Даша встала и подошла к окну. На улицах подводного города вода крутила маленькие смерчи, мириады разноцветных огоньков колыхались словно от ветра, и цветы на клумбах боязливо прижались к земле, как будто их закрутило течением.
- Я должна вернуться в библиотеку, - сказала Дарья и посмотрела на юношу, - я боюсь за своего друга.
- Я не держу тебя, - он поднялся с кровати и приблизился к ней, - смерть отпустила меня. Твой поцелуй вдохнул в меня желание жить. Позволь мне отблагодарить тебя, - он коснулся её подбородка и поцеловал, потом окинул лицо девушки долгим нежным взглядом, - поторопись, иначе может случиться беда.
Дарья не без сожаления покинула Дворец, но теперь её сердце было спокойно. Тайны больше не существовало, и она спасла самое дорогое, что было у неё в этом Мире. Но почему же так волнуется океан?
Когда она снова вошла в помещение библиотеки, то не обнаружила в нём стеллажей с книгами. Из привычного остался только столик посередине, и на его поверхности лежала толстая чёрная книга. Всё остальное казалось взятым из кошмарных снов. Библиотека теперь была вовсе не библиотека, а какая-то средневековая комната для пыток. Страшные орудия всех времён и народов составляли целую музейную коллекцию, но выглядела она, как активно находящаяся в пользовании. В комнате было темно, лишь мерно, словно маятник, раскачивалась под потолком тусклая разбитая лампа. В этой режущей глаза темноте Дарья разглядела два силуэта. Опёршись о стул, в задумчивой позе застыл Гипнос. Когда свет лампочки достигал его, блестящая одежда вспыхивала и бросала тень на лицо юноши, не давая возможности разглядеть, в каком настроении он находился. Качнувшись в обратную сторону, свет выхватывал из темноты огромных размеров электрический стул и на нём – неподвижно сидящего человека.
Когда лампочка совершила свой ещё один молчаливый круг, Дарья узнала президента.
- Виталий Александрович! – она кинулась к нему, но была остановлена повелительным жестом Гипноса.
Он встал между нею и президентом.
- Он жив? – с надеждой взглянула на юношу Дарья. – Что ты с ним сделал?
- Я жив, Даша, - раздался за спиной Гипноса бодрый голос Виталия Александровича, - со мной всё в порядке.
- Я рад, что ты появилась, - улыбнулся Гипнос и отошёл в сторону, чтобы Дарья смогла убедиться в целости и невредимости президента.
Она сделала к нему шаг и остановилась в нерешительности, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Дарья не понимала, что происходит. Прикованный к электрическому стулу спокойный Виталий Александрович и дружелюбный Гипнос. Складывалось впечатление, что своим появлением она прервала их занимательную беседу.
- Это почти так, - угадал её мысли Гипнос, - но я думаю, мы ОБА рады, что ты пришла. Когда ты взяла на себя ответственность пригласить Виталия Александровича в Мир Сновидений, - без предисловия начал он, - я промолчал. Я знал, что тебе можно доверять. Но я не знал, что нельзя полагаться на земное чувство любви. Все влюблённые чересчур доверчивы и легкомысленны. Я понимаю, почему ты не побоялась оставить своего друга одного в самой главной комнате моего Государства. Ты любишь его. – Он пристально посмотрел на Дарью, но она выдержала его взгляд – ей нечего было стыдиться этого чувства. – Твой друг не оправдал твоих надежд. Вполне вероятно, что ему можно доверить управление государством, но стоит ли идти ради этого на то, на что пошёл Виталий Александрович? Я передаю Вам слово, - Гипнос повернулся к президенту.
Дарья терпеливо ждала.
- Что ж, я расскажу, - после долгой паузы твёрдо сказал Виталий Александрович, и поведал девушке историю о том, как можно повлиять на голоса избирателей, приснившись им незадолго до выборов, - во всяком случае, с жителями Воронежа у меня это получилось.
- До остальных городов дело не дошло, потому что появился я, - добавил Гипнос, - таким образом, предвыборная кампания в рамках страны провалилась. Вы совершили чудовищное преступление, Виталий Александрович, и будете занесены в Чёрную Книгу.
Дарья опустилась на первый попавшийся табурет и обхватила голову руками.
- Зачем Вы это сделали, Виталий Александрович?! – вопрос был обращён не к президенту, а, скорее, к чувству любви к этому человеку. – Вы понимаете, что Мир Сновидений не прощает пренебрежительного отношения и Явь может оказаться гораздо более страшной?
- Мне уже всё равно, - тихо ответил Виталий Александрович, - я не приобрёл голосов избирателей и потерял тебя, Дарья. Гипнос сказал, что с этой ночи мои прогулки по его владениям закончены. Мы больше не сможем встречаться с тобой наяву в Мире Сна. Я предвидел, что ты попытаешься защитить меня, но несколько минут назад здесь были произнесены слова о том, что твоё решение не будет иметь никакой силы.
Дарья взглянула на Гипноса и помедлила с ответом.
- Да, он прав, - наконец, сказала она, - моё решение в данном случае никого не волнует.
- Я защищаю свой мир, - бесстрастно сказал Гипнос, - я думал, мы вместе будем делать это.
- Не ставь меня перед выбором, - жёстко ответила Дарья, - я его уже давно сделала.
На несколько секунд в комнате стало тихо.
- Не стоит портить отношения из-за меня, - примиряюще сказал Виталий Александрович.
Гипнос и Дарья одновременно посмотрели на него.
- Мы не ссоримся, - подчёркнуто сказала она, - я всего лишь подтвердила своё согласие. Я намерена быть спутницей Гипноса до скончания Вселенной.
Глаза юноши радостно вспыхнули. Он приблизился к Дарье и протянул было ей свою ладонь, но вдруг вспомнил о том влиянии, которое оказывают на неё его прикосновения, и отступил. Всё же даже на этом расстоянии она почувствовала мощный поток прохладного тепла, и её охватила внутренняя дрожь. Она вспомнила поцелуй юноши из Дворца и покраснела.
- Даша, освободи Виталия Александровича и верни его в Явь, - просто сказал Гипнос, - а потом возвращайся - нам нужно о многом поговорить, - потом он повернулся и вышел.
Тотчас все орудия пыток исчезли, исчез и электрический стул, и старая лампочка, и Чёрная Книга. Стеллажи вернулись в библиотеку, а вместо столика посередине ждала их Грёза.
- Как удивительно! – вслух подумал Виталий Александрович.
- Что?
- Все события, произошедшие со мной. Такого никогда уж больше в жизни не случится, - задумчиво ответил президент.
- Виталий Александрович, - никак не решаясь оседлать коня, обратилась к президенту Даша, - Вы рано прощаетесь. Ведь мы не расстаёмся? Я всё ещё человек, - она с надеждой посмотрела ему в глаза.
- Поехали, любимая, - он погладил её по щеке и первым вскочил на коня.
Всю дорогу назад они молчали. Виталий Александрович думал о том, что этот стремительный полёт на волшебной Грёзе он совершает последний раз, и ему очень хотелось запечатлеть в памяти каждое его ощущение. И ещё он боялся думать о том, что больше никогда не увидит девушки, сидящей перед ним.
Дарья испытывала те же страхи, но, думая о них, ей казалось, что она успеет сказать Виталию Александровичу самые важные слова, и вот уже Грёза останавливается в саду, всё так же безмолвно освещавшемуся луной. К этому времени она утратила свой цвет и казалась блеклым пятном на фоне серого от снега неба. Тени в саду тоже побледнели и потеряли свои очертания. Ночь близилась к рассвету, переставая быть сокровищницей чудес и тайн.
- Виталий Александрович, - прижалась к нему Дарья, - всё, что случилось в библиотеке, не изменит моего отношения к Вам. Я не знаю, сколько мне осталось жить, но, сколько бы ни осталось, я не хочу это время жить без Вас! Вы меня понимаете?
- На улице ранний март, ты в одном летнем платьице, босиком, а я даже не могу накинуть на твои плечи пальто, - грустно улыбнувшись, сказал президент и сжал девушку в своих объятьях, - но я чувствую холод твоей души, и сделаю всё, что в моих силах, чтобы согреть её. Дашенька, и в себе я не нахожу сил отказаться от встреч с тобой!
Они замолчали, ещё крепче прижались друг к другу. Тень от Грёзы скрывала их, но предательское утро наступало, не испрашивая разрешения, и торопилось разлучить их. Они ни о чём больше не договаривались: и без слов поняли, как жить дальше. Когда в окне президентского дома зашевелились тени, Дарья вскочила на коня и растворилась на дорогах параллельного мира. Её ждал Гипнос.
Глава 19. «ЯВЬ. Туманные дороги»
1. «Невидимые изменения»
Вернулась она поздно.
- Когда ты вошла? Мы не слышали! – кинулись к ней обеспокоенные родители, едва она открыла дверь в кухню. – Даша, где ты провела ночь?
Застигнутая врасплох, она было начала искать, что придумать, и с удивлением обнаружила, что не сможет солгать. Говорить неправду умела только Дарья, несколько дней назад сожжённая на костре.
- У меня… была встреча, - запинаясь, произнесла девушка и приготовилась к следующим вопросам.
- С кем?
- С мужчиной.
- Я так и знала! – облегчённо вздохнула мама. – Но в другой раз предупреждай, пожалуйста, чтобы мы не волновались.
- Что он из себя представляет? – помолчав, уже миролюбиво поинтересовался отец.
- Который из них?
Родители переглянулись между собой.
- Дашуня, - решился первым заговорить папа, - ты встречаешься сразу с двумя мужчинами?
- Да, их двое, - отвечать становилось всё труднее.
- Двое?! – вскричал потрясённый отец, а мама только покачала головой. – Даша, дочка, ты же педагог, у тебя всегда были высокие нравственные идеалы, моральные принципы – как ты можешь встречаться сразу с двумя! Кто они?
- Один бог, другой президент, - снова не смогла соврать Дарья.
- Бог и президент? – схватился за голову отец. – Вот у вас, женщин, всегда так – вы прыгаете из постели в постель, не в состоянии разобраться, кто из них лучше – бог или президент! Даша, остановись! Одумайся!
Дарья перевела взгляд на маму, заметив в её лице сочувствие.
- Дочка, - мягко сказала она, - выбирай того, благодаря которому ты так расцвела. Если мужчина способен вдохновить на это женщину, значит, это её мужчина.
- Спасибо, мама! – обняла её растроганная Даша. – Не волнуйся, папа, я ведь большая девочка и знаю, что делаю.
Она поцеловала и его, и вышла из кухни.
- Мы теряем её, - вдруг сказал отец, - прежней Дарьи больше нет. Я с трудом узнаю нашу дочь.
Мама вздохнула, и он понял, что жена думает о том же самом.
Сквозь приоткрытую дверь Дарья слышала, о чём шептались родители. Когда в кухне наступила тишина, она достала из ящика стола лист и ручку, чтобы написать письмо. Она впервые писала родителям, и ей хотелось, чтобы это письмо было самым тёплым, самым нежным. Она написала несколько строк и младшему братишке, сожалея, что в последнее время почти не уделяла ему внимания. «Мы не расстаёмся, - уверенной рукой вывела она последние слова, - в мире, где зло и добро мирно соседствуют друг с другом, мы не одиноки. Помните ваши сны. Любящая вас во всех мирах ваша Дарья». Она запечатала письмо и убрала его далеко в ящик. Потом взглянула на часы. У ребят сейчас шёл второй урок. Четвёртый по расписанию у них литература, и у Дарьи как раз оставалось время, чтобы собраться и дойти до школы. У неё ещё есть Стас. Им обоим нужен был разговор.
После уроков она оставила его.
- Я вижу, отношение ребят к тебе изменилось, - поделилась она своими наблюдениями.
- Кто-то завидует, кто-то восхищается, но я не пользуюсь своим положением, - с гордостью признался Стас и вовремя спохватился.
- Теперь всё будет зависеть от тебя, - улыбнулась Дарья, - но я знаю – ты справишься.
- Разве так бывает в жизни, Дарья Алексеевна? – преданно заглянул ей в глаза мальчишка. – Разве мечты сбываются?
- Ты убедился в этом на собственном опыте. Что же тебя тревожит? – внимательно посмотрела на него девушка.
- Я понимаю, что происходит, но то, что я испытал, я не могу рассказать никому, кроме Вас, Дарья Алексеевна, президента и профессора Шмаля. Вы меня понимаете? Я помню все наши сны.
Наши сны. Дарья вспомнила, что после ввержения Города в океанскую бездну она ни разу не навестила профессора, не узнала, что с ним.
Поэтому в наступившую ночь она отправилась в его сон.
Профессору снился Цюрих. Он гулял по его согретым солнечными лучами улицам, тоскуя по лету, а весна в Европе задерживалась. Город отдыхал после обеда, Зигмунд наслаждался одиночеством. Лишь на седьмом перекрёстке попалась ему такая же одинокая девушка.
- Здравствуйте, профессор, - улыбнулась она, встретив его взгляд.
Он остановился, удивлённый и обрадованный.
- Дарья! – в его голосе звучала искренняя радость. – Как чудесно нынче в Цюрихе!
- Да, - откликнулась она, - и мой Город тоже процветает. Не хотите навестить его?
- На дне океана? – боязливо переспросил Зигмунд Шмаль. – Я не могу без содрогания вспомнить ту цунами, взявшуюся невесть откуда. Опасно жить на берегу океана!
- Вы можете быть совершенно уверены в своей безопасности, - принялась убеждать его Даша, - я приглашаю Вас, не отказывайтесь, профессор!
- Вы непредсказуемый человек, - настороженно посмотрел на неё Шмаль, - и очень смелый.
- Простите, что не предупредила Вас о цунами! – с раскаянием воскликнула Дарья.
- Я не о цунами. Казнь на главной площади изумила и напугала меня. В тот момент, когда подсудимая была предана огню, я понял, что Вы не просто путешественница по снам или член ассоциации мастеров сновидений. В этом мире Вам доступно куда больше вещей. Кто Вы, Дарья?
- Я человек. Я девушка Яви, предназначенная богу Царства Сна в вечные спутницы после своей смерти. Вы мне верите? – испытующе посмотрела она на него.
- Да, - твёрдо сказал Зигмунд Шмаль, - после того, свидетелем чего я был, я верю. Надо сказать, Вы гораздо удачливее доктора Джекила и мистера Хайда. Значит, Вы часто его видите?
- Гипноса?
- А, так он носит имя, данное ему древними греками! – сам себе сказал профессор. – Любопытно, люди были не так уж далеки от истины.
- Только Зевс не прогонял его с Олимпа, - с улыбкой добавила Даша, - променяете ли Вы экскурсию по моему городу на встречу с богом Царства Сна?
Профессор застыл от изумления.
- Вы в самом деле можете это устроить? – чуть заикаясь, произнёс он.
- Почему нет? Вы помогли мне, я помогу Вам. Многолетние человеческие труды должны вознаграждаться, - убеждённо сказала Дарья и позвала Грёзу.
Через несколько минут они входили во дворец Гипноса. Как обычно, он был в эшеровском зале. Увидев посетителей, он оторвался от листов, исписанных аккуратным почерком, и шагнул навстречу.
- Добро пожаловать, профессор! – пожал он ему руку. – На этот раз я не улизну от Вас.
- Я был бабочкой, когда мы впервые встретились! – вспомнил Шмаль. – Кто бы мог подумать!
- Так Вы не сердитесь на меня? – весело поинтересовался Гипнос.
- Если я буду сердиться на бога, то, пожалуй, лишь спровоцирую его гнев, - разумно заметил Зигмунд Шмаль.
- Вы правы, невозможно сердиться на бога, так же, как и спровоцировать его гнев. Боги, знаете ли, миролюбивый народ. Чего, к сожалению, нельзя сказать о людях. Почему человек вечно вмешивается в процессы мироздания? Вот Вы, профессор, почему Вы стали последователем теории планирования сновидений, разработанной Рональдом Рипертом?
- Уже свыше сорока лет я бьюсь над собственной теорией содержания сновидений, - неохотно откликнулся Зигмунд Шмаль, - и в отличие от Риперта, мной движет научный интерес.
Гипнос и Дарья внимательно слушали его.
- Где кончается конкретный мир и начинается абстракция? Мы ищем далёкие галактики, а совсем рядом с нами живёт своей жизнью другой, не менее хрупкий мир. – Всё больше воодушевляясь, говорил профессор Зигмунд Шмаль. – Великий физик Кекуле говорил своим коллегам: «Давайте изучать сны, джентльмены, и тогда мы, возможно, придём к истине». Я поддерживаю этого человека, но у меня нет ничего такого, что бы я мог предоставить мировому научному сообществу в качестве доказательства. Бедняга Леви целых семнадцать лет искал подтверждения своей теории химической трансмиссии нервного импульса. Кто верил ему, пока он не предоставил доказательства? – горько закончил профессор.