Лежание в грязи порядком надоело — мы с Ленкой уже довольно долго занимали эту позицию. Я сочла разумным поинтересоваться:
— И сколько нам тут валяться? Я замерзла, как голый эскимос на Северном полюсе! К тому же не видно ни фига!
— Сколько потребуется, столько и будем валяться, но увидим все, что нужно. Не отвлекайся, Ярослава, а то пропустим все самое интересное.
Хм, интересное… Я исправно таращилась на стену дождя, сквозь которую едва проступали силуэты одноэтажных домиков. Ни с того ни с сего на меня накатила волна злости. По-моему. Ленка чересчур увлеклась игрой в «Зарницу». С чего вообще студентка решила, что перед нами военная база? Из-за «Хаммера» и колючей проволоки? Так у нас в Грибочках один деятель по прозвищу Кулибин из списанного трактора соорудил такую машину! Просто супервездеход, он даже реку вброд переплывал! По сравнению с этим чудом техники «Хаммер» — детская игрушка. А что до колючей проволоки… Может, у людей отсутствуют материалы для штакетника… Так что место, где мы сейчас находимся, вполне может оказаться заброшенной фермой, к примеру, или складами запчастей для сенокосилок.
Теперь о сюрпризах в виде растяжек и сеток-ловушек. Это вполне могли быть «домашние заготовки» организаторов шоу, чтоб «амазонкам», то есть нам, жизнь на острове раем не казалась.
Однако, как я ни старалась, не могла толково объяснить ни появления искалеченного Ингумбо, ни исчезновения девчонок, ни ночного аквалангиста. Пока я уверена только в одном: остров, о необитаемости которого так долго и красочно говорил Завалов, сидя в своем уютном кабинете, оказался очень даже обитаемым. Правда, кроме Ингумбо и аквалангиста, я пока никого не видела, но, как мне кажется, это дело времени.
— Славка, смотри! — пнула меня ногой Ленка, отвлекая тем самым от размышлений.
А как смотреть-то, если дождь глаза заливает? Тем не менее я сложила ладошки козырьком и вгляделась вперед.
От одного из домиков, из тех, что стояли кучкой, отделилась смутно угадываемая фигура мужчины и направилась к домикам, стоявшим в отдалении. В руках у мужчины что-то было, но что именно, из-за дождя определить не представлялось возможным. Сам человек здорово напоминал огромную летучую мышь. Полы плащ-палатки при ходьбе разлетались в разные стороны. Фигура вошла в домик, но пробыла там недолго и бегом вернулась обратно, причем в руках уже ничего не было.
— Вот еще одна загадка острова, — негромко заметила я. — Ну, поползли обратно? Мы выяснили, что база обитаема. На первый раз, я считаю, этого вполне достаточно…
Я была уверена — Ленка внемлет голосу здравого смысла и непременно согласится. Однако, как оказалось, не так-то просто своротить студентку с пути, намеченного ею же, проще заставить УТР дать задний ход. Ленка так интенсивно замотала головой, что я всерьез испугалась, как бы студентке не лишиться думательного органа.
— Нет, никуда мы не поползем. Скоро стемнеет. Думаю, нам удастся придумать, как проникнуть на территорию базы и посмотреть, что на ней творится и кто на ней обосновался.
Возмущение, гнев, растерянность и еще черт знает какие чувства враз нахлобучились на меня, и я зашипела, как гюрза:
— Вот уж фиг тебе! Если желаешь, можешь броситься грудью на колючую проволоку, которая под напряжением… Кстати, и она, и ты сейчас мокрые — праздничный фейерверк получится что надо. Кажется, в каком-то боевике я уже видела нечто подобное. От человека остался один большой уголек. Неприятное зрелище, честно говоря. Можешь повторить подвиг того неизвестного героя, а заодно и подвиги Сергея Лазо, В. И. Чапаева, Петьки и… кого там еще? В общем, всех героев Гражданской и Отечественной войн. Только я вот не собираюсь участвовать в этой авантюре, имея в арсенале только пистолет Макарова и «беретту». У тебя же папа — военный, — втолковывала я Ленке, по-прежнему лежа в грязи, что, на мой взгляд, лишь добавляло словам значимости, — ты должна знать, что штурмовать лагерь противника без специальной подготовки архиглупо! Подобный спонтанный штурм, да что штурм! — простая вылазка в лагерь противника заранее обречена на провал.
Нельзя в таких делах действовать с кондачка, неужели не ясно?!
Сперва, как только я начала свое выступление, на чумазом лице Ленки застыло скептическое выражение, но по мере того как моя мысль развивалась, скептическое выражение сменилось заинтересованным, а потом и все понимающим.
— Ты права, Славик! — досадливо плюнув грязью, сморщилась Ленка. — «Макар» и «беретта» — слабенькое вооружение. Ладно, пошли домой, боец…
Вот еще! Какой из меня боец? Боюсь даже собственного отражения в зеркале, особенно по утрам! Но Ленке об этом знать вовсе не обязательно, поэтому я покорно приняла на себя эту ношу.
Возвращаться в лагерь решили через Хана-таун.
— Надо помыться да оружием разжиться… — объяснила свое решение воинствующая студентка.
Обратно идти было намного легче. Нет, дождь по-прежнему лил, и джунгли все так же дрались с нами, но… Может, правы древние китайцы, утверждавшие, что самая приятная и легкая дорога — это дорога домой?
В Хана-тауне я долго смывала с себя въедливую грязь джунглей. Озерцо, конечно, не ванная, отрегулировать холодную-горячую воду не получается, но мне было уже все равно: градусом больше, градусом меньше — какая разница? Ленка очень быстро покончила с водными процедурами и, бросив мне «Я за стрелялками», вышла из грота.
Я тоже завершила омовение, как могла, простирнула свои вещи, отжала их и прямо так, мокрыми, натянула на себя. И тут же замерзла. Надо было как-то согреваться, иначе какая-ни-будь тропическая лихорадка обеспечена. «Хорошо бы марулу испить», — с сожалением подумала я и оглушительно чихнула. Мой чих многократно отразился от стен грота.
— Ужас, — вздрогнула я, внимательно слушая эхо.
Опустившись на огромный валун, я обняла себя за плечи и принялась интенсивно растираться. Неожиданно на камне, где я сидела, обнаружились уже застывшие и побуревшие пятна крови. Сперва я испугалась, а потом вспомнила, что именно здесь, в Хана-тауне, мы нашли Ингумбо с пробитым черепом и простреленным коленом.
— Интересно, из чего у нашего негра голова сделана? — вслух усмехнулась я. — Молотят, молотят бедолагу по тыкве, а ему хоть бы хны. Поваляется без сознания несколько часов, а потом снова скачет по джунглям как живой! Крепкий парень Пятница, ничего не скажешь.
Согреться никак не получалось, Ленка все не появлялась, одной было страшновато, и чтобы хоть как-то развлечься, я принялась мерить грот шагами и шажочками. Возможно, это занятие вскоре наскучило бы, и я придумала бы еще какое-нибудь развлечение, но тут до моего слуха донесся тоненький голосок:
— Помогите-е…
От неожиданности я даже присела. Прислушавшись, ничего не услышала и решила, что стала жертвой слуховых галлюцинаций. Наверное, это обычное дело в подобных местах, тем более если нервы у человека расшатаны разными малоприятными событиями. Какое-то время я напряженно вслушивалась, но ничего, кроме плеска воды небольшого водопадика, не слышала.
— Так и есть, галлюцинации, — успокоила я себя и тут же снова услышала:
— Спасите-е…
«Шутки кончились, — подумалось мне, — в гроте действительно кто-то есть. Ну и ну, не грот, а пещера Али-Бабы. Может, с Ленкой что случилось?»
Напуганная этой мыслью, я громко крикнула:
— Ленка, хватит меня пугать, выходи!
Сначала ничего не было слышно, потом до слуха донеслись странные всхлипы. Потоптавшись немного на месте в напрасном ожидании, что они прекратятся, я, вздохнув, пошла на звук. Шел он, казалось, со стороны водопада. Теперь я очень боялась, что всхлипывания прекратятся, поэтому крикнула:
— Эй, кто там есть, ты только не умолкай, а то я тебя потеряю. Песенку, что ли, спой… Только погромче пой — водопад шумит…
Никакой песенки я, конечно, не услышала, но всхлипы перешли в громкие «ой-ой-ой» и «ай-ай-ай». Обогнув озерцо, я по камням подобралась к самому водопаду. Стенания стали значительно громче.
— Что за ерунда? Такое впечатление, будто звук идет прямо из водопада, — удивилась я.
Сверху раздался тоненький, показавшийся мне смутно знакомым голосок:
— Обойди озеро с другой стороны. Возле водопада увидишь уступы. Забирайся осторожно — они скользкие. Почти под самым сводом грота увидишь нишу — там я…
— Кто я?
После непродолжительного молчания голос также тоненько ответил:
— Я… Настя…
Несложно догадаться, как я обрадовалась — одной «пропадушкой» меньше!
— Настюха! Господи, как я рада тебя слышать! У нас тут такое творится… Ты подожди, не уходи никуда, я сейчас к тебе приду. Жди меня, слышишь? Я уже иду!
С невероятной скоростью, набивая себе синяки и шишки, но не обращая на это внимания, я бросилась к Настасье.
Примерно на полпути я налетела на Ленку. Она, пыхтя, втаскивала в грот брезентовый кулек, лязгавший, словно танк «Клим Ворошилов». Подозреваю, она сложила в этот кулек все оружие, обнаруженное в схроне.
— Очумела, что ли? — завопила студентка, когда я как ураган налетела на нее и тут же растянулась, споткнувшись об этот самый кулек. — Там гранаты!
Я ткнула пальцем в своды Хана-тауна и со значением произнесла:
— А там наша Настя.
Ленка решила, должно быть, что у меня с головой наметились проблемы, а может, приписала все сезонному обострению, но внимания на мои слова не обратила, покрутила пальцем у виска и снова принялась тягать свои милитаристские штучки.
Тогда я схватила студентку за руки, силой заставив остановиться, и таинственным шепотом произнесла:
— Тихо! Прислушайся, Лен… Слышишь голос?
Едва смолкло эхо от лязга оружия, до нас долетел робкий голос Анастасии:
— Ничего на свете лучше не-ету, чем бродить друзьям по белу све-ету…
Это наша библиотекарь подавала мне звуковой сигнал, чтобы я не заблудилась за время поисков и, не дай бог, не потеряла несчастную. Услыхав знакомую мелодию, Ленка бросила баул со «стрелялками» и прошептала:
— Ты уверена, что это Настасья?
— А ты думаешь, это аборигены напевают на чистейшем русском языке песенку бременских музыкантов? — также шепотом, но очень язвительно отозвалась я.
Ленка, видать, так не думала, потому как заспешила на зов. Мне ничего не оставалось, как отправиться следом, хотя в глубине души очень хотелось быть первой.
Настасья устроилась в нише, откуда открывался живописный вид и на озерцо, и на водопад, и на весь Хана-таун. Сама Настя казалась напуганной, а в ее глазах светился какой-то нехороший огонек. В общем, библиотекарь напоминала мне отца Федора, забравшегося с перепугу на отвесную скалу.
— Ты чего здесь делаешь? — сурово насупила брови Ленка, добравшись до Настасьи.
— Сижу… — жалобно ответила та.
— Это понятно. Почему в лагерь не идешь?
— Не могу. Я, кажется, ногу сломала, когда сюда лезла.
Пока Ленка осматривала Настину ногу, я мучилась вопросами: а зачем она сюда лезла? От кого убегала? Неужели Анастасия так испугалась, что мы осмотрим ее нехитрый багаж? Что она хотела от нас скрыть — дешевое белье или Шекспира?
Нога у Насти выглядела ужасно: распухшая, как у слона, и какого-то бордово-синюшного цвета.
— Да-а, — присвистнула Ленка, скорбно качая головой, — придется, наверное, ампутировать по самую… ну, в смысле, до бедра.
Реакция Насти на слова студентки оказалась неожиданной: она вскрикнула, словно раненая птица, и хлопнулась в обморок.
— Надо же, какие организмы у дамочки слабые. Девушка совсем не понимает шуток, — глумливо хрюкнула Ленка.
— Ничего себе шуточки! Лен, а это и в самом деле шутка? — осторожно спросила я.
— Разумеется. Обычный перелом голени в несколько запущенной форме. Ампутация не потребуется. Подобные переломы в принципе лечатся. Правда, заживают долго, может остаться хромота. Но, думаю, Настасье это лишь придаст шарма и пикантности.
Я не слишком уверенно произнесла:
— По-моему, ты издеваешься…
— Ага, есть маленько. Будем считать это небольшой местью за то, что эта дурочка заставила нас волноваться за нее в течение нескольких дней, — сообщила Ленка и, похлопав Настю по плечу, велела: — Ладно, девица, открывай глазки. Я не Иван-царевич и целовать тебя не буду.
Обморок у тебя плохо получается. Следует еще потренироваться.
Я слушала Ленку и поражалась ее жестокости: как можно так обращаться с испуганным, больным человеком, да еще находящимся в бессознательном состоянии?! Однако Настасья после Ленкиных слов немедленно открыла глаза и испуганно вытаращила их на безжалостную студентку.
— Ну что? Очнулась, спящая царевна? — продолжала безжалостная «амазонка». — А теперь слушай меня внимательно: пока ты не расскажешь, как попала на проект и почему сбежала при попытке досмотра багажа, никакой помощи от нас не дождешься. Останешься здесь, в Хана-тауне, пока из твоего в принципе пустякового перелома не разовьется гангрена. Сгниешь здесь заживо, это я тебе обещаю. Я доступно объясняю?
Анастасия долго молчала, но потом, бросив взгляд на свою распухшую ногу, испуганно вздрогнула (представила, наверное, гангрену) и согласно кивнула:
— Хорошо.
История Анастасии оказалась короткой и малоинтересной. На самом деле девушка — вовсе не школьный библиотекарь, а аспирантка кафедры прикладной психологии одного из московских университетов. На данном этапе Настя готовит диссертацию на тему «Поведение однополых человеческих особей в экстремальных условиях». Более экстремальных условий, чем участие этих самых «особей» в проекте, не нашлось. Проректор университета, употребив свои связи, пропихнул Настю на проект.
— Чего ж ты библиотекарем представлялась? — удивилась я.
— А кому понравится быть подопытными кроликами? — вопросом на вопрос ответила Настасья.
Ленка с ней охотно согласилась:
— Ну, мне бы точно не понравилось. Однако с однополыми особями у нас теперь проблема: «амазон» у нас появился, мужеска полу. Зато с экстримом по-прежнему полный порядок, даже еще круче стало. Слушай, Настена, а почему ты сбежала, когда мы собрались багаж девчонок досматривать?
— У меня в сумке лежали кое-какие материалы к диссертации. Я очень не хотела, чтобы их видели… м-м… испытуемые. Вот и убежала, а потом заблудилась, наткнулась на этот грот и решила, что спрятать здесь бумаги — самое правильное решение…
— Поэтому мы в твоей сумке и нашли только нехитрое бельишко и товарища Шекспира, — сделала я вывод. — Ну, с этим разобрались, спрятала ты бумаги, а обратно чего не вернулась?
— Так заблудилась же! Я надеялась, что вы с вашей неуемной жаждой открытий рано или поздно все-таки набредете на этот грот, а заодно и меня отыщете, — опустила голову Настя. — В сумке еда имелась. Воды здесь предостаточно — дня четыре-пять прожить можно. Нашла эту нишу, устроилась более или менее с комфортом… Да вот не повезло — ногу сломала, когда еду сюда перетаскивала… Камни-то скользкие. Вот с тех пор и сижу здесь…
— Угу, — промычала Ленка и впала в глубокую задумчивость.
Думала она довольно долго. Я тоже анализировала Настин рассказ, и что-то в нем было неправильно…
— Поняла! — хлопнула я себя по лбу. — Насть, мы же были здесь. Почему ты не дала о себе знать? Почему только сегодня решилась подать голос?
Настасья совсем сникла. Она мялась, вздыхала, прятала глаза — в общем, вела себя как человек с нечистой совестью на допросе у прокурора. Естественно, это не осталось незамеченным наблюдательной Ленкой. Студентка наша — человек полувоенный, а оттого суровый и решительный. Она поднялась, с сожалением глянула на Настькину ногу и вздохнула:
— Так… Ну что, пошли, Ярослава? Пока, психолог! Через недельку заглянем, проведаем твою гангрену.
— Стойте, не уходите! — отчаянно закричала Анастасия. — Я все сейчас расскажу!
— Это мне уже нравится. Выкладывай. И учти, если замечу хоть какое-то несоответствие в твоей побасенке, уйдем и… — Ленка скорчила значительную физиономию, не обещавшую ничего хорошего нашей «потеряшке».