— Продолжайте вопросы, — предложил профессор с ободряющей улыбкой.
Эллиот решил ускорить темп.
— Если вы не возражаете, мы разберемся с этим позже. Просто отвечайте как можно короче. Следующий вопрос: «Какого роста был человек, вошедший через французское окно?»
— Шесть футов, — тотчас же отозвалась Марджори. — Во всяком случае, он был такой же высокий, как Уилбер, чей рост мы все знаем, и как дядя Джо... — Она умолкла.
— Около шести футов, — подумав, согласился Хардинг. — Я бы сказал, немного выше, но, вероятно, этот эффект создавала нелепая шляпа...
Профессор Инграм откашлялся.
— Конечно, ничто не может раздражать сильнее, чем постоянные противоречия в подобных деталях...
Было очевидно, что под его безмятежным «экстерьером» кипят страсти, готовые вырваться наружу. Марджори сверкнула глазами:
— Я больше не могу этого выносить! Надеюсь, вы не станете утверждать, что он был низеньким и толстым?
— Нет, дорогая моя. Успокойтесь. — Профессор Инграм посмотрел на Эллиота: — Вот мой ответ, инспектор. Человек, вошедший через окно, был ростом около пяти футов девяти дюймов — приблизительно такого же, как, скажем, у мистера Хардинга или у меня. Или же он был ростом шесть футов, но согнул колени под длинным плащом, чтобы казаться ниже.
Последовало молчание.
Майор Кроу, надевший очки в роговой оправе, которые не слишком соответствовали его армейскому облику, вытер лоб ладонью. Он что-то писал на обратной стороне конверта.
— Послушайте... — начал главный констебль.
— Да?
— Теперь я задам вам вопрос, — сердито сказал майор. — Что это, черт побери, за ответ? Либо он был ростом пять футов девять дюймов, либо шесть футов... Сдается мне, Инграм, что вы нарочно втемяшиваете людям в голову разные идеи. При каждом удобном случае вы начинаете противоречить. Хотите взглянуть, как выглядят ваши ответы?
— С удовольствием.
— Ну, вы все согласились, что на столе была двухфунтовая коробка шоколадных конфет и что первым из двух предметов, которые брал в руки Чесни, был карандаш. Но взгляните на остальное. Я составил свой список.
Он бросил конверт профессору Инграму, который изучил и передал по кругу следующий примечательный документ:
«Какого цвета были цветы на коробке конфет?
Мисс Уиллс. Зеленого.
Мистер Хардинг. Синего.
Проф. Инграм. И того и другого.
Какой второй предмет взял со стола Чесни?
Мисс Уиллс. Ручку.
Мистер Хардинг. Карандаш.
Проф. Инграм. Дротик для духовой трубки.
Который был час?
Мисс, Уиллс. Полночь.
Мистер Хардинг. Около полуночи.
Проф. Инграм. Без одной минуты двенадцать.
Какого роста был тип в цилиндре?
Мисс Уиллс. Шесть футов.
Мистер Хардинг. Шесть футов.
Проф. Инграм. Пять футов девять дюймов».
— Некоторая согласованность относится только ко времени, — продолжал майор Кроу. — Хотя это, вероятно, самый неверный ответ.
Профессор Инграм поднялся.
— Не думаю, что вполне понимаю вас, майор, — сказал он. — Вы просите меня, как опытного свидетеля, рассказать вам, что произошло. Вы ожидаете расхождений и хотите их обнаружить. Но почему-то досадуете, когда я указываю вам на них.
— Все это я отлично знаю, — отозвался майор Кроу. — Но как насчет коробки конфет? Она может быть с цветами зеленого или синего цвета, но никак не с теми или другими, как утверждаете вы. Вероятно, вам будет интересно узнать... — несмотря на отчаянные сигналы Эллиота и Боствика, он отбросил полицейскую сдержанность, — что цветы на коробке в кабинете синие. А единственный другой предмет на том столе — плоский карандаш. Нет никаких признаков иного предмета — ни ручки, ни второго карандаша, ни дротика для духовой трубки. Одна с синими цветами на крышке коробка конфет, один карандаш, и ничего более. Могу я узнать, что вы на это скажете?
Профессор Инграм снова сел с улыбкой сатира.
— Только то, что, если вы дадите мне хотя бы половину шанса, я объясню вам это за несколько секунд.
— Ладно, — проворчал майор Кроу, подняв руки, словно в восточном приветствии. — Объясняйте когда хотите — я умолкаю. Продолжайте, инспектор. Простите за вмешательство. Это ваше шоу.
В течение следующих нескольких минут Эллиоту начало казаться, что споры подходят к концу. Ответы на очередные два вопроса и половину третьего совпали почти полностью. Эти вопросы были следующими: «Опишите его одежду. Что он нес в правой руке? Опишите этот предмет. Опишите его действия».
Из ответов возникала картина с участием гротескной фигуры, которая произвела на зрителей такое колоссальное впечатление. Никто не забыл упомянуть коричневый шерстяной шарф, солнцезащитные очки, плащ, черные брюки и вечерние туфли. Все точно описали черный саквояж с надписью белыми буквами «Р.Х. Немо, доктор медицины» вира-вой руке визитера. Единственной новой подробностью стало то, что на посетителе были резиновые перчатки.
Это единодушие озадачивало Эллиота, пока он не вспомнил, что все свидетели имели отличную возможность изучить костюм таинственного гостя. Большинство аксессуаров Немо, включая черный парик, были брошены за окном кабинета. Зрители видели их не только во время представления, но и когда вышли искать Уилбера Эммета.
Более того, они не упустили ничего из действий визитера на сцене. Фигура одетого в черное Немо, кланяющаяся и кивающая под собственной гигантской тенью при ярком свете лампы, казалось, заполнила экран их мыслей, подобно ночному кошмару. Они описали появление Немо, то, как он после неосторожной усмешки Джорджа Хардинга повернулся и посмотрел на них, как положил на стол свой саквояж и опять повернулся к ним спиной, как подошел к правой стороне стола, вынул из кармана коробочку, достал оттуда капсулу и... Но где же был ключ к разгадке?
Вот что хотел знать Эллиот. Он дошел почти до конца списка и не видел ничего, что могло бы предоставить ему какую-то нить. Да, свидетели иногда противоречили друг другу, но какой от этого толк?
— Продолжим, — сказал Эллиот. — Следующий вопрос: «Брал ли он что-то со стола?»
Три голоса ответили почти одновременно.
— Нет, — сказала Марджори.
— Нет, — сказал Джордж Хардинг.
— Да, — сказал профессор Инграм.
В последовавшем шуме Хардинг твердо заявил:
— Я готов поклясться, сэр, что он ничего не брал. Он даже не прикасался к столу.
— Конечно! — подхватила Марджори. — Кроме того, что он мог взять? Единственная вещь, которая вроде бы исчезла, — ручка, карандаш или дротик, называйте как хотите, — и я знаю, что он ее не брал. Дядя Маркус положил ее на промокательную бумагу прямо перед собой. А существо в цилиндре не подходило к этому месту.
Профессор Инграм поднял руку, призывая к молчанию. Он выглядел слегка помрачневшим.
— Это я и пытаюсь вам втолковать, — заговорил он. — Посетитель взял коробку шоколадной карамели Генри с зелеными цветами и заменил ее коробкой шоколадных конфет с мятой той же фирмы, но с синими цветами. Вы хотели правды — вот она. Не спрашивайте, как он это сделал! Когда он положил на стол свой саквояж, то закрыл им коробку с зелеными цветами, а когда убрал его и вышел из комнаты, коробка на столе была с синими цветами. Повторяю: не спрашивайте меня, как он это сделал. Я не фокусник. Но думаю, ответ на загадку всех отравлений заключается в этом поступке. Предлагаю поразмыслить над этим. Также не сомневаюсь, что это устраняет все сомнения майора Кроу в моих добрых намерениях и здравом рассудке. Прежде чем мы снова выйдем из себя, кто-нибудь может дать мне сигарету?
Глава 8
ЯЩИК С ТРЮКАМИ
Получил профессор Инграм свою сигарету или нет, Эллиот так и не узнал. Ибо ему внезапно пришло в голову объяснение этой ловкости рук.
— Простите — я вернусь через минуту, — сказал он и, обойдя рояль, вышел через одно из французских окон.
Подумав, Эллиот задернул за собой плотные бархатные портьеры. На узкой полосе травы между домом и призрачными желтыми каштанами стало холоднее и темнее, так как в кабинете теперь горела только обычная лампа. Эллиот ощутил легкий озноб. Ему казалось, что где-то вдали позванивает колокольчик, но он не обратил на это внимания, сосредоточившись на аксессуарах доктора Немо, лежащих под окнами кабинета.
Черный саквояж...
Теперь Эллиот знал, почему он показался ему смутно знакомым. Такой же саквояж, чуть больше обычного медицинского, но меньше чемодана, был одним из экспонатов в Черном музее Скотленд-Ярда.
Эллиот присел на корточки возле саквояжа, валяющегося рядом со шляпой и плащом. Он был из лакированной кожи и выглядел новым. Имя доктора Немо было довольно грубо написано сбоку по трафарету. Обмотав пальцы носовым платком, Эллиот открыл саквояж. Внутри находилась коробка шоколадной карамели Генри, украшенная изображением ярко-зеленых цветов.
— Вот так, — произнес он вслух.
Саквояж был орудием магазинных воров. Эллиот поднял его и посмотрел на дно. Первоначально предназначавшийся для фокусников, принцип саквояжа был усвоен молодчиками, которые совершали кражи в универмагах, ювелирных магазинах и прочих торговых заведениях, где товары выставлялись открыто.
Вы входите в магазин с безобидным на вид саквояжем и небрежно ставите его на прилавок, глядя на что-то еще, но накрывая им то, что хотите украсть. Дно снабжено пружинным захватом, который укладывает в саквояж то, что лежит под ним. Потом вы, не делая никаких подозрительных движений, подхватываете саквояж и выходите из магазина.
Образ действий доктора Немо становился ясным. Он вошел в кабинет и положил саквояж на стол, повернувшись спиной к зрителям, но не перед конфетной коробкой, а на нее. Пружина бы справилась с куда более тяжелым предметом, чем сравнительно маленькая и легкая коробка конфет.
В глубоком кармане плаща у него лежала коробка шоколадных конфет с синими цветами на крышке. Наклонившись, чтобы положить саквояж или подхватить его, он поместил за ним другую коробку. Чтобы проделать это перед уже ошеломленной публикой, не требовалось большого опыта. Все это было осуществлено с помощью Маркуса Чесни, по его указанию и как часть его плана одурачить зрителей, куда бы те ни смотрели...
Но как этот факт поможет раскрыть убийство Маркуса Чесни или отравления в кондитерской лавке? Означает ли это, что одну из картонных коробок конфет миссис Терри заменили другой?
— Эй! — прошептал чей-то голос.
Эллиот вздрогнул. Хриплый шепот доносился откуда-то сверху. Вскинув голову, он увидел лицо доктора Джозефа Чесни, смотрящее на него из окна второго этажа. Доктор Джо высунулся так сильно, что Эллиот испугался, как бы он не свалился вниз, увлекаемый солидным весом собственного тела.
— Оглохли вы все там, что ли? — осведомился доктор Джо. — Не слышите, что в дверь звонят? Почему никто не открывает? Трезвонят уже пять минут! Черт возьми, я не могу спуститься — у меня здесь пациент...
Эллиот встрепенулся. Конечно, это прибыли полицейский врач, фотограф и дактилоскопист, которым пришлось проехать двадцать миль.
— И еще!.. — продолжал яростно шептать доктор Джо.
— Да?
— Пришлите сюда Марджори, ладно? Уилбер зовет ее.
— Он пришел в себя? — быстро спросил Эллиот. — Могу я повидать его?
Смуглый волосатый кулак, торчащий из рукава, погрозил ему из окна. Освещенная снизу рыжеватая борода доктора Джо приобрела почти мефистофельский вид.
— Нет, приятель, он не пришел в себя в том смысле, какой вы имеете в виду. И вы не сможете повидать его этой ночью, а может быть, даже через недели, месяцы или годы. Понятно? Пришлите скорей Марджори. От служанок никакого толку. Одна из них все роняет, а другая отворачивается от кровати. Ради бога...
Голова скрылась.
Эллиот медленно собрал вещи доктора Немо. Отдаленный звон прекратился. Холодный ветер шелестел в пожухлых листьях, донося гнилостные запахи осени и другой, более приятный сладковатый запах. Эллиот вспомнил, что рядом в темноте скрываются пол-акра теплиц. Это был аромат персика и миндаля, чьи плоды созревали от июля до ноября, напоминая о запахе горького миндаля внутри «Бельгарда».
Он принес принадлежности доктора Немо в кабинет, когда дверь в коридор открылась, и суперинтендент Боствик ввел двоих вновь прибывших, которых представил как доктора Уэста и сержанта Мэттьюза. Майор Кроу следовал за ними. Мэттьюз получил рутинные указания насчет фотографий и отпечатков пальцев, а доктор Уэст склонился над телом Маркуса Чесни.
Майор Кроу посмотрел на Эллиота.
— Ну, инспектор? — спросил он. — Почему вы решили внезапно убежать из дома? И что вы обнаружили?
— Я выяснил, как подменили коробку конфет, сэр. — Эллиот дал объяснения.
— Ловко, — заметил майор. — Чертовски ловко. Но даже если так, где Чесни раздобыл такой саквояж?
— Его можно купить в некоторых магазинах, торгующих принадлежностями для фокусников.
— Вы имеете в виду, что он заказал его?
— Похоже на то, сэр.
Майор Кроу наклонился и обследовал саквояж.
— Это означает, — задумчиво промолвил он, — что Чесни замыслил свой спектакль уже некоторое время тому назад. Знаете, инспектор... — казалось, майор с трудом сдерживает желание пнуть саквояж ногой, — чем дальше мы продвигаемся, тем важнее кажется это чертово шоу, но помощи от этого ни на грош. Чего мы достигли? Остались еще какие-нибудь вопросы в списке Чесни?
— Да, сэр. Еще три.
— Тогда давайте продолжим. — Главный констебль бросил сердитый взгляд на закрытую двустворчатую дверь. — Но сначала хочу вас спросить, заметили ли вы то, что особенно меня насторожило во всей этой чепухе?
— О чем вы, сэр?
Майор Кроу протянул костлявую руку, указывая на что-то пальцем, как будто предъявлял обвинение.
— О каком-то фокусе-покусе с этими часами, — сказал он.
Все оглянулись на часы. Доктор Уэст включил лампу «Фотофлад», чтобы осмотреть тело, и казалось, что белый циферблат в мраморном корпусе насмешливо взирает на них с каминной полки. Было без двадцати два.
— Мне пора домой! — внезапно спохватился майор Кроу. — Но все равно взгляните на эти часы. Что, если Чесни перевел стрелки? Он мог сделать это перед шоу. Вспомните, когда представление закончилось, он закрыл двустворчатую дверь и не выходил в музыкальную комнату, пока Инграм не постучал и не вызвал его на «сцену». В течение даже небольшого промежутка он мог переставить стрелки назад, чтобы они показывали правильное время, не так ли?
— Очевидно, мог, сэр, — с сомнением произнес Эллиот. — Если бы захотел.
— Конечно мог. Нет ничего легче.
Подойдя к каминной полке за стулом мертвеца, майор повернул часы задом наперед.
— Видите эти две штучки? Одна из них — ключ, которым заводят часы. А другая — головка винтика, который нужно повернуть для перевода стрелок... Эй, посмотрите-ка!
Эллиот подошел к нему. На задней стороне часов действительно торчал маленький медный ключ. Но там, где должна была находиться головка винта, виднелась только круглая дырочка.
— Винтик сломан, — сказал Эллиот, — и сломан внутри.
Он наклонился ближе. В микроскопической дырочке можно было разглядеть крошечный блестящий обломок, а вокруг нее, на грязной металлической поверхности, виднелись свежие царапины.
— Часы повредили недавно, — объяснил Эллиот. — Вероятно, это имела в виду мисс Уиллс, выражая уверенность, что они шли правильно. Понимаете, сэр, до прихода часовщика никто не мог перевести стрелки, даже если бы попытался.
Майор Кроу снова уставился на часы.
— Чепуха, — возразил он. — Нет ничего легче.