Она почти собралась сказать «да», но вдруг осеклась. Патрисию осенило, что Марио нарочно провоцирует ее, добиваясь полного подчинения. Марио хочет, чтобы она испугалась и уехала. Тогда он без промедления вступит во владение наследством. Что ж, в изобретательности ему не откажешь… Все эти объятия тоже сплошные ухищрения. Он прекрасно понимает, что она будет шокирована и не выдержит.
Разумеется, она сама стремилась уехать, но не хотела, чтобы ею так бессовестно манипулировали. Братья и так уже слишком преуспели в этом, обиженно подумала она.
Эдди всю совместную жизнь лгал ей, болтал, уговаривал, а она верила всему, попавшись на удочку его красноречивых заявлений. Один брат уже сделал из нее идиотку. Теперь за нее взялся второй…
— Я скажу маме, что мы со Слаем остаемся на пару дней, — не дрогнувшим голосом сообщила она. — Тогда у нас будет время все хорошенько обдумать. Давай не будем торопиться.
В конце концов он ведь не собирается насиловать ее, заставлять делать то, что она не хочет? Зачем ему лишние сложности в жизни? Нет, надо определенно взять себя в руки…
— Я не понял, радоваться мне или огорчаться? — спросил Марио, обезоруживающе улыбаясь. — Но полагаю, что все имеет свою оборотную сторону. Как говорят, каждая тучка имеет серебряную подкладку.
— И эта туча обрушится на твою голову, если ты не перестанешь тискать меня. — Она вымученно улыбнулась.
Марио засмеялся, словно услышал что-то приятное.
— Где у тебя телефон? — спросила Пат, сдерживая страстное желание сказать: «поцелуй меня».
— Воспользуйся вот этим. — Марио кивком головы указал на аппарат, стоящий на столике около окна, — тогда тебе не придется выходить и беспокоиться, что ты оставила сына одного.
Стараясь держаться как можно спокойнее, надеясь, что ей удастся скрыть волнение, она подошла к телефону и сняла трубку.
Закончив разговор, она вопросительно посмотрела на Марио.
— Моя мама говорит, что на наш счет поступило двадцать тысяч?
— Она очень наблюдательна.
— Перестань шутить! Я думаю… я думаю, что это мог сделать только ты. Что это все значит?
— Мой братец был патологически скуп по отношению к тебе. Это не делает мужчине чести, если он не заботится о матери своего ребенка. — Марио с симпатией взглянул в изумленные глаза Пат. — Думаю, будет справедливо, если ты получишь что-то из его денег, прежде чем проворная Мария приберет их к рукам. Я не знал номер твоего личного счета, но моя секретарша сообщила мне реквизиты банка, обслуживающего ваше предприятие.
Это известие ошеломило ее.
— Я не могу… — начала она.
— Перестань! Ты в самом деле думаешь, что не вправе претендовать на часть состояния Эдди?
— Я всегда хотела только его любви.
— И что ты получила взамен? — Глаза Марио сверкнули. — Ты знаешь, кого на самом деле любил твой муж?
Сознавая его правоту, она отвернулась. Персона, которую ее муж любил больше всего на свете, был он сам. Эдди любил только Эдди. Что касается денег… Ее плечи вздрогнули.
— Какие новые условия сопутствуют твоему великодушию? — подозрительно спросила она.
— Никакие. Это движение моего сердца. Долг чести.
— Чести? — Она закусила губу, отметив про себя, что слова Марио о чести мало убедительны, даже мать Эдди думала так. Хотя Марио дал ей деньги, а ведь он совсем не обязан был делать это. Возможно, он вычтет эту сумму из обещанного ей содержания?
Пат совсем запуталась, была не в состоянии соображать. Она ужасно устала. Спать, спать. Забыть обо всем, отбросить все заботы.
— Я еле держусь на ногах, — вздохнула она, — так бесконечно устала…
— Ничего удивительного. Я отнесу Слая в твою комнату, — предупредительно сказал Марио, и на его губах заиграла загадочная улыбка. — Малыш спит так, что его пушками не разбудишь. Ты можешь запереть двери и часок прикорнуть возле мальчика. Вероятно, твой багаж уже привезли, и ты можешь разобрать вещи.
Ее багаж! Она представила себя в одном и том же наряде и в доме и на прогулке, и эта мысль привела ее в полную растерянность.
— У меня только один костюм, тот что на мне, — сказала она, — и еще старые джинсы и рубашка, которые я захватила, чтобы не занашивать костюм, взятый у двоюродной сестры.
Брови Марио удивленно поднялись.
— У сестры?
— Нет, ты не думай, — стала оправдываться Пат. — Я хотела что-то купить для себя, но не нашла времени, ты понимаешь? — настойчиво объясняла она. — И решила, что лучше попросить у сестры. По-моему, ничего страшного…
— Господи, надо же… — проворчал он. — Знаешь, дорогая, думаю, вы с матерью заслуживаете эти деньги больше, чем кто-либо другой. Они принадлежат тебе по праву.
— О, пожалуйста, — протестующе сказала она, усталым жестом отбрасывая назад тяжелые волнистые волосы. — У нас сейчас достаточно денег.
— Может быть, когда ты отдохнешь, то будешь соображать лучше. И станешь обдумывать слова прежде, чем их произносить.
— Я и не хочу ничего решать сейчас, — раздраженно буркнула она.
— Конечно, конечно! Я не тороплю тебя. — Он поднял ладони вверх. — Сейчас ты не в лучшей форме, тебе надо отдохнуть. Я хочу, чтобы ты как следует подумала обо всем, когда останешься одна в своей комнате. Давай не будем ходить вокруг да около. Ты можешь потерять сына!
— Не говори чепухи! — нетерпеливо крикнула она. — И прекрати поучать меня!
Приподняв ее лицо обеими руками и с искренним сочувствием глядя в ее несчастные глаза, он сказал:
— Я пытаюсь убедить тебя принять правильное решение. Я настаиваю на твоем отъезде. Ты должна уехать и забрать мальчика с собой.
— Ты… ты сказал, что хочешь заниматься любовью со мной, — сказала она, покраснев до корней волос, — а теперь выпроваживаешь, говоришь, чтобы я уезжала?
— Да, я хочу тебя, — произнес он, — но мечтаю иметь нечто большее.
— Дом, землю, — отозвалась она, понижая голос.
— Думай все, что хочешь, — буркнул он, — но, прошу тебя, представь, что Бенционни не существуют, забудь обо всей этой истории. Твоя мать ничего не знает. Слай тоже может никогда не узнать. Мальчику будут рассказывать только хорошее о его отце, он сможет вести нормальную жизнь, и с ним все будет в порядке. Стоит ли искушать судьбу? Он будет твоим сыном на всю оставшуюся жизнь. Пат, — умоляюще сказал он, — возвращайся домой и береги своего ребенка. Здесь ты можешь потерять его, разве это допустимо?
Она покачнулась и чуть не упала. Марио подхватил ее и притянул к себе. Она чувствовала тепло его тела и холод в своей опустошенной душе. Но несмотря на искреннюю готовность Марио поддержать ее, несмотря на его внимание, она знала, что он вряд ли принимает ее интересы близко к сердцу — только свои собственные, как и Эдди.
Эта мысль заставила ее отшатнуться, отшатнуться прочь от фальшивой защиты, которую он предлагал. Да, ей определенно нужно побыть одной. Надо принять окончательное решение и сделать это самостоятельно, в своих интересах, а не ради какого-то сладкоречивого красавца, который пытается ее убедить и так и этак, хочет, чтобы она поверила ему на слово.
— Мне надо отдохнуть, — сказала Пат, пугаясь предстоящего выбора, который она должна была сделать. — Пожалуйста, покажи мне, куда идти.
Огонек разочарования блеснул в его темных глазах, но Марио тут же взял себя в руки.
— Я сам отнесу малыша наверх, — предложил он, и Пат покорно кивнула, слишком усталая, чтобы протестовать.
Несмотря на навалившиеся на нее заботы, Пат заснула сразу же, как только ее голова коснулась подушки. Комната с закрытыми ставнями была прохладной и темной, и она спала так же глубоко, как и Слай.
Проснувшись, Патрисия голышом открыла ставни и высунулась в окно, осматривая сад. Тишина стояла изумительная. Пат привыкла к шуму города, а здесь абсолютный покой и пышная зелень манили ее своим очарованием.
Задумчиво глядя на умиротворяющую картину, она подумала, что, если побудет здесь подольше, ее перспективы, может быть, окрасятся в более радужные тона.
Патрисия придирчиво осмотрела черный костюм, который перед сном аккуратно повесила в шкаф. Почему-то ей не хотелось опять надевать его. Она вытащила из маленькой дорожной сумки джинсы и натянула их, а затем посмотрела на свое отражение в зеркале и покраснела от внезапной мысли, что снова увидит Марио.
Окидывая себя критическим взглядом, она прикоснулась щеткой к мягким волнам своих волос, переливающихся золотом в ярких лучах солнца, проникающего сквозь открытое окно.
Взгляд Патрисии опустился ниже… и она вздохнула. Ее грудь…
Пат нахмурилась, сосредоточенно разглядывая свой бюст. Она всегда была недовольна своей грудью. Маленькие розовые бутоны ее сосков вызывающе торчали… Нет, до секс-бомбы ей явно далеко!
Пат торопливо натянула рубашку, застегнула все кнопки и, подойдя на цыпочках, склонилась над сыном. Тот все еще спал.
Она осторожно взяла малыша на руки и спустилась по лестнице, не желая оставлять его одного ни на минуту. Выйдя из дома, прошла в уединенный угол сада и, расстелив одеяло в тени ветвей огромной магнолии, уложила на него Слая.
Казалось, что весь дом еще спит. Закрытые ставни выглядели так, как прикрытые веками глаза.
Это был редкий, исключительный момент, сулящий покой и уединение, и Пат присела на низкую каменную скамью, слушая отдаленный шум моря и вдыхая пьянящий аромат роз.
Итак, надо все тщательно обдумать. Наследство… Оно могло бы принадлежать сыну. Не имеет значения, что лучше для нее самой, она должна решить, как будет лучше для него. У Слая начнется прекрасная жизнь, все, что только он может пожелать, и даже больше будет к его услугам. Но это только на первый взгляд…
Ее пальцы задумчиво чертили узор на покрытом лишайником дереве. Надо решить все задачи, пока Марио нет рядом. Итак, если она будет воспитывать Слая здесь, то, возможно, попросит мать приехать и помочь ей. Они постараются найти нечто среднее между сицилийским и английским методами воспитания и не допустить, чтобы сын, взрослея, менялся в худшую сторону.
Но как быть с Марио? С его требованиями и желаниями, с его нескромными взглядами? Даже если он использует ее чувственность, как оружие в борьбе с ней, все равно она постарается не давать ему козыри в руки. Пат для него только игрушка, мгновенная прихоть богача, не знающего ни в чем отказа.
Если однажды, поддавшись его настойчивости и зову собственной плоти, она уступит, тогда… Что будет с ней после этого? Кем она станет? Любовницей? Содержанкой? Или он даже не посмотрит на нее на следующий день? Слай станет относиться к ней с пренебрежением и будет прав. Нет, она мать, и ребенок должен уважать ее.
Пат так сильно сжала пальцы, что послышался легкий хруст. Ее сердце ныло при мысли, что ее может оттолкнуть собственный сын.
Хотя ее мать всегда, когда нужно, была рядом, Патрисия воспитывала Слая фактически одна, пережив и бессонные ночи, когда малыш болел или у него резались зубки, и нескончаемое беспокойство по поводу денег, которое она тщательно скрывала от матери…
Слезы покатились по ее щекам. Она обожала Слая. Ребенок был смыслом ее жизни. Она не представляла, как сможет существовать без него. Ее любовь к сыну была всепоглощающей. Мысль о нем, о его судьбе заставляла ее сердце замирать в тревоге. Малыш давал ей радость и ощущение такой нежности, которую невозможно было выразить словами.
Нет. Она не отдаст его клану Бенционни. Даже сейчас Пат сомневалась, благоразумно ли проступила, оставшись на ночь. Наверное, лучше было бы покинуть этот дом, уехать, пока не поздно. Вряд ли богатство сулило маленькому мальчику счастливую судьбу, потому что он стоял на пути Марио к вожделенному дому и земле.
Патрисия залюбовалась цветами на клумбе: оранжево-огненной настурцией, росшей бок о бок с синей лобеллией. Посреди низкого пестрого ковра островками, словно маленькие стражи, стояли синие ирисы. Прямые сочные стебли гордо несли раскрывшиеся цветы и остроконечные бутоны, прячущиеся в тени темно-зеленых узких листьев. Пат вздохнула, решительность вновь покинула ее. Глаза ее остановились на сорной траве, неосознанно она опустилась на колени и вырвала одну травинку, затем другую. Скоро Патрисия прополола всю клумбу, чувствуя, как бездумная работа излечивает душу и успокаивает. Вероятно, решение проблемы придет само собой. Так уже не раз бывало в ее жизни.
— Ciao, ciao, — пропел веселый голос.
Пат, вздрогнув от неожиданности, подняла глаза, заслонив их рукой от солнца. Незнакомая женщина приблизительно ее возраста бесшумно подошла по дорожке, держа тяжелый секатор в перепачканных землей руках.
— Гм… Ciao! — ответила Патрисия неуверенно.
— Черт! Конец беседе, — сказала женщина сама себе, засовывая грязные руки в карманы старых, коротко обрезанных шорт. — Это все, что я знаю по-итальянски.
— И я почти столько же. — Пат слегка улыбнулась.
— Так ты не итальянка! Вот здорово! — присвистнула женщина в изумлении. — Я Сью из Ламбета.
— О, это недалеко от меня, я живу в Соусворке. Меня зовут Патрисия.
Сама не зная почему, Пат обрадовалась этой встрече. Глаза женщины приветливо лучились.
— А ты видно не белоручка. — Сью кивнула головой в сторону кучки выдернутых сорняков. — У тебя здорово получается. Здесь все растет, хоть палку воткни. Сорняки вымахивают с меня ростом, честное слово. На самом деле на этом участке нужны три-четыре садовника. Хорошо, что господин Бенционни это понимает. У нового хозяина хватка что надо! Сразу видно — этот времени зря терять не любит.
Пат бросила на Сью любопытствующий взгляд.
— Да? — переспросила она. — И что же, господин Бенционни действительно отличный хозяин?
— Знаешь, например, как он заполучил банк? — Сью вытерла запачканную землей щеку. — Вошел в правление, уволил всех неугодных и заставил остальных трепетать. Когда умер его брат, он сразу же взял дело в свои руки. Кухню переделывают, потому что его ужаснули условия, в которых работают повара, мы получили новое служебное жилье и большую зарплату. — Сью очаровательно склонила голову набок. — По-моему, хозяина есть за что хвалить, не так ли?
— Да. Звучит… очень впечатляюще, — осторожно сказала Пат.
— Раньше я собиралась подать заявление об уходе, но теперь все изменилось. Ты счастливая, что приехала работать на него, а не на этого выродка Эдди.
Руки Пат задрожали. Не зная, что сказать, она спрятала запылавшее лицо в ирисы. Их остроконечные листья холодили ее щеки.
— Эдди был настоящим распутником, должна я тебе сказать, — доверительно сообщила Сью. — Расспроси любую из девушек, работающих тут. Знаешь, однажды я нагнулась, а эта мерзкая крыса ущипнула меня за задницу. И когда я повернулась, чтобы влепить ему затрещину, он попытался схватить меня, сама знаешь где.
— О! — Это было все, что Пат оказалась в состоянии произнести.
— Конечно, — продолжала Сью, весело дуя на одуванчик, — семейство Бенционни души в нем не чаяло. Этот парень умел пудрить мозги. Грязная скотина! — воскликнула она зло и осеклась, перехватив взгляд Пат. — Извини. Но я считаю, что надо называть вещи своими именами. И если бы я получше училась в школе и знала побольше слов, я бы их тут всех послала… Я тебе передать не могу, что он творил тут с девчонками.
— Они могли уйти, — выговорила тихо Патрисия.
— Да? Попробуй уйди. Когда ты в стесненном положении, то рада любой работе, какая есть, так ведь?
Пат кивнула, снова и снова возвращаясь к словам Сью. Она была уверена, что это чистая правда. Сью не была похожа на сплетницу, ее негодование выглядело искренним. Пат лишь смутно догадывалась, что за человек был ее бывший муж, и ей стало неприятно, что ее подозрения подтвердились.
— А как насчет Марио Бенционни? — как можно непринужденнее спросила она. — Он что, тоже в этом плане вроде братца?
— Ты не простудилась? — спросила Сью, отметив легкую хрипотцу в ее голосе. — Попроси у кухарки чеснок, лимон и мед. Эффект потрясающий. Марио Бенционни прислал мне эту смесь в первый день, когда появился здесь и увидел, что я простужена. Подействовало классно. О нем можно сказать только хорошее, он словно фокусник, который, одновременно жонглируя разными предметами, может решать сразу кучу проблем. Он потрясающий, просто потрясающий. Ты понимаешь, что я имею в виду? Если ему что-то не нравится, он говорит прямо об этом. Такой хозяин по мне. Мы здесь все решили, что он в миллион раз лучше своего «благородного» братца.