— Ну что? — спросила я. — Пойдем в закрома?
— Конечно, — ответил Мелконян. — Приглашаем войти, не стесняйся.
— Только уговор — вы входите первыми!
— Базаров нет.
Парни зашагали к дверям особняка, держа в руках свои шлемы. В этот момент они были похожи на средневековых рыцарей, шествующих к замку своего сеньора.
Направляющим был Мелконян. Он нажал на кнопку звонка, и дверь открылась. Все четверо зашли в дом, я последовала за ними.
Не успела я ступить на порог, как на меня набросились сзади, заломили руки. На запястьях щелкнули наручники.
* * *
Я ничего не могла поделать. Четверо вошедших впереди меня отвлекли мое внимание, и этим воспользовались другие нехорошие парни.
Меня завели в большую комнату с камином. На массивном мягком стуле, обитом темно-коричневым гобеленом в темную полосочку, восседал Олег Петрович Панин. По стенам стояли книжные шкафы с неплохими образцами мировой литературы. Даже Шекспир в десяти томах сиял позолоченными буквами по корешкам. Картина на стене справа от камина, изображающая летний пейзаж с ветряной мельницей в ансамбле с ромашковым полем, редкими деревцами и облачным небом, производила приятное впечатление подлинника хорошего мастера. Слева от камина стоял стол с вазочкой для цветов, из которой торчали хрупкие бордовые розы среднего размера.
— Здравствуй, Женя. Или как тебя там зовут на самом деле.
Я оглядела комнату, чтобы подсчитать количество врагов на мою душу. Подсчитала. Их было семеро. Счастливое число. Только не для меня сегодня. Представляю всех согласно списку: босс Панин, Алеша с уродливым треугольником на морде, голубоглазый парень и четверо, сошедших с двухколесных коней. Именно Алеша во взаимодействии с голубоглазым умудрились застать меня врасплох, надев при входе браслеты на запястья.
— Именно так меня и зовут, — ответила я после небольшой заминки. — Вам нетрудно предложить мне сесть?
Панин пожал плечами.
— Ради бога! Ребята, подайте даме стул!
Голубоглазый пинком пододвинул ко мне табуретку, с которой, очевидно, прислуга поливала цветы, расположенные высоко по стенам комнаты. Я уселась на белую крашеную поверхность с трещинками хаотичного узора, характерными для дерева.
— Очень неуютно себя чувствую, когда наручники трут кисти рук. Особенно когда руки за спиной, — произнесла я с надеждой, что Панин окажется джентльменом и прикажет своим подручным освободить меня от браслетов. Но не тут-то было.
Олег Петрович покачал головой.
— Мы не будем рисковать. Зная, какая ты штучка, я предпочту видеть тебя скрученной по рукам. Лучше бы и по ногам тоже. Мне так спокойнее. Да и ребятам тоже. Правда, парни?
Все тут же, словно по команде, закивали головами.
— Бабы по натуре вообще стервы, — философски заметил Алеша. — А эта — особенный экземпляр. Своей стервозностью превосходит всех.
— Неужели? — осклабилась я. — Больше тебе, козлу, сказать нечего?
Шрам на лице Алеши стал багровым.
— Босс, позвольте, я ее проучу! — взорвался он.
Панин кивнул.
— Проучи. Ей это будет полезно… Для ума.
Бандит резвым шагом, словно мустанг-иноходец, направился ко мне, одновременно приготовив правый кулак для удара.
Как только он приблизился почти вплотную, я вскочила на ноги и подсекла его ударом ботинка по ступням.
Алеша грохнулся на пол, нещадно матерясь. Путаясь в одежде, он выхватил пистолет и хотел было уже передернуть затвор, но Панин остановил его:
— Успеешь свести с ней счеты! Я предоставлю тебе возможность сделать это в ближайшее время.
Алеша поднялся на ноги и, бросая на меня взгляды, не предвещавшие ничего хорошего, отступил назад.
— Вы хотели поговорить со мной? — сказала я. — И ничего больше?
— Я обманул, — произнес босс. — Это была уловка, чтобы заманить тебя сюда. Силой мы бы мало чего добились, правда?
— Это точно, — кивнула я. — Надо же мне было быть такой глупой, чтобы принять вас за благородного человека.
— Благородство заканчивается там, где не платят по счетам, — зловеще произнес Панин. — Я предпочитаю держать свои деньги при себе. Но для этого нужно, чтобы кто-то мне их вернул.
— Разве у вас нет счетов в банках? — спросила я. — Сейчас все так поступают — открывают счета.
— Все, кроме меня. Я люблю наличные. Поэтому не считаю возможным разбрасываться деньгами направо и налево.
— И что вы теперь собираетесь делать? — спросила я. — Мы же договорились, что я постараюсь найти деньги.
— Об этом надо было думать раньше. Потому что теперь долг будет составлять сумму несколько большую.
— Пусть. Мы согласны на все. Только мою клиентку Галю Кузнецову оставьте в покое.
— Возможно, я бы согласился, если бы не одно «но».
— Какое?
— Вам никогда не найти этих денег, поэтому толку от твоей возни не будет никогда.
— Почему же не найти? Может быть, они уже у вас?
Олег Петрович внимательно посмотрел на меня.
— Скажи мне, какого дьявола я бы стал начинать возню, зная, что на моем пути встанет штучка вроде тебя. Это просто не в моих правилах — идти на необоснованные траты, нести убытки.
Парни, стоявшие вокруг нас, с полной серьезностью во взглядах закивали. Я не заметила никакой фальши, моя интуиция ничего не сказала насчет того, что этот человек врет. Однако говорить можно все, что угодно, и хороший актер способен ввести в заблуждение чью угодно интуицию. Даже женскую. Даже мою.
— Так что же все-таки вы собираетесь делать?
— Мы забираем квартиру Галины и будем использовать ее по своему усмотрению. Сдадим, например, в аренду за двести долларов в месяц. Или придумаем еще что-нибудь. Но долг все равно остается.
Я пожала плечами:
— Ладно. В конце концов, тоже выход из положения. Давайте обсудим такой вариант с Галиной. Может быть, она не будет против. В конце концов, временная аренда — это не потеря квартиры навсегда.
Панин покачал головой:
— Никаких обсуждений.
— Почему?
— Меня не интересует ее мнение. Мы сделаем так, как нам надо, и точка.
— Хорошо, тогда отпустите меня.
— Нет.
— Почему нет?
— Потому что ты нам мешаешь. И, судя по всему, будешь продолжать мешать.
— И что же мне теперь делать?
— Посидишь взаперти.
— Где?
— Здесь. В гараже.
— Это незаконно. Что скажут органы правопорядка?
— Ничего не скажут. Они будут на моей стороне.
Что, этот мерзкий старикашка купил всю милицию? Хм, вполне возможно. От него жди одних неприятностей, ничего больше.
Я стала громко возмущаться, призывая на головы бандитов все мыслимые и немыслимые виды кары небесной, земной и подземной. Но это было больше для виду, чем от души. Парни могли заподозрить что-то неладное в моей смиренности, а мне это было не нужно.
Зазвонил телефон. Панин поднял трубку. Слушал то, что ему говорили, хмурясь и бросая на меня недовольные взгляды. Затем положил трубку и объявил своим «шестеркам»:
— Володька Шубин в больнице! Это позвонили по его просьбе.
— Что с ним случилось? — спросил голубоглазый.
— Поражение электротоком при попытке проникнуть в квартиру Кузнецовой. Он сдуру прижался всем телом к двери. А она металлическая.
— Кто его отправил в больницу?
— Этого мне не сказали. Какая теперь разница! Сначала Щетинистый, теперь Шубин.
— И как такое могло случиться? Где он нашел оголенный провод? — спросил Алеша.
Панин не ответил ему, но повернулся ко мне.
— Твоя работа? — спросил он.
— Вы о чем говорите? — почти искренне удивилась я, внутренне обрадовавшись. А как же — еще от одного панинского пса избавилась.
— Дверь квартиры оказалась под напряжением благодаря тебе?
— Точно, ее работа, — произнес частный охранник Еськов, не дожидаясь моего ответа.
Я пожала плечами:
— Интересно, что ваш Шубин делал в чужой квартире. Он должен быть на службе в УВД, охранять покой граждан. А кто такой Щетинистый? Тот, который не любит бриться, что ли?
Бандиты переглянулись между собой.
— Она неплохо осведомлена, — кивнул в мою сторону Панин. — Опасный противник. Такого вообще-то нельзя оставлять в живых, хотя я не сторонник мокрых дел.
Меня тут же бросились обыскивать, хотя я сопротивлялась изо всех сил. Каждый из шести парней — Панин не принимал участия в этом балагане — имел счастье прикоснуться ко мне. Вот дурачье — проверили только карманы. Дилетанты. Разве это обыск? Нужно было заглянуть в обувь, за подкладку одежды. В желудок, в конце концов. Шучу.
Из карманов выгребли всю мелочь, документы и ключи. Все это богатство они протянули Панину.
— Положите на стол. Главное, забрать ключи, чтобы она не смогла подобрать подходящий под мои замки.
Почему бы не положить мои личные вещи прямо в сейф? Хотя тут нет никакого сейфа. Может быть, он в другой комнате? Особнячок не маленький, здесь есть где поставить мебель. «Найти бы сейф, приложить к дверке стетоскоп да поковыряться в замке отмычками», — размечталась я.
— Куда девать ее теперь? — спросил Алеша. Он больше всех умудрился полапать меня своими жилистыми руками, обезображенными татуировками.
— В гараж.
— Минуточку!
Я встала как вкопанная, когда парни начали толкать меня к выходу.
— Что еще?
— Как вы узнали, что я поеду к нотариусу?
Панин улыбнулся:
— Просто попытался просчитать твои ходы. Люди предсказуемы, не правда ли?
Меня вывели из особняка и потащили по дорожке вправо от дома. Почти трехметровый забор не позволял посторонним с улицы видеть, что происходило во дворе. А мне не помешало бы, если бы кто-нибудь сообщил в милицию о моем похищении.
Гаражом было внушительное помещение из белого кирпича. Ворота не металлические, а деревянные, плотные, обитые жестью и покрашенные в красный цвет. Крыша шиферная. С одной стороны, шифер материал более дешевый, чем жесть, и, соответственно, непрочный. С другой стороны, практично — такую крышу не нужно красить.
Меня затолкнули не в ворота, а в боковую дверь, также сделанную из дерева и обитую жестью.
Машины в гараже не было. Наверное, ее убрали отсюда из-за меня. Пока дверь была открыта, я увидела у дальней стены металлическую тяжелую кровать образца девятнадцатого века. Она была застелена байковым рыжим одеялом, а сверху красовалась тонкая подушечка. Эта лежанка предназначалась, видимо, для меня. Рядом стоял перевернутый вверх дном фанерный ящик. Вне всякого сомнения, он также предназначался для моих удобств.
Алеша указал на ведро, наполовину наполненное водой, стоявшее у входа.
— Если захочешь в сортир.
— А как насчет прогулок?
— Никак.
— Здесь хотя бы свет есть?
— Есть, но не для тебя.
— Извините, ребята, но как заключенная я имею право на электрический свет, прогулки и кормежку!
— Мы обсудим это с боссом, а теперь заткнись.
Парни собрались уходить, но я снова остановила их:
— Эй, вы! Руки-то освободите!
— На этот счет указаний не было.
— Интересно! — возмутилась я. — Как пленная я имею право на охрану своего здоровья. Если мои руки затекут, то я буду иметь большие проблемы со здоровьем!
«Треугольный шрам» подал знак Гуркину с Козловым. Те схватили меня за руки. Алеша снял наручник с левой руки, а правую руку отвел в сторону и прицепил его к массивной кроватной спинке. Только потом парни отпустили меня. Однако боятся. Хлопот я им доставила действительно по первое число. Даже радостно на душе стало.
— Потом поменяем руки, если будешь вести себя хорошо.
— Обещаю. Но к чему такие строгости?
— Потому что мы тоже хотим жить спокойно.
Ну и хрен с вами, живите. Пока.
Парни отправились к выходу, но я опять окликнула их:
— Минуточку! А как я буду ходить в туалет?
Гуркин брезгливо пододвинул ведро поближе к кровати, будто я уже целую неделю ходила в него.
— Пользуйся.
— Спасибо! Вы очень добры, — со всей возможной язвительностью заявила я.
Дверь закрылась, ключ повернулся в замке. Наступила полная тишина.
* * *
Я улеглась на кровати. Конечно, лежать с вытянутой рукой неудобно, но выбирать мне теперь не приходилось. Хотя, как говорил один мой знакомый, если есть возможность создать для себя хоть какие-то удобства, нужно этим воспользоваться.
Усевшись на кровати с ногами, я принялась расшнуровывать кроссовки. Затем, освободив левую ногу, подцепила ногтем толстую кожаную стельку и вытащила ее наружу.
Конечно же, набор разнообразнейших отмычек был со мной.
Первым делом я отстегнула себя от кроватной спинки специальным ключиком. Очень ценная вещь, она всегда должна быть под рукой. Наручники сейчас используют и та, и другая сторона — и милиция, и преступники. Снимать браслеты полностью с рук не было смысла. Бандиты ведь могут вернуться в любой момент, и мне нужно будет как можно быстрее снова подцепить себя к кровати.
А пока можно отдохнуть. Что человеку нужно для отдыха? Какая-никакая кровать, темнота и прохлада. Кровать у меня есть. Не скажу, правда, чтобы мягкая, как лебяжий пух, но сойдет. Темноту обеспечивало помещение, в котором не было ни одного, даже малюсенького, окошка. Благодаря кирпичным стенам внутри гаража было прохладно. Если бы гараж оказался металлическим, в моем узилище было бы нестерпимо душно.
Интересно, в котором часу у них обед и собираются ли ребята кормить меня? И еще меня интересовало, чем таким особенным занимался Олег Петрович, если мог ссудить кого угодно крупной суммой американских денег. Еще одна мысль не давала мне покоя. Если найденные мною — господи, помоги мне в этом! — деньги будут переданы Панину, то как Галина будет расплачиваться со мной, если набегут проценты по бандитскому счетчику?
Меркантильность — очень неприятная вещь. Старик не отстанет от Кузнецовой, это точно. А ведь у него все есть: дом, машина — правда, неизвестно, где она теперь стоит, уступив место мне, — гараж, отданный в мое временное пользование. Наверное, есть пенсия, и неплохая. Да заначка в пару миллионов рублей на черный день.
Продажа квартиры Гали Кузнецовой могла бы компенсировать Панину потерю десяти тысяч зеленых. Даже, пожалуй, с лихвой. Так что по бандитской логике нашему дорогому и горячо любимому Олегу Петровичу нет смысла отступать. Хотя его действия и носят противоправный характер. Судиться с Галей бесполезно, пришлось бы ему собирать крохи с ее ежемесячной зарплаты.
Снаружи послышались голоса, и вскоре зашуршал замок отпираемой двери. Я торопливо потянулась рукой к спинке кровати и защелкнула браслет.
Черт! Промахнулась в темноте и не зацепилась за перекладину! Сейчас бандиты войдут и увидят, что я отсоединила наручник от кровати и освободилась…
Я потянулась за ключиком, лежавшим в кармане. Нашарила металлический предмет и вытянула его наружу.
Открывать замок наручника в полной темноте было не совсем легким делом. Дверь гаража уже начинала открываться, а я все еще не могла провернуть ключик.
В мою темницу хлынул свет — дверь открылась. Я стояла вполоборота к вошедшим, а браслет был защелкнут на каретке.
Я успела вовремя.
В гараж вошли трое: Мелконян, Гуркин и Еськов. Мелконян поставил на ящик большую полуторалитровую бутылку минеральной воды и тарелку с пловом. На краю тарелки лежало два кусочка белого хлеба.
— Встань-ка…
Снова двое держали мои руки, а третий перецепил наручник с кровати на мою левую руку.
— Вы принесли мне обед? — спросила я.
— Не видишь, что ли? Скажи спасибо!
— Спасибо, конечно. Только как я буду кушать с одной рукой?
— Справишься.
— Черт бы вас побрал! Хотя бы свет включите…
— Не положено, инструкция.
— Но я не умею есть в темноте. Я же не кошка!
Парни посовещались и решили оставить приоткрытой дверь. Они вышли наружу и стали курить там, а я долго смотрела на тарелку с едой.
Бандиты заметили, что я медлю, и крикнули:
— Долго будешь собираться с духом?