— Но мне показалось, что здесь кроется какой-то трюк, — добавила она.
— Почему?
— Ну, дядя Маркус так выглядел. Когда так долго живешь с человеком под одной крышей, невозможно этого не замечать. «Во-вторых, — продолжал он, — вы не должны ни говорить, ни вмешиваться, что бы вы ни увидели. Ясно? И будьте внимательны: здесь могут быть ловушки». После этого он удалился в кабинет и закрыл за собой дверь. Я выключила свет, и через несколько секунд представление началось.
Дядя Маркус распахнул обе створки настежь. Я нервничала, сама не знаю почему. Он был один. Я могла видеть почти весь кабинет. Открыв дверь, он медленно отошел назад и сел за стол в центре комнаты лицом к нам. Лампа под бронзовым абажуром стояла спереди стола, чуть сдвинутая вправо, чтобы освещать все, не мешая нам при этом видеть самого дядю Маркуса. На стену позади падала его тень. Там же был виден белый циферблат часов на каминной полке, с качающимся маятником.
Была полночь. На столе находились коробка конфет, карандаш и ручка. Дядя Маркус взял сначала карандаш, потом ручку и притворился, будто пишет, а затем обернулся. Одно из французских окон открылось, и с лужайки в кабинет шагнула жуткая фигура в цилиндре и темных очках.
Марджори сделала паузу и откашлялась.
— Она была около шести футов ростом, даже не считая цилиндра с изогнутыми полями, в грязном плаще с поднятым воротником. Лицо было обмотано чем-то коричневым, а черные очки надеты сверху. В руках, обтянутых лоснящимися перчатками, было что-то вроде черного саквояжа. Конечно, мы не знали, кто это, но вид фигуры мне сразу не понравился. Существо походило скорее на насекомое, чем на человека. Высокое, худое и в больших черных очках... Джордж, снимавший свой фильм, произнес вслух: «Ш-ш! Человек-невидимка!» Фигура повернулась, и каждый из нас почувствовал на себе тяжелый взгляд.
Потом существо положило на стол докторский саквояж и, повернувшись спиной к нам, двинулось к другой стороне стола. Дядя Маркус что-то сказал, но фигура не произнесла ни слова — говорил только он. Не было слышно ни звука, кроме тиканья часов на каминной полке и тарахтения кинокамеры Джорджа. Кажется, дядя Маркус сказал следующее: «Сейчас вы сделали то, что делали раньше. Что вы сделаете еще?» К этому времени существо находилось уже с правой стороны стола. Достав из кармана картонную коробочку, оно вытряхнуло оттуда толстую зеленую капсулу, похожую на капсулы с касторовым маслом, которые нам давали в детстве, наклонилось, запрокинуло голову дяди Маркуса и втолкнуло капсулу ему в горло.
Дрожащий голос Марджори Уиллс смолк. Она поднесла руку к горлу и пару раз кашлянула. Девушка все время посматривала на темную двустворчатую дверь и в конце концов повернула свой стул так, чтобы сидеть лицом к ней. Эллиот последовал ее примеру.
— Да? — поторопил он.
— Я невольно вскрикнула. Мне не следовало этого делать, так как дядя Маркус предупредил нас, чтобы мы ничему не удивлялись. Кроме того, вроде бы ничего страшного не произошло. Дядя Маркус проглотил капсулу, хотя это, похоже, ему не понравилось — он бросил сердитый взгляд на обмотанное лицо.
Существо в цилиндре подобрало саквояж и нырнуло во французское окно. Несколько секунд дядя Маркус сидел за столом, судорожно сглатывая и передвигая коробку конфет, а потом внезапно упал лицом вниз. Нет-нет! — воскликнула Марджори, когда слушатели встрепенулись. — Это было притворство — всего лишь часть представления, означающая его конец. Дядя Маркус сразу же встал, улыбнулся и закрыл дверь, как бы опуская занавес.
Мы включили свет в этой комнате. Профессор Инграм постучал в дверь кабинета, попросив дядю Маркуса выйти и раскланяться. Дядя Маркус распахнул створки опять. Он выглядел довольным собой и в то же время раздосадованным. В нагрудном кармане его пиджака торчала сложенная бумага — он постучал по ней и сказал: «Теперь, друзья мои, возьмите карандаши и бумагу и приготовьтесь ответить на несколько вопросов». — «Между прочим, — осведомился профессор Инграм, — кто был ваш жуткий на вид коллега?» — «О, это всего лишь Уилбер, — ответил дядя Маркус. — Он помог мне все спланировать... Ладно, Уилбер! — крикнул дядя. — Теперь можете выйти».
Никто не отозвался. Дядя Маркус крикнул снова и опять не получил ответа. Тогда он подошел к окну. Как видите, одно из комнат в этой комнате оставили открытым, так как ночь была теплой. Свет теперь горел в обеих комнатах, и нам была видна полоска травы между домом и деревьями. Все атрибуты маскарада — цилиндр, очки и саквояж с именем доктора — лежали на земле, но самого Уилбера мы не увидели.
Мы обнаружили его лежащим без сознания лицом вниз с другой стороны дерева. Кровь стекала на траву изо рта и носа, а его затылок был мягким на ощупь. Кочерга, которой его ударили, валялась рядом. Он был в обмороке уже некоторое время.
Понимаете, — объяснила она, поморщившись, как от боли, — человек в цилиндре и темных очках не был Уилбером.
Глава 5
LOCUM TENENS[10]
— Не был Уилбером? — переспросил Эллиот.
Он хорошо понимал, что она имеет в виду. Нелепая фигура в допотопном цилиндре начинала двигаться в его воображении, как живая.
— Я еще не закончила, — с упреком сказала Марджори. — Я не рассказала вам, что случилось с дядей Маркусом. Это произошло после того, как мы нашли Уилбера под деревом. Я не знаю, сколько времени уже продолжались симптомы. Но когда Джордж и профессор Инграм подняли Уилбера, я оглянулась и увидела, что с дядей Маркусом что-то не так.
Честное слово, я ощутила физическую боль. Понимаю, что это может оказаться игрой воображения, но ничего не могу с собой поделать. Дядя Маркус прислонился к дереву, задыхаясь и согнувшись пополам. Свет из дома проникал сквозь листву позади него и слабо освещал лицо, которое приобрело свинцовую окраску. «Что с тобой, дядя Маркус? — крикнула я. — Тебе плохо?» Он покачал головой и сделал жест, словно пытаясь меня оттолкнуть, а потом начал топать ногой по земле. Его дыхание походило не то на плач, не то на стон. Мы с профессором Инграмом подбежали к нему. Но он отбросил руку профессора и...
Марджори была не в силах продолжать. Она закрыла глаза, прижав руки к лицу.
Майор Кроу отошел от рояля.
— Спокойно! — проворчал он.
Суперинтендент Боствик молча смотрел на девушку, скрестив на груди руки.
— Он начал метаться! — с яростью произнесла Марджори. — Этого я никогда не забуду! Он метался взад-вперед, потому что не мог выносить боль. Джордж и профессор пытались удержать его, но он вырвался, вбежал через окно в свой кабинет и рухнул у стола. Мы усадили его в кресло, но он так и не заговорил. Я кинулась звонить доктору Джо, зная, что он у миссис Эмсуорт на родах. Дядя Джо вошел в дом, когда я набирала номер, но было слишком поздно. К тому времени в комнате вовсю пахло горьким миндалем. Я все еще надеялась, но Джордж сказал: «Пошли отсюда — старик умер». Так оно и было.
— Не повезло, — буркнул майор Кроу. Замечание прозвучало неадекватно, но искренне.
Суперинтендент Боствик ничего не сказал.
— Я не хочу давить на вас в такое время, мисс Уиллс... — начал Эллиот.
— Со мной все в порядке, правда.
— Вы думаете, вашему дяде дали яд в этой зеленой капсуле?
— Конечно. Он не мог говорить, но пытался указать на свое горло.
— А он тогда больше ничего не проглотил?
— Нет.
— Можете описать эту капсулу?
— Ну, как я сказала, она походила на капсулы с касторкой, которые мы принимали в детстве. Из плотного желатина и размером с виноградину. Кажется, что она застрянет в горле, но это не так. Многие до сих пор ими пользуются... — Девушка бросила на инспектора быстрый взгляд и покраснела.
Эллиот это проигнорировал.
— Значит, вы считаете, что перед представлением кто-то оглушил мистера Эммета...
— Да.
— ...облачился в эту причудливую одежду, чтобы даже мистер Маркус Чесни не мог его узнать, и сыграл роль, предназначенную мистеру Эммету, в шоу. Но безвредную капсулу, которую мистер Чесни должен был проглотить по сценарию, этот человек заменил отравленной?
— Не знаю! Да, по-видимому.
— Благодарю вас, мисс Уиллс. Больше я пока что не буду вас беспокоить. — Эллиот поднялся. — Не знаете, где профессор Инграм и мистер Хардинг?
— Наверху с Уилбером.
— Пожалуйста, попросите их спуститься... Да, и еще одно!
Девушка встала, но не спешила уходить. Она вопросительно смотрела на него.
— Я хочу, чтобы вы как можно скорее написали подробно обо всем, что видели во время спектакля, — продолжал Эллиот. — Но кое-что мы можем установить сразу. Вы частично описали одежду этого человека — плащ и так далее. Но как насчет брюк и обуви?
Ее лицо стало напряженным.
— Брюк и обуви?
— Да. Недавно вы сказали, что всегда замечаете ботинки.
— Лампу установили на столе таким образом, — заговорила Марджори после небольшой паузы, — что свет был направлен по горизонтали, а то, что над полом, почти оставалось в темноте. Но думаю, я могу вам ответить. На нем были обычные брюки от вечернего костюма — черные, с более темной вертикальной полосой — и лакированные вечерние туфли.
— Все мужчины были в вечерних костюмах?
— Все, кроме дяди Джо. Он должен был ехать по вызовам и считает, что врач в смокинге производит скверный психологический эффект на пациента, которому кажется, будто мысли доктора заняты другими делами. Но вы ведь не думаете...
Эллиот улыбнулся, чувствуя, что надевает маску лицемерия:
— Многие из здешних жителей переодеваются к обеду?
— Никто из тех, кого я знаю. — Девушка казалась все более встревоженной. — Мы сами тоже обычно этого не делаем. Но прошлым вечером дядя Маркус по какой-то причине попросил нас переодеться.
— В первый раз?
— Ну, впервые с тех пор, как у нас было много гостей. Но профессор Инграм едва ли может считаться гостем, а Джордж тем более.
— Благодарю вас. Если у майора Кроу и суперинтендента нет вопросов...
Оба покачали головой, хотя вид у Боствика был весьма зловещий. Марджори задумчиво посмотрела на Эллиота, потом вышла и почти бесшумно закрыла за собой дверь. Эллиот заметил про себя, что она дрожит. На какое-то время в ярко освещенной комнате воцарилось молчание.
— Хм, — произнес майор Кроу и резко взглянул на Эллиота. — Знаете, мне не нравятся показания этой девушки.
— Мне тоже, — сказал Боствик.
— На первый взгляд все как будто ясно, — продолжал майор. — Кто-то подслушивал и подсматривал за приготовлениями Чесни и Уилбера Эммета, поняв, что собой будет представлять шоу. Он оглушил Эммета, сыграл его роль и заменил безвредную капсулу ядовитой. Желатин рассасывается за минуту или две, поэтому Чесни ничего не заметил, проглотив капсулу, — не закричал, что его отравили, и не попытался остановить убийцу, который ускользнул, оставив снаружи свое облачение. Когда желатин растаял, яд привел к смертельному исходу за пару минут. Но...
— Да, — кивнул Боствик, когда главный констебль запнулся. — Зачем было выводить из строя мистера Эммета, сэр?
Эллиот внезапно осознал, что массивная фигура в углу обладает куда большей проницательностью, чем ему казалось. Конечно, Боствик был старше его по званию, но тем не менее Эллиот этого не ожидал. Суперинтендент раскачивался взад-вперед, ритмично стуча спиной о стену, и в упор смотрел на Эллиота, словно направив на него луч прожектора.
— Вот именно, инспектор, — согласился майор Кроу. — Как говорит Боствик, зачем было выводить из строя мистера Эммета? Почему не позволить Эммету дать Чесни отравленную капсулу в соответствии со сценарием шоу? Если убийца знал, что они намерены делать, ему требовалось только заменить капсулу. К чему рисковать, оглушая Эммета, надевая его облачение и входя в дом на глазах у всех, когда можно было подменить одну капсулу другой и позволить самому Эммету выполнить грязную работу?
— Полагаю, — задумчиво промолвил Эллиот, — в этом вся суть преступления.
— Вся суть преступления?
— Да, сэр. Мистер Чесни не намеревался глотать никакую капсулу во время шоу.
— Хм, — снова произнес майор после паузы.
— Он собирался только притвориться, будто глотает ее. Понимаете, весь спектакль предполагался как серия ловушек для зрителей. Возможно, с вами проделывали аналогичные трюки на уроках психологии в колледже...
— Только не со мной, — заявил майор Кроу.
— И не со мной, — присоединился суперинтендент Боствик.
Упрямство Эллиота усиливали не только возражения, но и ощущающаяся за ними атмосфера враждебности. У него уши покраснели при мысли, что его считают хвастуном, но потом он решил, что ему на это наплевать.
— Инструктор, — продолжал он, — берет бутылку с какой-то жидкостью, пробует ее языком и корчит гримасу, заявляя, что жидкость горькая. Потом он передает вам бутылку, содержащую всего лишь подкрашенную воду. Но если вы не будете осторожны, то подтвердите, что жидкость горькая, благодаря внушению. Или же она действительно горькая, но инструктор только притворился, будто пробует ее, велев вам сделать то же самое. Если вы не будете внимательно следить за его действиями, то попадетесь на крючок.
Вероятно, именно это здесь и произошло. Мистер Чесни предупредил зрителей, чтобы они остерегались ловушек. Как вы помните, мисс Уиллс сказала, что он выглядел удивленным и раздосадованным, когда капсулу втолкнули ему в рот. Очевидно, он велел Эммету только притвориться дающим ему капсулу, а сам собирался притвориться глотающим ее. Но настоящий убийца просунул капсулу ему в горло. Чтобы не портить представление, мистер Чесни не стал протестовать вслух. — Эллиот покачал головой. — И меня очень удивит, если в приготовленном им списке мы не найдем вопрос «Сколько времени мне понадобилось, чтобы проглотить капсулу?» или что-нибудь в таком же роде.
— Это достаточно убедительно, — признал майор Кроу. Затем на его лице вновь отразилось сомнение. — Но в таком случае, инспектор, мы имеем дело с маньяком?
— Похоже на то, сэр.
— Давайте смотреть фактам в лицо. С маньяком из этого дома!
— Ага, — пробормотал Боствик. — Продолжайте.
— Прежде всего, как мог знать посторонний, что здесь этим вечером собираются провести тест на наблюдательность? До обеда они сами этого не знали, и вряд ли посторонний мог потом так кстати оказаться возле этих окон, чтобы подслушать, как Чесни и Эммет обсуждают сценарий. Еще менее вероятно, что посторонний в парадных брюках и туфлях околачивался возле дома как раз в тот вечер, когда они намеревались переодеться к обеду. Признаю, что это не окончательные выводы, а всего лишь предположения. Но вы видите несоответствия?
— Вижу, — мрачно отозвался Эллиот.
— А если это работа кого-то из обитателей дома, то кого именно? Джо Чесни был у пациентки, и если он не покидал ее до полуночи, то, безусловно, отпадает. Уилбера Эммета едва не прикончил настоящий убийца. Остаются только пара служанок и кухарка, которые едва ли подходят на эту роль. Единственная альтернатива, хотя я понимаю, что это звучит фантастично, заключается в том, что убийца — один из трех человек, которые якобы наблюдали за представлением, находясь здесь, в комнате. Это означает, что он выбрался отсюда в темноте, огрел по затылку беднягу Эммета, нацепил его маскарадный костюм, дал Чесни ядовитую капсулу и проскользнул сюда, прежде чем зажгли свет.
— Действительно, сэр, это кажется невероятным, — сухо согласился Эллиот.
— Тогда что кажется вероятным?
Эллиот не ответил.
Он знал, что сейчас им не следует теоретизировать. До результатов вскрытия они даже не могут быть уверены, от чего умер Маркус Чесни, кроме того, что причиной смерти, по-видимому, был один из цианидов группы синильной кислоты. Но последняя версия главного констебля уже приходила ему в голову.
Эллиот окинул взглядом музыкальную комнату. Она занимала около пятнадцати квадратных футов и была отделана серыми с позолотой панелями. Французские окна прикрывали тяжелые бархатные портьеры темно-серого цвета. В комнате находились только рояль, радиола, высокий секретер в стиле буль[11] у двери в коридор, четыре легких кресла, обитых парчой, и две скамеечки для ног. Таким образом, центр помещения был относительно свободен, и человек — если только он постарается не приближаться к роялю у окон — мог пересечь комнату в темноте, ни на что не наткнувшись. Ковер, как они уже убедились, был таким толстым, что заглушал любые шаги.