
Серафима прижимается ко мне, ее глаза становятся просто огромными.
Еще два раза прыгает Делайла туда-сюда между сценой с Пиро и последней страницей в книге.
Когда Серафима уже готова одарить меня четвертым поцелуем, я просто не могу больше делать вид, как будто мне это доставляет удовольствие. Она по-настоящему овладевает мной, а позади меня слышу, как Фрамп тихо воет.
Достаточно. Теперь я скажу все, что Делайла требует.
— Я сдаюсь, — кричу я, и Делайла сразу поворачивается к незнакомому мужчине.
— Вы слышали это? — спрашивает она и оставляет книгу открытой, по милости на странице с Пиро, а не с Серафимой.