Никита пожал плечами, но Маша не унималась.
– Ты типичный мужлан… Вот представь на минутку, как трудно одинокой, слабой женщине выживать в этом злом и жестоком мире. Все сама, все! Заработай, роди, одень-обуй, выучи, накорми – вкусно и досыта, а главное – поставь себя так в мужском коллективе, чтобы уважали и считались.
Говоров затушил сигарету.
– Да, мне этого не понять, – усмехнулся он. – Я сам мужской коллектив, никого не родил, и мне не надо никого кормить-одевать. Я типичный мужлан.
– Не обижайся. Я просто хотела сказать, что тебе нужно позвонить Лене.
– Зачем?
– Сообщить, что ты хочешь ее увидеть.
– Я не хочу ее видеть.
Никита развернулся и пошел к себе в кабинет.
– Детский сад! – крикнула ему вслед Маша.
Детский сад, мысленно согласился с ней Говоров. Только ему сорок лет и нет ни сил, ни желания играть в «запасной аэродром». Не получится с богатым, я у тебя посадку запрошу, милый… Ты, главное, надейся и жди.
От злости на Говорова Маша хотела закурить вторую сигарету, но обнаружила, что Никита унес сувенирные спички с собой.
Это надо же – обиделся он.
А Лена тоже хороша, могла бы сама ему позвонить и как-то объяснить свой шикарный эскорт.
В роман с плейбоем Маша не верила. У Лены слишком много здравого смысла, чтобы купиться на красавчика с дорогой иномаркой. Наверное, красавчику что-то от нее надо, а она ему подыгрывает до поры до времени.
Маша решительно достала телефон и набрала номер подруги.
– Але, Лен, это я.
– А, привет… – Голос Кузнецовой показался ей равнодушным и отстраненным.
– Лен, тут Никита в жестокой депрессии. Руки дрожат, желваки на скулах ходуном ходят, хамит, грубит и чуть не плачет…
– И что? – перебила ее Лена. – Я здесь при чем?
– Лен… Он мне сказал, что ты к нему на свидание приехала с каким-то мачо на «БМВ».
– Ну, во-первых, с кем хочу, с тем и езжу, во-вторых, никакого свидания я ему не назначала.
– Лен, он хороший мужик, жалко его. Переживает так, что смотреть больно! Может, ты ему позвонишь и скажешь, что цветы тебе благодарный этот… подсудимый подарил, которого ты спасла от тюрьмы.
– Ничего я не буду ему объяснять! – неожиданно резко сказала Лена. – Мне дела нет, что у него там дрожит и ходуном ходит. А цветы мне не подсудимый подарил, а знакомый банкир, так ему и передай!
– Лен, ты с банкиром… не преувеличиваешь? – растерялась Маша.
– Маш, я когда-нибудь преувеличивала? Он даже с работы уволиться хочет, чтобы встречаться со мной без подтекста.
– Мои поздравления.
– Спасибо.
– А как же Никита?
– Как говорится, встретимся в суде, – усмехнулась подруга и нажала отбой.
Вот как – «банкир уволиться хочет, чтобы встречаться со мной без подтекста». Сильно!
План Маши свести в семейном экстазе Говорова и Кузнецову трещал по всем швам. Но она была не из тех, кто так просто сдается.
Она решительно направилась к Говорову.
– Никит, – заглянула она в кабинет, – Лена очень просила тебя позвонить!
– У нас в прокуратуре что, появилась новая должность? – хмыкнул Никита, не отрывая взгляда от бумаг, которые просматривал.
– Какая? – не поняла Маша.
– Свахи! – Никита уставился ей в глаза. – Тебе что, доплачивают за сводничество?
– Ты, главное, позвони. А за сводничество сам мне доплатишь, когда заявление в загс подашь.
Увидев, что Говоров возмущенно привстал и хочет что-то сказать, Маша быстро закрыла дверь и, словно нашкодившая школьница, побежала по коридору, стуча каблуками.
– Сколько? – высунулся из кабинета Никита.
– Тысячу евро! – не оборачиваясь, крикнула Маша.
– Барыга, – проворчал Говоров, и его голова скрылась за дверью.
* * *
…Уже несколько дней Таганцева беспокоила мысль, которую он, плотно занятый служебными делами, все никак не успевал сформулировать.
Что-то не так было с этими Наткиными кредитами, а что, он не мог понять…
А сегодня утром его осенило. Как будто бы молнией шарахнуло.
Подпись!
Если Ната брала в банке кредит, да еще не один, то в договорах должна быть ее подпись!
Он позвонил в «Зоркий беркут».
– Николай Сергеевич, это Таганцев. Помнишь, я к тебе по поводу одной должницы приходил?
– А, помню, – без энтузиазма отозвался Николай.
– Слушай, Колян, у вас получилось с ребятами оригинал договора достать?
– Ну да, – отрешенно откликнулся «беркут» на фоне грохота компьютерной «стрелялки».
– Слушай, Колян, будь другом, дай его на недельку, мне экспертизу сделать надо, подлинность подписи хочу проверить!
– Не, я не могу, – так же вяло откликнулся Колян. – Только копию.
– Копия для экспертизы не годится, кому, как не тебе, знать.
В ответ прозвучали автоматные очереди.
– Это в твоих же интересах, – сухо сказал Таганцев. – Потому что, если ты невиновного человека прессуешь, то…
– Приезжай, – оборвал его Николай Сергеевич.
Через полтора часа договор был у Таганцева в руках.
Он позвонил Нате на работу и договорился о встрече.
– Только возьмите с собой бумагу и ручку, – предупредил Константин.
– Это еще зачем? – кокетливо поинтересовалась она.
– Диктант будете писать, – засмеялся Таганцев, довольный, что нашелся повод увидеть Натку.
Она выпорхнула из здания красивая, веселая, с горящими глазами. То, что эта красота, веселье и горящие глаза не имеют к нему ни малейшего отношения, Таганцев понял с первого взгляда. Нет, Натка была с ним очень любезна и даже строила глазки напропалую, и смеялась, и шутила, и флиртовала, но того взаимного притяжения, которое возникло между ними в первую встречу, не чувствовалось.
У нее кто-то есть, понял Константин. В прошлый раз еще никого не было, а теперь – появился, и, похоже, это всерьез и надолго.
А не надо было клювом щелкать, зло подумал Таганцев. Следовало сразу, еще тогда, телефон попросить, в кино позвать, как все нормальные люди, а потом – в кафе, а потом…
Да чего теперь сокрушаться – поезд ушел, как говорится. Для Натки он просто знакомый ее старшей сестры, вызвавшийся помочь в мутном деле с кредитами. И она старается побыстрее свернуть разговор, чтобы вернуться в свою беззаботную, наполненную любовными переживаниями жизнь.
И нет там места Таганцеву. Хоть тресни.
– Распишитесь, пожалуйста. Вот тут, – попросил Константин Нату, когда она впорхнула к нему в машину.
– Зачем? – сверкнула она на него глазами – абсолютно счастливыми.
Может, и не нужна ей уже никакая помощь? И зачем он в лепешку расшибается?!
– Автографы собираю, – усмехнулся Таганцев.
Объяснять, что он задумал и о чем догадался, вдруг расхотелось. Сделает дело, отчитается – и до свидания. Он просто друг и знакомый. А под Курск – на рыбалку – с Васей, соседом, с ним выпить можно и в выражениях не надо стесняться, восхищаясь природой.
Ната, закусив губу от усердия, размашисто расписалась.
– Спасибо, – сказал Таганцев, складывая листок вчетверо.
– Не за что, – засмеялась она.
– Вы так и не вспомнили, кто мог взять у вас паспорт? – уточнил Константин.
– Голову сломала, – поморщилась Ната. – Только… никто не мог! Ну, не знаю… все кругом такие хорошие! – В ее восторженном возгласе было столько детского и наивного, столько упоения своим сегодняшним счастьем, что Константин невольно опять усмехнулся.
– Будьте осторожны, Ната, – сказал он. – Вы, кстати, автографы свои часто налево-направо раздаете?
– Вам первому! – захохотала она. – Нет, ну скажите – зачем?
– Потом. Я позвоню.
– Ну, хорошо. Пока! – Она выпорхнула из машины и убежала.
Таганцев смотрел ей вслед и ругал себя на чем свет стоит. Ну не дурак? Можно было и сейчас в кино пригласить, а потом – в кафе…
Кто сказал, что она откажет?
А то ведь всю жизнь на рыбалку с Васей ездить придется.
В следующий раз позову, твердо решил Таганцев. Сразу – на рыбалку.
А если откажет, украду, как кавказскую пленницу…
Едва Таганцев это твердо решил, как сразу увидел: Ната подбежала к серебристому «Лексусу» и бросилась на шею какому-то смазливому мужику.
– Ну, Марат Александрович! Ну, пожалуйста! Позарез надо, – в третий раз взмолился Константин, хотя такие мольбы и уговоры были вовсе не в его характере.
– Вы, батенька, совсем совесть потеряли, – проворчал пожилой эксперт и забрал наконец-то Наткин договор, который настоятельно протягивал ему Таганцев. – Ну, где я время вам возьму на графологическую экспертизу, да еще лично для вас! У меня работы навалом, – Марат Александрович кивнул на доверху заполненный вещдоками стеллаж у себя за спиной, обозначая полный цейтнот и объем навалившихся на него экспертиз.
– Спасибо, Марат Александрович! – Таганцев так устал, так выдохся от утомительных уговоров, реверансов и поиска аргументов, почему надо сделать эту экспертизу для него лично, а не по работе, что не нашел никаких слов, кроме «спасибо». – Да, вот образец подписи, – он протянул эксперту бумагу, на которой в машине расписалась Ната. Эксперт, не глядя, кивнул и забрал листок.
Константин пошел к двери, чуть не снес по дороге кулер, потом, вспомнив важную вещь, вернулся к столу эксперта.
– Вот! – достал он из кармана бутылку коньяка.
– А это совсем необязательно, – строго посмотрел на него поверх лекторских очков Марат Александрович и проворно спрятал бутылку в стол.
– Спасибо, – сказал Таганцев, пошел к двери, снова едва не снес кулер и снова, вспомнив важную вещь, вернулся. – А когда за результатами можно прийти?
– Через месяц позвоните, – буркнул эксперт, рассматривая что-то под микроскопом.
Таганцев аж зубами заскрипел от злости. Все начиналось сначала.
– Ну, Марат Александрович, ну, пожалуйста, позарез надо…
– Ох, батенька… Ну, какой вы зануда! Послезавтра позвоните, ничего не обещаю, но постараюсь успеть.
– Марат Александрович! Если понадобится грубая физическая сила, обращайтесь. – Еще одного «спасибо» Константин бы просто не вынес.
Эксперт с интересом посмотрел на него.
– Вы такого плохого мнения о своих умственных способностях? – язвительно поинтересовался он.
– Напротив. Очень хорошего. Поэтому и предлагаю физическую силу. – Таганцев по-военному развернулся и вышел из кабинета, филигранно обогнув злосчастный кулер.
«Что сказанул? – тоскливо подумал он, выходя из криминалистической лаборатории и садясь в машину. – Теперь точно никакой экспертизы – ни через неделю, ни через месяц. А коньяк выпьет. И правильно сделает, потому что эксперт для оперативников – и царь, и бог, и папа ро?дный. От него раскрываемость зависит, и хамить ему никогда никому в голову не приходило».
А Таганцеву удалось.
* * *
Голова кружилась от счастья, Натка летала в облаках, но иногда приходилось и падать на землю. Со всего маха. Без парашюта.
За неделю семейной жизни она грохнулась три раза.
Первый – когда она, решив устроить помолвку, заказала столик в ресторане.
Влад, узнав об этом, побелел весь, и губы его – всегда нормальные, красиво очерченные губы, – снова, как тогда, стали злой узкой полоской.
– Солнце, ты меня об этом спросила? – металлическим тоном поинтересовался он.
– Но ведь мы же хотели, – растерялась Ната. – Помолвку в ресторане, свадьбу – на теплоходе…
– Ключевое слово «мы», – отрезал Влад. – Мы – это ты и я. Прежде чем заказывать столик, ты должна была спросить у меня, первое – есть ли деньги на пиршество, второе – есть ли на него время.
– Я отменю заказ, – пробормотала Ната, чувствуя, как краска заливает лицо. – Но… если дело только в деньгах, я премию получила…
– Премию?! – взвился Влад. – Может, ты и кольцо уже себе купила?! С бриллиантом?!
– Нет, не купила… Я просто хотела устроить приятный вечер для нас двоих…
– Не делай больше таких сюрпризов. Запомни, решения принимаю я. – Он захлопнул дверь спальни перед ее носом.
Натка впервые спала тогда на диване в гостиной вместе с Сенькой.
– Мам, дядя Владик плохой, – заметив, что она плачет, обнял ее Арсений.
– Нет, сынок, он очень хороший. Это я глупая.
– Он только для тебя хороший, потому что ты в него втюрилась. А на самом деле он м… – И Сенька произнес ужасное слово, которое знать ему не полагалось.
– Что ты сказал? – подскочила Натка. – Что ты сказал, я спрашиваю, паршивец!
– У нас в садике все так дураков называют, – невинно хлопая ресницами, ответил Сенька.
– Еще раз услышу, по губам надаю, понял? – Натка на всякий случай легонько шлепнула сына по попе.
– Я больше не буду так говорить. Только твой дядя Владик все равно м…
Второе падение с небес на землю было более жестким.
Натка по случаю своего дня рождения пригласила подружек. Зажарила курицу, купила вина, сделала свой фирменный салат «Мимоза», накрыла стол на террасе.
Подружки, увидев пентхаус, дар речи потеряли.
– Блин, Натка-а… – только и твердила Алина, с открытым ртом обходя спальню, гостиную и поднимаясь по лестнице на второй этаж. – Ну, блин…
Вика непривычно долго молчала, и это был признак сильнейшего потрясения.
Конечно, Натка не стала им говорить, что квартира съемная. Она сказала небрежно:
– Да это так… Мы в следующем году загородный дом начнем строить.
– С привидениями! – вмешался Сенька.
– Иди поиграй в конструктор, – отправила его в гостиную Ната.
Сенька покорно ушел, а она расположилась с подругами на террасе.
– Да, Натка, повезло тебе, – вымолвила наконец Вика. – Покажешь, где такие прынцы водятся?
– Они не водятся, они судьбой даются, – произнесла Натка вслух удивительно тонкую мысль, которой сама от себя не ожидала. Она разложила по тарелкам салат, разлила по бокалам вино…
Внизу шумел, дышал, двигался и пульсировал огромный город, и Натка на тридцатом этаже чувствовала себя не просто счастливой, а избранной – той, кому счастья отсыпали неожиданно щедро, сразу и сполна, словно возместив все прежние любовные неудачи.
На третьем бокале вина пришел Влад. Он колючим взглядом окинул накрытый стол, Натку, ее подруг и спросил:
– Это что?
– Владюш, у меня день рождения, ты, наверное, забыл…
– Я ничего не забыл. Это – что, я спрашиваю! – Он двумя пальцами брезгливо взял со стола бутылку и вылил ее содержимое на пол. Ната поняла, что лучше молчать. Алина и Вика ретировались.
– Все нормально, – шепнула ей на прощание Алина. – Богатые все такие.
Влад сел за стол, поднял за ногу курицу, тоже двумя пальцами и тоже – брезгливо, покрутил на весу.
– День рождения… – протянул он. – Я работаю как слон, света белого не вижу, каждую копейку потом и кровью зарабатываю на наш дом, прихожу домой, а тут – здрасте! Какие-то пошлые девки пьянствуют!
– Владюш… Это не пошлые девки, это мои подруги!
– Я хочу дома отдыхать! – Он схватил салатницу и швырнул остатки «Мимозы» в угол.
Натка вздрогнула и вжалась в стену. Салатница просвистела в сантиметре от нее. Умение уворачиваться от летящей посуды ей досталось в наследство от Лешика.
– Отдыхать, а не развлекать твоих подружек! – закричал Влад.
«Все нормально, – вспомнила Натка слова Алины, – богатые все такие…»
– Ладно, я пошел спать, а ты делай выводы. Нужно уважать и беречь друг друга, – Влад пружинисто спустился по лестнице, а она пошла за тряпкой, чтобы убрать «Мимозу».
Все нормально, успокаивала она себя, еле сдерживая слезы и оттирая пол. Чтобы зарабатывать такие деньги, как Влад, нужно быть особенным человеком – да, жестким, да, циничным, да, невнимательным, но если хочешь жить на тридцатом этаже и иметь собственный загородный дом, надо терпеть. И уметь приспосабливаться. Надо любить его таким, какой он есть. Потому что другие – толстые, истеричные, женатые и ревнивые. Толку от них никакого. Только битая посуда и обещания развестись…