Наташа ахнула и в один миг покрылась гусиной кожей. Это были те самые типы, которых она встретила на проселке! Именно от них пряталась она в елках, а они говорили про какую-то женщину в желтом купальнике, которую поймали накануне и которая сильно кричала, когда они ее мучили. Наташа приросла к месту и почувствовала страшную слабость.
– Генрих! – крикнула она что было сил, но из горла отчего-то вырвался лишь слабенький писк.
Тем временем в дверь постучали. «Эти гады что-то затеяли, – пронеслось в голове у Наташи. – Надо их немедленно нейтрализовать». На ее счастье, возле двери стояла коптильня, которую не успели вынести во двор. У коптильни была большая тяжелая крышка с ручкой. Наташа схватила крышку и изготовилась.
– Эй, хозяева! – крикнул Иван, ступая на порог. Наташу с ее смертельным оружием из-за двери не было видно.
– Эни бади хоум? – вслед за ним крикнул Федор, памятуя, что в гостях должен быть американец.
В этот-то момент Наташа и появилась из своего убежища. Крышку от коптильни она двумя руками держала над головой.
Иван открыл рот и вроде бы уже хотел задать какой-то вопрос, но Наташа не оставила ему такой возможности.
– Эть! – крикнула она и опустила крышку на голову Ивана.
У него сделалось изумленное лицо, он неуверенно шагнул вперед, вытянул руки таким образом, словно собирался нырять с вышки, и свалился на пол.
– Какого хрена?.. – закричал было Федор, но тут крышка взлетела во второй раз, и его крик оборвался на самой высокой ноте.
– Эть! – снова сказала Наташа, и крышка завибрировала в ее руках.
Генрих приоткрыл дверь кухни, чтобы выпустить Марину, и в этот самый миг увидел, как оглушенный Федор повалился на поверженного Ивана.
– О-ля-ля! – воскликнул потрясенный эконом и выскочил из святая святых в холл. – Что тут происходит?!
– Да я нейтрализовала маньяков! – утирая пот со лба, объяснила Наташа и приладила крышку обратно на коптильню. – Надо вызвать милицию, чтобы забрали этих темных личностей.
– Какие маньяки?! – ахнула Марина, появляясь вслед за Генрихом. – Это папины друзья – Иван и Федор, физики. Они тоже приглашены!
– Н-да? – спросила Наташа и поглядела на валяющиеся под ногами тела. – Физики? А ты не путаешь?
– Да как же я могу перепутать, когда папа с ними на короткой ноге?
– Ну... Что ж? – промямлила Наташа. – Аперитив им теперь точно не нужен. Я же говорила, что развлеку их по полной программе.
– Сейчас принесу холодненькое! – крикнула Марина и метнулась на кухню.
– Ты вот что, – сказала смущенная Наташа, выхватывая у нее ванночки с кубиками льда. – Иди одевайся, а то не успеешь к столу. И вы, Генрих, идите к своей духовке, а я тут как-нибудь сама.
Генрих и Марина ушли, оглядываясь, а Наташа обошла Ивана и Федора по периметру, чтобы рассмотреть как следует.
– Нет, ну это точно маньяки! – пробормотала она. – Или нет?
В этот момент сверху выглянула Лина.
– Наталья, а Андрей еще не вер... – Слова замерли у нее на языке, и, помолчав секунду, она спросила трагическим шепотом: – Что вы делаете?
– Я? – беззаботно переспросила Наташа. – Встречаю гостей.
– Но почему они... лежат? Это вы их уронили?
– Надо же было их чем-то занять.
Лина моргнула несколько раз и, попятившись, исчезла в комнате. Следует сказать, что жертвы вероломного нападения довольно быстро пришли в себя.
– Боже... Что это было? – простонал Федор и сел, держась двумя руками за голову.
– Почему у меня голова мокрая? – проныл Иван и поднялся на четвереньки.
– Ну, мальчики! – сказала Наташа строгим голосом. – Теперь вам не отвертеться. Я немедленно иду и звоню в милицию. Или лучше в ФСБ.
– Зачем? – тупо спросил Иван.
– Затем, что ловля женщин на проселочных дорогах и издевательство над ними караются законом. Вы так просто не отделаетесь, несмотря на то что затесались в друзья к хорошему человеку.
– Ой, Ванька! – простонал Федор. – Кажется, это та баба, над которой мы с тобой подшутили.
– Последний раз я шутил над бабами лет десять назад в деревенской бане, – ответил Иван, все еще стоя на четвереньках.
– Мнится мне, это та, которую мы с тобой в елки загнали. Ой, простите нас, тетенька! Вы в тот раз так потешно улепетывали, что нам захотелось похохмить.
– Тьфу! – рассердилась Наташа, сообразив, что просто-напросто попала в глупое положение. – Мужские хохмочки, молодые люди, уголовно наказуемы.
– Вы тоже неслабо схохмили, – похвалил Федор, ощупывая повреждения, нанесенные крышкой от коптильни.
Помогая друг другу, физики поднялись на ноги, потирая охлажденные макушки.
– Будем считать инцидент исчерпанным, – с трудом выговорил Иван. – Я что, плакал? Почему я мокрый?
– Ничего страшного, просто я растопила о вашу голову ванночку льда.
Не успела она договорить, как дверь распахнулась, и вошел Покровский с большим пакетом в руках.
– А-а! – воскликнул он. – Вот и вы, ребята. Отлично, отлично. С Наташей уже познакомились?
– Очень близко, – сообщил Иван, пожимая ему протянутую руку. – Мы были в прямом смысле слова потрясены встречей.
– Не могли бы вы, – вполголоса попросил Покровский Наташу, – поторопить мою дочь? Я знаю, это будет непросто, но все-таки попытайтесь. Она должна решить кучу мелких вопросов. Ее комната там, в конце коридора.
– Хорошо, – согласилась она. – Отчего не поторопить? Потороплю.
Она пересекла холл и, углубившись в коридор, постучала в дверь.
– Кто там? – крикнула Марина задушенным голосом.
– Это я, – ответила Наташа. – Можно войти?
– Если вы одна, то входите! А то я тут в разобранном состоянии.
Она действительно оказалась совсем не одета и бегала по комнате в нижнем белье и босоножках.
– А кто-нибудь еще пришел? – спросила она Наташу, засовывая голову в шкаф.
– Пока больше никто. Только твой папа вернулся из магазина и просил тебя поторопить.
– Я и так тороплюсь! – заныла она. – Вот только никак не выберу, что надеть. То ли красное платье в талию, то ли белое, но с длинным рукавом!
– Покажи-ка! – попросила Наташа, понимая, что девчонка может послать ее подальше. Скажет, мол, ты на себя-то посмотри, прежде чем советы раздавать.
– Вот и вот, – выпалила Марина, поочередно прикладывая к себе вешалки с платьями.
«Боже милостивый! – подумала Наташа. – И как она не понимает, что стройной восемнадцатилетней девушке идет решительно все?!»
– Красное в талию, – уверенно заявила она. – Блондинка в красном выглядит сногсшибательно, точно тебе говорю.
– А если к этому платью вот эти серьги? – Марина вывалила на диван целую гору бижутерии. – Или вот эти?
«Интересно, для кого она старается? Не для американца же! Даже не смешно. Но, судя по всему, какое-то существо в брюках вскружило ей голову. Уж не дядя ли Стас с его мушкетерскими усами? Когда он в тот раз приехал, девочка совершенно точно покраснела».
– Эти! – Наташа выбрала из кучи пару серег и протянула Марине.
Она надеялась на то, что у «дяди Стаса» есть здравый смысл и он не позволит дочери друга достроить свой воздушный замок до конца.
– Я все время думаю об Алисе, – жалобным тоном сказала Марина, влезая в платье. – Не могу поверить, что сегодня она не придет. Две недели назад, на дне рождения папы, она сидела за столом и говорила тосты, и все было замечательно.
– Как я поняла, они с твоим папой оставались друзьями, да?
– У них были... как бы это сказать? Неровные отношения. То ссорились, то мирились.
– А из-за чего они ссорились? – заинтересовалась Наташа.
– Понять это было невозможно. Папа никогда ничего не рассказывал. Но мне всегда казалось, что он Алису очень любит. Он не был к ней равнодушен, понимаете? Она задевала его за живое, а это значит – у них еще что-то могло получиться.
«Не факт, – про себя подумала Наташа. – Кто меня только не задевал за живое, и фиг чего у меня с кем получилось». Недоверчивое выражение ее лица побудило Марину к откровенности.
– Ладно, так и быть, скажу вам правду. На дне рождения папа немного перебрал, язык у него развязался, и он намекнул, что собирается снова жениться на Алисе.
Наташа едва не упала с дивана. Вот это номер! Спустя пару недель в гостиничном номере любимая женщина уже была мерзавкой и сволочью. Невероятно.
– Возможно, он выпил больше своей нормы, – осторожно заметила она.
– То-то и оно! – воскликнула Марина. – Ведь не зря же говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Когда мужчина выпьет, он выбалтывает то, что думает на самом деле. Именно так и можно узнать его истинные мысли.
Наташа решила ее не переубеждать, хотя не раз была свидетельницей пьяных мужских откровений и точно знала, что правды в них не больше, чем мяса в котлетах из школьной столовой. Помнится, на одной корпоративной вечеринке начальник отдела Ефим Коростылев напился пьян и сообщил Наташе, что влюблен в нее пламенно и страстно, что немедленно повысит ее в должности, разведется с женой и сделает Наташе предложение руки и сердца. А потом безотлагательно женится на ней и увезет на Майорку на белом пароходе.
Наутро Ефим остановил ее в коридоре и «по-свойски», «между нами, девочками» спросил, с кем он вчера уехал из офиса.
– Помню, что какой-то бабе всю ночь вешал лапшу на уши. Врал, как мальчишка! Аж захлебывался. А она верила, Наталья! Честное слово, верила! Бывают же такие дуры на свете.
Возможно, Покровский тоже врал, что собирается снова жениться на Алисе. Мало ли какие мысли посещали его нетрезвую голову.
– Я так обрадовалась! – продолжала между тем Марина, усаживаясь на пуфик перед трильяжем и принимаясь за прическу. – Я очень хотела, чтобы папа... как-то устроил свою судьбу. Ведь может получиться так, что я вскоре выйду замуж! – доверчиво сообщила она. – И он останется один. Это меня беспокоит.
«Вот оно в чем дело! – ухмыльнулась про себя Наташа. – Девчонка подбивала отца жениться по совершенно конкретному поводу. Неужели он и в самом деле не нашел лучшей кандидатуры, чем бывшая супруга? Ведь прожив вместе год, уже можно сообразить, что будет дальше. То есть всю оставшуюся жизнь. И раз уж он один раз развелся, то ничего хорошего от повторного брака на той же самой женщине ждать не стоит».
Марина наконец довела свой внешний вид до совершенства и выдохнула:
– Ну все, можно двигать! Наверное, гости уже собрались.
«А вот сейчас я погляжу, ради кого она так старалась, – решила Наташа. – Если гости действительно все уже собрались». Когда они вышли из коридора, то сразу увидели, что так оно и есть – холл и гостиная были полны народу. Лина блистала в серебристом платье, которое обтягивало ее всю, вплоть до предательских складочек на талии. Глаз от нее отвести было невозможно. Если только для того, чтобы поглазеть на дочку Покровского.
Впрочем, когда они вошли в гостиную, все головы повернулись не в чью-нибудь, а в Наташину сторону. Еще бы! Нечасто увидишь такую страсть в полосатой кофте. Может быть, в самом деле стоило повязать на голову косыночку?
– Дядя Стас! – пискнула Марина и опрометью бросилась к вышеозначенному субъекту.
Он раскинул руки и поймал ее, словно пятилетнюю малышку. И даже чуть-чуть приподнял вверх. И поприветствовал:
– Привет, коза!
– Наталья! – позвал Покровский. Она повернулась к нему, постаравшись изобразить приятную улыбку. – Хочу познакомить вас с гостями из-за океана. Это – Костя, он наш человек, хотя и живет в Калифорнии. А это – Стив Гудмэн, стопроцентный американец.
Как ни странно, Костя выглядел так, точно всю жизнь прожил в Урюпинске и питался только булками с маслом. Он был крупным и тяжелым, как борец сумо. И одет в странный костюм, похожий на школьную форму времен Хрущева. Правда, улыбался искренне, по-доброму, и руку пожал Наталье от всего сердца – так, что у нее суставы хрустнули.
– Радостно видеться с соотечественниками! – заявил он, и это прозвучало совершенно не по-русски.
Зато Стив Гудмэн полностью оправдал все ее надежды. Он был высоким, тощим и волосатым. На голове волос было гораздо меньше, чем на открытых участках тела, в частности на ногах. Сравнение удалось сделать благодаря тому, что Стив, единственный из всех присутствующих, нарядился в шорты и футболку. Ему сказали, что повезут его to the country, и он сделал соответствующий вывод. Американец был невероятно свеж и пах, как полотенце, только что извлеченное из стиральной машины.
За столом Наташа оказалась между Федором и Вадимом – прямо напротив Покровского. Отчего-то он то и дело смотрел на нее, и когда она перехватывала эти пристальные взоры, все молекулы, из которых состояло ее тело, на короткое время прекращали свою жизнедеятельность. Накатывало чувство, будто она сейчас рассыплется на кусочки. Но он отводил глаза, и молекулы снова собирались в единый организм, который протягивал вилку к маринованным грибам, накалывал по одной шляпке на острые зубцы и отправлял в рот.
Рядом с Покровским сидел аспирант Коля Лесников – парень лет двадцати пяти с несмываемой ухмылочкой на лице. Правда, на аспиранта он мало походил. У него была лохматая шевелюра, рельефные мускулы и молодой гонор в глазах. С Покровским он держался почтительно, но и сам старался себя ничем не унизить. С Наташей он поздоровался невнимательно, а Марине подарил фальшивую улыбку, в ответ на которую она по-кошачьи фыркнула.
Когда сказаны были почти все «обязательные» тосты и часть бутылок на столе лишилась содержимого, мужчины заговорили громко и стали жестикулировать, то и дело роняя рюмки на скатерть и салфетки под ноги. Марина, ухитрившаяся занять место по правую руку от Стаса, постоянно дергала его за рукав и щебетала. Лина взяла в оборот калифорнийца Костю и что-то втолковывала ему, откинувшись на спинку стула.
Взгляды, которые кидал на Наташу Покровский, с каждой рюмкой становились все пристальнее и пристальнее. Потом он слегка «поплыл» и начал глупо ей улыбаться.
– Не хотите ли соку? – спросил «тепленький» Вадим, считавший своим долгом накладывать своей соседке салаты и наливать напитки. – Апельсиновый? Вишневый?
– Мне лучше минеральную воду, – попросила Наташа.
Он налил и стал наблюдать за тем, как она пьет. Потом наклонился и шепотом сказал ей в ухо:
– Ох, и нравитесь вы мне!
– Шутите? – хмыкнула она. – Что во мне хорошего?
– Вы – оригинальная, – признался Вадим и неожиданно сказал, обращаясь ко всем сразу: – Эта женщина – оригинальная. Мне она нравится, и говорите что хотите!
Лина засмеялась, приложив ладошку ко рту, Покровский откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
– Однообразие убивает мужчин! – продолжал бушевать Вадим. – Помните, как у Тютчева:
«Так грустно тлится жизнь моя
И с каждым днем уходит дымом;
Так постепенно гасну я
В однообразье нестерпимом!..» –
продекламировал он и задумчиво добавил:
– А может, это не Тютчев, а Фет? Афанасий Афанасьевич...
Наташа немедленно вжала голову в плечи и поглядела на Покровского. Он тоже на нее посмотрел. Тут в его мозгу что-то щелкнуло – это было заметно по глазам, – он весь вскинулся, хлопнул ладонью по столу и громко воскликнул:
– Наталья, я все понял! Вы – продажная женщина!
Пораженные гости немедленно разинули рты, а Марина, покраснев, воскликнула:
– Папа!
В этом ее возгласе было столько укора, что Покровский тотчас же перешел к обороне. Выпитый алкоголь мешал ему мыслить здраво.
– А что я такого сказал? Я просто вспомнил, где мы встречались! В гостинице. Она ночевала в моем номере.
– Боже, – пробормотала Лина. – Какой пассаж!
– Помилуйте, это была не я, – фальшивым тоном заявила Наташа. – В гостиницах я давно уж не ночевала. У меня квартира есть, собственная. Как звали ту женщину? Не помните?
– Кажется, Фекла Серохвостова, – по-гусарски махнул рукой Покровский.