— Понятно, — пробормотал профессор.
Склонившись вперед, он положил пухлые руки на колени и раздвинул локти, как крылья. Лицо приняло странное туповатое выражение, какое появляется у толковых людей, когда они пытаются привести в порядок свои мысли. Потом Инграм улыбнулся.
— Понятно, — повторил он. — Теперь позвольте мне задать вопрос вместо вас, инспектор! — Профессор сделал гипнотизирующий жест. — Ваш следующий вопрос: «Где были вы, Марджори и Джордж Хардинг, между четвертью десятого и полуночью?» Потом вы спросите: «Где находились вы все во время представления?» И наконец: «Мог ли кто-нибудь из вас, зрителей, выскользнуть в темноте и сыграть роль зловещего пугала в цилиндре?» Вы это хотите знать, верно?
Майор Кроу прищурился.
— Да, — ответил он.
— Честный вопрос, который заслуживает честного ответа, — кивнул профессор Инграм. — Я готов поклясться перед любым судом в мире, что никто из нас не покидал комнату во время представления.
— Хм. Не сильно ли сказано?
— Нет.
— Вы знаете, насколько здесь было темно?
— Отлично знаю. Во-первых, учитывая лампу «Фотофлад», горящую в соседней комнате, не так темно, как вы, кажется, думаете. Во-вторых, у меня имеются другие соображения, которые, надеюсь, подтвердят мои компаньоны. Фактически мы можем их спросить.
Он встал с кресла и указал, словно фокусник, в сторону коридора, когда вошли Марджори и Джордж Хардинг.
Эллиот окинул взглядом жениха девушки.
В Помпеях он лицезрел только затылок Хардинга и сейчас, видя его полностью, испытывал смутное раздражение. Джорджу Хардингу было не больше двадцати пяти или двадцати шести лет. Поведение его казалось искренним и естественным — он двигался так же непринужденно, как кот среди безделушек на буфете. Джордж был довольно красив — на южноевропейский лад: черные вьющиеся волосы, широкое лицо и темные выразительные глаза. Подобную внешность Эллиоту было трудновато примирить с его добродушными манерами. Вероятно, он везде был желанным компаньоном и знал это.
Затем Хардинг увидел через открытую дверь в кабинет тело Маркуса Чесни, и его лицо сразу стало озабоченным.
— Не могли бы мы закрыть эту дверь? — спросил он, взяв Марджори под руку. — Я имею в виду, вы не возражаете?
К его очевидному удивлению, Марджори освободила руку.
— Все в порядке — мне это не мешает, — сказала она, глядя на Эллиота.
Он подошел к двери и закрыл обе створки.
— Марджори передала мне, что вы хотите меня видеть, — продолжал Хардинг. — Буду рад помочь, чем смогу. Пока лишь могу сказать, что это чертовски скверная история и... ну, вы понимаете!
Было бы несправедливо подчеркивать дурное впечатление, которое произвела на Эллиота эта речь и сопровождающие ее жесты. Для майора Кроу и суперинтендента Боствика слова Хардинга прозвучали вполне искренне.
Эллиот указал на стул.
— Вы мистер Хардинг?
— Верно, — отозвался молодой человек, выглядевший дружелюбным, как щенок, старающийся угодить хозяину. — Марджори говорит, вы хотите, чтобы мы все рассказали о происходившем здесь, когда... ну, когда бедный старикан окочурился.
— Инспектор хочет куда большего, — усмехнулся профессор Инграм. — Он подозревает, что вы, Марджори или я...
— Минутку, сэр, — резко прервал Эллиот и повернулся к остальным. — Садитесь, пожалуйста. Да, нам нужны ваши заявления, но у меня имеются другие вопросы, ответы на которые могут оказаться не менее важными. Вы знали, что мистер Чесни приготовил список вопросов к вам по поводу своего шоу?
— Да, конечно, — после паузы ответила Марджори. — Я уже говорила вам.
— Если бы вам задали эти вопросы теперь, вы смогли бы дать точные ответы?
— Да, — отозвался Хардинг, — но я могу сделать кое-что получше, если вы хотите знать, что произошло. Я заснял все на кинопленку...
— Цветную?
Хардинг быстро заморгал:
— Цветную? Господи, конечно нет! На самую обычную. Цветная пленка, отснятая в доме, да еще при таком освещении, была бы...
— Тогда боюсь, это не поможет нам в некоторых затруднениях, — сказал Эллиот. — Где эта пленка?
— Я сунул ее в радиолу, когда началась суматоха.
Он казался разочарованным тем, как Эллиот воспринял его сообщение, словно ожидая куда более бурной реакции. Эллиот подошел к радиоле и поднял крышку. На зеленом фетре, покрывающем диск граммофона, лежала кинокамера в футляре с открытым клапаном. Трое свидетелей позади неуклюже опустились на стулья — Эллиот видел их отражения в стекле картины, висящей на стене. Он также видел вопросительный взгляд, который майор Кроу устремил на суперинтендента Боствика.
— Список, о котором я говорил, у меня, — сказал Эллиот, доставая его из записной книжки. — Эти вопросы куда лучше тех, которые мог бы задать я, так как их целью было охватить все важные пункты...
— Какие пункты? — быстро спросила Марджори.
— Это мы и должны выяснить. Я собираюсь задавать каждому из вас один и тот же вопрос по очереди и хотел бы, чтобы вы отвечали как можно подробнее.
Профессор Инграм поднял почти невидимые брови.
— А вы не опасаетесь, инспектор, что мы можем выкинуть что-нибудь эдакое, состряпать какую-нибудь чепуховину?
— Я бы не советовал вам делать это, сэр. И сомневаюсь, что вам это удастся, так как доктор Чесни сказал мне, что вы уже почти во всем противоречили друг другу. Если вы измените показания, я об этом узнаю. Вы искренне думаете, что в состоянии ответить на эти вопросы абсолютно точно?
— Да, — отозвался профессор Инграм со странной улыбкой.
— Да, — сурово сказала Марджори.
— Я не уверен, — промолвил Хардинг. — Я был более сосредоточен на целом, чем на деталях. Но постараюсь. В моем ремесле важно смотреть в оба...
— А что у вас за ремесло, мистер Хардинг?
— Химические исследования, — заявил Хардинг, словно бросая вызов. — Но это не важно. Приступайте.
Эллиот закрыл крышку граммофона и положил на нее записную книжку. Казалось, будто дирижер взмахнул палочкой и занавес начал подниматься. В глубине души Эллиот не сомневался, что список содержит все ключи к разгадке — лишь бы ему хватило ума понять значение не только ответов, но и самих вопросов.
— Первый вопрос, — объявил он, и слушатели сразу напряглись, скрипнув стульями.
Глава 7
СВИДЕТЕЛИ РАСХОДЯТСЯ В СВОИХ ПОКАЗАНИЯХ
— Первый вопрос: «Была ли на столе коробка? Если да, опишите ее». Мисс Уиллс?
Складка рта Марджори стала жесткой. Она сердито смотрела на Эллиота.
— Если вы считаете, что это важно, я отвечу. Но это выглядит ужасно. Сидеть здесь и задавать вопросы, как будто это игра, когда он... — Она бросила взгляд на закрытую дверь и тут же отвела его.
— Это важно, мисс Уиллс. Пожалуйста, отвечайте.
— Конечно, на столе была коробка. Она лежала справа от дяди Маркуса, ближе к переднему краю стола. Двухфунтовая коробка шоколадных конфет от Генри. Я не видела этикетки, потому что сидела, но уверена в этом, так как на коробке были изображены ярко-зеленые цветы.
Джордж Хардинг повернулся к ней.
— Глупости, — заявил он.
— Что — глупости?
— Зеленые цветы, — ответил Хардинг. — Не знаю, как насчет шоколадных конфет, но согласен, что это была двухфунтовая коробка с изображенными на ней цветами. Но цветы были не зелеными, а синими. Я в этом уверен.
Выражение лица Марджори не изменилось — она повернула голову с вызовом и почти античной грацией.
— Эта ночь, дорогой, была достаточно скверной и без того, чтобы ты действовал мне на нервы и доводил до истерики. Пожалуйста, не надо. Цветы были зелеными. Мужчины всегда путают зеленый цвет с синим.
— Ладно, если ты так говоришь, — угрюмо отозвался Хардинг, но тут же покачал головой. — Нет! Будь я проклят, если это так! От нас ведь ждут правдивых ответов, верно? Так вот, цветы были синими!
— Дорогой...
— Одну минуту, — резко вмешался Эллиот. — Профессор Инграм должен помочь решить спор. Ну, сэр? Кто из них прав?
— Оба, — ответил Инграм, лениво закинув ногу на ногу. — И в то же время оба не правы.
— Но этого не может быть! — запротестовал Хардинг.
— Думаю, что может. — Профессор Инграм повернулся к Эллиоту. — Я говорю чистую правду, инспектор. Могу объяснить сразу, но предпочел бы подождать. Один из последних вопросов объяснит, что я имею в виду.
Эллиот вскинул голову.
— Откуда вы знаете, какими будут последние вопросы, сэр? — спросил он.
Последовало молчание, которое словно заползало во все углы комнаты. Казалось, будто через закрытые двери доносится тиканье часов в кабинете.
— Конечно, я этого не знаю, — вежливо ответил профессор Инграм. — Я всего лишь предвижу вопрос, который должен появиться в конце списка.
— А вы не видели этот список раньше?
— Нет, инспектор, но, ради бога, не пытайтесь поймать меня на мелочах. Я старый шоумен, и эти трюки тоже не новые — я пробовал их на тысячах моих учеников и знаю, как они действуют. Но не заблуждайтесь, думая, что я пытаюсь обмануть вас только потому, что они не обманывают меня. Если вы продолжите с этим перечнем, то поймете, о чем речь.
— Цветы были зеленые, — заявила Марджори, устремив полузакрытые глаза в угол потолка. — Зеленые, зеленые, зеленые. Пожалуйста, продолжайте.
Эллиот подобрал карандаш.
— Тогда второй вопрос. «Какие предметы я брал со стола? В каком порядке?» Имеется в виду, — объяснил он, — какие предметы брал мистер Чесни, когда он сел за стол. Мисс Уиллс?
— Я уже говорила вам, — быстро сказала Марджори. — Когда дядя Маркус сел, он взял карандаш и притворился, будто пишет на промокашке, а потом положил его. После этого он взял ручку, притворился, что пишет ею, и положил ее на стол перед тем, как вошло существо в цилиндре.
— Что скажете, мистер Хардинг?
— Это правда, — согласился Хардинг. — По крайней мере, первая часть. Старик схватил карандаш, синий или черный, и положил его. Но вторым предметом была не ручка, а другой карандаш почти такого же цвета, но не такой длинный.
Марджори снова обернулась.
— Ты делаешь это нарочно, Джордж, чтобы помучить меня? — осведомилась она, не меняя тон. — Неужели тебе обязательно оспаривать каждое мое слово? Я знаю, что это была ручка! Я видела маленькое перо и колпачок — синий или черный. Пожалуйста, не пытайся...
— Ну, если ты так считаешь... — обиженно произнес Хардинг, устремив на девушку свои выразительные глаза.
К крайней досаде Эллиота, ее лицо стало обеспокоенным. Воображению Эллиота представилась пара влюбленных, в которой мальчишеский шарм мужчины подавляет умную, но обожающую его женщину.
— Прости, — сказала Марджори, — но это была ручка.
— Карандаш.
— Что вы скажете, профессор Инграм? Ручка или карандаш?
— Фактически, — ответил профессор, — ни то ни другое.
— Боже всемогущий! — прошептал майор Кроу, утратив свою чопорность.
— Неужели вы не понимаете? — продолжал профессор Инграм. — Все это было сплошными трюками и ловушками. Чего еще вы ожидали? — В его голосе звучало легкое раздражение. — Маркус расставил для вас одну из своих обычных ловушек, и вы в нее попались. Прежде всего — как вы абсолютно правильно заметили — он взял обычный карандаш и притворился, будто пишет им. Это подготовило ваш ум. Потом он взял предмет, который не был ни карандашом, ни ручкой (хотя по размеру и форме напоминал карандаш), и сделал вид, что пишет им. У вас сразу же возникла психологическая иллюзия, что вы видите либо ручку, либо карандаш. Конечно, не было ничего подобного.
— Тогда что же это было? — осведомился Эллиот.
— Не знаю.
— Но...
Инграм подмигнул бесхитростными глазами:
— Успокойтесь, инспектор. Я обещал объяснить вам, в чем состоял трюк, но не какой предмет он держал в руках в действительности. Признаюсь, что я этого не знаю.
— Но вы можете его описать?
— В определенной степени да. — Профессор казался расстроенным. — Это было нечто похожее на ручку, но уже и гораздо меньше; по-моему, синего цвета. Помню, Маркус не без труда его подобрал.
— Да, сэр, но какой предмет выглядит таким образом?
— Не знаю. Это меня и беспокоит... Погодите! — Руки Инграма стиснули подлокотники кресла, словно он собирался вскочить. Затем на его лице отразилось облегчение, а может, какая-то другая эмоция. — Понял!
— Ну, сэр?
— Это был дротик для духовой трубки.
— Что-что?
— Я в этом почти уверен. — Профессор выглядел так, будто преодолел сложное препятствие. — У нас были такие дротики в Музее естественной истории при университете. Они представляли собой длинные и тонкие деревянные стержни черного цвета с острым наконечником. Дротики были южноамериканскими, малайскими или с острова Борнео — я никогда не ладил с географией.
Эллиот посмотрел на Марджори:
— В доме вашего дяди были дротики для духовых трубок, мисс Уиллс?
— Конечно нет. Во всяком случае, я никогда о них не слышала.
— Вы имеете в виду отравленный дротик? — с интересом обратился к профессору майор Кроу.
— Нет-нет, не обязательно. Подозреваю, что перед нами прекрасный пример того, как предположение может шагать рука об руку с воображением, в результате чего никто из нас не сумеет вспомнить, что мы видели. В следующий момент кто-то припомнит, будто заметил яд на дротике, и это ни к чему нас не приведет. Следите за собой! — Инграм предупреждающе поднял руку. — Я сказал лишь то, что видел предмет, похожий на дротик для духовой трубки. Это ясно? Тогда продолжим с вопросами.
— Да, — кивнул Джордж Хардинг и бросил на профессора странный взгляд, смысл которого Эллиот не мог понять. — Кажется, мы не слишком продвинулись. Спрашивайте дальше.
Эллиот колебался. Новая версия беспокоила его, но с этим можно было подождать.
— Следующий вопрос, — он заглянул в список, — предположительно касается появления закутанной фигуры, вошедшей через окно. Хотя можете понимать как хотите. «Который был час?»
— Полночь, — сразу ответила Марджори.
— Около полуночи, — согласился Джордж Хардинг.
— Чтобы быть абсолютно точным, — добавил профессор Инграм, соединив ладони, — была полночь без одной минуты.
Он сделал паузу, и Эллиот задал вопрос, которого профессор, казалось, ожидал:
— Да, сэр. Но у меня имеется собственный вопрос. Вы действительно знали, что была без одной минуты полночь — по вашим собственным часам, — или определили это по часам на каминной полке в кабинете? Я знаю, что сейчас эти часы идут правильно, но они не обязательно шли правильно тогда.
— Этот вопрос приходил мне в голову, — сухо отозвался Инграм. — Я думал о том, мог ли Маркус переставить часы, чтобы мы потом назвали неправильное время. Но я за честную игру. — Он снова выглядел расстроенным. — Подобный трюк не согласовывался бы с правилами. Это был тест на наблюдательность. Маркус велел выключить свет, и поэтому мы не могли видеть наши часы. Следовательно, мы могли определять время только по часам на полке. Я рассматривал это как условие игры. Могу назвать вам время каждого эпизода шоу по этим часам, но не могу поклясться, что они показывали правильное время.
— Зато я могу, — вмешалась Марджори. — Конечно, часы шли правильно.
Ее голос звучал озадаченно. Казалось, она никак не ожидала такого поворота событий и устала от попыток перевести разговор в нужное направление.
— У меня есть причина знать это, — продолжала девушка. — Дело не в моей наблюдательности. Я могу легко это доказать. Часы шли правильно, но какое это имеет значение?
— Это может иметь очень большое значение, — сказал майор Кроу, — для алиби того, кто здесь не был.
— Джо Чесни! — пробормотал профессор Инграм и присвистнул. — Прощу прощения, — чопорно добавил он.
Если раньше профессор мог воздействовать на всех легким подобием улыбки, то теперь он сделал то же самое своей обмолвкой. Эллиота интересовало, как словарь объясняет слово «внушение». В любом случае все насторожились.
— Дядя Джо? — воскликнула Марджори. — А он тут при чем?