Райан протянул Кэм две фотографии.
— Вот, полюбуйтесь, — сказал он.
Робертс положила снимки рядом и стала изучать их. Первая фотография была официальной. На ней Блэр Паэулл была запечатлена на открытии Библиотеки Рейгана ранее этим годом. Уверенная, с чувством собственного достоинства, она располагала к себе. Светлые волосы были убраны назад и заколоты серебряной заколкой у основания шеи. Безупречный легкий макияж, который лишь подчеркивал природное изящество ее четких черт и гладкой кожи. Дизайнерское платье облегало стройное тело Блэр, оттеняя как ее спортивное телосложение, так и едва уловимую мягкость и нежность. Одним словом, эта женщина была прекрасна.
На втором снимке дочь президента была в обычной обстановке. Она не знала, что ее фотографируют. Зернистость пленки говорила о том, что фотография была сделана через телеобъектив. Тем не менее, было вполне можно рассмотреть детали. Женщина на снимке была одета в облегающие полинявшие джинсы и белую хлопчатобумажную майку. Лифчика на ней не было, и сквозь тонкую материю виднелась упругая красивая грудь. Одежда сексуально подчеркивала длинные ноги, подтянутый торс и проработанные мышцы. Немного вьющиеся светлые волосы, доходившие до шеи, были не собраны и выглядели так, словно вместо расчески по ним провели рукой. Блэр была без макияжа, да он ей был и не нужен. Она излучала энергию, которая чувствовалась даже на снимке плохого качества. В ней была сексуальность дикой кошки, и выглядела она столь же опасной. Она почти ничем не напоминала сдержанную, изящную женщину с первой фотографии.
Кэм молча вернула снимки Райану. Она ждала его комментариев.
— Ее никто не узнает, когда она в таком виде, да и то для этого требуется пара минут. Вот как раз в этот момент она может раствориться в толпе, войти незамеченной в ресторан или спокойно сесть в такси. Поэтому мы так легко теряем ее. Никто не показывает на нее пальцем, никто не бежит к ней взять автограф.
— Но вы-то и ваши оперативники знаете, как она выглядит, — заметила Кэм. – Вы же можете найти ее. — Это было очевидно, и Кэм гадала, когда же Райан перейдет к реальной проблеме.
Он кивнул в знак согласия.
— Конечно, можем. Чаще всего и находим. Но дело в том, что мы должны оберегать вдобавок ее личную жизнь и репутацию. — Бровь Кэм слегка изогнулась в ответ на эти слова, но Райан это проигнорировал. У Блэр Пауэлл не было никакой частной жизни. Они оба знали, что прежде всего им нужно было сделать все, чтобы образ президента оставался незапятнанным. Любой скандал, связанный с его дочерью, бросал на него тень как на отца и, в конечном счете, портил его репутацию в целом.
Выдохнув, Райан перешел к самому главному.
— Она лесбиянка. И в некоторых ситуациях эта информация может выйти наружу, стоит только нам привлечь внимание к Цапле. Она прекрасно это знает и пользуется этим.
— Как это происходит?
— Она часто бывает в гей-барах. Я не могу оставлять там своих агентов, даже если они работают под прикрытием. Никогда не угадаешь, в какой из баров она отправится. К тому же я не хочу, чтобы там все знали – вот входит Блэр Пауэлл! Она знакомится с женщинами, причем в тот момент мы никак не можем идентифицировать их. Мы не в состоянии узнать, куда они могут направиться, не можем направить туда агентов заранее. Мы вечно отстаем, лишь моля бога о том, что она не попадет в какую-нибудь переделку, прежде чем мы прибудем на место.
— Она неразборчива в связях? – ровным тоном спросила Кэм.
— У нее получается с женщинами лучше, чем у меня, — сказал Райан в отчаянии. – У нее нет постоянной партнерши. Черт, лучше уж была бы! Тогда, может, нам удалось бы отслеживать ее. Не то что бы она спит с кем попало, но и без секса долго не может.
— Что вы пытаетесь мне сказать, агент Райан? – спросила Кэмерон, устав от намеков. – Кроме того, что у нас есть не желающий сотрудничать важный объект с весьма проблемным образом жизни?
— Она разъяренное животное в клетке, а вы – новый надсмотрщик. Она пытается улизнуть из-под охраны вот уже много лет, и когда ей это удастся, кто-нибудь пострадает.
Кэмерон кивнула в знак согласия. Блэр Пауэлл жила под наблюдением с тех пор, как ее отец два срока был вице-президентом, а до этого – губернатором Нью-Йорка. Теперь, когда он стал президентом, ей оставалось, как минимум, еще больше трех лет находиться под более пристальным присмотром. Блэр была пленницей лишь своего имени, и Кэмерон понимала, что вряд ли кто-то стал терпеть эту ситуацию долго. Дело ухудшалось тем, что дочери президента приходилось скрывать свою сексуальную ориентацию. Если бы Кэм могла себе позволить роскошь сопереживать Первой дочери, то она бы почувствовала, в какой затруднительной ситуации та оказалась. Но личное счастье Блэр Пауэлл было не ее заботой, и Кэм не могла тратить время или терять объективность, думая об этом.
— Возможно, кто-то действительно пострадает. Но я намерена проследить, чтобы это была не она, — сказала Кэмерон.
Глава третья
— Агент Робертс? – обратился к Кэм похожий на Брэда Питта красавчик, когда она вышла из лифта на восьмом этаже особняка, окна которого выходили на южную часть Грамерси-парка. Он протянул ей руку с обезоруживающей улыбкой. — Я Мак Филипс. Остальные на командном пункте, мы называем его 'Орлиное гнездо'. Добро пожаловать.
Она пожала Филипсу руку, улыбнувшись названию командного пункта.
— Да, я Кэмерон Робертс. Что у нас на утро?
Она прошла с Маком в просторное помещение, разделенное на рабочие кабинки и станции с оборудованием перегородками высотой по плечо. Центр наблюдения занимал весь этаж и находился прямо под пентхаусом, где жила Блэр Пауэлл. В дальнем углу штаба располагалась небольшая комната для совещаний, отделенная стеклянной перегородкой. Там уже сидели остальные члены команды. По пути туда Филипс сверился с распечаткой, которая была у него в руке.
— Вы встречаетесь с Цаплей в 11 утра в ее пентхаусе, — сказал Мак. Он заметил промелькнувшее на лице Кэм легкое недоумение и пожал плечами. — Она не станет говорить ни с кем из нас. Она говорит, что когда ей нужно обсудить ее планы, это будет сделано лишь один раз и только с коммандером.
— Это ее право, — сказала Кэм. По дороге в комнату для совещаний она заметила большое количество видеомониторов, многокассетных магнитофонов, компьютеров и огромную электронную карту Нью-Йорка, на которой с точностью до минуты отражалось местонахождение полицейских патрульных машин. Такое же оборудование использовалось для наблюдения за Белым домом и его окрестностями, и по той же причине. Президент был уязвим через своих близких. Чтобы не демонстрировать эту уязвимость, семья президента должна была вести настолько нормальную жизнь, насколько это было возможно, а не находиться все время в сопровождении вооруженных охранников. Поэтому их охрану следовало осуществлять на расстоянии, со всей возможной незаметностью. Видимость свободы была уловкой, которую все они договорились сохранить навечно. Все, кроме Блэр Пауэлл, как это становилось ясно.
— Всем доброе утро, — энергично приветствовала Кэм команду, которая сидела за длинным столом. Она посмотрела в глаза каждому, после чего сказала: — У вас есть один час, чтобы рассказать мне все, что я должна знать об этой работе, а также то, чего, по-вашему, я знать не должна. Давайте начнем.
К концу следующего часа, в течение которого Кэм слушала, задавала вопросы, отдавала приказы, ее агенты почувствовали, что правила игры изменились. Все члены команды серьезно относились к своим обязанностям ради своей будущей карьеры или по иным причинам, и каждый из них находился в таком же отчаянии, как и их прежний коммандер. К этой неудовлетворенности добавлялось еще и то, что они не любили Блэр Пауэлл, хотя никто об этом не говорил вслух, даже между собой. За те шесть месяцев, которые прошли с момента вступления Эндрю Пауэлла в должность президента, поведение его дочери, не желавшей сотрудничать с охраной, исподволь подорвало уверенность оперативников в себе. Проведя час на совещании с Кэмерон Робертс, они почувствовали прилив оптимизма впервые за много недель.
* * *
— Итак, я подведу итоги, – сказала Кэмерон. С этими словами она встала с места и подошла к окну, выходившему на крошечный частный сквер в центре Грамерси-парка. За окном пожилая женщина открывала ворота, которые вели туда. Кэмерон говорила, наблюдая за женщиной. Она стояла спиной к остальным, но ее было прекрасно слышно.
— Мисс Пауэлл недовольна нашим вторжением в свою жизнь, ее задевает то, что мы постоянно присутствуем в ее личной и общественной жизни. Очевидно, что наблюдение за ее личными отношениями и интимными связями ее возмущает. И я не могу винить ее за это.
Кэм обернулась к агентам и слегка пожала плечами:
— Тот факт, что мисс Пауэлл не одобряет наше присутствие рядом с собой, не имеет никакого значения. Наша задача состоит в том, чтобы она могла нормально жить в условиях максимально безопасных, насколько это возможно. Не важно, где она находится и что она делает. Она решила превратить это в игру. Мы тоже должны играть – и одержать победу. Мы не станем опускать руки и кричать 'так нечестно!', если она вдруг решит изменить правила. У нас нет второго шанса. Вряд ли можно рассчитывать на то, что она поможет нам выиграть. Мы должны сделать это ради самих себя.
Слегка улыбнувшись, Кэм села на свое место. Теперь она поняла хотя бы одну причину своего назначения.
— Помните, она не хочет сотрудничать. Не ждите, что она будет улыбаться и здороваться с вами. Не надейтесь на то, что она облегчит вашу работу. Она ясно дала понять, что не хочет видеть нас рядом с собой. Поэтому не стоит ждать от нее приглашения. Мы перейдем от защитного наблюдения к разведывательной тактике. Если она не хочет вас видеть, нужно сделать так, чтобы ей стало труднее от вас оторваться. Если нужно идти за ней по пятам, обеспечивая ее охрану, значит, вы должны не выделяться там, куда она идет. Вам придется чаще всего работать под прикрытием.
Кэм посмотрела на каждого из своих оперативников, представляя, какими их видит Блэр Пауэлл. Сплошные умники, безупречные, приличные. Да их за версту видно – как слона в посудной лавке.
— За исключением тех моментов, когда мисс Паэулл принимает участие в официальных мероприятиях, больше никаких костюмов, галстуков и юбок. Обычная повседневная одежда, предпочтительно подходящая для тех мест, где она часто бывает.
Кэм увидела, что кое-кто напрягся от этих слов, но невозмутимо продолжила. Пора было перестать ходить по кругу и начать действовать.
— Что касается мужчин, то я думаю, что для начала вам будет полезно немного отрастить волосы и перестать быть похожими на туристов или полицейских.
Кэм допила кофе и собрала свои бумаги.
— Еще неплохо провести небольшое исследование. Мне нужно краткое описание всех гей-баров и ресторанов в Нью-Йорке. Часы работы, характер публики, особенности дорожного движения рядом с заведением, ну и тому подобное. Начните с тех мест, где она бывает наверняка. Я хочу получить этот отчет до конца дня. Когда будете хорошо знать свой объект, дамы и господа, тогда и сможете выиграть.
Когда Кэм стала выходить из конференц-зала, все немного расслабились. Но на пороге она развернулась.
— Кстати, Мак, а она знает о камерах видеонаблюдения в своей квартире?
Мак с удивлением воззрился на Кэм. Как ей удалось заметить эти камеры, ведь она лишь один раз быстро прошлась мимо мониторов?
— Вряд ли, – тихо ответил он. Если бы она знала об этих микрокамерах, вмонтированных в потолок, вряд ли бы разгуливала голой по квартире.
— Отключите их, – ровным тоном велела Кэм. — Оставьте камеры в лифте, на выходах из здания, пожарных лестницах и в гараже. Под мою ответственность.
С этими словами она вышла из комнаты, оставив агентов размышлять о том, как у кого-то хватает смелости нарушить прямой приказ начальника аппарата президента.
* * *
Ровно в 11 часов утра Кэм поднялась в пентхаус и вышла из лифта в маленький холл, упиравшийся в дубовую дверь, отделанную деревянными панелями вокруг. На стенах рядом с лифтом были дорогие тисненые обои кремового цвета, создававшие теплую и чувственную атмосферу. Кэм нажала кнопку звонка рядом с дверью.
Спустя несколько мгновений Блэр Пауэлл открыла дверь. Волосы у нее были влажные после душа, немного растрепаны и не собраны. На ней был голубой шелковый халат, не доходивший до колен. Дальше открывались голые ноги, и Кэм поняла, что под тонким халатом на Блэр больше ничего не было. В вырезе виднелась грудь. В воздухе витал легкий аромат жасмина. Кэм резко ощутила необычайно сильную чувственность, исходившую от Блэр, которую впервые она почувствовала при виде фотографии, показанной ей прежним коммандером. Кэм старалась удерживать свой взгляд на одном уровне и не бегать глазами.
— Мисс Пауэлл, я агент Робертс. Я вернусь, когда вы будете готовы, – сказала Кэм нейтральным тоном. — Просто позвоните в командный центр…
— Позже не получится, – прервала ее Блэр, оценивая внешний вид нового коммандера. Это было что-то новенькое. Положенный по должности костюм был подогнан лучше, чем у других. Плечевая кобура была незаметна. Короткая модная стрижка немножко под мужскую. Под распахнутым двубортным пиджаком виднелась отличного качества белая льняная рубашка, под которой угадывалась красивая грудь и стройная талия. Под брюками скрывались мускулистые бедра. Блэр нашла Кэм потрясающе привлекательной и похожей на активную лесбиянку. Либо она была безупречной натуралкой, либо – действительно лесбиянкой, которой было наплевать, что об этом знают, причем скорее всего второе. Блэр была заинтригована.
— Прямо сейчас или на следующей неделе, – добавила Блэр, наслаждаясь своим контролем над ситуацией. Новый коммандер вряд ли мог себе позволить ждать даже несколько часов до обсуждения распорядка дня.
— Сейчас будет прекрасно, — любезно согласилась Кэм. Она не собиралась меряться силами по пустякам. Ей не было нужды самоутверждаться таким способом.
Блэр отступила назад, приглашая Кэм войти в просторную квартиру без перегородок и с высоким потолком. Блэр улыбнулась, когда Кэм осторожно прошла мимо нее, стараясь не задеть. Ну конечно, мы на службе, подумала она про себя.
— У вас есть имя, агент Робертс? – поинтересовалась Блэр, направляясь в зону кухни. Стойка для завтрака с высокими стульями отделяла кухню от большой гостиной. Блэр наклонилась, чтобы достать чашки с полки, прекрасно зная, что халат распахнется.
— Кэмерон, – ответила Кэм, сохраняя обычное выражение лица и спокойный тон. Она обратила внимание на поразительное совершенство тела Блэр, и мелькнувшие перед ее взглядом гладкие груди с розовыми сосками намертво отпечатались у нее в мозгу. Ее дразнили, это было ясно как день, но Кэм не понимала зачем.
Блэр, между тем, медленно выпрямилась и посмотрела на Кэм, ожидая увидеть на ее лице какую-нибудь реакцию. Но красивое лицо агента Робертс осталось непроницаемым.
— Кэмерон, – с хрипотцой в голосе повторила Блэр. — Как мило. Можете звать меня Блэр.
Кэм невозмутимо гнула свою линию.
— Я постараюсь не отнять у вас слишком много времени, мисс Пауэлл. После того как мы обсудим ваши планы на неделю, я оставлю вас.
Блэр уставилась на Кэм, голубые глаза засверкали от гнева.
— Не демонстрируйте снисходительность, агент Робертс. Мы обе хорошо знаем, что вы вовсе не оставите меня в покое и не предоставите самой себе.
Кэм кивнула в знак согласия.
— Простите, я не это имела в виду. Разумеется, этого сделать я не могу. Но в моих силах сделать свое присутствие и присутствие моих людей в вашей жизни как можно менее назойливым.
Этот компромиссный подход изрядно удивил Блэр. Подобная тактика со стороны охраны была в новинку. Обычно ее пытались запугать, обещая нажаловаться на нее отцу, будто на непослушную школьницу. Или же ей обещали личную жизнь, хотя на самом деле все туже затягивали сеть вокруг нее. У Блэр не было никаких причин верить очередному агенту, несмотря на искренность в серых глазах Кэм. Блэр обошла кухонный стол и с чашками кофе приблизилась к Кэм. Она поставила чашки на стойку, нарочно посильнее задев Кэм своим телом.