Хлоя никогда еще так не волновалась перед званым вечером. Ни разу так долго не примеряла разные платья, не разглядывала себя столь придирчиво в зеркале. Надо было выбрать один из двух нарядов: салатовое шелковое платье, длинное, узкое, без рукавов, с открытой спиной и с завязками на шее, или пестрое шифоновое платье, без рукавов, с оборкой вокруг выреза в виде латинской буквы «V», и слегка гофрированной юбкой. Строгое, классическое или изящное, воздушное платье… Кажется, ей не справиться с выбором. Платья были не новыми, но еще не вышли из моды. Поэтому она сочла себя не вправе понапрасну тратить деньги. Остановится она, пожалуй, на пестром шифоновом платье. Оно, бесспорно, весьма женственно, да и розовые пионы на бирюзовом фоне смотрятся отлично. В этом платье она будет чувствовать себя феей весны.
Пока она выбирала наряд, странное чувство не покидало ее. Предвкушение приятного вечера и внезапно вернувшаяся чувственность. С каких это пор Макгир волнует ее? Не с того ли самого момента, когда она вся задрожала при мысли, что ей предстоит оказаться наедине с ним? Она же всячески сторонилась его и не скрывала этого.
Хлоя отворила перед Макгиром входную дверь, когда дедушкины часы в гостиной пробили восемь. Она знала, что он будет в вечернем костюме, но все-таки не ожидала, что он предстанет перед ней в таком — Боже, ей не удалось избежать этого слова — великолепии. Она чуть не отвела взгляд в сторону.
— Привет, — произнес он, глядя на нее в упор мерцающими темными глазами. — Вы просто очаровательны.
Это была истинная правда. Рыжевато-золотистые волосы Хлоя причесала не так, как обычно. Ее темно-синие глаза, огромные и влажные, гармонировали с цветом платья. Розовато-фарфорового оттенка кожа, казалось, светилась изнутри. Губы, полные, мягкие, словно ждали поцелуя. Макгира уже давно интересовало, что он испытает, если раздвинет их кончиком языка.
Она всегда выглядела безупречно в своих строгих блузках и юбках или костюмах, но в вечернем платье он видел Хлою впервые. Пышная, поблескивавшая оборка лифа уходила вниз, приоткрывая затененную ложбинку между округлостями груди. Макгир с трудом поборол желание прикоснуться к девушке. Он не хотел испугать ее.
— Спасибо. — Она грациозно тряхнула локонами. Что-то в его тоне насторожило ее. Это Макгир, твой старинный враг, не забывай! — Не зайдете на минутку? — Держать его на пороге было бы в высшей мере невоспитанно.
— Да, с удовольствием. — У него был вид человека, который привык общаться с сильными мира сего. — Прекрасный старинный особняк, — слегка скучающим тоном произнес он, окидывая взглядом просторный коридор с полированным паркетом, покрытым вышитым розами китайским ковром. Перед аркой, которая вела в гостиную, стоял круглый коричневый столик, а на нем — низкая хрустальная ваза с белыми розами.
— Я люблю его, — улыбнулась Хлоя. — Позвольте мне показать вам дом, если, конечно, у нас есть время.
— С радостью. — Выражение его лица, что удивительно, смягчилось. — Мне известно, что особняк построен еще вашим дедушкой. — Узнал он об этом из перечня наследуемого имущества.
Хлоя резко остановилась, слегка вздернув подбородок. Ей не нравилось, когда о ней болтали.
— Кто вам сказал?
Он слегка пожал своими мощными плечами:
— Мне приходится многое проверять.
— Полагаю, это входит в ваши обязанности.
— Вы не можете не знать об этом, Хлоя.
Макгир так ласково произнес ее имя, что у нее немного закружилась голова.
— Если бы можно было выбирать, я хотел бы жить именно в таком доме.
— Правда? Я думала, что вы предпочитаете что-нибудь более современное. — Она чуть не добавила: и с ужасными картинами на стенах, которые похожи на чертежи к задачкам по геометрии.
Черные глаза Макгира снова оглядели ее с головы до ног:
— Наоборот, я всегда говорил, что люблю сочетание нового и старого стилей, а в архитектуре мне по душе именно такие старинные особняки с просторными верандами и узорочьем из белой жести. Мне нравятся высокие потолки и огромные комнаты.
— Как раз для большого человека. — Она не переставала удивляться, как все пока замечательно. Вот они идут бок о бок: она в изысканном шифоновом платье, он в прекрасно скроенном вечернем костюме. А она, дурочка, боялась!
— Внутренняя отделка здесь выше всяких похвал, — заметил Макгир.
У Хлои комок встал в горле:
— Это все мама. — Больше ни слова она не смогла выговорить.
Он восхищался классической строгостью гостиной, сочетанием прекрасных античных вещиц с мягкими, обтянутыми индийским набивным коленкором диванами и креслами, расположенными в тени слоновых бивней розоватых оттенков. Огромное, в позолоченной раме зеркало висело над камином, облицованным прекрасным белым мрамором.
— Вас, должно быть, утешает, что она везде оставила свой след.
— Бывает, — кротко проговорила Хлоя, пораженная его проницательностью. — А иногда от этого ужасно больно. — Она жестом пригласила его в следующую комнату. — Пройдемте через библиотеку.
Макгир с интересом осматривал обстановку. От его взгляда не укрылось ничего: ни лепнина на потолке, ни кедровые панели, ни книжный шкаф, заставленный томами в кожаных переплетах с золотым тиснением. Даже привезенная из Франции позолоченная люстра девятнадцатого века. Дай она ему время, он бы, пожалуй, предложил ей хорошую цену за дом со всем его содержимым.
— Вам, думаю, было хорошо расти тут, — пробормотал Макгир, словно сам себе.
Хлоя помолчала, успокаивая сердцебиение. Хотя он и был далек от ее идеала, она начинала понимать, что Макгир отнюдь не лишен мужского обаяния и к тому же умеет блестяще держаться.
— А где вы росли? — кротко спросила она. Он улыбнулся знакомой натянутой улыбкой.
— В небольшом городке рядом с Сиднеем. Полагаю, вы сказали бы, что он находится на обочине цивилизации.
На этот раз она нашлась сразу:
— Однако вы проделали немалый путь.
— Это входило в мои намерения, Хлоя. Убраться оттуда как можно дальше. — Его тон стал почти грубым. Отвернув манжету, он посмотрел на золотые часы. — Благодарю. Я бы с удовольствием побродил еще по вашему прекрасному дому, но, полагаю, нам пора.
— Конечно, — она слегка покраснела, когда он, проходя мимо, нежно погладил ее по щеке.
— Теперь я понимаю, отчего вы такая принцесса, — проговорил он низким, глухим голосом.
Они уже отошли от особняка, когда ей удалось наконец выдавить из себя хоть слово.
— Я не знала, что вы водите «ягуар».
— Когда я был ребенком, то пообещал себе, что настанет день, когда я буду ездить на нем.
— Такие машины впечатляют, — улыбнулась она.
— Разумеется. Неужели вы думали, что я заеду за вами на той машине, на которой езжу на работу?
— Я вообще не думала, что вы заедете за мной.
— Почему, мисс Каванах? — Он вызывающе поглядел на нее.
— Эй, вы только что называли меня Хлоей, — почему-то уязвленная, воспротивилась она.
— А вы вообще никак не называете меня. В лицо. Зато мне известно, как вы величаете меня за глаза.
— О, пожалуйста, не верьте всему, о чем вам докладывают. — Хлоя смутилась. — Вы не забыли? Мы едем на званый вечер! — Она с ужасом поняла, что ей совсем не хочется нарушать хрупкую гармонию между ними.
— Ну, тогда скажите! — угрюмо потребовал Макгир.
— Что сказать? — тонкий запах кожи в окутанном полутьмой салоне смешивался с ароматом ее духов. Эта атмосфера странным образом сближала их.
— Мое имя, — бросил он. — Гейб, Габриэль, как вам больше нравится.
У Хлои перехватило дыхание:
— Габриэль — это божий посланник. Вы должны признать, что ваш облик не соответствует общепринятому представлению о нем.
— Вы бы скорее назвали меня Люцифером?
Его глаза мерцали в полутьме.
— Даже для вас это имя слишком жуткое. Давайте заключим перемирие: сегодня вечером я буду звать вас Габриэлем, а вы меня — Хлоей. А в понедельник утром все вернется на круги своя.
— По рукам, — кивнул Макгир. — Вот еще что: не могли бы вы представить себе, что мы друзья? — Он открыто издевался над ней.
— Знаете, говорят, будто нет ничего невозможного, — бойко ответила Хлоя.
— Не думаю, что вы смогли бы притворяться другом, мисс Каванах. — Он мельком глянул на нее. Боже, до чего она изысканна!
— Вы не ошиблись.
— Ведь я обыкновенный малый.
Она рассмеялась, своим смехом опровергая его слова:
— Нет, вы необыкновенный малый.
— Что же все-таки во мне не дает вам покоя?
— Габриэль, вы меня совсем не волнуете, — лукаво сказала она.
— О, зато вы тревожите меня. Не смейтесь.
— Ну что ж… — Она подумала. — Значит, вы хотели бы взволновать меня.
Он с усилием выговорил:
— Надо признаться, да.
— И для этого у вас есть свои основания.
— Верно. Однако я пытаюсь помочь вам, Хлоя, прежде чем вы измочалите себя. Временами я бываю, пожалуй, несколько резок, но, поверьте, намерения у меня добрые. При прежнем боссе вы делали все, что хотели.
Хлоя признала про себя справедливость этих слов.
— Клайв ушел намного раньше, чем было необходимо.
Губы Макгира искривила слабая улыбка:
— Вы просто предубеждены. А ведь мы с вами находимся по одну сторону баррикад, пусть наши отношения и не столь уж гладки.
— Клайв не гаркал на меня, — улыбнулась Хлоя.
— И что я, по-вашему, должен отвечать на это? Я не позволю обвести себя вокруг вашего мизинца. И не позволю вторгаться без приглашения и покидать без разрешения свой кабинет.
Хлоя покраснела.
— Неправда. Я всегда стучусь.
— Если не забываете.
Она обрадовалась, что в темноте не видно, насколько она смущена.
— Я не понимаю, что, но что-то, по-моему, беспокоит вас.
— Эй! Это я спрашиваю!
— Хорошо. Но мне придется поломать голову, чтобы отыскать успокоительный ответ. Пусть это послужит вам утешением: я знаю, по крайней мере, дюжину женщин, которые считают вас неотразимым.
— Четырнадцать, — лаконично ответил ее собеседник.
— Одного я не возьму в толк: почему вы не женитесь?
Она не хотела произносить эту фразу! Ее будто кто-то потянул за язык!
Макгир иронически взглянул на нее:
— Если бы я попросил вас стать моей женой, вы согласились бы?
Сердце ее захлестнуло от страха. Она не пара Макгиру.
— Вы, верно, шутите!
— Нет, — спокойно ответил он. — Вы вполне подходите: красивы, умны, чуть ветрены, но определенно не бесчувственны. Вы знаете телевидение, поэтому не будете удивляться, где я пропадаю.
Хлоя, с легкой тревогой глядя на него, помотала головой:
— Неудачная мысль. И во сне мне не может присниться, будто мы с вами супруги.
— Хорошо, Хлоя. Я просто пошутил. Вы никому в ближайшее время не доверите свое сердце? — вопрос был задан так мягко и ласково, что захватил ее врасплох.
Она печально, как бы про себя, ответила:
— Нет.
И не надо стараться это понять. При той боли и отчаянии, что царили в ее душе.
— Я верю в любовь, Хлоя, — с достоинством произнес Габриэль. — У меня нет к тому оснований, но я верю в любовь. У меня было безрадостное детство. — Он мог бы рассказать ей о жестокости отца и вечном страхе матери… — Все, о чем я думал, выражалось словами… «беги, беги, беги». Однако я оставался — ради матери.
Потрясенная, Хлоя с болью выговорила:
— Габриэль, мне так жаль. — Она действительно чувствовала сострадание к этому сильному человеку.
— Вы очень добры. — В его голосе звучали одновременно нежность и некоторая язвительность. Он посмотрел на свою спутницу. Как она прекрасна… как прекрасна. Всю жизнь он жаждал красоты, а в этой девушке было нечто удивительное, что заставляло сильнее биться сердце. С самого первого дня, когда он только вошел в кабинет и взглянул на нее…
— Ничего, Хлоя. Я много сражался, и борьба ожесточила меня. — Его лицо потемнело и омрачилось. — Я понимаю, эта жестокость и тревожит вас.
Хлоя не знала, что ответить. Нельзя было отрицать, что он прав, но своим сострадательным сердцем она чувствовала, что ранила его, такого сильного, самоуверенного, гордого. Ей бы никогда не пришло в голову, что именно ей дано пробить броню Макгира.
В салоне машины воцарилась тишина. Но в ней уже не было прежней безмятежности.
Сэр Ллью Уильямс, владелец и глава телестудии, а также нескольких других прибыльных предприятий, жил в просторной вилле, известной под названием «Риверсайд». Вереница машин выстроилась по обеим сторонам широкой улицы, на которой к середине лета гигантские цезальпинии покрылись буйными алыми цветами. Макгир, даже не пытаясь отыскать место, чтобы поставить машину, проехал прямо к высоким декоративным кованым воротам, где охранник нашел его имя в списке приглашенных.
— Да вы тут в любимчиках! — поддела Хлоя.
— Не нападайте, — сухо произнес Макгир. — Что бы вы делали в своих-то туфлях? — Он бросил взгляд вниз, на ее длинные стройные ноги, крест-накрест перетянутые бирюзовыми ремешками.
— Послушайте, вам известно, что за меня беспокоиться не надо, — сказала Хлоя, когда он попытался помочь ей выйти из машины.
— Хлоя, я с удовольствием помогу вам.
Выскочив из «ягуара», она тут же отпустила его руку.
— Очень любезно с вашей стороны, Габриэль, но я не хочу, чтобы вы думали, что за мной надо ухаживать. Я привыкла к самостоятельности.
Макгир слегка пожал мощными плечами.
— Разумеется, но, если я вам понадоблюсь, я здесь.
Она удивленно улыбнулась ему:
— Хоть и приятно, но откуда такая забота?
— Фриману не потребуется много времени, чтобы заприметить вас, — напрямик сказал он, беря ее под руку и ведя по залитой светом садовой дорожке.
— Боже мой, мужчина, который уже трижды был женат, — потрясенно произнесла Хлоя.
— И совершенно очевидно, что он подыскивает четвертую жену.
— Даже если это так, вам нечего опасаться за меня. Все это истории из бульварной прессы… В некотором отношении он и впрямь ужасный человек.
Габриэль угрюмо ухмыльнулся:
— Хлоя, очень прошу вас говорить потише. Ваш голос звенит, как серебряный колокольчик.
— Извините. Никто из нас не совершенен.
— Это нельзя отрицать, однако некоторые люди бывают хуже прочих. Я лишь прошу вас быть очень, очень осторожной. У двух из его жен были ярко-рыжие волосы.
Хлоя тихо рассмеялась:
— Должно быть, это обходилось им в копеечку. Я весьма признательна за заботу, Габриэль, но я в самом деле способна постоять за себя.
— Не слушайте его болтовню. — Они уже подошли к дому, и Макгир говорил едва слышно. — Я уверен, что он попытается заморочить вас своими речами.
Так и случилось.
Едва они вошли в отделанный мрамором холл, как Тара Уильямс, отделившись от смеющейся группы гостей, бросилась навстречу Макгиру. Она схватила его за руку и, привстав на цыпочки, поцеловала в щеку.
— Гейб, ты великолепен! Как я рада видеть тебя! Папа сказал, чтобы я притащила тебя к нему, как только ты появишься. И… — Она с простодушным и удивленным видом замолчала. — Хлоя, не так ли?
Конечно, она знала ее. Хлоя не раз мелькала на телевизионном экране.
— Хлоя Каванах, мисс Уильямс.
Хлоя улыбнулась:
— Я так рада, что меня пригласили на ваш прекрасный званый вечер.
— Папочке нравится приглашать время от времени кого-нибудь из служащих, — не слишком любезно ответила Тара, хотя и постаралась мило улыбнуться при этом.
Хлоя подумала, что при таком богатстве Тарa должна считать, что может говорить и делать все, что ей угодно. Она видела, как Тара буквально обвилась вокруг Макгира, гипнотизируя его взглядом своих пугающе холодных голубых глаз. Густые каштановые волосы падали тяжелыми прядями ей на плечи. Длинное, облегающее платье из шелкового трикотажа с довольно откровенным разрезом выглядело весьма вызывающе. По мнению Хлои, платье чересчур открывало грудь, но, вероятно, это был последний крик моды, весьма привлекательный для мужчин.
Хлоя продолжала улыбаться даже тогда, когда поняла, что Тара собирается увести Макгира, предоставив Хлою самой себе.