Полюбовавшись красотой озера, Дарья прямиком направилась к одному из отелей. Вид девушки на коне привлекал внимание редких прохожих и дежуривших полицейских, и Дарья отпустила Грёзу. Потом она неслышно взлетела к открытому окну на четвёртом этаже, и села на подоконник.
В номере приглушённо горел свет, кровать была расправлена, но пуста. Дарья прислушалась. Из ванной доносились звуки льющейся воды. Что ж, значит, у неё ещё есть время подумать о предстоящем разговоре. Дарья попыталась сосредоточиться, но мысли о Стасе всё время куда-то ускользали, и на замену приходили совсем другие, имеющие отношение лишь к президенту и к ней. Она жаждала этой встречи всей душой. После сегодняшней ночи Виталий Александрович уже не забудет её.
Дарья соскользнула с подоконника и приблизилась к двери. Охрана возле номера всегда была наготове, и Дарья подумала, что быть президентом ничуть не легче, чем богом.
В это время дверь в ванную открылась, послышались шаги. С проворством Питера Пена Дарья вернулась в спальню и щёлкнула выключателем.
Спустя мгновение она увидела силуэт, возникший в тёмном проёме. Если бы Виталий Александрович имел привычку разговаривать с самим собой, она могла бы услышать примерно следующее: «Странно, насколько мне помнится, я оставил свет включенным». Возможно, эта мысль и мелькнула в голове Виталия Александровича, но он не стал развивать её, а просто протянул руку к выключателю и уже не приглушённый, а ровный свет залил роскошный президентский номер.
Глаза Дарьи и Виталия Александровича встретились. С секунду они изучали друг друга, и девушке показалось, что у него возникло естественное желание позвать охрану.
- Не делайте этого, Виталий Александрович, - улыбнувшись, сказала она, - я абсолютно безопасна. Да, простите, я забыла поздороваться! Здравствуйте, Виталий Александрович.
Президент колебался: он обязан был позвать охрану и выяснить причины непонятного вторжения этой девушки, но что-то мешало ему поступить так. Незнакомка была прекрасна и удивительно знакома. Виталий Александрович попытался вспомнить, где он видел её лицо, но память не раскрыла своих секретов, так что ему ничего другого не оставалось, как поздороваться в ответ. Правда, получилось у него это несколько сухо и прозвучало скорее как вопрос, чем приветствие.
- Вы пытаетесь вспомнить, где мы встречались. - Ответила Дарья на его невысказанный вопрос. – Впервые это произошло в Кремле, в Вашем рабочем кабинете.
Виталий Александрович напряг память, но ничего такого вспомнить ему не удалось.
- А потом был Космос и неизвестная мегагалактика, - продолжала Дарья.
Небо Швейцарии за окном вдруг исчезло. Теперь перед их взорами развернулась та самая галактика, когда-то потрясшая его воображение.
- Смотрите, Виталий Александрович, - Дарья указала рукой на яркие голубые звёзды, - тот жёлтый пузырь раскалённого газа уже взорвался, и теперь на наших глазах рождается новое звёздное поколение.
Президент подошёл к окну, и некоторое время молча наблюдал разворачивающуюся за ним звёздно-пылевую феерию.
- Всё ясно, - наконец, твёрдо сказал он, - я уже сплю.
- Нет, Вы бодрствуете, - возразила девушка, - Виталий Александрович, поверьте своим глазам!
Она свернула галактику, и на небе снова засиял месяц Швейцарии. Дарья заглянула в растерянные глаза президента и тихо добавила:
- Вспомните поцелуй кремлёвской девушки.
Она вдруг быстро приблизилась к нему и легко коснулась щеки. Виталий Александрович схватил её за руки и задержал в своих объятьях.
- Дарья! – прошептал он, закрыв глаза, не отпуская её, и она не шевелилась, наслаждаясь этой близостью вместе с ним. Он открыл глаза и взгляд их изменился, когда он снова взглянул на неё. – Господи, что происходит? Девушка из моих снов сошла в Явь… Если я не сплю, то как всё это возможно? Или я сплю? Нет, ты вполне реальна, Дарья, и я действительно бодрствую, нет смысла отрицать этот факт.
- А Вы и не делайте этого! – блестя глазами, сказала Дарья. – Виталий Александрович, если Вы согласитесь на прогулку по городу, я Вам всё расскажу. Вы ведь впервые в Женеве? Я тоже.
Через несколько минут они уже шли по короткой и узкой улице, зажатой между высокими тёмными домами. Дарья рассказывала президенту о ночи, когда Гипнос спустился к ней из Страны Сновидений. Шаг за шагом приближалась она к кульминационной точке своего повествования, и Виталий Александрович внимательно слушал её, изредка задавая вопросы, чтобы уточнить некоторые детали. Дарья рассказала ему обо всём, кроме одного: что она была учительницей Стаса.
- Ты живёшь в Москве? – спросил Виталий Александрович.
- Да, но мы не можем встречаться в этом городе – Вы можете скомпрометировать себя, - с сожалением сказала Дарья, - я стану навещать Вас ночью и мы вместе будем отправляться в Царство Гипноса. Вы согласны, Виталий Александрович?
- Согласен ли я? – с чувством переспросил он. – Я бы с лёгкостью отказался от президентской должности ради мига реального посещения Мира Сновидений!
- Никто не требует от Вас этого, я прошу лишь помочь Стасу, - остудила его пыл Дарья, - воспитайте в нём достойного преемника!
- Он будет достойным преемником, - усмехнулся Виталий Александрович, вспомнив о кремлёвских событиях, - я выполню твою просьбу, Дарья. Разве я могу отказать богине сна?
Она замедлила шаг.
- Я такой же человек, как и Вы, Виталий Александрович, - серьёзно взглянула она на него, - Вы награждаете меня незаслуженным титулом.
- Нет, - он мягко привлёк её к себе, - это ты недооцениваешь своего положения. Ты – избранная, и если пока ещё человек, то скоро перестанешь им быть.
Дарья ничего не ответила на это. Она ожидала, что при мысли о смерти на сердце её ляжет тяжесть, но ничего, кроме лёгкой грусти, она не почувствовала.
- Тебе нравится Женева? – вдруг спросил Виталий Александрович. – Люди думают, что это огромный город с многомиллионным населением, дворцами и небоскрёбами.
- Нам попался только один, - улыбнулась девушка, - а город на самом деле маленький – мы уже возвращаемся к озеру.
- Завтра мне предстоит делать вид, что я впервые вижу Дворец Наций, и дом, где родился Руссо, - сказал президент, - но я с удовольствием осмотрю их ещё раз. Этот город впитал в себя свободолюбивый дух изгнанников; с ним связано столько международных событий! И мне кажется, красивее Женевского озера я ещё не видел. Сами швейцарцы называют его Леманом, но мне больше по душе его международное название – оно передаёт атмосферу этого города. Неудивительно, что ты выбрала именно его для нашей встречи.
- Мир Сновидений не нанесён ни на одну географическую карту - может быть, Женева и для него станет местом проведения международно-пространственных встреч, - подумав, ответила Дарья, - ведь Гипнос тоже желает мира для своих жителей.
- Трудно говорить о всеобъемлющем мире, если даже в наши дни тяжело установить мир в отдельно взятом государстве, - вздохнул Виталий Александрович, - но я верю, что когда-нибудь это произойдёт. Я видел сон, Даша. Сон, в котором главы государств собрались в одной прекрасной стране на берегу моря, и сели за один стол для решения конфликтов путём мирных переговоров. Справа от меня сидел премьер-министр Англии, а слева – президент Ирака, и все мы принимали участие в переговорах о том, как установить среди государств нашей планеты всеобщий и длительный мир.
Он замолчал, но Дарья тоже не спешила говорить, боясь спугнуть очарование ночи и их встречи. Кто теперь может утверждать, что она имеет менее историческое значение, чем встреча представителей ООН?
Рассвет застал их на берегу красивой яхты, и президент уснул, склонив голову на колени девушки. Он спал крепко, без сновидений, а Дарья чутко охраняла его покой. Положив руку на голову Виталия Александровича, она думала о словах Гипноса, однажды произнёсшего, что в мире нет мужчины, достойного её. Боги не ошибаются, помнила Дарья, но горькая морщинка прорезала в это утро её переносицу. Если боги не ошибаются, то почему достойный её мужчина находится сейчас рядом с ней?
Глава 16. «ЯВЬ. Живые сказки Андерсена»
- Куда мы отправимся сегодня? – спросил Виталий Александрович, когда настала ночь и Дарья снова возникла на фоне швейцарского месяца. – Женева – красивый, интереснейший город, но вряд ли я выдержу третью экскурсию за последние сутки.
Дарья рассмеялась.
- Сегодня мы отправимся в гости, далеко-далеко отсюда.
- На другой континент?
- В иную эпоху. Я познакомлю Вас с одним замечательным человеком. Для этого путешествия нам понадобится Грёза.
Тёмную толщь неба прорезала яркая тень и президент не смог сдержать возгласа восхищения, когда увидел необыкновенного коня.
- Она достойна своего имени, - ласково провёл он рукой по струящейся серебром гриве, но Дарья торопила его.
- Нам нельзя медлить, Виталий Александрович, - сказала она, - в отличие от меня, через несколько часов Вы не сможете бороться со сном.
Через мгновение они уже мчались среди низких холмов острова Фюн. Ноги Грёзы то исчезали в стелющемся тумане, то появлялись с обвившими копыта цветками вереска, а вскоре показалась покрытая ряской запруда, в которой плавали ленивые рыбы; а за ней старая мельница с дырявыми лотками, затянутыми влажной зелёной тиной.
На берегу запруды сидели двое: пожилой мужчина и маленькая девочка. Заслышав шелест травы, скрадывающей стук копыт, они поднялись и посмотрели на всадников.
- Дарья! – радостно воскликнула девочка. – Как замечательно, что Вы приехали навестить нас!
Виталий Александрович терпеливо ждал, когда их представят. Во взгляде седого мужчины была мудрость и что-то, заставляющее его думать, будто он знает всё об этом человеке.
- Виталий Александрович, это Дагни, а её неизменный спутник – Ганс Христиан Андерсен, - особенно произнесла Дарья, и тогда он понял, почему таким живым и близким показался ему этот человек.
- Виталий, - просто протянул он руку, не добавляя ни отчества, ни титула. Кто такой президент рядом с ним? Короли считали за честь пожать сухощавую руку великого сказочника, и теперь эта честь выпадала ему – нет, не президенту России, а маленькому мальчику, начавшему познавать мир со сказок Ганса Христиана Андерсена.
- Вы вместе с Дашей? – заглядывая в глаза Виталию Александровичу, с любопытством спросила Дагни. – Вы кажетесь таким строгим!
- Это потому, что Виталий Александрович – президент моей страны, - раскрыла его тайну Дарья.
- Президент? – распахнула глаза Дагни и вопросительно посмотрела на Андерсена.
- Неважно, кто я, - Виталий Александрович положил свою руку на плечо девочки, - поверь мне, Дагни, твоя жизнь рядом с Гансом Христианом Андерсеном гораздо прекраснее, чем моя со всем Кабинетом министров и государственной Думой.
- А какая Ваша любимая сказка? – спросила девочка.
- Мне нравятся все, но особенно запомнилась про цветы маленькой Иды, - улыбнулся он и посмотрел на сказочника, - моё воображение никогда не отличалось разнообразием, но бал цветов покорил меня.
- Наверное, потому, - задумчиво посмотрел на него Андерсен, - что Вы ждали его сорок лет. Идите в город, в усадьбу отставного моряка. Её сложно не заметить – в саду вы увидите маленькие деревянные пушки и рядом с ними – высокого деревянного солдата. Идите, и забудьте о тех ролях, которые вы играете в своём обществе.
Это напутствие относилось и к Дарье. Она оставила Грёзу, к великой радости Дагни, и, взяв Виталия за руку, они отправились туда, куда указал им мудрый сказочник.
На пыльной дороге им встретилась девушка, торговавшая цветами.
- Купите букетик для своей дамы, - протянула она руку с россыпью орхидей.
Виталий Александрович в нерешительности остановился.
- Наверное, тебе нравятся орхидеи, - повернулся он к Даше, - но у нас сегодня особенный день и мне бы хотелось подарить тебе розы.
- О нет! – решительно возразила цветочница. – В таком случае Вам нужно дарить орхидеи.
- Почему именно орхидеи? – спросила Дарья.
- Разве вы не знаете, что на языке цветов орхидея говорит об особенном событии? – удивлённо воскликнула цветочница, и, заметив на их лицах лёгкое замешательство, с горечью посетовала. – Ах, он сейчас почти забыт! А ведь было время, когда он «звучал» на балах, в семейных играх и письмах. Королевские маги и чародеи верили, что если цветок символизирует какое-то чувство или ситуацию, значит, он поможет сделать их реальностью.
- Вы знаете этот язык? – загорелись глаза Дарьи. – Что означают, например, вот эти цветы? – она указала рукой на анютины глазки.
- Они приглашают к веселью, - с готовностью объяснила девушка, - а вот эти нежные маргаритки обещают никогда не выдавать вашу тайну… Всем известно, какой смысл таит в себе роза. Это королевский цветок, его удел – любовь. Кстати, ландыш тоже говорит о любви, только о тайной… Душистый горошек дарят на прощание в благодарность за всё. Есть даже цветы согласия и отказа: гвоздика однотонная и гвоздика пёстрая… Если человек проявляет недогадливость, ему посылают пион. Шиповник спрашивает, можно ли верить вам, а розовая гвоздика клянётся никогда не забывать того, кому её преподнесли.
- Да здесь целая азбука! – остановил словоохотливую цветочницу Виталий Александрович. – Какой цветок следует дарить женщине, если хочешь сказать ей, что она затмевает всех? Если у Вас есть такой, я возьму.
- Есть, есть, и такой есть! – услужливо извлекла она из глубины корзины цветок картофеля.
Виталий растерянно воззрился на предлагаемое растение.
- Я подозревал, что это не роза, - наконец, сказал он, - но… Впрочем, не мы изобрели язык цветов, - с этими словами он протянул веточку Даше.
- Спасибо, - тихо произнесла она и вплела цветок в волосы.
Виталий посмотрел на неё с улыбкой, потом перевёл взгляд на цветочницу, уже удалившуюся на приличное расстояние.
- Теперь я понимаю, что чувствовал Йозеф Кнехт, - сказал он задумчиво.
- Кто это?
- Герой «Игры в бисер», если ты читала Гессе. Йозеф прошёл длинный путь от ученика до Магистра и как-то высказал другу интересную мысль о том, что порой правители страдали всю жизнь от неразделённой любви к своим подданным. «Душа их рвалась к землепашцам, пастухам, ремесленникам, учителям и ученикам, но как редко они видели их, вечно вокруг вертелись министры, военные, словно стеной отделяя их от народа». Со мной происходит то же самое, что и с Магистром: я рвусь к людям, но вижу лишь коллег, испытываю желание посидеть с учениками и детьми, а вокруг только учёные и элита. Дагни, Андерсен, эта цветочница – словно глоток свежего воздуха! И ты, такая близкая и желанная…
Они продолжили путь молча, думая каждый о своём, но было спокойно и уютно от этого молчания. Старый дворик распахнул навстречу ворота, мимо деревянного солдата и пушек они прошли в дом. Снаружи он казался небольшим, но внутри него помещалась огромная бальная зала с высоким потолком и ребристыми узкими колоннами.
- Мне здесь нравится, - заскользила под воображаемую музыку Дарья, - удивительно, каким огромным и пустым кажется этот зал без людей!
Только она это произнесла, как повсюду вспыхнули свечи, полилась музыка, из многочисленных дверей хлынули нарядные пары.
- Цветы маленькой Иды, - зачарованно прошептал Виталий Александрович, - Дарья, сказки сбываются!
- Завтра они увянут, – ответила ему девушка, с восторгом оглядываясь по сторонам, - но сегодня их праздник, и мы с Вами, Виталий Александрович, гости на этом изысканном балу. Вы слышите? По-моему, это Штраус.
Цветочный хоровод двигался изящно и легко. Анютины глазки закружили Дарью в мазурке, она лишь успела краем глаза заметить, как президента увлекла за собой стройная Орхидея. «Мы можем разговаривать на языке цветов! – догадалась Дарья. – Ведь не зря цветочница поведала нам о нём. Попробую сменить партнёра».
Через несколько секунд она уже танцевала полонез с Розовой Гвоздикой, но президент продолжал галантно вести свою Орхидею. Тогда Дарья пригласила Пиона, и тут Виталий Александрович понял, что имела в виду девушка. Следующий танец он подарил Маргаритке. Дарья выбрала Шиповник. Виталий Александрович вывел на середину зала Однотонную Гвоздику, и глаза Дарья вспыхнули радостным огнём. Её увлекала и музыка, и игра, но она боялась, что скоро останутся одни розы. Как она жаждала этого, а Виталий Александрович продолжал танцевать с простой Гвоздикой!