— Но они ближайшие друзья моего отца. Они ему как братья. И я обязан уважать обоих и выполнять их просьбы.
Джейн ничего не ответила на это, уже зная, как поступит Тарик.
— Поездка в пустыню, в Азиз, не займет больше трех дней. Я планирую отправиться немедленно.
Джейн понимала, чем он жертвует. И неожиданно ей стало жаль Тарика. Ведь за время его отсутствия отец мог умереть.
— Но как же…
— Не все ли тебе равно, если тебя интересует только развод? — неприятно осклабился Тарик. — Ты же всегда думаешь только о себе.
— А кто еще подумает обо мне? — вскинулась Джейн. — Никто. Я прилетела сюда с другого конца света. И зря потратила время. У меня, представь, тоже есть свои дела. И мне не улыбается сидеть тут взаперти неопределенный срок.
Некоторое время только шелест фонтана нарушал тишину. Впрочем, он не успокоил взбудораженные нервы обоих.
Наконец Тарик заговорил:
— Я не оставил бы своего отца больше чем на три дня. Тем более что он так плох. И тебя я тут тоже не оставлю, дорогая женушка. Ты поедешь со мной. Будь готова через час.
Дворцовый двор уже был полон народу, когда вышла Джейн.
Тарик ждал около белого внедорожника, одетый в свои обычные белоснежные одежды и чалму.
Внедорожник был полон провизии. Позади, рядом с чемоданами и сумками, Джейн заметила клетку для птицы, с просверленными для воздуха дырочками. В ней сидела Нура. Рядом стояли многочисленные ящики с водой, что лишний раз показало Джейн, в какую глушь они собрались. Джейн замедлила шаг.
— Так мы на машине?
Он поднял бровь:
— Ты ожидала верблюдов?
Да уж… Внедорожник — современный корабль пустыни, более надежный и удобный. Но Джейн думала, что они поедут не одни, а с охранниками и помощниками — верной охраной правителя.
— Когда мы путешествовали раньше…
— В прошлый раз я снарядил верблюдов, потому что ты сама так захотела.
Ладно, сдалась Джейн. Они не поняли друг друга. Тарик говорил о тех временах, когда Джейн еще была романтической особой и хотела путешествовать по пустыне именно на верблюдах. Помнится, тогда они разбили палаточный лагерь и наслаждались ярким светом далеких звезд.
— Ты ожидаешь романтики, — сказал он, пристально глядя на нее. — Но эта поездка исключительно деловая.
— Никакой романтики я не ждала, — отмахнулась она от него, запрыгнув в машину.
Тарик сел на водительское сиденье. Джейн смотрела прямо перед собой.
То путешествие оказалось настоящим миражом, фантасмагорией. Уже через два дня за Тариком прилетел вертолет, и их медовый месяц закончился. Обещания Тарика никогда ничего не стоили. Ей пришлось учиться надеяться только на себя.
— Жарко, — через некоторое время проговорила Джейн и потянулась за бутылью с водой.
— Ничего, зато ночью будет прохладно, — заметил Тарик, включая кондиционер. — Так лучше?
Современная техника здесь была как нельзя кстати.
Монотонная езда и утомительный пейзаж за окном наскучил Джейн, и она задремала.
Проснулась она только через несколько часов и поняла, что ей холодно. Солнце медленно скрывалось за горизонтом, окрашивая небосвод в ярко-оранжевые цвета. Джейн поежилась и укрылась шерстяным покрывалом.
— Мне не нравятся те тучки на горизонте, — сообщил ей Тарик, заметив, что жена проснулась. Он сверился со спутниковым навигатором. Да уж, и беспокоиться не о чем, с таким современным оборудованием.
— Ты что, дождя испугался? — буркнула она спросонья.
— Если в пустыне собираются тучи, то они приносят с собой настоящие бури. И они очень опасны наводнениями.
— Наводнения? — удивилась Джейн, и по спине поползли мурашки. — Трудно представить.
— Уж поверь. Нам повезет, если мы доберемся до города раньше бури.
Джейн уставилась на далекие облака и поежилась. Пустыня всегда была для нее настоящей загадкой. И поэтому она ненавидела это место.
Спустя час езды Тарику стало ясно, что им придется заехать на стоянку бедуинов, которая была у них на пути, чтобы избежать опасности.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Вскоре они добрались до лагеря бедуинов. Джейн с интересом рассматривала палатки, приютившиеся у подножия холма.
— Эта земля принадлежит бедуинскому племени, — объяснил ей Тарик, когда они подъехали ближе. — Отсюда не видно, но с другой стороны холма расположилась деревня. Там есть своя школа и больница. Здесь даже ведутся работы по озеленению пустыни.
— То есть? — заинтересовалась Джейн, заметив, как блеснули его глаза.
— Тут раскинулся целый сад олив.
— И кто же этим занимается? — она огляделась. — Ведь бедуины — кочевники, насколько я знаю.
— Сейчас происходят изменения даже в их племени. Некоторые из них осели в деревне.
— Всегда мечтала побывать в таком лагере, — мечтательно произнесла Джейн.
— Помню, — усмехнулся он.
Тарик остановил машину перед группой мужчин, играющих в карты. Один из них вскочил и подбежал к внедорожнику. Спустя мгновение он уже тряс руку Тарика.
— Мы не ожидали вашего приезда. Очень рады.
— Погода, — Тарик махнул рукой в сторону тучи. — И мы были бы рады, если бы смогли переночевать у вас.
— С радостью приютим вас, ваше высочество. Оставайтесь, сколько захотите. Мой дом находится недалеко отсюда. Его только что выстроили, так что милости просим.
На губах Тарика заиграла улыбка.
— Благодарю за роскошное предложение. Но моя благоверная всегда мечтала переночевать в палатке, хоть один разок. Знаете, такая заветная мечта юности.
Глава племени, которого звали Гаит, с благоговением посмотрел на Джейн, потом перевел взгляд на небо.
— Но если пойдет дождь, в палатке от него не укроешься.
Тарик покосился на Джейн.
— Сами палатки не протекают, они сделаны из особого материала, но вокруг натекут лужи. Ты уверена, что не хочешь остановиться под надежной крышей дома? — решил удостовериться он.
— Если это не создаст затруднений для наших хозяев, я бы предпочла остаться в лагере, — проговорила Джейн, благодарная за заботу.
Палатка, разделенная занавеской, оказалась больше, чем представлялось Джейн. Внутри было несколько стульев, покрытых шерстяными ковриками, и длинный диван. В углу стоял круглый стол, и вокруг него примостились деревянные стулья, на которых тоже лежали превосходные коврики.
— Обычно за занавеской женщины готовят еду днем, а ночью спит вся семья. Но эта палатка просторнее. Здесь есть место для приема именитых гостей.
— Да, не все так убого, как я думала, — проговорила Джейн, трогая коврики.
Тарик приподнял занавеску, за которой оказалась пара низких диванов. Тут же в комнате повисло неловкое напряжение.
— Я бы помылась, — сказала Джейн, желая поскорее выйти отсюда. Хорошо хоть, что палатка была просторной.
— Это можно сделать и после ужина, — заявил Тарик. — А пока что возьми воду из кувшина, чтобы освежиться. Наши хозяева будут тут с минуты на минуту, принесут наши вещи. А потом надо покормить и устроить на ночь Нуру.
Спустя час, когда Тарик и Джейн позаботились о птице, Гаит пригласил их осмотреть его деревню.
Все вместе поехали на машине вождя по грязной дороге, которая шла через пустынную местность. Тарик занял переднее сиденье, а Джейн села рядом с младшей женой Гаита, Матрой.
Из разговора мужчин она поняла, что Тарик принимает довольно деятельное участие в программе озеленения пустыни.
Вскоре перед ними предстали деревенские постройки. Стайка детишек у ветвистого дерева сгрудилась вокруг велосипеда. Когда появилась их машина, детишки уставились на вновь прибывших.
Выйдя из машины, Джейн последовала за мужчинами. Разбросанные на земле ковры цвета рубина, граната и топаза сверкали в лучах садящегося солнца. Несколько женщин сидели и пряли. У Джейн перехватило дыхание при виде ярких узоров и цветов.
— Как красиво, — выдохнула она.
Одна из женщин скромно улыбнулась.
— Это огромный проект, — подтвердил Тарик. — И для женщин он такая же важная работа, как для мужчин.
Когда они вернулись в лагерь, солнце уже окончательно село. Ночь в пустыне всегда наступает мгновенно, и резко падает температура. Джейн почувствовала, что дрожит. Темные облака собрались на небе, но дождя не было.
Хозяева с великим радушием приготовили ужин для своих гостей. Разожгли костер и собрались вокруг него.
Тарик с женой присоединились к ним и завели беседу. Джейн предложили кофе.
— Спасибо, очень кстати. — Она приняла чашечку из рук Матры.
— Это кофе бедуинов, — предупредил ее Тарик. — Очень крепкий и горький. Кофейные бобы жарятся на длинном подносе, а потом измельчаются ступкой и несколько часов варятся.
Джейн с подозрением покосилась на густую зеленоватую жидкость в своей пиале.
— Какой-то странный цвет.
— Это кардамон. Кофе надо пить в один глоток.
— Ну ладно, — она залпом проглотила жидкость и тут же закашлялась от горечи во рту. — Хорошо, что пиала маленькая.
Тарик расхохотался, а Джейн удивилась: с каких это пор он так искренне стал смеяться? В последнее время она чаще ловила на себе его хмурый и неодобрительный взгляд. Те дни, когда он искренне веселился, давно миновали.
Она и забыла, как ей нравился его смех.
Матра пришла с еще одним подносом, на котором стояли другие чашки. Тарик взял поднос и, поставив его, посмотрел на Джейн.
— А это как мне пить? — поинтересовалась она.
— Медленно, — ответил он, но в его глазах плясали огоньки.
— Сначала ты. — Джейн передала ему чашку, не желая попасться на удочку розыгрыша.
Он принял чашку из ее рук и сделал пару глотков. Глаза его вспыхнули ярче. Джейн смутилась. Он протянул чашку ей.
— Здесь остался глоток для тебя.
Их пальцы соприкоснулись. Словно электрический разряд пробежал между ними.
— Как тебе? — поинтересовался Тарик после того, как она допила тягучую жидкость.
Джейн облизнулась. Аромат кофе бодрил. Горячая волна прошла по ее телу. Горечи больше не ощущалось. Остался только запах кардамона.
— Совсем не горько.
Что же случилось? Или так действует его близость?
Джейн отпрянула и наткнулась на локоть Матры, которая держала новый поднос.
Глаза Тарика смеялись.
— Третья чашка означает, что тебя принимают в свою семью. Если отказываешься… они примут это за вражду, — тихо проговорил он.
Джейн быстро кивнула Матре и быстро проглотила кофе, изо всех сил стараясь не морщиться, и поставила чашку на поднос.
— От следующей можно отказаться, потому что не принято пить четвертую.
— Слава богу, — выдохнула Джейн.
— Что ж, кажется, пора уходить.
Пока Джейн, сопровождаемая Тариком, шла к их палатке, она чувствовала, как внутри загорается какой-то огонь. Оказавшись в полной темноте, она испугалась. Чего? Неужели только темноты? Вокруг не было ни души. Только бедуины, по-прежнему сидевшие вокруг костра.
Изнутри их палатка светилась гостеприимным огнем свечей.
— Ванна уже готова, — сказал Тарик. — Матра все приготовила там, за занавеской.
Джейн вдруг задохнулась.
— Я думала, что ванная комната будет где-нибудь рядом.
— Таковая имеется, но это для общего пользования. Матра, безусловно, решила, что ты пожелаешь помыться отдельно.
Отдельно от кого? Ведь Тарик будет рядом!
Джейн зашла за занавеску. Ванна была полна теплой чистой воды, которая сверкала золотом в свете свечей. Джейн быстро избавилась от одежды и, погрузившись в воду, попыталась расслабиться. Но не тут-то было. Она же отлично знала, что в двух шагах от нее находится Тарик.
Тарик лежал, растянувшись на длинном диване, в соседней комнатке и прислушивался к плеску воды, доносившемуся до него каждый раз, когда Джейн двигалась в ванне.
Джейн. Его жена. Он закрыл глаза, мысленно пытаясь отгородиться от восхитительных звуков. Но это «шлеп-шлеп» преследовало его. Он почти видел Джейн. Обнаженную. Ее волосы забраны в пучок, щеки пышут жаром…
Нет. Лучше об этом не думать вовсе. Поцелуй прошлым вечером был явным перебором. Ошибкой, которая была вызвана напряженной ситуацией. Он всего лишь хотел защитить ее от оскорблений Али. Этого повторять нельзя — ни в коем случае.
Он ведь больше не хочет свою жену.
Шлеп-шлеп.
Она снова плещется в ванне за тонкой занавеской. Нет, он этого не вынесет.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Нет, нет. Все нормально.
Наконец наступила тишина. Определенно это возбуждение является всего лишь следствием выпитого кофе, и ничего больше. Он же не может снова желать эту женщину!
Однако, почувствовав напряжение внизу живота, Тарик понял, что обманывает самого себя.
И это открытие потрясло его.
— Тарик?
Он тут же вскочил на ноги.
— Нет, только не входи, — поспешно проговорила Джейн.
— Не буду, — хрипло проговорил Тарик. Затем откашлялся и спросил: — Что-нибудь нужно? — Он закрыл глаза и сжал кулаки, сдерживая себя.
— Мыло, если есть.
— Как же я передам тебе мыло, если мне нельзя заходить?
— Хм… даже не знаю, — еле слышно пробормотала она. — Значит, придется обойтись.
— Но без мыла ты не вымоешься как следует.
— Да, ты прав.
Оглядевшись, Тарик увидел на столе приготовленные Матрой мыло, пушистое белое полотенце и шампунь.
— А шампунь нужен?
— Да, если не трудно.
— Не трудно. — Хотел бы он, чтобы это было правдой. Тарик схватил мыло, шампунь и полотенце и, повысив голос, осведомился: — Ну и как же я передам тебе все это?
— А ты закрой глаза. Подходи медленно. И я скажу, когда можно будет бросить это на пол.
Тяжело дыша, Тарик повиновался. Приблизившись, отодвинул рукой занавеску.
— Пришел.
Тарик направлялся к ней по ее голосу. Хорошо, что он был в длинной свободной одежде, скрывавшей его возбуждение, которое теперь было слишком явно.
Джейн уже совсем рядом. И она обнажена.
Не думай об этом.
Не смотри.
Ну и как же он это сделает? Прошло столько времени с тех пор, как Тарик видел жену обнаженной, но ее образ постоянно преследовал его, став настоящим мучением для принца.
Тарик быстро сделал еще один шаг. Запах жасмина окутал его, заставив задрожать.
— Стоп!
Он послушался, хотя внутри него все так и кипело.
— Протяни руку с шампунем и мылом.
Как автомат он выполнил ее просьбу. Полотенце тоже выскользнуло у него из рук. Тарик услышал всплеск воды и понял, что Джейн встала из ванны. Наверняка ее кожа соблазнительно блестит…
— Можешь расслабить пальцы.
И только теперь Тарик осознал, с какой силой сжимал в руках мыло с шампунем. Тут его коснулись нежные горячие руки, забрав мыло и шампунь. Мгновение спустя он снова услышал всплеск воды.
И глаза его сами собой открылись.
Бутылочка с шампунем стояла на краю ванны. Джейн наклонилась вперед, шаря руками под водой в поисках мыла. Отсюда ему было не видно ее грудь, скрытую водой, зато белая гладкая спина соблазнительно поблескивала.
Зная, что она непременно разозлится на него, Тарик все равно продолжал смотреть. В своем воображении он уже ласкал ее шею и грудь.
Боже, что же он творит? Ведь Джейн больше никогда не будет принадлежать ему. То, что она сделала… этого не простить.
Тарик резко развернулся и ринулся прочь. Схватив со стола мыло и полотенце, он выбрался на свежий воздух и зашагал к общественным ваннам. Прочь от соблазна. Прочь от измены.
Когда же он вернулся, жена его крепко спала, холодная как лед.
Тарик взял еще одно одеяло и набросил на нее. Уж он-то знал, как холодно здесь бывает по ночам. Едва касаясь, Тарик погладил Джейн по волосам, разглядывая ее лицо, алебастровую кожу щек и алые губы, которые ему довелось целовать накануне.
Тарик победил себя и не стал снова целовать Джейн. Его рука дрожала, когда он погладил ее последний раз. Слишком большим было потрясение: он до сих пор ее хотел.