Этюд 4. Сон Фридриха Кекуле
Эта ночь тысяча восемьсот шестьдесят пятого года была особенно холодной, и Фридрих Кекуле, достигший уже того возраста, когда тело реагирует на изменения погоды, предпочёл развести в камине огонь. Очень скоро костёр начал весело потрескивать, погрузив комнату в причудливый театр теней и, уютно устроившись в кресле напротив, Фридрих протянул к согревающему огню ноги. Прыгающие язычки пламени напомнили ему один из ранних снов, и он подумал, что в состоянии разложить структуру огня на составные элементы, но вряд ли в его силах выделить те, которые связали память химика со снами. Эти несколько философские отвлечения приятно убаюкивали, и Фридрих задремал, когда его глаза устали следить за игрой огненных отсветов. Казалось, что коварный огонь проникал сквозь закрытые веки, и продолжал свой танец, превращаясь из пламени в атомы. Завороженный повторяющимися образами, взгляд дремлющего Фридриха уж не мог различить более крупные структуры, построенные в длинные цепочки. Замыкаясь друг на друге, они танцевали, извиваясь, словно змеи, как вдруг одна из змеек отделилась от своего собственного хвоста и новая структура дразняще затанцевала перед глазами Фридриха. Как будто пронзённый молнией, он проснулся. Впечатление от сна было настолько сильным, что ещё некоторое время он продолжал сидеть в кресле, пытаясь удержать перед глазами ускользающую структуру. Где-то в глубинах сознания зарождалась смутная мысль о том, что это открытие будет переворотом для современной химии. Столько лет он пытался найти молекулярную структуру бензола, а хватило одной холодной ночи и потрескивающего огня, чтобы понять, что она представляет собой замкнутое карбонное кольцо!
Сделав записи на бумаге, Фридрих на мгновенье задумался. По его губам скользнула улыбка, и он снова занёс перо над испещрённым записями листом. Кое-что, не имеющее прямого отношения к химии, не мешало бы узнать и его менее склонным к философии коллегам.
Глава 9. «ЯВЬ. Три встречи»
1. «Граница»
По дороге в школу Дарья гадала, придёт ли сегодня Стас. Если всё-таки это случится, значит, нужно приготовиться к разговору. Гипнос дал ей чётко понять, что этот мальчишка взят под покровительство его Царства, и что именно ей, Дарье, предстоит вести и направлять Стаса в его поступках. Сейчас она не могла представить, как будет протекать их разговор, но надеялась, что своим незримым присутствием он вдохновит её.
Когда вместе со звонком она вошла в класс, ей с трудом удалось сдержать возглас радости: на самой последней парте, втянув голову в плечи и стараясь быть незаметным, сидел Стас. Увидев Дарью, он совсем постарался исчезнуть из поля зрения, и над его партой виднелась теперь лишь непричёсанная макушка.
- Здравствуйте! – сдержанно поздоровалась Дарья с ребятами. Казалось, ничего не произошло со вчерашнего дня, словно Стас не сбегал из дома, а одноклассники не бродили полночи по замёрзшей Москве. Для Даши эта ночь тоже была нелёгкой, поэтому она не смогла в полной мере прочувствовать напряжённую атмосферу в классе. Восприятие притупилось и требовалось какое-то время на восстановление эмоциональных сил.
Урок прошёл со скрипом. Хмурые невыспавшиеся ученики отвечали невпопад, то и дело путали имена героев и события, а макушка Стаса так и не поднялась выше прежнего уровня. Дарья с облегчением услышала звонок, и отпустила ребят без домашнего задания. Они покидали кабинет в недоумении – неужели Дарья Алексеевна не поблагодарит их за участие в поисках «чокнутого» Стаса, как они называли его между собой? Но она ничего не сказала.
Дверь за последним учеником закрылась, и только тогда Дарья подошла к мальчику, выпрямившемуся и неподвижно сидящему, мрачно уставившемуся перед собой воспалёнными от недосыпания глазами.
- Стас, здравствуй, - она ласково тронула его за плечо. Мальчишка поднял на неё затравленный взгляд. – Что случилось? Ты боишься меня?
- Вы тоже не спали из-за меня? – встревоженно спросил он. – Послушать, так я всем приношу одни неприятности!
- Мне ты не доставил беспокойства, - попыталась разубедить его Дарья, - но не потому, что твоя судьба мне безразлична.
- Я знаю, Дарья Алексеевна! – воскликнул Стас. – Вы единственная, кто может всё понять. А ребята, - он поник головой, - они не разговаривают со мной из-за того, что сегодня не спали, разыскивая меня повсюду.
- Они переживали из-за тебя.
- Они делали это для Вас, - Стас резко вскинул голову и прямо посмотрел в глаза учительнице, - потому что любят и уважают Вас, Дарья Алексеевна. А меня презирают. Хотя я учусь с ними с первого класса. Впрочем, они никогда особо меня не жаловали.
- Ты несправедлив к ним, Стас, - с укором посмотрела на него Дарья.
- Вы не знаете! Когда я пришёл сегодня – незадолго до Вас – они всё сказали, что думают обо мне! Они считают, что я помешался на своём желании стать президентом, что я свожу с ума своими дурацкими амбициями родителей и порчу жизнь Вам. Потому что тогда на педсовете всё началось именно из-за меня! Они не хотят потерять Вас, Дарья Алексеевна, поэтому предпочитают потерять меня, - он встал и направился к выходу, всем своим видом давая понять, что смирился с положением аутсайдера, но Дарья успела схватить его за рукав.
- Стас, я же обещала помочь тебе, ты помнишь?
Он остановился, обескураженно глядя на неё.
- Во сне. Ведь недаром ты назначил меня министром образования.
У Стаса вытянулось лицо.
- Откуда Вы знаете?
- Разве ты забыл кремлёвскую неразбериху? – в кабинет уже входил другой класс, и Дарья ласково подтолкнула Стаса к двери. – Поговорим после занятий.
Теперь она была уверена, что Стас останется на все уроки, а после них будет нетерпеливо дожидаться её под дверью. Так оно и вышло. Когда кабинет опустел, Стас занял первую парту, но хранил молчание, взирая на учительницу с трепетом и недоумением. Дарья села рядом и, стараясь выглядеть как можно увереннее, начала искать слова, чтобы завязать разговор, как вдруг Стас сам задал ему нужное русло:
- Дарья Алексеевна, Вы умеете влиять на сны?
Вопрос был задан прямо и не предполагал других вариантов, кроме «да» и «нет».
- Не то чтобы влиять, - нерешительно сказала Дарья, но, встретив серьёзный и неподкупный взгляд Стаса, решила скрывать от него как можно меньше, - да.
Взгляд мальчишки опять наполнился трепетным изумлением.
- Я знал, что Вы так скажете, но всё же не был готов услышать утвердительный ответ. Вы научите меня этому?
- Зачем?
- Я хочу встретиться во сне с президентом, - пылко начал Стас и тут же смущённо добавил, - только при нормальных обстоятельствах.
- Что ты называешь нормальными обстоятельствами?
- Пусть эта встреча будет посвящена только мне, и больше никаким другим делам. Пусть это будет, как во сне Ву Тинга!
- А кто такой Ву Тинг? – похоже, Стасу было известно о снах больше, чем предполагала Дарья.
- Ву Тинг был древнекитайским правителем из династии Шань. Когда его учитель умер, он вызвал сновидение, которое должно было показать нового учителя. Император нашёл человека, которого видел во сне – во всяком случае, похожего – и назначил его на пост премьер-министра. Это исторический факт, - он взглянул на Дарью, боясь увидеть её взгляд, полный скептицизма, но ясные и серьёзные глаза учительницы сосредоточенно внимали ему.
- Ещё сотню лет назад немецкий химик Фридрих Кекуле, которому сон помог открыть молекулярную структуру бензола, сказал своим коллегам на научном съезде: «Давайте изучать сны, джентльмены, и тогда мы, возможно, придём к истине», - задумчиво произнесла Дарья, - возможно, он был прав. Возможно, в снах мы найдём истину. И если Ву Тинг пытался сделать это – достаточно успешно, - то почему бы и нам не попробовать? – она заговорщицки взглянула на Стаса, воодушевившись историческим примером.
Мальчик вдруг испуганно отпрянул, но не вскочил со стула, а словно прирос к нему, тараща на неё глаза.
- Дарья Алексеевна, что с Вами происходит?
Да, что-то с ней происходило. Невероятно острым становилось опять зрение, и глаза переставали щуриться; самые обыкновенные волосы лёгкой волной заструились по распрямившимся плечам… Как так получилось, что она возвращает облик своей мечты? Она вспомнила ночные приключения, и, увлёкшись разговором, сознание сосредоточенно заработало над переходом, стирая границы между Явью и Сном. Изумлённый взгляд Стаса вернул её в Явь, и она сидела рядом с ним молча, не зная, как объяснить это случайное перевоплощение.
- Вы были очень похожи на девушку из моего сна! – к Стасу вернулся дар речи. – У меня ощущение, Дарья Алексеевна, что я оказываюсь в центре невероятных событий. Вы можете объяснить мне, что происходит? Кто-нибудь может?
- Мне ещё самой предстоит во многом разобраться, - покачала головой Дарья, - но одно я могу сказать наверняка: мы последуем примеру престарелого учителя Ву Тинга и посмотрим, что из этого получится. Однако существует некая непреложная истина, Стас: президент не откроет тебе ничего нового, если начнёт свой курс по президентской науке бессмертными словами: «учиться, учиться, и учиться». Будь готов к этому. У тебя есть все шансы достичь желаемого, и то, что ты увидишь во сне, может сбыться наяву. Главное, что твоё сознание уже настроено на определённые сновидческие образы. А путём тренировок можно будет достичь такого уровня, на котором ты сам сможешь вызывать сны, связанные с твоими интересами.
- Дарья Алексеевна, - с восхищением посмотрел на неё Стас, - Вы научились влиять на сновидения путём тренировок? И я смогу?
- Каждый сможет, - уверенно ответила Дарья, - надо только поверить.
2. «Поиск доказательства»
Спустя неделю профессор Шмаль снова встретился с Рональдом Рипертом, на этот раз в шикарном кабинете собственного дома в престижном районе Цюриха.
- Мне не терпится поделиться с Вами моими успехами, - без предисловия начал Шмаль, - они потрясающи!
Рональд с невозмутимым видом выслушал его: каждый, впервые овладевающий своим дневным сознанием во время сна, стремился излить ему разного рода восторги и благодарности. Другое дело, что профессору этого, видимо, было недостаточно. Риперт ждал, когда же прозвучит главная просьба. Она не могла не прозвучать: Зигмунд Шмаль не собирался останавливаться на достигнутом.
- Мой достопочтимый гениальный коллега! – не жалел эпитетов Шмаль. – Всё это великолепно, но я не могу представить научным кругам в качестве доказательств своей теории анализ собственных снов. Им подавай альфа-ритмы с изменчивой амплитудой! Тета-волны! Вертекс-зубцы! Они поднимут меня на смех, услышав похождение бабочки-Шмаля!
- Совершенно верно, профессор, - невозмутимо продолжал Риперт, - я бы тоже не поверил, если бы только не был основателем известной Вам Ассоциации. Значит, остаётся лишь один способ доказать реальность существования Мира Сновидений как особого мира со своей жизнью и своими законами.
- Вы знаете этот способ? – нетерпеливо перебил Шмаль.
- Да, - просто ответил тот, - Вам всего-то нужно предоставить в качестве доказательства какой-либо объект из Сновидческого Государства. Вы можете попытаться захватить его с собой, куда отправитесь туда в следующий раз, но для этого Вам придётся перестать быть бабочкой.
3. «Лучший друг»
Незадолго до того, как лечь спать, Виталию Александровичу позвонил Данил Воропаев.
- Виталий, - печально вздохнула трубка, - прости за отчаянные нотки в голосе, но играть радость я умею только перед камерой.
- Что произошло? – участливо спросил президент.
- Они не пропускают наш фильм на фестиваль. Находят его недостаточно слёзным для публики! – уже без печали, а с возмущением заверещала трубка.
- Что ты сам думаешь по этому поводу? Я знаю, кто возглавляет комиссию: этот человек очень компетентен, поверь мне. Но меня интересует твоё мнение.
- Ну, если честно.., - замялись на том конце провода, - может, он и впрямь не столь хорош, чтобы показывать его в Каннах, но побывать среди тамошней богемы, потешить своё уязвлённое актёрское самолюбие – впечатлений хватило бы на всю жизнь! Знаешь, солнце, тепло, девушки…
- Ты всё никак не успокоишься, - усмехнулся президент, - я рад, что хоть для кого-то это ещё представляет ценность.
- Брось, Виталий, что ты, не человек, что ли?! – строго выговорила трубка. – Я бы очень хотел с тобой увидеться, но тут по телевизору сказали, что ты в Европу на днях отбываешь?
- С официальным визитом, - подтвердил Виталий.
- Понятное дело, не на пляжи Лазурного берега. Дал бы себе отдохнуть, друг, нельзя столько работать. Хотя перед выборами.
- И это говоришь ты? – с упрёком сказал президент. – До сих пор живы времена, когда съёмки забирают у тебя четыреста дней в году. Ни ты, ни я, сам знаешь, не можем всё бросить и уехать отдыхать.
- Ну да, - с сарказмом согласилась трубка, - оба работаем для народа: один выхаживает его после долгой изнурительной болезни, другой развлекает. Но мы же тоже люди, мужчины, наконец! Было бы неплохо сменить обстановочку.
- Не кипятись, Данил. Всему своё время. Честно говоря, от впечатлений отдыхаю в другом мире – когда сплю.
- Да тебе сны уже лет двадцать как не снятся! – съехидничала трубка. – Неужели из-за тебя Гипнос вернулся на Олимп?
- Между прочим, ты смеёшься, а мне сегодня приснилось, что мы с тобой по телефону разговариваем – вот как сейчас – и ты сердито выговариваешь мне, что вместо тебя в Канны едут другие актёры.
- Ты стал видеть вещие сны? В Канны действительно отправляют других актёров с другим фильмом. Им, говорят, посодействовал кто-то очень высокопоставленный. Понимаешь, Виталий, у кого-то в этом мире есть покровитель, только я один-одинёшенек, - театрально запричитала трубка.
- Твой покровитель - твой талант, - улыбнулся президент, - не зря я являюсь его почитателем.
- А его дальнейшую судьбу Гипнос тебе не раскрыл? – в голосе говорившего зазвучала ирония. – Ведь не ради развлечения он связал нас через спящие сознания.
- Да, много всякой несуразицы было во сне, всего и не вспомнишь! – рассмеялся Виталий Александрович. – Но я понял твой намёк, Данил. Мы с тобой скоро увидимся – и в очень реальном мире. Мне есть, что рассказать. Береги себя, не позволяй неприятностям одержать над тобой верх, - тепло сказал он, и после обмена приветами семьям их разговор закончился.
У Виталия Александровича он оставил приятное ощущение. Было утешением знать, что у тебя есть друг, проверенный временем, деньгами и властью. Как бы иначе переносились все тяготы президентской жизни? Мысли об этом были самой лучшей колыбельной на ночь, и засыпая, президент снова и снова перебирал в памяти весь их разговор. Может быть, он вызовет не менее приятные сновидения. Словно ветерок коснулся щеки Виталия, стоило ему помечтать об этом, и перед глазами на мгновение возник смутный образ незнакомки, подарившей ему поцелуй. Неясное волнение пробежало по груди президента, но то было волнение души, а биологическое тело требовало немедленного сна. Сопротивляться было бесполезно. Образ потускнел, не успев стать реальным, но, ускользая от президента, продолжал звать его за собой в неведомое манящее забытье.
Этюд 5. Сон Самуэля Кольриджа
Вечернее солнце позолотило горизонт, полыхнуло рыжим пламенем на соломенных крышах деревенских домиков, что на западе А нглии, и на прощанье заиграло бликами в тёмных локонах молодого Самуэля Кольриджа, проводившего тихий летний вечер тысяча семьсот девяносто восьмого года в своём коттедже. Несколько минут назад опустошив половину бокала опиумной настойки, он теперь лениво листал историческую книгу «Его странствия», и думал о том, что недавно приобретённая привычка к опиуму успела ослабить его настолько, что того и гляди, он впадёт в бессознательное состояние.