— Вижу, моя скромная персона производит на тебя неизгладимое впечатление, — хмыкнув, информировал Марк, подводя мощного белого скакуна к Даниле, пытавшемуся придумать в ответ какую-нибудь колкость.
— Пф, я вижу здесь только одного фотогеничного персонажа. И это не ты, — выдал парень светлую мысль, с восхищением посматривая на животное. — Ты о себе слишком высокого мнения.
— Мне уже об этом говорили, — улыбнувшись, признался Марк. И что-то в его мимике заставило Данилу насторожиться. Даже улыбка получалась хитрой, скорее хищной, нежели дружелюбной.
— Значит, тебе говорили недостаточно часто и понятно. А может, до тебя плохо доходит.
— С чего вдруг ты так разозлился? — кажется, удивление Робертсона было искренним. — Я был искренен.
Данила решил, что у его шурина еще и амнезия. Вчерашний ужин забыл.
— И прямолинеен. И до зубного скрежета самонадеян. Больше всего в жизни я ненавижу таких людей, как ты. Считающих, что они сильные мира сего. Знаешь, я пожалуй, пойду.
— И сколько ты еще планируешь на меня дуться? — веселым голосом поинтересовался Марк, которого безумно радовал этот насупившийся зеленоглазый ребенок. Это одновременно и нравилось, и пугало. Давненько с Марком такого не происходило.
— Я не дуюсь на тебя, но и налаживать с тобой дружеские отношения не горю желанием. Мне нужно увидеться с твоей женой. Поговорить. И можно сказать, я буду доволен.
— Она возвращается послезавтра. Потерпи мое присутствие еще чуток, — иронично заметил Робертсон, про себя добавив: «А может чуть подольше».
Вечером, не предупредив никого, Марк сел в машину и укатил в неизвестном направлении. Об этом услужливо, как бы невзначай заикнулась Мелисса, когда в восемь принесла ужин в комнату Данила. И с того момента сон к нему не шел. Интересно, куда мог отправиться этот сноб? Уж не к любовнице ли? От этой мысли почему-то автоматически стало жалко Кристину. Данила даже не мог помыслить, что у его сестренки тоже может быть рыльце в пушку, поэтому еще больше разозлился на шурина.
На следующий день, все та же служанка, подавая завтрак, проболталась, что хозяин имения еще не вернулся. Теперь сомнений в том, что у Марка был кто-то на стороне, оставалось все меньше. Появилось желание набить ему морду. Появилось и тут же исчезло, лишь только вспомнило играющие под рубашкой мышцы и высокий рост Робертсона.
Виновник душевных терзаний Хвостова соизволил появиться только после обеда и сразу же отправился в кабинет, чтобы провести там все оставшееся время. Парень решил, что время задавать вопросы было не самым подходящим, да и выглядело бы это глупо. Решил дождаться сестренки, чтобы прояснить интересующие его вопросы.
Но, проходя мимо рабочего кабинета Марка, не удержался и решил заглянуть. Шурин сидел в кресле, закинув ноги на стол с мобильным телефоном у уха. Его рубашка была наполовину расстегнута, выставляя напоказ мощную грудь. Длинные ноги были скрыты широкими пижамными штанами. А лицо было утомленным, но не теряло при этом красоты и силы. Парень снова почувствовал, что в горле пересохло.
— Да, я работаю над этим, — Данила снова застал телефонный разговор Марка, и зарекся вообще подходить к кабинету даже на пушечный выстрел.
— …
— Ты же знаешь, что я добьюсь его. Просто потому что хочу. Угу. Вполне.
— …
— Колючий. О, он ругался. Был довольно забавен. Надо было меня предупредить об этом.
— …
— Знаешь, и не таких приручал. Конечно. Спокойной ночи.
Робертсон швырнул мобильник на стол, сверкнув синими глазами, скользнул взглядом по резным дверям кабинета и произнес:
— Дэни, а подслушивать нехорошо.
Данила отпрянул от двери и поспешил убраться к себе в комнату, лишний раз думая, что что-то тут не то.
========== глава 5 ==========
Марк всегда получал то, что хотел. Нет, не силой. Но он прекрасно знал, как заставить людей слушаться его, ходить за ним хвостами, делать так, что подчиненные ели с его рук. Он не был самонадеянным. Он был лучшим. Таким его воспитал собственный отец.
Семейство Робертсонов всегда было на устах в деловых кругах, на вечерах аристократических семей Англии, на первых полосах газет. Благодаря очень смышленым и проворным предкам, оно сколотило целое состояние, разросшееся во времена лорда Арнольда, покойного деда Марка, до размеров империи. И ныне не потеряло своего могущества. Просто теперь, в двадцать первом веке, в Англии несколько спокойнее относились к вычурным выходкам и громким скандалам, связанным с элитой. Просто ажиотаж и священный трепет постепенно сошел на нет, уступив место интересу и возможности распустить слухи. Англичане всегда любили сплетничать. О бизнесе Робертсонов. О родословной Робертсонов. О личной жизни Робертсонов.
Поэтому семье под неусыпным контролем Арнольда приходилось «держать марку». Что все члены, а это миссис Розмари Анна Робертсон, мистер Кларк Лоуренс Робертсон — родители Марка, а так же двоюродный дядя Лу и тетя Мардж, с успехом выполняли. Все, кроме Марка…
Мужчина посмотрел на часы. Уже давно за полночь. А сон никак к нему не придет. Марк в последнее время вообще плохо спал. Его мучили кошмары прошлого. Призрак деда, словно тень отца Гамлета, иногда врывался в затуманенное Морфеем сознание великого синеглазого грешника и напоминал, кем Марк является. Чем он обязан семье. Как велика его ответственность. Но, когда тебе идет четвертый десяток, а ты уже пресытился всеми развлечениями, развратил и душу, и тело, и раздражен подхалимажем окружающих, интереснее всего играть с этими самыми окружающими. Если представить людей шахматными фигурами, можно смело разыграть авантюрную, запутанную партию, из которой всегда выберешься победителем.
Дело только за малым — найти соперника. Достойного. Хитрого. Отцу Марка повезло — его соперником был Арнольд. Вплоть до гибели первого. А вот Марк до некоторых пор не мог найти партнера по игре. До некоторых пор…
На ночном небе мерцали холодные яркие звезды. Ветер-бунтарь покачивал верхушки деревьев, отчаявшихся противостоять его напору. Размеренный тихий стук часов позволял Робертсону расслабиться и поддаться напору собственных мыслей. Синие глаза со скучающим выражением заглянули в верхний, не до конца закрытый ящик стола. Взгляд скользнул по яркой красочной фотографии, где так удачно были изображены темноволосые юноша и девушка, задорно улыбающиеся и обнимающие друг друга. Марк хмыкнул.
Он никогда не забудет той ярости в блеклых голубых глазах деда, узнавшего, что его единственный внук — гомосексуалист. Кажется, что повысь он тогда в кабинете еще немного свой хриплый старческий голос, и все в радиусе двухсот километров узнали бы про ориентацию Марка. Впрочем, Арнольд до последнего надеялся, что это лечится, и внук не посрамит «семейное достоинство». Однако его надежды рассыпались прахом. Юношеский максимализм и жажда мести бурлили в, на тот момент, еще юном Робертсоне настолько, что даже заняться сексом с однокурсником прямо на глазах у деда было бы недостаточным для охлаждения бунтарского духа. Тогда Марк наивно полагал, что может все. И даже сделать собственный выбор.
Когда несколько лет назад, через определенный срок после смерти старика Арнольда, которого дядя Лу уже отчаялся увидеть на смертном одре, было оглашено завещание покойного хозяина крупнейшей судостроительной империи, Марк впал в ступор. Не мог поверить ушам. А затем просто пришел в бешенство.
По завещанию Марку, для того, чтобы стать полноправным владельцем компании и всего остального имущества, он должен взять в жены девушку не позднее, чем через полгода после оглашения завещания. Иначе, все переходило дяде Лу.
Увидев, как сверкнули жадностью хитренькие глазенки пьянчужки Лу, Марк решил, что не позволит даже таким глупым условиям поставить под удар свое наследство.
Поразмышляв над ситуацией некоторое время, он решился. Гомосексуалист Марк Робертсон женится…
Улыбка проскользнула в уголках губ Марка и стремительно исчезла, уступая место задумчивому выражению лица.
…почему он решил посетить Россию, Марк уже не помнил. Кажется, поспорил с друзьями, что медведи там по улицам не ходят. Пришлось проверять. Тогда его партнером по любовным утехам был искусствовед и настоящий эстет, фанат русского изобразительного искусства. Естественно, Марк взял его с собой. Естественно, они потащились на выставку художников-импрессионистов.
Кристину он заметил сразу. Невозможно не заметить такую яркую внешность и красное бархатное платье, неприлично пошло облегающее идеальную фигуру.
Она подошла к нему сама. Не стесняясь. С порога принявшись флиртовать, не теряя при этом собственного достоинства. Заигрывать, не опускаясь до банальности и похабности.
Ее глаза были слишком умными. Ее разговор слишком интеллектуальным. Ее намерения слишком явными.
И тогда Марку пришла в голову гениальная в своем идиотизме идея: «А почему бы и нет…» Они посетили ресторан, где Марк, оценив собеседницу по достоинству, выложил все карты.
— Кристи, я предлагаю вам сделку! — начал он на русском, за что был благодарен тяге к самообразованию, и был польщен вытянувшимся от удивления и восхищения лицом девушки. — Я гей. Меня не прельщают девушки.
— Думаю, я совру, если скажу, что не расстроена, — ответила девушка, бросая на Марка разочарованные взгляды.
— Я хочу предложить тебе стать моей женой.
— Воистину, а я думала, что только мы сумасшедший народ.
— Я говорю серьезно. У тебя есть чудесный шанс жить безбедно. Я пальцем тебя трогать не буду. От приставаний ты спасена. А деньгами можно будет сорить без зазрения совести.
— Зачем тебе это? Если конечно, ты не умалишенный.
— Видишь ли, мой дед…
Кажется, сегодня ночью Марк побил рекорд. Он еще никогда не сидел в кабинете так долго. Но уходить не хотелось. Еще столько всего нужно было вспомнить. Он, скорее всего, не уснет до утра. Даже темное бездонное небо и белый ясный диск Луны, мерцающим светом заполняющий комнату, не смогут его сейчас усыпить…
Свадьба была тайной и только для избранных. Противоречила стилю «а-ля помпезность». Но в права наследства Марк вступил беспрепятственно, стоило пару раз перед нотариусом пострелять влюбленным взглядом в так артистично краснеющую жену и пообжиматься с ней при слугах и подчиненных. Единственным недовольным, хоть и неподающим вида, был дядюшка, у которого бриллиантовые горы утекли прямо из-под носа.
С того самого момента, как газетные страсти и шумиха вокруг «грандиозного события в семействе Робертсонов» утихла, Кристи исправно играла роль примерной жены, развлекаясь потихонечку на полную катушку, а Марк стал настоящей акулой бизнеса.
Но однажды стал замечать, как нервничает Кристи после разговоров с семьей. Точнее, с таинственным братом, о котором Робертсон даже не потрудился узнать. После общения с ним она становилась раздражительной и причитала:
— Да как он смеет! Я же его старшая сестра! Он даже не понимает, насколько хорошо для меня все сложилось! — ходила она из одного конца рабочего кабинета Марка в другой.
— Что он тебе такого сказал?
— Что я неблагодарная избалованная дрянь! Представляешь? Он же тоже не святоша, но, тем не менее, исправно прикрывается своими моральными убеждениями!
— И что, все так плохо?
— Он просто завидует! Прикрывает болезнью матери банальную зависть!!!
— Крис, зависть присуща всем без исключения. Это индивидуальное качество каждого человека. Оно заразно, кстати.
— Ты не понимаешь, Марк. Он всегда был самостоятельным, мечтательным, но никогда не смотрел на мир сквозь розовые очки. Кстати, вот его фотография, — девушка протянула снимок заинтересовавшемуся мужу. Марк увидел миловидного юношу с яркими зелеными глазами и стройной фигурой. И самым неожиданным образом его захотел! Сначала просто увидеть воочию, а потом … по обстоятельствам.
Парень был очень симпатичным, да еще, как говорит Кристи и с характером. Марку нравилось общаться с такими людьми, а потом ломать их мнимые моральные барьеры, напускную важность и приручать. Он удовлетворенно хмыкнул, уже зная, что намечается интересная игра.
— Он словно дикий котенок! Добрый и ласковый, а потом до крови кусает, если чувствует, что ты — враг. Это мне даже нравится в нем, черт возьми! Но он смеет упрекать меня…
— Знаешь, человеку всегда свойственно меняться. Становиться покладистым. В зависимости от влияния на его личность. Может, деньгами. Может, любовью.
— Нет, мой брат — тот еще индивид. Твои деньги его возвышенную душу не прельстят. Могу поспорить, он плюнет тебе в лицо за сальные намеки, а уж с твоим образом жизни вообще категорически не согласится!
— Фу, не было еще ни одного мальчика, юноши, мужчины, которого бы я не приручил! У всех есть свои слабые места. Своя цена.
— Данила на это не купится. Он не глуп. Совсем не глуп, — отчеканила Кристина, но потом задумалась, и успех перешел на сторону Марка.
— Дорогая, я влюблю его в себя на раз-два!
— Значит, пари, мой самоуверенный супруг? — поинтересовалась Кристи. Ее взгляд блеснул азартным лукавым огнем.
— Определенно пари, моя упрямая супруга, — удовлетворенно произнес Марк, с почти восхищением наблюдая за сидящей напротив девушкой, только что из любопытства подставившей собственного брата.
«Интересно, а ради собственного удовольствия и выгоды, продаст ли она родную мать?»…
========== глава 6 ==========
Данила проснулся только после полудня. Всю ночь его преследовал странный сон, будто стоя на распутье, он отчаянно пытался выбрать, по какой дороге следовать далее. Интуиция подсказывала юноше, что нужно выбирать ту, что ведет к спокойствию и тихой жизни, но все его существо желало следовать по другой — извилистой, неизвестной, неопределенной. Данила метался во сне, и смог заснуть лишь с появлением первых лучей солнца.
Молодой человек был уверен, что сестра не появится еще несколько дней, сославшись на «неожиданно подвернувшееся важное дело». Но Кристина его мало беспокоила. У Хвостова было время поразмыслить и понять, что ему интересен Марк. Как личность, конечно же. Как представитель той ступени социальной лестницы, на которую Данила никогда не сможет ступить. Он решил попытаться если не наладить с Робертсоном диалог, то хотя бы разрядить напряженную обстановку между ними, возникшую два дня назад по вине обоих. И начать решил немедленно.
— Добрый день, Марк, — попытавшись как можно дружелюбнее улыбнуться, поздоровался Данила, входя в гостиную, где его шурин удобно расположился в кресле со свежим номером газеты в руках. А потом уже чуть тише добавил: — Надеюсь, сегодня будет хорошая погода.
Если бы он не шел целенаправленно к небольшому столику, а именно, к вазочке с фруктами, вольготно расположившейся на нем, и бросил взгляд на Марка, то увидел бы, как в изумлении приподнялась его бровь. Он даже отложил детище публицистической мысли и, как могло показаться, с опаской произнес:
— Э, доброе утро, Дэни, — надо было поддержать диалог, если уж юноша был в таком приподнятом настроении, что даже поздоровался. — Как спалось?
— О, хорошо, спасибо, — парень присел в кресло напротив и взглянул на Робертсона. — А почему ты не на работе?
В принципе, Марк действительно мог бы сейчас уехать в офис, если бы страдал паранойей и думал, что его подчиненные недостаточно компетентны. Но это было не так, и мужчина мог себе позволить не появляться в компании.
— У меня свободный график. Как ты понимаешь, я могу не беспокоиться за свое рабочее место.
— Тогда могу я попросить тебя об услуге? — замявшись, поинтересовался Даня, а Марк был настолько заинтересован, что даже чуть подался вперед.