Жанин смотрела на Никоса долгим, напряженным взглядом. Затем натянутым голосом произнесла:
— В жизни не слышала ничего более отвратительного. — Она открыла дверь и, не оглядываясь, вышла.
* * *
На негнущихся ногах Жанин пересекла мраморный холл и направилась к лестнице. Не успела она подняться на первую ступеньку, как двойные двери гостиной распахнулись, и вышла Деметрия.
— Поговорили? — с надеждой в голосе спросила она.
Жанин заметила, что за радостью Деметрия старательно прячет неловкость. В ее движениях чувствовалась какая-то скованность. Стефанос стоял позади жены, положив ей руку на плечо. В его взгляде читался немой вопрос, лицо выражало озабоченность. Жанин отвела взгляд от отца. По ее телу пробежала холодная дрожь. «Они и в самом деле хотят, чтобы я вышла замуж за Никоса Кириакиса, — пронеслось в ее раскалывавшейся от переживаний голове. — Не то что хотят, а страстно этого желают».
— Жанин, доченька… — с волнением обратился к ней Стефанос.
— Дорогая… — робко произнесла Деметрия.
Жанин услышала позади себя тяжелое эхо шагов по мраморному полу. Звук доносился из той комнаты, которую она только что спешно покинула. Шаги приблизились.
Никос подошел к Жанин и встал рядом с ней. Она будто приросла к своему месту, не в силах пошевелиться. Ей очень хотелось отойти в сторону, подальше от этого человека, который заставил ее страдать, но она продолжала стоять у лестницы в полном оцепенении.
Стефанос что-то резко спросил у Никоса на греческом. Никос ответил ему ровным, лишенным эмоций голосом.
Из их краткого разговора Жанин поняла лишь свое имя. Две пары глаз устремились на нее: отца и его жены. В воздухе повисло тревожное возбуждение.
— Жанин… — это был Никос.
Жанин прекрасно понимала, что от нее хотят услышать. Разум отказывался ей подчиняться, тело онемело. Она ничего, совсем ничего не чувствовала. Ничего, кроме того, что сейчас случится неизбежное, то, что должно случиться.
У нее больше не осталось сил сопротивляться, и, медленно кивнув головой, она ответила:
— Да.
Это был именно тот ответ, которого от нее и ждали.
* * *
У нее было такое ощущение, что в ее теле живет кто-то другой, кто за нее двигается, говорит и улыбается, когда Деметрия весело щебечет об идущих полным ходом приготовлениях к свадьбе, когда ее целует отец, когда приходят друзья их семьи и Стефанос знакомит ее с ними, представляя как свою дочь.
— Английская дочь Стефаноса, — весело кивала головой Деметрия. — И моя будущая невестка.
Все были удивлены объявлением о помолвке гораздо больше, чем новостью, что у Стефаноса есть дочь.
— Дорогая, как тебе удалось завлечь в свои сети такого красавчика, как наш Никос? Может, поделишься секретом? — колко поинтересовалась одна не слишком молодая матрона, которая была, очевидно, хорошей знакомой Деметрии.
Жанин могла бы рассказать, как все было, но даже если бы у нее и возникла такая дикая мысль, то все равно ничего бы не вышло: Деметрия уже приготовила для всех официальную версию их встречи.
— Это была любовь с первого взгляда, — восторженно пела любопытной гостье Деметрия. — Жанин приехала к нам погостить, и Никос сразу же был покорен.
— Чудесно! — ворковала гостья, и в ее голосе отчетливо слышалась насмешка.
Когда матрона отошла в сторону, Деметрия шепнула Жанин на ухо:
— Она сама не прочь выйти за Никоса замуж. У них была кратковременная связь, но Никос ее бросил. — Ее голос стал еще тише. — Ведь у моего дорогого братца репутация… — Деметрия осеклась.
— Все в порядке, — заверила ее Жанин.
На лице Деметрии вновь отразилось мучившее ее чувство вины.
— Именно поэтому я и отправила его к тебе, — негромко сказала она. — Я знала, что если и есть мужчина, способный отвлечь любую женщину от ее любовника, то это Никос, — виновато добавила она.
— Все в порядке, — повторила Жанин. А что еще она могла сказать? У нее совсем не осталось моральных и физических сил. Она двигалась словно сомнамбула.
Деметрия водила Жанин по дорогим бутикам в Колонаки — самом престижном районе Афин. Она тратила немыслимые суммы денег, от которых у Жанин кружилась голова. Поначалу она пыталась остановить Деметрию, но та и слушать не хотела. Единственное, чему твердо воспротивилась Жанин, было венчание в церкви.
— Но, дорогая, ты ведь гречанка, дочь Стефаноса, а греки очень религиозны, — пыталась образумить ее Деметрия.
Но Жанин твердо стояла на своем. Она не позволит себе сделать посмешище из церковного таинства, участвуя в спектакле, который будет называться ее свадьбой.
А в общем, лучше не думать о том, что она делает, иначе можно сойти с ума. Ради отца и Деметрии надо мужественно пройти весь путь до конца, а ее собственные чувства не имеют значения. К тому же у нее и не осталось никаких чувств — она вошла в ступор еще на вилле, как только узнала, что ее считают любовницей Стефаноса.
Что касается Никоса, то Жанин не видела его с того решающего разговора, когда дала свое согласие выйти за него замуж. Это было только к лучшему.
— Мой бедный брат! — сокрушалась Деметрия. — Как некстати ему пришлось уехать в Австралию! Но дела есть дела, ничего не попишешь. Он дал мне обещание, — вздохнула она, — что отложит все свои дела, и вы проведете чудесный медовый месяц! — Ее глаза заискрились радостью. — Я думаю, ради этого стоит потерпеть его теперешнее отсутствие, — заговорщицки прошептала Деметрия. Она взглянула на часы с бриллиантовым циферблатом и возбужденно воскликнула: — У нас осталось так мало времени до твоей следующей примерки! Надо успеть, еще пообедать. — Деметрия улыбнулась. — Не представляю, как в этой суматохе можно что-то успеть! Я так волнуюсь!
Дни летели один за другим. Сентябрь сменил август, но солнце по-прежнему палило нещадно. Жанин предпочитала оставаться в своей комнате, где, благодаря кондиционеру, было значительно прохладней, чем на улице.
За два дня до бракосочетания Никос вернулся в Афины.
— Он придет сегодня к нам на ужин, — сообщил ей Стефанос за завтраком.
Пальцы Жанин судорожно сжали вилку, а Деметрия, наоборот, очень оживилась: все дни напролет она проводила в подготовке дома к свадебной церемонии, и ей хотелось показать результаты своих трудов. Уже доставили букеты, огромные и благоухающие, они преобразили дом. Деметрия постоянно раздавала указания слугам, которые до блеска натерли полы и мебель, до мельчайших деталей обсуждала с поваром праздничное меню. Стефанос большую часть времени проводил в своем офисе.
После полудня Деметрия провела Жанин наверх.
— Отдохни немного, затем прими ванну. В восемь Мария придет помочь тебе одеться, а парикмахера и стилиста я пришлю к половине восьмого.
Жанин послушно делала все, чего от нее хотели.
* * *
— О, дорогая, ты выглядишь великолепно! — восторженно воскликнула Деметрия, когда Жанин спустилась вниз. Она сама выглядела очень стройной и элегантной в темно-голубом платье. На Жанин было изумрудно-зеленое.
Платье Жанин было настоящим шедевром из коллекции известного модельера. Макияж, наложенный профессиональным стилистом, тоже был безупречен.
Хлопнула входная дверь, свидетельствуя о том, что пришел гость. Снизу раздались мужские голоса.
— Я пойду, проверю, как там дела у Стефаноса, — вскинулась Деметрия и, обратившись к Марии, сказала: — Через пять минут.
Прислуга кивнула и добавила последние штрихи к безупречному виду Жанин.
Девушка посмотрела на свое отражение в огромном зеркале. Она действительно выглядела неотразимо, причем без всякого намека на вульгарность. Именно так, как и должна выглядеть богатая дочь богатого отца, которая выходит замуж за не менее богатого мужчину.
Мужчину, который женится на ней исключительно потому, что обесчестил ее…
Я не могу этого сделать. Просто не вынесу этого. Я не могу смотреть ему в глаза.
Жанин почувствовала, как оцепенение наконец, начинает отпускать ее. Возвращение к жизни причиняло ужасную, невыносимую боль, проникавшую в каждую клеточку тела.
Жанин почувствовала легкое прикосновение к своей руке: Мария вопросительно смотрела на нее.
— Мисс, вас ждут.
Жанин кивнула головой и, осторожно ступая на высоких каблуках, направилась к лестнице. В холле уже никого не было, но из гостиной слышался оживленный разговор.
Стефанос и Деметрия уже сидели за столом. Никос стоял рядом. Жанин почувствовала, как у нее внутри все похолодело, когда Никос повернулся к ней. В его глазах вспыхнуло восхищение.
На какой-то момент Жанин показалось, что она стоит на краю отвесной скалы. Одно неловкое движение — и она упадет в пропасть и разобьется.
Стефанос вовремя подоспел к ней, спасая от безумных мыслей, и взял ее за руку.
— Ты так прекрасна, моя дочь! — В его голосе было столько любви, столько гордости и благодарности судьбе, что у Жанин сжалось сердце.
Следом за ним заговорил Никос. Его тон был подчеркнуто официальным.
— Жанин… — Никос достал из кармана смокинга небольшой футляр. — Деметрия сказала мне, что на тебе будет зеленое платье. — С этими словами Никос открыл футляр. Его голос не выражал никаких эмоций.
Изумруды засияли яркими огнями в свете огромной люстры. Никос достал ожерелье и, расстегнув замок, подошел к Жанин.
— Повернись.
Она, не говоря ни слова, подчинилась.
Собрав всю силу воли, Жанин справилась со слабостью, охватившей ее от знакомого прикосновения его пальцев. Это ведь просто часть игры. Бессмысленного, мучительного спектакля, где она играет главную роль ради спокойствия отца, который подарил ей свою любовь и заботу, и ради спокойствия Деметрии, которая любит Стефаноса…
Никос застегнул колье. Жанин ощутила на коже холод драгоценных камней. Никос отошел от нее и вернулся на прежнее место.
Деметрия с восторгом воскликнула:
— Никос, они уникальны! — Она добавила что-то еще на своем родном языке.
Никос, согласно кивнув и посмотрев на Стефаноса, достал из кармана маленькую квадратную коробочку, обитую бархатом, в которой, как безошибочно предположила Жанин, лежало обручальное кольцо. Оно вызвало очередной восхищенный вздох у Деметрии. Жанин отрешенно ждала, когда Никос подойдет к ней, возьмет ее вялую руку и наденет на безымянный палец обручальное кольцо, украшенное алмазами и изумрудами. Совершив этот обряд, Никос поднес ее руку к губам и поцеловал.
Жанин совершенно ничего не почувствовала, словно ее поцеловал посторонний человек. Он и был посторонним, совершенно незнакомым. Ты думала, что знаешь его, а на самом деле — нет. Но тебе все равно придется выйти за него замуж.
— Спасибо, — пробормотала она и отвела взгляд.
В этот момент в гостиную внесли поднос с шампанским.
В течение всего ужина, который изобиловал изысканными блюдами, Жанин старалась не смотреть в сторону Никоса. Она понятия не имела, о чем шел разговор за столом. Все происходило как в тумане. Она автоматически отвечала на вопросы, адресованные ей, и потягивала из бокала вино. Кажется, она выпила слишком много: на нее нахлынули воспоминания о том, как она пила вино в компании Никоса, на террасе виллы, под жаркими солнечными лучами, вдыхая запах буйной растительности и сухой земли. Запах желания и страсти.
Помимо воли взгляд ее остановился на Никосе. И вдруг на нее навалилась такая слабость, что все тело заломило от боли.
Никос вел оживленную беседу со Стефаносом.
Внезапно он остановился на полуслове, почувствовав пристальный взгляд сидевшей напротив Жанин. Глаза их встретились, и для Жанин никого не осталось вокруг — ни Стефаноса, ни Деметрии. Только Никос, буквально пожиравший ее взглядом.
Жанин ощутила, как бешено, заколотилось ее сердце — с такой силой, что она почти лишилась чувств. Но тут Деметрия обратилась к ней, говоря о каких-то пустяках: о цветах или еде, Жанин точно не могла сказать, о чем. Она просто вежливо улыбалась и согласно кивала в ответ головой, стараясь отвести свой взгляд оттуда, куда он так отчаянно стремился: к Никосу, который позволил ей познать рай, но бросил гореть в аду.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
В ту самую минуту, когда Деметрия отвлекла Жанин своей болтовней, Никос почувствовал, как его накрыла волна ярости. Точно такая ярость вспыхнула в нем еще тогда, на вилле, когда там внезапно появился Стефанос и нарушил их с Жанин идиллию.
Будь они сейчас наедине, Никос, не медля ни секунды, обошел бы вокруг стола, заключил ее в свои жаркие объятия и занялся бы с ней любовью прямо здесь, в гостиной.
Его охватило глубокое разочарование. Жанин была такой красивой, такой желанной — и такой недоступной. Совершенно недосягаемой.
Ведь все могло повернуться совсем иначе. Холодный пот пробежал по спине Никоса, когда он вспомнил, как услышал от Стефаноса ошеломляющую правду. В тот момент у него почернело в глазах, Никос словно получил удар ножом в спину.
Но самым страшным, оказалась разлука с Жанин. Все его мысли были только о ней, о женщине, с которой его насильно разлучили, когда он так неистово хотел ее.
Однако все оказалось гораздо проще, чем он ожидал. Стефанос сам настоял на браке, а Деметрия его полностью поддержала.
Что касается самой Жанин…
Лицо его помрачнело. Он пытался объяснить ей причину женитьбы: что они женятся не потому, что этого требует семья, а потому, что сами этого хотят, однако Жанин делала вид, что ничего не понимает, и между ними не осталось никаких чувств. Но Никос знал, что их отношение друг к другу осталось прежним и никогда не изменится. Неужели она этого не видит?
И сейчас она не могла не заметить желание, которое вспыхнуло во взгляде Никоса, равно как и в ее собственном. Не могла не ощутить того влечения, которое крепко связывало их невидимой нитью.
Но он заставит ее признать это. Обязательно заставит!
Никоса снедало чувство неудовлетворенности. Стефанос приказал ему уехать из страны на время приготовления к свадьбе. У Никоса не было другого выбора, кроме как согласиться на условия Стефаноса. Шурин ясно дал ему понять, что он не увидит Жанин до тех пор, пока на ее пальце не засияет обручальное кольцо.
Губы Никоса сжались. Он беспрекословно подчинился Стефаносу, но каждый прожитый в Австралии день был для него сущим мучением. Однако постепенно отчаяние вытеснилось мыслями о том, что очень скоро его одиночество закончится. Скоро Жанин снова будет в его постели. Нужно лишь немного подождать.
* * *
Жанин закрыла глаза и откинулась на холодную кожаную подушку сиденья. Она чувствовала, как бесшумно вибрируют двигатели служебного самолета Стефаноса. Ее руки лежали на широких подлокотниках, на пальце блестело кольцо.
Обручальное кольцо.
Слава богу, все уже было позади, самая главная и ответственная роль сыграна. Она вышла замуж за человека, который очаровал ее лишь для того, чтобы переспать с ней и навсегда вычеркнуть из ее жизни богатого женатого любовника.
Собственный ответ Никосу на предложение пожениться эхом отзывался в ее голове: «В жизни не слышала ничего более отвратительного». Тем не менее, она все это время именно так и поступала: отвратительно.
— Не хотите чего-нибудь выпить, миссис Кириакис? — вежливо обратился к ней стюард.
Жанин отрицательно покачала головой. Затем вдруг резко передумала и заказала джин с тоником. Она ведь практически не притронулась к яствам за роскошным свадебным столом, сервированным в одном из самых престижных отелей Афин. Лишь пригубила шампанское, которое с трудом смогла проглотить. Лишь делала вид, что ест, но на самом деле еда застревала у нее в горле. Она отчаянно пыталась не выдать всем своего удрученного состояния.
Прием, на котором присутствовало множество гостей, преимущественно греков, удался на славу. Все взгляды были устремлены на невесту, Жанин кожей чувствовала праздное любопытство гостей. Она стояла прямая и неподвижная, как греческая колонна, одетая в атласное платье цвета слоновой кости, с узкой юбкой и длинным шлейфом. Жанин очень надеялась, что гости сочтут ее состояние обычным предсвадебным мандражом. Ей бы очень не хотелось, чтобы гости заметили ее грусть.