– Зависит от того, что там.
Он заглянул в пакет и снова поднял голову, но выражение его лица оставалось непроницаемым.
– Можешь остаться.
Миа смущенно сунула руки в карманы и принялась украдкой разглядывать его. Эйб похудел. Вид у него изможденный. Ее сердце пропустило один удар, поскольку в ней снова вспыхнуло чувство вины – пусть на этот раз и по другому поводу. Он ничего не говорил, просто сидел и выжидательно смотрел на нее. Она сделала глубокий вдох и выпалила:
– Прости.
– За что? – ровным тоном уточнил он.
Она отвела взгляд.
– За все. Что позволила им тебя ранить. Что не навещала тебя. – Миа пожала плечами. – Что из‑за меня тебе сегодня введут лекарство особенно крупной иглой, если ты съешь то, что находится в пакете.
Он хрюкнул.
– Досужие байки медсестер. Им меня не напугать. Садись.
Она села, но все не осмеливалась встретиться с ним взглядом. Она как могла долго выдерживала молчание и наконец выпалила:
– Вот… А где Кристен?
– Дома, с Карой. – С дочерью, к которой Эйб относился как к настоящему сокровищу, что, впрочем, было вполне оправданно. – Миа, посмотри на меня. Пожалуйста.
В его синих глазах не было и намека на гнев. Вместо этого там плескалась печаль – такая глубокая, что Миа не знала, сумеет ли выдержать ее. Она вскочила на ноги, но Эйб схватил ее за руку.
– Сядь, Миа. – Он подождал, пока она подчинится, и вполголоса выругался. – Неужели ты могла подумать хоть на одно мгновение, что я и правда виню во всем тебя?
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Я считала, что именно так ты и должен думать. Но понимала, что ты так не подумаешь.
– Я не знал, что с тобой случилось. Миа… – Он тяжело сглотнул. – Я думал, ты их преследуешь, – хрипло произнес он. – А меня не было рядом, я не мог прикрывать тебе спину.
Она грустно рассмеялась.
– Я действительно бросилась в погоню, но не смогла их найти.
– Не поступай со мной так больше. Пожалуйста.
– Как именно? Не позволять тебя ранить?
– И это тоже, – сухо кивнул он. – Кристен рассказала, что нанесла тебе новую рану сегодня утром.
– Надеюсь, мне никогда не придется выступать против нее в суде. У меня было такое чувство, словно я от горшка два вершка.
– Не пожалей она тебя, ты превратилась бы в слой слизи на полу. Ты ей сказала, что в тот вечер была рассеянной. Почему? – Она начала было возражать, но он перебил ее. – Не надо. Мы слишком долго ходим в напарниках. Я чувствовал: тебя что-то тревожит.
Она тяжело вздохнула.
– Скорее всего, из‑за папы и похорон… Все так неожиданно навалилось.
Он недобро прищурился. Похоже, не купился. Впрочем, она и не надеялась, что купится.
– Все настолько плохо, что ты даже не можешь мне сказать?
Она закрыла глаза и увидела надгробный камень рядом с могилой отца. Устремленный на нее взгляд незнакомки.
– Если я скажу «да», ты обидишься?
Он задумался на секунду, потом тихо спросил:
– Миа, у тебя неприятности?
От удивления она широко открыла глаза и прочитала на его лице беспокойство.
– Нет. Ничего подобного.
– Ты заболела? – Он поморщился. – Ты беременна?
– Нет. И нет, конечно!
Он облегченно вздохнул.
– И дело не в мужчине, потому что у тебя давненько уже никого не было.
– Спасибо, – саркастически хмыкнула она, и он улыбнулся. – А то я чуть не забыла.
– Просто хотел помочь. – Улыбка исчезла. – Если тебе нужно будет поговорить, ты ведь придешь ко мне, правда?
– Да. – Она обрадовалась, что допрос окончен. – У меня для тебя новости. Помнишь Геттса и Дюпри?
– Смутно припоминаю, – ответил Эйб. Его тон снова стал сухим.
– Ну, похоже, ты успел всадить пулю в Дюпри, прежде чем Геттс всадил пулю в тебя.
Он прищурился, его взгляд сфокусировался.
– Хорошо. Надеюсь, этому сукину сыну очень плохо.
– Сейчас Дюпри еще хуже. – Она принужденно растянула губы в улыбке. – Сегодня я его достала. Где он прячется, я узнала от Джоанны Кармайкл. – Он удивленно распахнул глаза, и Миа мрачно кивнула. – Я тоже просто в шоке была, правда. Похоже, ее бесконечное висение у меня на хвосте наконец-то начинает приносить дивиденды. Но… Геттс ушел.
– Вот черт! – только и сказал Эйб.
– Прости.
– Миа, ты идиотка! Он ведь и тебя ранил. А теперь он знает, что ты в курсе, где он зависает. Ты затолкала в кутузку его приятеля. Он либо заляжет на дно, либо выйдет на тропу войны.
– Держу пари, он заляжет на дно.
– Пока ему не удастся застать тебя врасплох. Я не видел их лиц, ни одного, ни второго, но ты-то видела. Ты – единственная, кто может опознать Геттса. Мы уже разыскивали их за убийство. Теперь к этому добавляется покушение на жизнь полицейского. Как ты считаешь, он очень обрадуется тому, что тебя носит недалеко от его берлоги?
Ей это тоже приходило на ум.
– Я буду осторожна.
– Скажи Спиннелли, что тебе нужен напарник, который смог бы прикрыть тебе спину. Пока я не вернусь.
– Он уже выделил мне напарника. Временно, – торопливо добавила она, увидев, как он удивленно приподнял брови.
– Серьезно? И кого именно?
– Меня одолжили ОРПП. Для расследования дела о поджоге и убийстве. Его зовут Рид Соллидей.
Эйб наклонился вперед.
– И какой он? Старый или молодой? Салага или человек опытный?
– Опыта ему не занимать. Он немного старше тебя. Достаточно старый, чтобы воспитывать четырнадцатилетнего ребенка. – Она преувеличенно резко вздрогнула. – Просто помешан на чистоте обуви.
– Его следует выпороть.
Она засмеялась.
– Сначала он показался мне жутким занудой, но, похоже, с ним можно иметь дело.
Эйб открыл пакет, и она поняла, что прощена.
– Ты ведь не хочешь присоединиться, нет?
– Я съела свою порцию по пути сюда. И если медсестра спросит, в пакете были фотографии преступника.
Он бросил осторожный взгляд на дверь.
– Она идет сюда?
Губы Мии дрогнули.
– А я‑то думала, что медсестрам и их досужим разговорам не испугать тебя.
– Я соврал. Ночная медсестра – настоящий антихрист. – Он схватил кусочек десерта и снова откинулся на подушку. – Введи меня в курс дела о поджоге. Расскажи все, до последней детали.
Понедельник, 27 ноября, 23:15
Пенни Хилл дома не оказалось.
Понедельник, 27 ноября, 23:25
Миа поднялась по лестнице к своей квартире. Она надеялась, что часовая пробежка избавит ее от бурлящей внутри энергии, но все, чего она добилась, – это взмокла от пота и вернула боль в раненом плече. В ту же секунду, как дверь в квартиру открылась, Миа почувствовала: что-то изменилось. Воздух в помещении был теплым, и он пах… Арахисовым маслом?
– Не стреляй. Это всего лишь я.
Миа шумно выдохнула.
– Черт возьми, Дейна, я ведь и правда могла тебя застрелить.
Ее лучшая подруга сидела за столиком кухонного уголка, подняв руки.
– Я заменю арахисовое масло.
Миа закрыла дверь в квартиру и задвинула дверной засов.
– Ха-ха. Никто не любит мертвого комика. Когда вы вернулись? – Дейна с мужем возили своих приемных детей на восточнее побережье Мэриленда, чтобы провести День благодарения со старыми друзьями Этана.
– Вчера, около полуночи. Я получила такое удовольствие сегодня утром, когда будила детей в школу! Мы с Этаном запихнули их в школьный автобус и вернулись в постель.
Миа достала из холодильника две банки пива.
– Ложиться в постель с Этаном – такая мука!
Дейна улыбнулась.
– Ничего, переживу. – Она отрицательно покачала головой и поморщилась, когда Миа предложила ей пива. – Нет, спасибо. Оно с арахисовым маслом не сочетается. – Дейна подождала, пока Миа не устроится в кресле в своей любимой позе. – Ты так и не ответила на мои звонки. Я волновалась.
– Присоединяйся к хору недовольных. – Увидев, что в глазах Дейны мелькнуло раздражение, Миа тяжело вздохнула. – Прости. Боже, я сегодня просто заевшая пластинка. Все время это «прости, прости, прости…»
Дейна приподняла бровь.
– Закончила?
– Ага.
Прозвучало это неприветливо и ребячески. Собственно, именно так Миа сейчас себя и ощущала.
– Хорошо. Слушай, я просто хотела навестить тебя. Удостовериться, что ты не умерла, что с тобой ничего не случилось. Никто не любит мертвых нытиков. В общем, что ты там с собой делала последние две недели, Миа, помимо того, что избегала встреч со мной и, очевидно, со всеми остальными?
Миа сделала добрый глоток из бутылки, затем подошла к шкафчику и достала оттуда… его величество ящик. Это был обычный деревянный ящик, ничем не украшенный, не имеющий никаких наклеек. Просто невероятно, что в таком маленьком ящике могло храниться столько боли. Миа торжественно поставила его перед Дейной.
– Та-даммм!
– Почему я чувствую себя Пандорой? – пробормотала Дейна и сняла крышку. – О, Миа… – Она подняла глаза, она поняла. – По крайней мере, теперь ты знаешь. Во всяком случае, о мальчике.
– Я нашла этот ящик в кладовке Бобби, когда подыскивала ему одежду для похорон. Я открыла его, только когда вернулась домой с кладбища. Хотела положить туда его значок.
Значок этот с большой помпой вручили ее матери прямо у могилы Бобби Митчелла вместе с флагом, которым накрывали его гроб. Аннабель Митчелл, чье лицо осунулось и постарело, повернулась к дочери и протянула значок и флаг ей. Слишком ошеломленная, чтобы как-то отреагировать, Миа приняла их. Сложенный втрое флаг сейчас прикрывал тостер. Скорее всего, в его складки уже набились хлебные крошки, но это ее совершенно не беспокоило, если не считать того факта, что она пятнает американский флаг.
Миа ткнула бутылкой в сторону ящика.
– И я обнаружила вот это.
Дейна достала из ящика фотографию.
– Вот черт, Миа! Он просто твоя копия на детских снимках.
Миа неискренне рассмеялась.
– У Бобби были удивительно сильные гены. – Она подошла к Дейне и через ее плечо посмотрела на щекастого мальчика, сидящего в детском кресле-качалке и сжимающего в кулачке игрушечный красный грузовик. Мальчика, которого она никогда не видела, хотя теперь знала, как его зовут. Знала день его рождения. И день смерти. – А чему удивляться, что фото похоже на мои? Это ведь наше кресло, мое и Келси. Бобби и нас в нем фотографировал.
– Какая пошлость! – Тон Дейны остался мягким, но ее губы сжались в тонкую линию. – Но, в конце концов, мы всегда знали, какой он.
Знала это только Дейна. Дейна и еще Келси. И, возможно, мать. Миа не могла с уверенностью сказать, что именно было известно ее матери. Она не сводила глаз с лица мальчика на снимке.
– У него светлые волосы Бобби и синие глаза, точно такие, как у меня. И как