Подарок Тартини - Наталис Наталья 10 стр.


Время от времени он возвращался к «Его странствиям», но дойдя до слов: «Здесь Хан Кубла приказал строить дворец…», Самуэль захлопнул книгу и зевнул. Отяжелевшая от настойки голова склонилась на грудь, локоны упали на лицо и чуть шевелились от дыхания.  Поэту снились пещеры, неизмеримые для человека, и море, лишённое солнца. Образы, возникающие во сне, были целостными и не нуждались в описании. Поэма возникала сама собой, рождаясь из причудливого прилива и отлива воображения. Она состояла из двухсот-трёхсот строк и, проснувшись через три часа, Самуэль сел за стол, жадно записывая всё, что вобрала в себя память. В середине работы его прервали, но, вернувшись через полчаса, он уже не смог возобновить запись. Остальная часть поэмы словно растаяла, оставив Самуэлю Кольриджу лишь пятьдесят четыре строчки, но даже их хватило, чтобы понять, что перед ним не просто конечный результат игры воображения и воздействия наркотика, а великая поэма, шедевр, подаренный Царством Снов.

Глава 10. «СОН. Дорога над океаном»

Когда засыпаешь после долгого рабочего дня, чистая простынь, льнущая к телу, кажется всё понимающим нежным другом, а тёплая раковина одеяла наглухо закупоривает вход посторонним, и ты остаёшься наедине со своими грёзами и мечтами. Трудно сказать, когда они становятся снами, эта граница находится под властью торможения, подавившего возбуждение, но к тому времени человеку, как правило, уже не до физиологических тонкостей: ведь он не просто пересекает границу, он входит через ворота серотонина в блаженный мир сказочных сновидений, где возможно всё, и всё кажется таким заманчивым!

Виталий Александрович хорошо помнил, когда закрывал глаза, что его любимое одеяло в звёздах заботливо укрывало с головы до ног, а свежий воздух из приоткрытой форточки приятно обдувал лицо. Засыпая, Лена просила закрыть окно – ночи были ещё холодными – но после изнурительного дня сил на это уже не хватало. Продолжая лежать, Виталий отдавал себе приказания встать и выполнить просьбу жены, как бы тяжело ни было оставлять уютную постель и тёплый кокон одеяла. Он призвал на помощь всю свою волю скинуть оковы сна и открыл глаза.

На потолке мерцали звёзды, казавшиеся такими близкими, и Виталий Александрович удивился их появлению. Они как будто сошли с одеяла и ожили, засияв серебром звёздных граней. Или они проникли через форточку и усыпали собой потолок, который становился всё больше и шире, свободно вмещая их бесконечное количество? «Что за чушь!» - подумал президент и встал, твёрдо намереваясь закрыть окно, чтобы положить конец звёздному вторжению. Ноги, не ощутив под собой опоры, внезапно подогнулись. Потеряв равновесие, Виталий упал, но не ударился, а, кувыркнувшись, повис в невесомости. Вокруг него вращался космос, и звёзды, сойдя с потолка, стали вполне реальными. Какое-то время Виталий Александрович привыкал к своему новому положению, находя его странным, но занимательным. Осмелев, он сделал пару виражей, и вдруг понял, что к нему вернулась потерявшаяся в детстве способность летать! Это осознание наполнило его восторженностью и неведомым прежде ощущением силы, заставило забыть о сне. Чувствуя себя уверенней, чем на трибуне, он расправил воображаемые крылья и взмыл навстречу звёздам.

Безмолвное чёрное пространство с тысячами разбегающихся галактик окружило президента - одна из них настолько потрясла его воображение, что, ни секунды не задумываясь, он помчался в центр вращающейся спирали. Голубые гигантские звёзды вокруг стремились к огромному гравитационному полю уже тысячи лет, а он преодолевал это расстояние в считанные минуты. Забыв об опасности и страхе, он наблюдал, как в центре галактики скапливается чудовищных размеров жёлтый пузырь раскалённого газа, который рано или поздно должен был взорваться, породив пылевое облако, из которого в будущем сформируется новое звёздное поколение. Он видел пульсар и чувствовал, как всё вокруг него движется, вибрирует, волнуется, продолжая оставаться безмолвным.

- Виталий Александрович, здравствуйте! – услышал он вдруг приветливый голос и, оглянувшись, увидел девушку размером не более его пуговицы на парадном пальто. Он бережно взял её и посадил на свою ладонь.

- Какая ты крохотная, - разглядывая девушку, - удивился президент, - как из сказки.

- Нет, - это Вы слишком большой, - возразила Дарья, - попробуйте стать такой, как я.

- У меня не получится, - с сомнением ответил Виталий.

- Но ведь Вы даже не попробовали, - продолжала настаивать она, - нужно просто захотеть. Но сначала необходимо осознать, что Вы меньше всех этих звёзд и галактик. Вы ведь это понимаете?

И в то же мгновение Виталий Александрович стал стремительно уменьшаться в размерах, а звёзды и галактики вокруг него вырастать до мегавеличин.

- Так это Вы! – воскликнул он, едва его глаза оказались на уровне лица Даши. – Та самая девушка, устроившая в Кремле спектакль!

- Неужели Вы до сих пор сердитесь, Виталий Александрович? –  спросила Дарья, пряча улыбку за раскаянным взглядом.

- Нет, конечно, - он снова не нашёл в себе силы противостоять её красоте, находя, что красота эта обладает совершенно  неземными чертами. Впрочем, ведь их окружал космос. – Куда мы направляемся?

- Мы возвращаемся на нашу родную планету, - отозвалась Дарья, медленно увлекая его за собой, - может быть, Виталий Александрович, Вы уже видите её?

Он действительно видел её. Среди газопылевых туманов медленно вырисовывался шар, перевитый голубой и зелёной лентой океанов и лесных массивов. Сверху этот шар казался таким хрупким, что при желании его легко можно было поместить на ладони, как совсем недавно Виталий Александрович сделал это с девушкой.

- Он совсем не похож на глобус, - задумчиво сказал президент, - даже с этого расстояния я вижу, чувствую пульс жизни, бьющей в недрах и на поверхности земного шара… Как я только что его назвал? – спросил он самого себя. – Шар – какое безликое имя. Это же Земля! Земля!!!

Дарья испытывала те же чувства. Она проникла в сон главы государства с мыслью о том, как попросить помощи для Стаса, но вид Земли из космоса стал и для неё откровением. Упоительно-прекрасным было зрелище, представшее перед их глазами в виде родной планеты, и она решила оттянуть момент возвращения.

- Постойте! – вдруг предостерегающе воскликнул президент. – А как мы найдём Россию?

- Не всё ли равно, куда возвращаться? Ведь это наш общий дом!

Виталий Александрович собрался было возразить, но вид Земли, открывающей всё новые и новые тайны своей жизни, поглотил его внимание прежде, чем слова сомнения слетели с его губ.

- Да, Вы правы, девушка, безусловно, правы, - рассеянно проговорил он, наблюдая, как вздымается грудь океана, шумят леса и кипит почва, - земля Африки не менее прекрасна, чем российские поля. Как гражданин мира, я признаю это, но как  человек, наделённый властью и доверием определённого количества людей, проживающих на отдельном участке суши, я остаюсь патриотом своей страны, - рассудительно заметил он и, не удержавшись, повторил в сильном эмоциональном волнении, - но до чего же загадочна и прекрасна земля Африки!

- Осторожно, Виталий Александрович, прямо перед нами космический корабль,  - предупредила его Дарья, - судя по всему, российский.

Мимо них медленно и величаво скользил в космическом пространстве внушительных размеров корабль, и Дарья рассмеялась, высказав мысль о том, как, должно быть, удивлены и обескуражены космонавты, наблюдающие на экране людей без скафандров. Но Виталий Александрович вдруг занервничал.

- Что-то случилось? – участливо поинтересовалась Даша, заметив его беспокойство.

- Космонавты, может быть, и удивятся, - нахмурился он, - но наверняка узнают меня. Что напишет пресса по поводу незнакомой девушки рядом со мной?

- Вы переживаете из-за прессы?

- На этот раз да, потому что пресса представит на суд читателя правдивую информацию. – Строго посмотрел он на Дарью. – Меня не привлекает перспектива стать особенно популярным при тех же обстоятельствах, при каких снискал эту неприглядную славу один из последних американских президентов.

- Я догадалась, о какой девушке идёт речь. Но неужели Вы, Виталий Александрович, не разглядели истинную причину мирового интереса ко всей этой истории? – искренне удивилась Дарья. – Неужели вы не поняли, что люди садились перед экранами телевизоров и скупали газеты, смакующие подробности этой связи, для того только, чтобы развлечься? Ведь для них это был ещё один занимательный сериал, и тем он занимательнее, что происходил в жизни, и главным героем являлся не просто реальный человек, а глава влиятельного государства!

- Ты упрекаешь людей в отсутствии у них стремления к насыщению собственной жизни?

- Я не могу упрекать людей, - с достоинством ответила Дарья, - но мне кажется, что если бы мы были более терпимы и великодушны друг к другу, то не стали бы превращать личную жизнь президента в тему для кухонных разговоров!

- Может, оно и так, - задумался Виталий Александрович, - но такова человеческая природа.

- Человеческая природа такова, - жёстко ответила Дарья, - что должна раз и навсегда усвоить, что от подобных ситуаций, как, впрочем, и от остальных, не застрахован никто.

- Я должен быть застрахован! – с глубоким убеждением заявил Виталий Александрович. – Иначе потеряю доверие своих избирателей.

- Так стоит ли дорожить доверием таких избирателей, которые превращают жизнь в фарс? Фарс, достойный взять награду «За самую отвратительную режиссуру»?

Президент застыл на месте и долго смотрел на Дарью умными проницательными глазами.

- Ты ещё юна, слишком юна, - наконец, произнёс он, - и многого не понимаешь. В тебе кипят чувства, и стал бы я президентом, если бы был столь же эмоционален? – он сделал паузу, давая возможность ответить ей на вопрос самой. – И всё же ты снова права, незнакомка. Хотя доверие большинства избирателей не имеет доверия в моих глазах, я помню ещё и о тех людях, которые стремятся изменить нашу жизнь в лучшую сторону. Жаль, что они не входят в большинство. Как, впрочем,  и в меньшинство.

Дарья недоумённо посмотрела на него. Как такое может быть? Для кого же тогда работает президент?

- Эти люди – в каждом из нас, - убеждённо сказал он, - стоит лишь захотеть разбудить самого себя. Доверие этих людей мне важно.

«Как странно, - думала Дарья, молча продолжая свой путь рядом с ним, - мне всегда импонировал его образ, созданный и представленный средствами массовой информации, но, кажется, только сейчас я постигаю его во всей полноте. И разве не ошибался Гипнос, утверждая, что на Земле нет мне достойной пары?»

«Боги не ошибаются», - вспомнила она его слова, и ей стало грустно оттого, что, по-видимому, бог Царства Сновидений был близок к правде. Она и Виталий Александрович – представители разных поколений, у него есть семья, и, кроме того, он занимает самый высокий пост в её стране. Юная рядовая учительница никогда не станет близким другом  и женщиной человека, посвятившего свою жизнь огромному государству, даже если эта женщина - единственная будущая покровительница Мира Снов.

- Куда девался твой задор? – ласково окликнул её Виталий Александрович, заметив грусть девушки. – Мне его, признаться, не хватает. И я до сих пор не знаю твоего имени.

- Меня зовут Дарья, - улыбнулась она в ответ, польщённая его вниманием, - только Вы вряд ли вспомните его, когда проснётесь.

- Когда что? – изумлённо переспросил президент.

- Вы спите, Виталий Александрович, только поэтому я решилась общаться с Вами, - невесело призналась Дарья, - в реальной жизни эта встреча была бы невозможна.

- Вы зря так утверждаете, девушка, - вмешался в их разговор третий голос, - сны ещё более реальны, чем наша Явь, и на Вашем месте я бы удивлялся тому, как вы встретились в мире сна, а не где-нибудь в Кремлёвском Дворце съездов.

На плечо президента опустилась изящная бабочка, Дарья сразу же признала в ней профессора Шмаля.

   - Я и впрямь сплю, - удивлённо согласился президент, потому что наяву никогда не встречал говорящих бабочек.

Земля приняла путешественников на окружённом пышной тропической растительностью  острове, профессор Шмаль радостно спорхнул с плеча президента и погрузился в сладкий нектар благоухающих цветов.

- Профессор, - окликнула его Дарья, - почему бы Вам не обрести свой истинный облик?

Меж лепестков появились усики.

- А почему бы Вам не оставаться самой собою? – съехидничал, как показалось Дарье, Зигмунд Шмаль, и она покраснела, устыдившись того, что профессор был свидетелем её перевоплощения.

Бабочка вдруг стала увеличиваться в размерах; не выдержав её тяжести, цветок сломался, а через мгновение оказался раздавленным лакированными туфлями Зигмунда Шмаля.

- Удалось! – радостно хлопнул он себя по плечу и с улыбкой повернулся к смущённой Дарье. – Только не торопитесь следовать моему примеру, милая дама; не лишайте нас общества Вашей поистине впечатляющей красоты, не превращайтесь в серенькую российскую учительницу!

Дарья вопросительно посмотрела на него.

- Почему бы Вам не остаться самой собой? – повторил свой вопрос Шмаль, на этот раз более глубокомысленно. – Посмотрите в наши глаза, или в зеркальную гладь этого океана – и Вы увидите своё истинное отражение. Но, возвращаясь в Явь, Вы почему-то выбираете становиться довольно непримечательной особой. Пребывание в образе бабочки натолкнуло меня на мысль о том, что сны, обнажающие наш истинный облик, диктуют и подходящую линию жизненной пьесы, а не наоборот.

- Постойте! – возразил президент. – Вы окружаете эту сторону человеческой жизни мистическим ореолом, а ведь сон – это всего лишь работа подсознания, реализующего наши неосознанные или подавленные желания.

- Неправда! – решительно не согласилась Дарья. – Мир Сна – это обособленный мир, имеющий свой уклад и порядки, и развивающийся по своим законам. Человечество не поймёт его по той простой причине, что его мышление ещё не созрело до понимания устройства Сновидческого Царства.

- Это так, - поддержал девушку Зигмунд Шмаль, - наши миры, хотя и идентичны друг другу, на самом деле являются полными противоположностями. Если вы верите в существование души – что касается меня, я верю – то не будете отрицать, что это понятие не материальное. Душа и тело сосуществуют, тоже являясь противоположностями: одно из них принадлежит физическому миру, другое – миру духовному. Этот мир мы воспринимаем с помощью пяти органов чувств, из которых зрение является самым важным. Но когда мы спим, наши глаза закрыты. Как же тогда мы видим сны? У меня есть предположение, что с помощью душевных органов чувств. Природу их, к сожалению, никто пока ещё объяснить не может, но факт остаётся фактом – именно через душевные органы чувств мы способны ориентироваться в ином, нематериальном мире. Я склонен думать, что этим миром является Мир Сновидений.

- Путешествующие души? – с сомнением покачал головой президент.

- Не совсем. Во время сна душа не покидает тело, как считали древние. Она продолжает поддерживать с ним связь с помощью неких энергетических цепей, и через свои органы посылает информацию в мозг. Вот почему, не задействуя свои физические приспособления для восприятия земного мира, многие люди способны видеть, слышать, чувствовать вкус и даже испытывать оргазм.

- Звучит убедительно, но не сбрасывайте со счетов недоказанность Вашего смелого утверждения, - осторожно произнёс Виталий Александрович.

- Хорошо, - примиряюще сказал Шмаль, - давайте вернёмся к вашим теориям. По отдельности они вряд ли претендуют на то, чтобы принимать их серьёзно, а вот как учёный я имею право комбинировать обе. – После недолгого раздумья он продолжил. – Если рассматривать сон как работу подсознания, реализующего наши желания – эта Ваша точка зрения, Виталий Александрович, близка к взглядам Фрейда – с одной стороны, и как особый реально существующий мир – с другой, и не просто рассматривать, а принять её за основу, то почему бы не пойти дальше и не попытаться предположить, что жизнь людей наяву является работой подсознания неких исполинских существ. В таком случае мы для них – объекты их сновидений, в то время как наш собственный мир представляется нам вполне реальным.

Назад Дальше