Одной лишь ярости и желания Пеккера найти вора было недостаточно. Он настаивал, чтобы мы прочесали территорию, в поисках следов, указывающих направление, в котором отправился Джек. Никто из нас не был склонен помогать Пекеру, но, учитывая его плохое настроение, он мог легко насадить любого из нас на нож, если мы, хотя бы, не сделаем вид, что заняты поисками. К тому же, мы могли отправить его в погоню за Джеком и незаметно ускользнуть, прихватив наши вещички, с некоторыми дополнительными бонусами сверх. Считается ли кражей, украденное у вора? Вряд ли! Мы при всём желании, не смогли бы вернуть награбленное их мёртвым владельцам.
Но земля вокруг лагеря была хорошо притоптана, а за его пределами настолько размыта после многих месяцев дождей, что вся её поверхность сплошь была покрыта огромными лужами. Казалось, земля, словно перекормленный младенец, отказывалась принять внутрь ещё хоть каплю, отрыгивая назад всё ранее принятое.
Я решил, что нам больше повезет, если мы осмотрим деревья и кустарники, на предмет вырванных ветвями волос или зацепившихся за них волокон ткани. Я осматривал подлесок, особо не глядя себе под ноги. Сделав шаг вперед, я резко отпрыгнул. Земля внезапно ушла у меня из под ног. Распластавшись в грязи, я стиснул зубы от жгучей боли в плече.
Я лежал на краю глубокой ямы, размером, примерно, пять на пять ярдов, наполовину заполненной мутной водой, такой же густой и вонючей, как протухшая похлёбка. Осторожно перекатив себя от края ямы, я не решался встать, пока не удалился от её контуров, опасаясь, что размокшая земля обрушится подо мной. Когда я поднялся на ноги, то увидел, как что-то плавает ниже меня с соседнего края, скрытого от моего взгляда.
Голый человеческий труп лежал прямо подо мной, мутные глаза незряче уставились вверх, а его распухшие очертания и вздувшийся живот выступали чуть выше кромки серовато-зеленой воды. Но было что-то другое, что-то упало на плавучий труп. Это было второе тело, одетое в оборванный коричневый плащ, который развевался над ним, словно волосы гротескной русалки. Он плавал лицом вниз с кинжалом, торчащим у него между лопатками.
Не было возможности извлечь труп святого Джека из «глотки», потому что яма была слишком глубокая даже не смотря на дождь, благодаря которому, уровень воды там превышал примерно два человеческих роста. Если бы тело Джека не удержалось на другом, раздутом от трупных газов теле, оно бы просто утонуло в гнойной жидкости, и мы бы никогда не узнали, что он уже мертв. Даже Пеккер не мог назвать точное число гниющих там трупов. Пеккер и Дай уверяли, что это собственный кинжал Джека торчит у него между лопаток. Вопрос был ,– «Кто его туда вонзил?».
Едва увидев тело плавающее в яме, Дай набросилась на Пеккера, барабаня по нему кулаками и царапая лицо.
«- Зачем ты убил его? Он был нам хорошим другом, лучшим…!»
Пеккер поймал ее за запястья, оттолкнув от себя: «Да я пальцем его не тронул. Сам же и искал его, так ведь? На кой мне это сдалось, если я знал, что он уже там?»
Дай окинула его мрачным взглядом. Было ясно, что она ему не верит, и, судя по её озлобленным взглядам, не верила и нашей маленькой компании. Но мне было любопытно. Пекер казался по-настоящему шокированным, как и все остальные, когда увидел в воде тело святого Джека. Он убил многих, но, возможно, это было первое убийство, в котором он был невиновен.
Но если не Пеккер убил его в порыве ревности, то кто? Ни у кого для этого не было мотивов, если конечно, Джек не украл тот камень, а теперь кто-то украл его у него. Уизли? Он все еще был там, в лесу, как и Зофиил. И это был Зофиил, который знал о силе камня. Но действительно ли он способен на убийство ради этого?
А что с остальными? Жофре считал, что его мать умерла от чумы в Венеции. Мальчик был настолько напуган лихорадкой, что убил бы за лекарство, которое могло бы спасти его? Я обнаружил, что мой взгляд остановился на Осмонде. Он сражался с драконом голыми руками, чтобы защитить свою любимую Аделу. Способен ли он убить ради неё?
Те же мысли, очевидно, занимали и Пеккера, пока мы молча возвращались в лагерь. Он присел у костра, потирая руки над огнем.
«- Один из вас, должно быть, видел, как Джек взял камень и решил этим воспользоваться. Всё сходится, если, конечно, Его Высочество не сделал это раньше, не обнаружив себя.»
« - У вас тоже есть пропавший человек», - прорычал Родриго,- «его ремесло-грабеж и убийство. Почему бы тебе не подумать на него»
«- Уизли может украсть пятачок у свиньи»,- сказала Дай насупившись,- «но он-не убийца, на его руках нет крови. Он не заставил бы себя это сделать. С другой стороны, ему это и не требовалось. Если бы он хотел заполучить камень, он сделал бы это и без Джека, с его-то способностями»
Пеккер кивнул в сторону Наригорм, которая единственная, казалось, все еще испытывала аппетит и копалась в котле, охотясь за кусочками мяса.
«- Она может сказать нам, кто украл. Она может прочесть это в своих рунах. Если бы это был кто-то из вас…»,- он оставил угрозу висеть в воздухе, но я знал, что он подумал, ««глотка» вскоре заглотит очередную жертву.»
Наригорм не смотрела вверх, но я уловил слабую призрачную улыбку на её лице. Я знал, что ей нельзя этого делать. Она уже принесла достаточно вреда прошлой ночью и сделает ещё больше.
«- Но, если ребёнок скажет, что это Уизли, то не верь ей», - сказал я, – «она одна из нас. Откуда ты знаешь, что она не лжёт?»
Я почувствовал, как ярость Наригорм вонзилась в меня, словно жало осы. Я был прав, она что-то планировала, но почувствовал маленький внутренний триумф, что сорвал её планы.
Дай кивнула, нахмурившись.
«- Нельзя доверять девчонке. Посмотри на ее белые волосы. Это неестественно. Похоже на дитя-призрака. Я думаю, она не та, за кого себя выдаёт»
Дай, видимо, не забыла, а может и простила представление, устроенное Наригорм прошлой ночью. «В деревне, где я воспитывалась», - продолжала она, -«если что-то пропало, то под ведро сажали чёрного петуха, и каждый подозреваемый, по очереди прикладывал руки к ведру. Петух кукарекал, когда к ведру прикасался вор.»
«- У тебя где-то припрятан черный петух?», - прервал её Пекер окидывая взглядом руины. «Последний петух, которого я видел, был сварен в этом котле, и с тех пор уже минуло месяца три. Но, может быть, если вор положит руку на котел, он выпорхнет оттуда живым и начнет кукарекать».
Адела взглянула на Осмонда.
«- Я слышала…»,- начала было она, но внезапно запнулась, уставившись на собственные ладони.
«- Что?»,- потребовал Пекер,- «давай, рожай уже!»
«- Кто то…В общем, мне сказали, что если нарисовать на стене глаз и все отвернутся, когда в него загоняют гвоздь, то виновный почувствует резкую боль в глазу и вскрикнет…Осмонд может рисовать…Он прекрасный художник.»
«- Какого цвета глаз?», -подозрительно спросил Пеккер.,-«потому что, если он будет синим, а глаза вора-карими, он не закричит».
«- Если он нарисует его углем», - сказал я, - «это сработает для кого угодно».
Лицо Пеккера расплылось в ухмылке.
«- Лучше всего удостовериться какой глаз он рисует. У тебя нет левого, старик, и если ты-вор, то можешь обмануть испытание и не почувствовать гвоздь»
Я вернул ему ухмылку, понимая, что в его словах не было ни издевательства, ни жалости, ибо догадывался-мы оба вдоволь настрадались от козней этой парочки.
Я не боялся проверки, ибо был уверен, что если кто-то из нас и взял камень, то даже чувство вины не заставит их закричать. Но это, как минимум, могло гарантировать, что Наригорм больше не причинит вреда.
Осмонд долго выбирал из костра именно тот самый правильный кусок угля и еще большее внимание обращал на серо-белые камни разрушенной стены, заботясь об этом так, будто он рисовал Всевидящее око на церковном своде. Его лицо выглядело отсутствующим, и я почувствовал, как когда то, много месяцев назад, он имел счастье рисовать все, что желала его душа, как тяжело ему было остановиться и расстаться с этим воспоминанием. Пеккер в это время охотился за железным подковообразным гвоздем среди украденных сокровищ и камнем, чтобы его забить.
Когда Осмонд наконец то удовлетворил свои творческие амбиции и насладился признанием собственного художественного таланта, он торжественно повернулся к нам, держа гвоздь в руке, но Пеккер крепко сжал её.
«- Ты можешь оказаться вором ещё вероятнее, чем остальные»,- он ткнул гвоздем в сторону Аделы,- «возвращайся туда, к своей жене, и вы все отворачиваетесь».
Адела схватила Осмонда за руку. Она выглядела испуганной, и ужасная мысль поразила меня, что, возможно, Осмонд виновен, и она знает об этом. Я боялся, что Адела будет так напряжена и напугана, что закричит сама. Я окинул взглядом остальных. Выражение лица Родриго ни о чём не говорило, но Жофре также выглядел встревоженным, его рука дёрнулась, к глазам, будто он пытался защитить себя от удара. Тишина. Мы все превратились в слух. Раздавался лишь шум ветра в ветвях, да плеск от капель воды, срывающихся в лужи с веток деревьев.
Звон железа ударившего по камню, прорезал тишину, но в тот же миг раздался резкий крик, и мы разом обернулись. Дай согнулась пополам, ее рука прижималась к правой стороне лица, закрывая глаза. Гвоздь и камень с грохотом выпали из рук Пеккера. В мгновение ока он очутился позади нее, заломив ей руки за спиной, и обхватив за горло свободной рукой.
«- Девчонка предсказывала предательство», - рычал он,- «я думал, она говорит мне о том, что ты уже сотворила, но она предупреждала о том, что ты сделаешь.»
Дай задыхалась, лицо стало багровым, когда пальцы сжались на её стройной шее. Она пыталась говорить, но никто не мог разобрать ее слов. Все мы были слишком ошеломлены происходящим, чтобы двигаться. Пеккер волоком вытащил ее из лагеря. Наша маленькая компания нерешительно смотрели друг на друга.
«- Мы должны идти за ними», - призвал я.,– «он убьет ее!»
Мои слова удивили даже меня самого. Почему меня должна волновать, судьба разбойницы? Но я видел боль в глазах Дай, когда она говорила о своём потерянном ребенке и знал, что она-лишь то, что сделали с ней другие, как и все мы.
«- Это их личные дела», - сказал Осмонд. Он обнял Аделу, прижимаясь к ней и пытаясь остановить ее дрожь. «Они бандиты, оставь их. Пока они заняты убийством друг друга, у нас есть шанс сбежать, найти фургон и остальных.»
«- Пошли»,- сказал Родриго.,-«веди Аделу к фургону. Я пойду за Дай. Камлот прав, она женщина. Она не в силах ему сопротивляться»
«- Судя по тому, что я видел»,- холодно произнёс голос,- «эта женщина может сражаться получше, чем большинство мужчин, и убивать тоже. Если он прибьёт её, это будет меньшее, что она заслуживает». Зофиил вышел из-за стены, грязный и взъерошенный, но ему, однако, удалось освободиться от своих уз.
«- Где ты прятался?», - удивился Осмонд.
«- Не прятался», - фыркнул Зофиил,- «просто держался подальше от глаз до тех пор, пока не представится возможность спасти вас. Хотя, с чего это я должен беспокоиться, не знаю? Вы все могли легко ускользнуть ещё прошлой ночью.»
«- А если бы Адела упала в темноте?»
«- Ах, да, мы снова должны рисковать жизнью из-за этой женщины и ее нерождённого дитяти. По мне, так этот ребёнок должен молить Бога, чтобы он умертвил его ещё в утробе матери, избавив тем самым от опеки своих полоумных родителей.»
«- Никто тебя не спрашивает», - огрызнулся Осмонд, делая шаг к нему, багровея от с ярости, но Адела, повиснув на его руке, вернула его.
Из лагеря раздался крик ужаса.
«- Дай! Вы должны помочь ей, Осмонд. Вы должны»,- умоляла Адела.
Родриго побежал на крик, Жофре ринулся за ним. Осмонд, все еще хмурясь, пошёл следом. Я поспешил за ними, когда, что то белое промелькнуло внизу у меня перед глазами. Я совсем забыл про нашу маленькую мышку, или вернее сказать, кошку? Наригорм сидела на корточках на земле, поигрывая двумя маленькими острыми камешками гальки в руке.
Я последовал на звук бегущих впереди ног. Когда преодолел кустарник, мой взгляд уткнулся в спины Родриго, Жофре и Осмонда. Они замерли в нескольких ярдах от Пеккера, и я понял, почему. Пеккер все еще держал Дай в вытянутых руках, но они стояли на самом краю «глотки». Он пристально смотрел ей в глаза, сжимая её за плечи и наклоняя назад к вонючей жиже, где все еще плавало тело святого Джека.
«- Скажи мне! Скажи», крикнул он,- «где этот долбаный камень? Если не отдашь его мне, то клянусь, ты присоединишься к своему любовнику».
Дай выпучила глаза от страха, но явно боялась сопротивляться, чтобы случайно не выскользнуть из его пальцев и не упасть. «Я ничего не брала! Я же сказала, что-то прилетело и ударило меня в лицо. Вот что заставило меня вскрикнуть. Там даже остался след, видишь!»
«- Да, след от гвоздя!»,- прохрипел Пеккер, - «но я-честный человек, не как те судьи, что клеймили меня. Я хочу дать тебе еще один шанс доказать свою невиновность. Я собираюсь искупать тебя. Если вы утонешь, я поверю, что ты так же чиста, как утренняя роса. Что может быть справедливее, ведь так? Давай, попрыгай на своём мертвом любовнике. Докажи мне, насколько ты невинна.»
Внезапно я понял, что сделала Наригорм.
«- Отпусти ее, Пеккер»,- крикнул я.,- «она говорит правду. Наригорм бросила в неё камнем, когда ты вбивал гвоздь, поэтому она и закричала.»
Пеккер коротко повернул голову. «А зачем девчонке это делать, старик? Она рассказала достаточно правды о Дай прошлой ночью. Эта женщина - шлюха и убийца. Она прирезала своего мужа, пока он спал, ты знал это?»
Он слегка расслабил свою хватку на Дай, так, что она смогла распрямиться, хотя он все еще держал ее на самом краю ямы.
«- Я сама же и рассказала тебе об этом, ублюдок. Говорила, что тогда он избил меня до полусмерти. Я ударила его, когда он устал меня избивать и свалился в дымину пьяный, знала-живой он меня не отпустит. Он убил бы меня, если б я его не опередила.»
«- Так вот, как ты запела!»,- прорычал Пеккер,- «как я понял, он был таким же ничтожным безвольным червём, раз имел глупость довериться тебе, как и я, и бедный старина-Джек. Я должен был прибить тебя собственноручно. Может быть, это научило бы тебя …»
Он умолк, уставившись на что-то среди деревьев по другую сторону «глотки», его глаза расширились от ужаса. Человек приближался к нам, из серой пелены дождя, и этот человек был несомненно Святой Джек.
Пеккер уставился на него, затем в «глотку» и резко вскинул руки, будто отгоняя мстительный призрак. Он выпустил Дай, оставив её балансировать на самом краю ямы. Мы, застыв, смотрели на неё, уверенные, что сейчас она упадёт, но сделав усилие, Дай бросилась вперед, ударившись о Пеккера и растянулась лицом вниз на траве. Пеккер попытался сохранить равновесие, но его нога соскользнула на краю «глотки». Земля была слишком скользкой, что бы удержать его, и он с воем обрушился в яму, завершив своё падение сильным всплеском внизу. Все втроём мы подались вперед, Дай следом подползла на четвереньках к краю и растянулась в грязи.
Пеккер взывал о помощи и дико барахтался в воде. Было очевидно, что он не умеет плавать, но даже если бы он смог уцепиться за края, никто, кроме ящерицы, не смог бы вскарабкаться вверх по этим гладким, отвесным каменным стенам. Кто-то оттолкнул меня в сторону. Это была Дай. Схватив упавшую ветку, она плюхнулась на живот и, лежа на земле, протягивала эту ветку вниз Пеккеру, на столько насколько могла.
«- Хватайся за неё, Пеккер!»,- просила она,- «Тянись! Я тебя вытащу. Я не позволю тебе утонуть, я не позволю!»
Она тянулась так далеко, как могла, держа в руках громоздкую ветку изо всех сил, какие она только могла из себя выдавить, но всё было бесполезно. Даже если бы ветка была вдвое длиннее, она не смогла бы до него дотянуться, потому что он находился слишком глубоко.
Пеккер отчаянно барахтался, пытаясь подняться вверх и схватить ветку, но каждое усилие только утаскивало его под грязную воду. Он снова выныривал, задыхаясь, но лишь затем, чтобы снова утонуть.
«- Подожди, Пеккер», - просила Дай,- «подожди, я сниму чулки… привяжу их к ветке».
Она отбросила ветку и скинула ботинки, но я обхватил ее.