Единственный момент, когда спасительное состояние отрешенности ненадолго отпустило ее, настал во время прощания молодоженов с гостями. Отец заключил ее в свои объятия и поцеловал в лоб.
— Дорогая, помни о том, как сильно я тебя люблю. — Это было все, что Стефанос сказал ей на прощание, но и этого оказалось достаточно, чтобы растопить лед, сковавший ее разум и тело.
Деметрия крепко обняла Жанин и поцеловала ее в обе щеки. Ее глаза горели лихорадочным огнем, а Жанин отводила свой взгляд, не в силах честно взглянуть ей в глаза…
Стюард принес ей джин, и она отпила маленький глоток. Напиток показался чересчур крепким, и ее передернуло, но она тут же выпила еще.
Из соседнего ряда к Жанин протянулась рука и отобрала у нее стакан.
— Тебе не следует пить на голодный желудок.
Жанин стрельнула в Никоса злобным взглядом, но он, как ни в чем не бывало, продолжал читать «Гарвард бизнес ревью».
— Немедленно верни стакан!
Никос спокойно посмотрел на Жанин.
— Ты ведь практически ничего не ела. Алкоголь ударит тебе в голову.
Жанин отвела глаза к окну. Она не могла смотреть на Никоса, потому что он сразу выводил ее из состояния оцепенения, в котором ей было очень удобно.
Внизу простиралась темная масса Балкан, которая контрастировала с ярким светом луны, отражавшейся в озере или реке.
«По крайней мере, в Австрии будет прохладнее», — равнодушно подумала Жанин. Она совершенно не принимала участия в выборе места, где они проведут свой медовый месяц.
Из соседнего ряда на нее был устремлен взгляд темных глаз Никоса. Свадебная церемония оказалась гораздо более неприятной, чем он предполагал. Деметрия, должно быть, пригласила всех своих знакомых. Основной причиной брака гости считали взаимовыгодное слияние двух капиталов. Мужская половина полагала, что Никосу крупно повезло: дочь Стефаноса оказалась еще и красавицей. Женская же половина была не столь великодушна.
— Никос, дорогой, наконец-то ты встретил женщину, на которой тебе пришлось жениться прежде, чем ты затащил ее в свою постель, — колко бросила ему в лицо одна из бывших любовниц.
* * *
Отель в одном из самых красивых австрийских курортных городов, когда-то был летней резиденцией габсбургского принца. Реставрация вернула зданию былую роскошь, благодаря которой отель стал принимать только очень богатых гостей.
«Интересно, он тоже принадлежит моему отцу?» — подумала Жанин.
Она молча проследовала за Никосом в их номер. Мебель ручной работы и тяжелые гардины делали его похожим на дворцовую комнату. Жанин отвела взгляд от огромной кровати и прошла в ванную. Закрыв за собой дверь на замок, она стала наполнять водой ванну, стоявшую на четырех львиных лапах.
Сняв свой костюм цвета слоновой кости, максимально приталенный и выгодно подчеркивавший ее стройную фигуру, Жанин аккуратно повесила его на спинку резного стула, распустила волосы, умело уложенные парикмахером высшего разряда, и заколола их наверх. Затем принялась смывать с лица макияж, благо, что средств на туалетном столике было предостаточно на любой вкус. Сняв с себя нижнее белье, она шагнула в ванну, наполненную душистой пеной, с наслаждением улеглась в теплую воду и уставилась в потолок.
Она чувствовала себя жутко вымотанной. Каждая мышца ныла от усталости. Свет над туалетным столиком то тускнел, то становился ярче, все плыло у нее перед глазами.
Некоторое время спустя она в каком-то забытьи вылезла из ванны, вытерлась и завернулась в большое махровое полотенце. Чувство усталости давило на нее невыносимой тяжестью. Ей нужно поспать.
Заснуть навеки.
Девушка медленно проследовала из ванной комнаты в спальню и остановилась как вкопанная: там ее ждал Никос, который уже снял с себя почти всю одежду. Он стоял в расстегнутой рубашке и трусах и снимал золотые запонки.
Жанин ошеломленно уставилась на него. Ее взгляд скользнул на загорелые мускулистые бедра… Лишь усилием воли она заставила себя отвести глаза. Это был ее маленький успех.
Никос подошел вплотную к Жанин. У него было странное выражение лица: смесь напряжения и ликования.
— Ты даже не можешь себе представить, — начал он охрипшим от страсти голосом, — как я жаждал этого момента… — Кончиками пальцев он прикоснулся к ее щеке. — Боже мой, какая же ты красивая! Такая желанная, и наконец-то принадлежишь мне по праву, — дрогнувшим голосом произнес он и притянул Жанин к себе.
Она резко оттолкнула его.
— Оставь меня в покое! — В ее голосе прорвалась паника, она неловко отступила назад. — Убирайся вон!
Никос в изумлении смотрел на нее. Его загорелая грудь, покрытая темными завитками волос, учащенно вздымалась.
— Вон? — переспросил он, не веря своим ушам.
— Да, вон! Вот дверь! Убирайся к черту!
— Ты ведь это не серьезно, правда? — пожал он плечами, уверенный в том, что она шутит.
Его слова странно подействовали на Жанин. Оцепенение, все это время надежно укрывавшее ее от внешнего мира, вдруг разлетелось на тысячи осколков. Ее глаза вспыхнули гневом.
— Я говорю абсолютно серьезно. Неужели ты и в самом деле полагал, что этот брак будет чем-то большим, чем одно название? — изумилась она.
— Одно название? — эхом повторил он и посмотрел на нее как на умалишенную. — О чем ты?
У Жанин вытянулось лицо.
— А ты разве не знаешь? — прошипела она. — Ты ведь сам мне сказал, что наш брак — это способ позволить Стефаносу и Деметрии загладить свою вину.
Никос ушам своим не верил.
— Но это вовсе не значит, что я думал о нашем браке как о представлении! О господи! Только мысль о том, что ты снова будешь моей, не позволяла мне сойти с ума. Я так мечтал поскорее обнять тебя… — Он шагнул к ней и тихо добавил: — И заняться с тобой любовью. Вновь.
Жанин откинула голову назад.
— Заняться любовью? — насмешливо повторила она. — Да мы никогда в жизни не занимались с тобой любовью.
Никос удивленно изогнул бровь.
— У тебя такая короткая память? — с издевкой, спросил он. — Тогда я просто обязан тебе напомнить те сладкие мгновения страсти, каждую минуту…
Лицо Жанин исказилось от боли.
— Мы никогда не занимались любовью, —она снова сделала акцент на последнем слове. — Мы занимались сексом, и только. Это был секс между двумя абсолютно незнакомыми людьми, которые совершенно ничего не знали друг о друге. А то, что знали, все было ложью.
Никос пропустил ее тираду мимо ушей.
— Ты считаешь, мне было приятно думать, что ты любовница Стефаноса? Я просто возликовал, когда узнал, что это не так!
Жанин глубоко вздохнула.
— Конечно, ты обрадовался: ведь угроза браку твоей сестры перестала существовать в тот самый момент, когда Стефанос сообщил тебе, что я его дочь!
Никос с сожалением покачал головой.
— Ты ошибаешься, Жанин. У меня была другая причина. — Он спокойно смотрел ей в глаза, блестевшие лихорадочным блеском. — Я вернул тебя. Вернул туда, где твое настоящее место: в моих объятиях, в моей постели. Когда судьба нас разлучила, я впал в отчаяние. Все мои мысли были о тебе.
Никос приблизился к Жанин еще на шаг. Она отступила и прислонилась к стене. Ее охватила паника и еще какое-то сильное, доселе неведомое чувство.
— Теперь, — сказал Никос, приблизившись к ней вплотную, — ты снова вернулась ко мне…
— Нет, — тихо, но твердо ответила девушка обреченным голосом. — Ты и пальцем до меня не дотронешься. Мне противны твои прикосновения.
Никос замер в неподвижности.
Жанин с отвращением передернула плечами.
— Все, что ты делал, все, что говорил, оказалось ложью. Ты лгал мне с самого начала, с того самого момента, как увидел меня. Я знаю, ты оправдываешь себя тем, что действовал исключительно в интересах сестры, но для меня тебе нет оправдания. Я оскорблена до глубины души, и ничего с этим не поделаешь.
— Но я вовсе не хотел… — каким-то не своим голосом произнес он.
Жанин вдруг почувствовала острый приступ тошноты. Лицо перекосило от омерзения к этому человеку.
— Не лги! — выкрикнула она. — Я все знаю, Никос, ведь я была там, когда ты так успешно приводил в жизнь свой план, по моему соблазнению! Теперь, оглядываясь назад, понимаю, что это была не я. Это была женщина, которая, по твоему мнению, была способна закрутить роман с женатым мужчиной. Мужчиной, который старше ее на двадцать лет и годится ей в отцы! Ты подумал о том, каково мне было узнать твое мнение обо мне? — с горечью спросила она. — Меня воротит от всего этого. От того, что ты стоишь здесь и говоришь мне о том, как жаждешь снова заняться со мной сексом, как ты страдал от разлуки… — Ее губы изогнулись в усмешке. — Я ведь просто тело для тебя, бездушное тело, не так ли? Тебя даже не смутил тот факт, что у меня, собственно, был другой мужчина!
Никос тряхнул головой, будто избавляясь от кошмарного сна, и коснулся рукой щеки Жанин.
— Но этоне было ложью, — он притянул ее к себе и поцеловал нежным долгим поцелуем.
На мгновение у Жанин сладко закружилась голова.
— Вот что является истиной на самом деле, — мягко сказал он низким бархатным голосом. — Это всегда будет правдой. Нам стоило лишь один раз взглянуть друг другу в глаза, как обоих опалило желание. Только об этом мы должны помнить, и ни о чем другом.
Жанин медленно отстранилась.
— Знаешь, — сказала она, слыша свой голос как будто со стороны, — о чем я подумала, когда ты сказал мне, что хочешь, чтобы я поехала с тобой в Афины? Это было перед приездом Стефаноса, — напомнила она, словно он забыл. — Я подумала, что ты хочешь на мне жениться. Забавно, да? А на самом деле ты хотел увезти меня в Афины в качестве своей любовницы, чтобы я наверняка больше никогда не увидела Стефаноса. Ты был готов на все ради своей сестры.
— Нет, — сухо ответил Никос. — Я не был готов к тому, что захочу, чтобы ты осталась со мной навсегда. Я даже не подозревал, что буду так тосковать по тебе.
Из горла Жанин вырвалось рыдание, ее снова охватило чувство, которому она долго не могла дать названия. Чувство, которому сопротивлялась всеми силами своей души.
Любовь.
Любовь к Никосу Кириакису.
Любовь к мужчине, которого к ней подослали, чтобы уничтожить.
«Он вовсе не собирался влюблять тебя в себя», — возразил внутренний голос. А она влюбилась.
Жанин горько усмехнулась.
— Тебе повезло, что я понравилась тебе с первого взгляда, — с сарказмом сказала она. — Представляю, как тяжело было бы тебе спать с женщиной, которая совершенно тебя не привлекает. — В ее голосе, слышалась открытая издевка.
— Я тоже об этом думал, — его губы изогнулись в подобии улыбки. — Но судьба сыграла со мной злую шутку. — Улыбка сползла с его лица. — Твой кошмар начался с того момента, когда на вилле приземлился вертолет Стефаноса. Мой начался гораздо раньше. — Никос подошел к шкафу, снял с вешалки халат и накинул его на себя.
Что ж, настал момент истины, тем более она так стремится ее узнать. Никосу сейчас казалось, что он стоит на краю пропасти и все зависит от Жанин: упадет он и разобьется или останется жить.
Ему вспомнилось, как он стоял на балконе отеля Стефаноса в состоянии, близком к смятению, борясь со своими чувствами, пока наконец не решил, что опасность влюбиться в Жанин ему не грозит.
Глупо было так думать. Игнорировать то, что с ним происходит. Не обращать внимания на другие мысли, кроме одной-единственной: соблазнить Жанин. Отметать в сторону другие чувства, кроме слепого желания переспать с ней.
Дурак. Решил, что раз он переспал с ней, то сможет удержать возле себя навеки. И ничто не сможет ему помешать. А когда Стефанос разлучил их, Никос сделал все, чтобы вернуть Жанин обратно. Он женился на ней.
Но так и не вернул.
Никос посмотрел на Жанин взглядом, полным боли и отчаяния, потому что все его радужные планы рухнули в одночасье, в тот самый момент, когда она в панике крикнула ему: «Убирайся вон!»
Теперь Жанин была недосягаема, как далекая и яркая звезда.
Никос почувствовал, что его сердце разрывается. Он никогда не слушал своего сердца, потому что оно упорно хранило молчание и дрогнуло лишь тогда, когда он впервые увидел Жанин. Он пошел на поводу у новых чувств. Шаг за шагом он соблазнял Жанин, заманивая ее в свои сети, и не заметил, как сам оказался в ловушке. Его сердце оказалось в ловушке.
Никос не сводил с Жанин пристального взгляда. Она стояла молча и не двигалась. Интересно, как долго он молчал? Никос точно не знал.
— Мои страдания, — произнес он каким-то отчужденным голосом, — начались с того самого момента, когда я влюбился в женщину, из-за которой рушился брак моей сестры.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Он сделал это. Произнес слово, которое возникло из ниоткуда, и вихрем вырвалось из его уст, донося до Жанин и до него самого правду. Никос был ошеломлен осознанием этой истины.
У него и в мыслях не было говорить о любви. Он избегал даже думать об этом.
«Почему, почему я так сказал?» Слово «любовь» не вписывалось в рамки его представлений о жизни. Именно поэтому он и не распознал в себе это чувство, даже не заметил, как оно родилось в его сердце.
Я называл его влечением. Но это была любовь. Безответная любовь.
Как же иначе это назвать? Разве Жанин не ясно дала ему понять, что не любит его?
«Мне противны твои прикосновения!» — с отвращением крикнула она. Он своими ушами слышал эти слова, и голос ее дрожал от презрения.
Но Никос не придал значения ее чувствам. Он хотел побыстрее сломить стену ее сопротивления, и заключить Жанин в свои объятия. Он был уверен в том, что, стоит им оказаться в постели, все встанет на свои места и Жанин снова будет такой, как прежде: нежной и податливой. Он полагал, что в объятиях друг друга они забудут о своих обидах. Но Жанин так не думала. Она была возмущена до глубины души тем, что между ними произошло. Никос уронил голову на руки. Его охватило отчаяние.
Жанин неслышно подошла к Никосу. В воздухе витал аромат мыла и крема для тела, которым пользовалась Жанин. Ее запах, неповторимый нежный аромат, который он узнал бы среди тысячи парфюмерных композиций.
Пальцы Жанин осторожно дотронулись до его волос.
— О, Никос…
Ее голос был нежен, словно шелк, и мягок, как ее восхитительная грудь. Жанин опустилась перед ним на колени. Никос поднял голову. Губы Жанин были полуоткрыты, большие глаза блестели от слез.
Никос ничего не мог с собой поделать. Видит Бог, он старался всеми силами сдерживать себя, но это оказалось выше его сил: он притянул ее к себе и жадно прижался к губам, наслаждаясь их вкусом. Жанин позволила себя поцеловать и медленно, очень медленно стала отвечать на его страстный поцелуй.
Никос поднял Жанин на руки и уложил на постель рядом с собой. Полотенце распахнулось, и Никос коснулся ее упругой обнаженной груди. Он закрыл глаза. Он не хотел ничего видеть, хотел только чувствовать. Чувствовать неземное блаженство оттого, что снова держит Жанин в своих объятиях.
Он так жаждал этого момента! Всем своим телом. Всей своей душой.
Его руки ласкали ее податливое тело, а губы покрывали нежными поцелуями лицо и шею. Он почувствовал, что мог бы умереть сейчас.
Жанин нащупала пояс от халата на талии Никоса и, развязав его, с наслаждением коснулась обнаженной груди мужа. Его руки нежно поглаживали ее затвердевшие от возбуждения соски. Никос слышал, как бьется ее сердце, и ощущал, как поднимается и опускается при выдохе грудь.
— Жанин… — пылко прошептал Никос. Она приложила ладонь к его губам:
— Ничего не говори.
Ее пальцы опустились ниже, к подбородку, сильной шее, и прикоснулись к спине. Она выгнулась и крепче прижалась к Никосу. Их ноги переплелись, и Никос уже был готов войти в нее, когда с недоумением обнаружил, что на нем все еще надеты трусы. Он издал нетерпеливый рык и почувствовал улыбку Жанин.
Не говоря ни слова, Жанин освободила его от лишней одежды. Никос застонал от нетерпения, и их тела наконец, слились воедино. Никос медленно погружался в ее горячее тесное лоно, испытывая ни с чем не сравнимое блаженство.