– О-о! – воскликнула Инга, решив, что Элина имеет в виду оберег. – Пожалуйста, проходите.
Треопалов стремительно мелькнул мимо Хризопразской, Доброскок увязался за ним, и через минуту женщины остались в кабинете одни. Элина опустилась на стул, накрыв его гофрированной юбкой, точно парашютом. Ее бутылообразные ноги, плотно вставленные в маленькие туфли, выдвинулись вперед и сразу поглотили половину свободного пространства.
– Вы сказали, что он готов; – Инга обратила на нее жадный взор. – Где он?
– Я имела в виду того мужчину. – Элина приподняла верхнюю губу, изображая усмешку. – Он занят только вами, думает только о вас.
У Инги загорелись глаза.
– Это он подарит мне собаку? – не удержалась и спросила она.
Элина рассмеялась, закинув назад лохматую медузью голову.
– Я не умею читать в сердце, дорогая Инга Сергеевна! Хотя, конечно, и у меня есть определенные таланты.
Она поставила на стол большую котомку, с которой в самый раз было бы скитаться по свету, и извлекла оттуда коробку из-под вафельного торта.
Открыла крышку и подвинула коробку к Инге.
– Вот, – сказала она. – Владейте. Давайте-давайте, берите. Я хочу посмотреть, как вы соединитесь.
Инга наклонилась над столом и увидела, что в коробке лежит какая-то непонятная штука, похожая на украшенный индейскими женщинами чехол для очков. На кусок замши были прилеплены какие-то бусины, перья и нанесены непонятные знаки.
– Он мне поможет? – с надеждой спросила Инга. – Ко мне больше не явятся духи умерших?
– А они что, являлись? – озадачилась Элина. – Ну... да. Больше не явятся. – Подумала и добавила твердо:
– Но даже если явятся, близко к вам не подойдут.
– О! – скатала Инга, осторожно взяв оберет в руки. – А как его носят?
– Неважно. Главное, чтобы он всегда был с вами. Можете положить его в сумку иди надеть на шею. Там шнурок есть.
Инга прикинула, что для ношения на груди оберег великоват, и спрятала его в потайное отделение сумочки. И сразу почувствовала себя увереннее.
– За дверью кто-то стоит, – предупредила Элина. – Я ощущаю его присутствие. Инга встала, сделала несколько шагов, взялась за ручку и дернула. И оказалась нос к носу с невысоким, очень прямым человеком лет тридцати. На его лице аршинными буквами была написана нелюбовь к женщинам. Возможно, он удостаивал своим вниманием какую-нибудь одну, но женщины как вид утомляли его. И если уж он снисходил до них, то только по большой необходимости. У него были узенькие губки, прямой нос и орлиный взор.
– Я ищу Ингу Невскую, – отрапортовал он.
– Это я, – ответила Инга и тоже сделала надменное лицо. Ему под стать. И не с такими имели дело!
– Так я войду, – сказал мужчина и действительно вошел, ухитрившись при этом не задеть ни Ингу, ни косяк. Так обычно ступают кошки – грациозно и безошибочно.
Он двинулся к столу, и тут ему навстречу поднялась Элина. Мужчина опешил и, кажется, даже оробел. Всей его могутной силы, пожалуй, не хватило бы на то, чтобы сдвинуть с места эту гору обаяния.
– Здрасьте, – сказал он, закинув голову вверх.
– И вы будьте здоровы, – ободрила его Элина.
На секунду остановилась и бросила; – Предлагайте помощь, а не раздавайте ее в виде одолжения.
И здоровье придет само, уверяю вас.
Мужчина ничего не ответил, только моргнул, после чего сел и поставил на колени свой портфель.
– Вы по какому вопросу? – спросила Инга, усаживаясь на высокий стул.
– Меня прислал Верлецкий, – коротко ответил он, – Моя фамилия Воронов. Можете называть меня Робертом.
– А вы меня Ингой, – все так же холодно разрешила она. – Простите, а вы кто?
– Неважно, – ответил Воронов. – Я тот, кто может вам помочь.
Инга подумала, что он похож на адвоката, который работает на бандитов. По крайней мере, именно такой стереотип сложился у нее после просмотра несчетного количества западных фильмов про мафию. «Мафия против призраков медицинского центра, – подумала она. – Весьма оригинально.
Может быть, этот Роберт пригонит сюда парочку убийц, которые прошьют беломордого и Гладышевского автоматной очередью? С другой стороны, Верлецкий, приславший этого Роберта, вовсе не похож на человека, связанного с мафией».
– Ладно, – сказала она. – Я готова с вами сотрудничать.
Воронов несколько секунд смотрел на нее, не мигая, а потом снисходительно усмехнулся.
– Вы должны рассказать мне все с самого начала.
«Опять! – про себя вздохнула Инга. – Всякому хочется услышать все с начала. Уже прямо надоело долбить, одно и тоже».
– Вы мне не поверите, – предупредила она.
– Поверю, – пообещал он и побарабанил пальцами по портфелю. А потом поглядел на часы.
Инга поняла, что это означает что-то вроде «кончай ломаться», и принялась за рассказ. Скупыми словами обрисовала она свое увольнение из турагентства, смерть Анфисы, нападение Киллера в переулке и неизвестно чье нападение возле подъезда, явление народу призрака Гладышевского и его белолицего спутника, звонок Артонкина и возникновение на горизонте рыжего незнакомца.
– Н-да, – сказал Воронов, когда Инга наконец выдохлась. – Какая-то смесь бульдога с носорогом. Отравление вашей Анфисы никак не сочетается с ходячими трупами. Если только в ближайшее время тетка Григорьева тоже не придет с вами повидаться.
Инга посмотрела на него с ужасом. Такая мысль до сих пор не приходила ей в голову.
– Лучше бы вы этого не говорили, – пробормотала она. – Я и так плохо сплю. И вот еще, взгляните.
Она сдвинула воротник водолазки вниз и показала ему синяки.
– Ничего-ничего, – пробормотал Воронов. – Я подумаю., что можно с этим сделать.
Тут уж Инга точно уверилась, что без киллеров не обойдется. Может быть, Верлецкий лечит простреленных бандитов? Вот и обратился...
– Я похожу, пожалуй, по вашему центру, – сказал «адвокат» и встал. – Если вы меня встретите, не обращайте внимания.
– Ладно, – обрадовалась Инга.
Ей совершенно не хотелось, чтобы ее заподозрили в связи с этим весьма подозрительным типом. Лучше пусть Треопалов никогда не узнает, что она успела здесь натворить за несколько дней своего директорства. А то Бумской со Степанцовым ее вообще распнут!
Когда Воронов ушел, Инга вздохнула и с головой погрузилась в работу. Ей еще столько всего предстояло сделать! Она договорилась о встрече с администратором медицинского центра, задумав предложить скидки тем сотрудникам, которые захотят после работы немного позаниматься в группе Доброскока и Хризопразской.
Время от времени Инга вспоминала о своем обереге и лезла в сумочку, чтобы поглядеть на него и потрогать. Верлецкий позвонил в седьмом часу и сказал, что заедет в половине девятого и пусть она никуда не уходит.
Инга никуда не собиралась. Она даже окно задраила, чтобы не видеть того, что происходит на улице. Однако часам к восьми, когда больше не нужно было никуда звонить и в кабинете воцарилась тишина, нервы не выдержали: она погасила свет и подергала за веревочку. Ребрышки жалюзи повернулись, и перед ней возникла знакомая картинка автостоянки. Низкого длинномордого автомобиля не было.
Инга поморгала, и вдруг, словно из-под земли, возник Гладышевский. На сей раз он вышел из-за куста и неторопливо двинулся в сторону переулка.
Шел он не оглядываясь и этим разбудил в Инге охотничий азарт. «Сейчас он пойдет туда, откуда каждый раз появляется, – сообразила она. – Нужно проследить за ним и выяснить, где его дом. И Гладышевский ли это вообще».
Конечно, возле въезда в переулок его может ждать машина. Но у нее ведь тоже есть шанс поймать транспортное средство там, у метро! Мгновенно забыв про Верлецкого, Инга схватила куртку; сумку и бросилась вон из кабинета. Пронеслась мимо напружившегося охранника и побежала со всех ног.
Слава богу, Гладышевский никуда не делся – шел себе как ни в чем не бывало! Инга пристроилась ему в хвост и, дрожа от возбуждения, начала преследование. К ее огромному изумлению, он не пошел к метро и не сел в машину. Вместо этого прогулялся вдоль витрин и вскоре свернул в другой переулок – не менее темный и узкий, чем первый.
Инга некоторое время колебалась, потом все-таки пошла за ним.
Она понимала, что это может быть ловушкой.
Допустим, он ее заметил и теперь специально заманивает поглубже во дворы, чтобы убить. Инга взялась рукой за горло, но не остановилась. Гладышевский шел, не прибавляя шага, и его каблуки отстукивали ритм, словно тикали какие-то ленивые часы: тим-там, там-там. Хорошо, что у нее мягкие туфли без каблука и она передвигается почти неслышно.
Тем временем Гладышевский вышел на аккуратную улочку, расцвеченную огнями. Миновал магазин «Оптика», нежившийся в дивном аромате жареного мяса ресторанчик «Стряпуха», уютную гостиничку под вывеской «Ноtеl Маоlеnа» и неожиданно остановился перед заведением со странным названием «Хотапиус». Название не было подсвечено, и Инге с трудом удалось различить его на фасаде. Ни витрин, ни ярких ламп тут тоже не обнаружилось. Инга прижалась спиной к стене дома – и вовремя! Прежде чем войти, Гладышевский внимательно огляделся по сторонам и только потом потянулся к дверной ручке. Секунда – и он исчез из поля зрения.
Инга отлепилась от стены и бочком продвинулась к той же самой двери – та легко подалась.
Внутри начинался длинный коридор, освещенный одной-единственной лампочкой, болтавшейся на кривом черном шнуре. Пол был выстлан ламинатом, стены были отделаны пластиком, плинтусы пахли сосной. Голая лампочка со всем этим никак не вязалась.
Больше всего Инга боялась, что сейчас актер выскочит откуда-нибудь из глубины помещения ей навсегда. Нежелание убедиться в том, что это действительно тот самый Гладышевский, было слишком опасным. Она не смогла его перебороть.
От напряжения Инга вытянулась в струнку, как балерина, и прошла до конца коридора; где виднелась приоткрытая дверь. За ней было тихо. Ни звука. Инга замедлила шаг и стала по миллиметру приближаться к цели. Хотя бы одним глазком подгладеть – что же там такое?
И наконец ей это удалось. Она заглянула в щелку. Ее взгляду открылась комната – большая и почти пустая. Почти. У окна возвышался стол, на столе стоял черный гроб, а в гробу лежал Гладышевский – глаза закрыты, руки сложены на груди. Крышка гроба стояла тут же, возле стены.
От этого зрелища волосы у Инги, как повелось, встали дыбом, а горло сжалось, перестав пропускать воздух. И тут в пустом помещении прозвучал замогильный голос:
– Кто тут?
Голос шел неизвестно откуда. Скорее всего, из угла, потому что губы Гладышевского оставались неподвижными. Кто здесь может быть? Еще один труп?!
Инга просквозила по коридору, словно порыв шквального ветра, вышибла дверь грудью и бросилась бежать, с ходу развив скорость страуса. Прохожие шарахались от нее в стороны с такими лицами, точно навстречу им несся гоночный автомобиль со сбрендившим гонщиком.
Выскочив на проспект, она кинулась сначала вправо, потом влево, потом снова вправо и в конце концов влетела в какого-то мужика с комплекцией Майка Тайсона. Он ухнул, схватил ее за плечи, приподнял над землей и встряхнул.
– Ну ты! – проревел он. – Не видишь, куда летишь?
Инга клацнула зубами и вернулась с того света на этот. Когда ее поставили обратно на асфальт, она некоторое время смотрела на живот с пуговицами, потом слазила в сумочку, нащупала Элинин оберег, вытащила его и молча поводила им у Тайсона перед носом. Тот покачал головой.
– Ну, ты и надралась, тетя, – прогудел он. Развернул Ингу на сто восемьдесят градусов и подтолкнул в спину. – Топай, топай, не застревай.
Инга послушно побрела дальше. Перед глазами у нее стоял гроб, выстланный белым атласом, и умиротворенное лицо Гладышевского, уместившегося в этом гробу. А в голове крутилась присказка фрекен Бок из мультика про Карлсона: «А я сошла с ума! А я сошла с ума!» Не глядя по сторонам, Инга дошла почти до самой станции метро.
Недалеко находился Дом творчества» в прошлом – Дом пионеров. Здесь действовали разнообразные секции для детей, в том числе радиокружок. А в нем занимались братья Кудякины – умные и предприимчивые личности двенадцати и четырнадцати лет.
Накануне Кудякины собственными руками сконструировали передатчик, и теперь им не терпелось испытать его в полевых условиях. Возле лотка с сардельками они заметили большую лохматую дворнягу и предложили ей поучаствовать в эксперименте. Собака оказалась покладистой, не делала попыток удрать и за кусок колбасы позволила надеть на себя ошейник. К нему приладили небольшое передающее устройство и микрофон, которых под шерстью вовсе не было видно.
Фишка состояла в том, что, когда кто-нибудь из братьев говорил в микрофон, собака все слышала и реагировала на простые команды. Вероятно, когда-то прежде это была домашняя животина, но потом она потерялась и одичала. Кудякиным страшно нравилась игра с радиоуправляемой собакой, и, вместо того чтобы идти домой, они продолжали сшиваться возле палаток.
Когда стемнело, дворняга неторопливо подошла к лотку с сардельками и легла, положив голову на лапы. В этот момент из-за поворота показалась Инга. На лице ее цвела весенняя улыбка, а взгляд был праздничным, словно она только что смотрела салют на Красной площади. Собака узнала ее, вскочила и волчком завертелась возле ног.
– Аза! – обрадовалась Инга и потрепала ее по голове. – Как дела?
– Нормально, – ответила собака человеческим голосом и облизнулась.
Голос у нее был глухой, но вполне отчетливый.
Инга медленно выпрямилась, уставившись на псину круглыми глазами. Брови ее взметнулись вверх, и застряли среди изумленных морщин.
– Я так рада, – пробормотала Инга и любезно поинтересовалась:
– Не хотите ли сардельку? – И указала рукой на лоток.
– Конечно, хочу! – ответила собака. – Чего спрашиваешь?
– Очень хорошо. Только подсадите минуточку...
Потрясенная Инга приблизилась к лоточнику и сказала:
– Нам, пожалуйста, сардельку без булочки. Вон ту, потолще.
Лоточник посмотрел, кому это – нам, никого больше не увидел и хмыкнул. Получив заказ, Инга подошла к Азе и положила угощение на асфальт.
– Вот, – сказала она. – Кушайте, пожалуйста.
– Спасибо, – ответила та и, проглотив сардельку, принялась облизываться.
– Как вам тут живется? – продолжала светскую беседу Инга.
Уйти сразу казалось ей невежливым.
– Как собаке, – ответила Аза и зевнула. – Возьми меня к себе.
– Я бы с удовольствием, – заверила ее Инга, приложив руку к груди. – Но у Григорьева аллергия на шерсть. Видите ли, мы живем вместе... И он вообще не любит собак.
– Зачем жить с таким придурком? – возмутилась Аза и ткнулась головой ей в ладонь. – Дядьки» которые не любят собак, настоящие козлы.
– Знаете, – понизила голос Инга и наклонилась пониже. – Я думаю, возможно, вы правы.
Возможно, он действительно козел.
– Однозначно, – подтвердила псина и широко зевнула. – Брось ты его.
– Ну, – глубоко вздохнула Инга, – всего вам доброго...
И на негнущихся ногах отправилась к метро.
Все люди в вагоне казались ей милыми и обаятельными. Даже старуха, которая наступила ей на ногу тяжелым каблуком и не извинилась, тоже выглядела чрезвычайно привлекательной. Инга улыбалась им всем широко и открыто. Эту улыбку она вынесла на улицу и сохранила до самого дома.
Пока она шла через арку, в одной из квартир четвертого подъезда заканчивались бурные дебаты.
– Ты проиграл, поэтому подчиняйся, Колян! – сказал хозяин и ткнул хмурого Коляна кулаком в плечо.
– Я должен в одних трусах выйти на улицу и протопать до своего подъезда?
– Да! – радостно подтвердили остальные игроки в покер.
– Секете, что подумает моя теща?
– Карточный долг, Колян, это святое.
– Да там лужи замерзли! А я босой попрусь!
И дождь, блин, идет, мужики! Со снегом.
– А ты, Колян, зонтик возьми. Придешь – и сразу в горячую ванну.
– Дай я на улицу выгляну. Много там народу?
– Никого нет. Все дома сидят. Сам же сказал – дождь идет.
Возле дома действительно было пусто. Только влюбленная парочка пряталась под козырьком и самозабвенно целовалась. Но вот молодые люди наконец расцепились, парень сел в машину, махнул рукой и уехал. Девица с мечтательным выражением на лице устроилась на лавочке перед подъездом.