— Ну и что? — Голос Пат дрогнул. — За все время ни одного романа?
— Да ты что, — усмехнулась Сью, — ни намека на это. Не обольщайся! У него есть секретарша, которая с ним уже десять лет, и та говорит, что хозяин твердо придерживается принципа — никаких шашней с персоналом. Некоторые, конечно, не прочь пофлиртовать с ним, — вздохнула она. — Мужчина видный, что тут скажешь…
Основательно сбитая с толку, Патрисия хранила молчание, пока ее новая знакомая трещала без умолку, превознося достоинства Марио. Слушая ее, Пат поймала себя на мысли, что они знакомы с двумя разными мужчинами.
Но она вспомнила внимательные глаза Марио, его заботливые звонки после смерти Эдди, незамедлительный, без всяких просьб, денежный вклад в ее дело. Неудивительно, что здешние работники боготворили Марио. В таком случае почему он так нечестен с ней? Что бы там Сью ни говорила, а он пытался соблазнить ее и использовать в своих целях. Он беспринципный, с горечью подумала Пат, и уголки ее губ в унынии опустились.
В глубине души она знала, что в нем есть многое, незаметное глазу. Марио, несомненно, умен. У него были причины так обращаться с ней, и если бы ей удалось докопаться до сути, то она смогла бы контролировать ситуацию.
Легкая болтовня Сью отошла на задний план, Пат начала погружаться в свои невеселые мысли. Она не расслышала посторонних шагов по гравию и очнулась, когда Сью воскликнула: — «Эй, смотри — Марио!» — и толкнула ее локтем. Сью вскочила на ноги и уставилась на хозяина с откровенным обожанием, в то время как Патрисия делала все возможное, чтобы спрятать от того свое пунцовое лицо.
— Спасибо, что прислали Пат, — счастливо щебетала Сью. — Мы уже подружились. Это замечательно — иметь такую помощницу, да еще из родных мест!
— Да, я тоже так думаю, — сказал Марио, забавляясь ситуацией.
— Вы не находите, что у вас лицо покраснело? — обратился он к Патрисии.
— Солнце. Ничего не поделаешь. Эй, Пат, почему бы тебе не остановиться? Давай устроим перерыв, пойдем попьем и посидим в тенечке, — вмешалась в разговор Сью.
— Нет, я… я…
— Идите, Сью, — приказал Марио вежливо. — Патрисии нужно подписать пару документов. Пойдемте в мой кабинет, — сказал он тоном, не терпящим возражений.
Ее глаза метнулись в тот угол сада, где спал Слай.
— Мне нужно закончить пропалывать эту клумбу… — начала она неловко.
Слабый вздох Слая объяснил, почему она не могла уйти. Малыш сонно перевернулся и сел, протирая глаза.
— Посмотрите, какой прелестный малыш, — заворковала Сью. — Это твой, Пат? Эй, послушай, можно, я покажу ему уток? Хочешь посмотреть уток, детка? — спросила она моргающего Слая.
Тот кивнул и вскочил на ноги. Патрисия с сыном частенько кормила по воскресеньям уток в парке.
— Пожалуйста, уток, — сказал он в восторге, переводя глаза на Сью.
— Замечательная идея. Если вы займете… мальчика… на некоторое время, я буду вам признателен, — сказал Марио мягко. — А за это время мы успеем подписать некоторые бумаги. Спасибо за заботу, Сью.
Пат тяжело вздохнула.
— Нет, — упрямо заявила она.
— Ребенку будет хорошо со Сью, — заметил Марио. — Ей можно доверять. — Он иронически поднял бровь. — Ты же не захочешь, чтобы я принес документы сюда и мы обсуждали дела здесь, около этой дурацкой клумбы.
Аргумент подействовал: не хватало еще, чтобы Сью узнала, кто она.
— Конечно, ты можешь доверять мне, — улыбнулась Сью, подходя к ним с малышом на руках. — Какой он у тебя славный! Ну так мы пошли, ладно?
— Идите, — слабо отозвалась Пат. — Слай, дорогой, будь умницей, не отходи от Сью ни на шаг.
— Хорошо, мамочка! — Мальчик тянул за руку Сью, стремясь поскорее увидеть уток.
Пат со смешанным чувством обожания и тревоги смотрела, как они уходят. Господи, думала она, дрожа от вдруг охватившего ее озноба. Откровения Сью начали доходить до нее. Хорошенькая наследственность у ее сына! Она молилась, чтобы Слай никогда не относился к женщинам с таким презрением, как его отец. Ее губы дрогнули. Она не хотела думать сейчас об этом. Все это так нечестно, низко, грязно…
— Что-то не так? — спросил Марио с интересом, легонько приподнимая ее лицо за подбородок.
Слишком расстроенная, чтобы владеть своими чувствами, она отшатнулась. Но он удержал ее, заставив посмотреть на него. Все несчастья последних минут читались в ее глазах.
— Я… я… — К ее ужасу, по щекам потекли слезы.
— Пойдем, — сказал Марио негромко.
Слепая от слез, она позволила ему вести себя Бог знает куда. По ступенькам, по коридору… Они оказались в комнате, яркий свет в которой померк, потому что он закрыл ставни. Рука Марио нежно обвила ее талию, и Пат оказалась на софе. Он не убрал руку.
Вытерев слезы, она увидела книжные полки до потолка и большой письменный стол. Должно быть, они в его кабинете.
— Оставь меня, — попросила она, слезы душили ее.
— Нет, нам нужно поговорить. Пора заняться делом. Эмоции эмоциями, но нам надо разобраться…
— Слушай, я не хочу разговаривать с тобой, — сказала Пат упрямо. — Сегодня был мерзкий день. Я хочу, чтобы он побыстрее кончился. С меня хватит. Я никогда не думала, что Эдди… — Она снова вытащила носовой платок.
Марио взял ее за плечи и слегка встряхнул.
— Я не хочу говорить об этом, — причитала она, — я не хочу…
— Что тебе натрепала эта болтушка? — резко спросил Марио. Пат всхлипнула, слишком несчастная, чтобы что-либо говорить.
— Что, черт возьми?! Да скажи ты хоть слово!
Она молчала, хлопая мокрыми ресницами и всхлипывая, слезы ручьем текли по ее щекам.
— Придется пойти и расспросить Сью самому, — отрывисто сказал он.
— Это лишнее! — выкрикнула она, и в ее взгляде вспыхнула тревога. — Нет, Марио, пожалуйста! Я не вынесу этого. Я еще не могу осознать, что никогда не была по-настоящему замужем, а мой ребенок незаконнорожденный. Я не хочу, чтобы все об этом узнали, понимаешь? И мне симпатична Сью. Я не желаю, чтобы она плохо думала обо мне!
— Больше ей делать нечего, как думать о тебе, — проворчал Марио. — У Сью своих забот хватает.
— Мой муженек… — Она тяжело вздохнула. — Он был свиньей.
— Расскажи мне о своей жизни с ним.
И она рассказала. По мере того как Патрисия вспоминала все новые и новые подробности ее былой жизни, Марио мрачнел все больше и больше. Брови его сошлись в одну линию, пока она срывающимся голосом изливала душу.
— Извини, — сказал он хрипло, когда она закончила. — Я и не знал, что он мог быть такой скотиной. Ведь Эдди ничего не стоило обеспечить тебя и ребенка.
Пат пожала плечами.
— Я работала день и ночь, чтобы свести концы с концами. Когда висишь на волоске, все силы концентрируются на том, чтобы выжить любой ценой. И нет времени размышлять или тщательно обдумывать будущее. Я жила одним днем.
— Ты решительная и упорная, я тобой восхищаюсь.
Комплимент Марио тронул ее сердце.
— Спасибо, — прошептала она.
— У тебя есть за что бороться в этой жизни: мать, ребенок, — сказал он. — Это немало, ты счастливица. Ты многое не получила, я этого не отрицаю, но в тебе есть нечто особенное, Пат. Когда я смотрю на тебя — собственные печали уходят в сторону.
— Ты прав, — вздохнула Пат. — Через минуту я буду в порядке. Это ужасно — услышать о собственном муже нечто подобное. А ведь я жила с ним, любила… — жаловалась она, досадуя на себя за то, что не может взять себя в руки и, наверное, болтает лишнее.
— Я помогу тебе, — сказал он негромко, — пока ты не почувствуешь себя лучше.
Какое-то время они сидели молча. Пат была словно во сне. Марио, конечно, прав, она ничего не потеряла, потому что ничего не имела. Видимо, настоящая любовь — не для нее. Она приобрела опыт и, вероятно, стала мудрее. На будущее это хороший урок.
— Я хочу, чтобы Слай не знал горя, — сказала она. — Чтобы он вырос человеком, который понимает, что такое хорошо и что такое плохо, имеет представление о настоящих ценностях и никогда не обижает тех, кто слабее его или менее удачлив. Я хочу, чтобы он умел удовлетворяться тем, что имеет, и не завидовал другим. Хочу быть рядом с сыном, направляя его, помогая ему быть в ладу с самим собой.
— Значит, — сказал Марио, и голос его прервался. — Значит, — повторил он едва слышно, — ты решила забрать его домой.
— Да. — Пат спокойно встретила его взгляд. Острая боль пронзила ее сердце, но она не подала виду.
— Пат…
Она опустила голову. На минуту ей показалось, что сейчас он поцелует ее, и она возжелала этого с такой силой, что испугалась. Но Марио вдруг резко поднялся и подошел к столу.
— Я отправлю тебя первым рейсом. — Голос его звучал бесстрастно.
Разочарование, горькое разочарование почувствовала она. В тоске Пат смотрела на его спину, хотела, чтобы он обернулся, подошел к ней, сказал, что…
Она закусила губу. Вот идиотка! Глупые мысли, и не более. Марио спокойно перебирал бумаги, машинально перелистывая записную книжку.
— Я… я хочу сказать, что нам с тобой больше не надо видеться. — Пат постаралась сказать это спокойно.
— Хорошо. — Записная книжка выскользнула из его рук. Он выругался, поднял ее, явно погруженный в свои мысли. — Не думаю, что у нас будет необходимость видеть друг друга. Это разумно, не так ли? Перед твоим отъездом мы окончательно условимся о делах.
— Окончательно простимся, — эхом отозвалась она.
Что ж, она больше никогда не увидит Марио Бенционни. С болезненной остротой она вдруг ощутила, что вокруг нее образовалась пустота. А вдруг она не права? Что, если Марио действительно сможет сделать ее счастливой? Но нет, любовь к ней никогда не согреет ее сердце, ибо он вряд ли действительно полюбит ее.
Как же ей жить дальше? Она попалась ему на крючок. Без Марио ей теперь жизни нет. Господи, молила Пат, Всемогущий Боже, сделай так, чтобы мы были вместе!
8
Марио упорно набирал какой-то номер, по всей вероятности, звонил в авиакомпанию. Патрисия постаралась незамеченной выйти из комнаты.
На верхней ступеньке лестницы она замерла, потому что не могла просто так уйти от Марио. Она подошла к окну и увидела сына, радостно бегающего за Сью около озера.
С тихой грустью Патрисия подумала о том, что ее сын никогда не узнает, что у него мог бы быть такой дом. Он никогда не узнает, что такое настоящая отцовская любовь такого человека, как, например, Марио с его огромной энергией, добротой, состраданием.
Она должна сложить вещи. Надо позвать Слая. Машинально Пат ухватилась за край окна, мучительные сомнения не оставляли ее. Мысль о скором отъезде наполняла ее ощущением тяжелой утраты, которое было так сильно и остро, что ныло сердце. Марио завладел ее душой, ее телом глубоко и безвозвратно.
— Патрисия!
Она чуть не подпрыгнула от неожиданности, нервы ее были напряжены до предела. Тяжелые шаги донеслись из коридора и замерли у подножия лестницы. А она не поворачиваясь ждала, что он скажет.
Но Марио молчал, и она повернулась к нему, чувствуя, как кровь шумит у нее в ушах. Он смотрел на нее с непроницаемым выражением и молчал. Это было просто невыносимо, ей захотелось кинуться в его объятия, умолять разрешить ей остаться, дать где-нибудь угол, чтобы она могла быть рядом с ним всегда, всю жизнь…
— Ради Бога, Марио, — сказала она, взяв себя в руки и ужасаясь безнадежному желанию, — скажи, когда я еду.
— Ты слишком возбуждена. — Он спокойно изучал ее, казалось, его ничего не волнует.
— Нет, нет! — почти выкрикнула она.
— Ты огорчена, я вижу. Все думаешь об Эдди?
— Нет, — простонала она. — Да… О, Марио, мне нужно поговорить с тобой перед тем, как я… перед тем, как я уеду. Я не могу расстаться с тобой, не поговорив. Я не знаю теперь, любила ли я Эдди когда-нибудь; наверное, просто боялась одиночества. Я была очарована им поначалу и сохраняла наш брак в дальнейшем только ради сына. — Пат старалась унять дрожь в голосе. — Мои чувства к нему давно умерли. Я не уверена… не уверена, что он мне когда-либо был по-настоящему близок. Теперь ты будешь думать, что я глупая…
— Наоборот, — сказал он мягко. — Мне кажется, ты мудрая и преданная. Я преклоняюсь перед тобой. Восхищаюсь тем, какая ты прекрасная мать.
Она всхлипнула. Прощаться было бы легче, если бы он вел себя равнодушно, недоброжелательно или пренебрежительно по отношению к ней. А эту нежную лесть так тяжело вынести.
— О, Марио! — Пат еле выговаривала слова. — Ты заказал билет? Когда мой рейс? Почему ты молчишь?
Он смотрел на нее не мигая. Чувствовалось, что Марио бесконечно спокоен.
— Сегодня уже поздно, — сказал он ровно, — а завтра ты можешь улететь любым рейсом.
Патриция с облегчением вздохнула. Господи, хоть какая-то ясность!
— Завтра? О, завтра… — повторила она. — Это…
Это было замечательно. И Пат отвернулась, потому что не хотела, чтобы он видел ее лицо. Завтра — это несколько лишних часов с Марио. Стук ее сердца, казалось, был слышен на сто миль вокруг. Значит, она уезжает завтра.
— Это проблема? — спросил он с улыбкой в голосе.
— Да! Нет… Наверное, мне лучше взять такси, — хрипло сказала она и добавила: — И не дожидаться завтра. — Пат чувствовала, что близка к истерике от того, что нужно уехать, не обнаружив своих чувств. — Я с малышом могу отправиться в Палермо и подождать до завтра там.
— Так, значит, ты не хочешь оставаться у меня ни на минуту? В чем дело? — допытывался он. — Дом ведь свободен.
Свободен, ну и что из того? Если бы она могла быть свободной! Каждый нерв Пат трепетал от напряжения, а впереди еще ночь, которую нужно пережить. Что, если Марио выполнит свое обещание и придет к ней? Господи, ей этого не вынести!
— Я вижу, как ты расстроена. Тебе надо отдохнуть. Будь как дома. Мы обедаем в восемь в большой столовой. Позвони, и тебя проводят. Не делай глупостей, дорогая, а то потом пожалеешь.
Она посмотрела ему вслед, подождала, пока стихнут его шаги. Затем, спотыкаясь, спустилась вниз, зная, что даже ее дорогой Слай не исцелит ее сердце.
Слава Богу, Сью не стала допытываться, почему у нее хмурое лицо. Обе они работали в саду и наблюдали за малышом. Монотонная работа облегчила страдания Пат, но не смогла устранить причину отчаяния. Никогда еще она не чувствовала себя такой подавленной. Перспектива расставания с Марио страшила ее. Как будто на этом должна закончиться ее жизнь. Пат удивляло, что ее счастье и спокойствие так зависят от другого человека. Теперь она по-настоящему поняла, что пережила ее мать, когда умер отец. В свои шестнадцать лет она была достаточно взрослой, чтобы понять, как ее родители любили друг друга. Но теперь Патрисия в полной мере представила себе, что означает потеря близкого человека. Любимый — часть тебя, и, когда он уходит, что-то в тебе умирает.
Разум и душа Пат находились в разладе. Боже, как ей хотелось остаться. О да, остаться во что бы то ни было!
Подняв пустые глаза, она наблюдала за Слаем, с увлечением собирающим камешки в маленькие кучки. И тут острая боль пронзила ее сердце, Пат тихо застонала.
— Что с тобой!? — вскрикнула Сью, испугавшись. Она подбежала и наклонилась над Пат, согнувшейся и трясущейся. — Что… что случилось?
— Судорога, — солгала Патрисия, стиснув зубы.
— Бедняжка. Как же тебе больно! Какой ужас. Вставай. Не обращай внимания, это бывает. Я попрошу кухарку сделать тебе травяной отвар.
Вдруг они увидели Марио, внезапно появившегося на дорожке.
— Что случилось, Пат? — спросил он с тревогой.
— У нее судорога, — быстро отозвалась Сью.
— Помогите мне ее приподнять.
— Нет, — запротестовала Патрисия, когда Марио нагнулся. Он не должен дотрагиваться до нее. Если он… — О ради Бога! — выпалила она, когда он поднял ее как пушинку. — Слай!
— Принесите ребенка, Сью, — приказал Марио. В глазах его застыло волнение. — Будьте любезны, сходите за болеутоляющим.
— Одну минутку. Я быстро, — с готовностью откликнулась Сью и бросилась к дому.
— Отпусти меня, — проворчала Пат, пытаясь вырваться из его рук.
— Нет, — сказал он твердо.
— Отпусти меня. — Она уже не на шутку злилась.
— Тебе нездоровится. — Марио нахмурился. — Может быть, это что-то серьезное. Ты со здоровьем не шути: у тебя лицо горит и глаза блестят.