Темная неподвижная вода, словно вступив с ним в сговор, не дала им разойтись даже тогда, когда одна его рука соскользнула с ее спины и проникла спереди под майку.
Он нежно поводил по очереди пальцами по затвердевшим соскам, и ее тело сразу тут же отозвалось на ласку. Однако Дженифер, продолжая борьбу, панически замолотила кулаками по плечам мужчины, силясь вырваться наконец из крепких объятий. — Ах, черт...
Он внезапно убрал одну руку и стал подгребать ею к берегу, а другой придерживал Дженифер, не давая ей плыть самой. Когда же наконец ему удалось дотронуться ногами до дна, он встал. Но для ее ступней дно тут было по-прежнему недостижимо.
Что ей оставалось делать, чтобы удержаться на поверхности воды? Она еще крепче обхватила его за плечи, и, устав работать ногами, невольно обвила ими его бедра. И сразу же почувствовала прикосновение его большой ладони там, где меньше всего ожидала. Но прошло несколько секунд, прежде чем Джен осознала, в каком положении теперь оказалась.
Ладонь сначала оставалась неподвижной, он как бы успокоился на достигнутом. Потом вдруг произвела легкое, плавное движение... И Дженифер, словно очнувшись, снова забилась и всхлипнула, протестуя, потому что не могла согласится с этим.
— Ну же, прошу тебя, перестань, мы не дети... — хрипло выдавил он. — Или ты утопишь нас, и мы оба станем ужином для озерных обитателей.
Отвернув голову, она принялась брыкаться, все еще стараясь вырваться из ловушки, в которой оказалась.
— Не надо, Бертолд, ну, пожалуйста!
Она задыхалась, сопротивляясь, но на самом же деле ей хотелось продолжения ласк...
— Да ты и впрямь, кажется, струсила? — изумленно спросил он, нехотя отпуская ее.
Отплыв подальше от него, Дженифер мало-помалу успокоилась и с опозданием ответила:
— Мне лучше знать, струсила я или нет!
Она поплыла в сторону берега. И когда наконец ее ноги коснулись дна, выбралась из воды, пройдя по мягкому, вязкому илу.
— Все, у меня на тебя защитный рефлекс, Бертолд! Я видела тебя в действии! Теперь мне ясно, каким ты можешь быть с женщинами!
В темноте по пути к дому она зацепилась за ножку скамьи, стоящей на берегу, и тихо чертыхнулась. Бертолд, внезапно подкравшись сзади, шлепнул ее:
— Выбирай выражения!
Она повернулась к нему лицом.
— Если это все, что у тебя бродит в голове, будь так добр, держись подальше от этих мест, пока я не вернусь в Линневорд!
Повисло тягостное молчание, и Дженифер задумалась, не слишком ли резка была она сейчас с ним? Но тут же отбросила эту мысль. Пусть Бертолд не рассчитывает на внезапность действий, ему не удастся застать ее врасплох. Вряд ли ей пойдет на пользу близость с мужчиной, который, по его же признанию, предпочитает случайные связи!
Бертолд навис над ней. В лунном свете его мокрые плечи и руки поблескивали.
Дженифер почти физически ощущала исходящую от него неприязнь. Он схватил ее, с силой притиснул к себе, глядя в глаза.
— Твоя ошибка в том, что ты путаешь меня с другими мужчинами, Дженифер, — процедил он сквозь зубы. — Но если ты думаешь обо мне только так, если такое впечатление ты пронесла через все эти годы, то мне, пожалуй, лучше не лезть на рожон. Буду поддерживать в твоих глазах репутацию пустого игруна...
Отчаянно пытаясь защититься, она не стала церемониться и презрительно ухмыльнулась в ответ:
— Все эти годы? Какой же ты все-таки самовлюбленный! Да я забыла, что ты и на свете-то существуешь!
Это была чистая ложь, но Дженифер уже не владела собой.
Не могла же она признаться ему в эту секунду, что время от времени вспоминала о нем, даже несколько раз проезжала мимо его дома, надеясь, что в этот момент он окажется во дворе или хотя бы выглянет в окно. Даже пыталась набирать номер его телефона... Нельзя же было вот так взять и выложить ему, мол, помнила о тебе все годы, потому что ты, моя первая любовь, остался в моем сердце навсегда!
Его мокрые волосы серебристо блестели в свете луны, на широких плечах посверкивали капли воды.
Как зачарованная, она не отводила глаз от его лица, пока оно неясным пятном не заслонило звездное небо.
Он приблизил свой рот к ее мягким беззащитным губам, затем его требовательный язык попытался прорвать их ослабевшую оборону. Это было невысказанное первобытное единоборство, его мужское начало стремилось достичь превосходства над ее женской сутью.
Наконец она покорилась, обмякла в его руках, признавая свое поражение, и почувствовала, что и его мышцы становятся мягче, а натиск понемногу тает.
Но слабел этот натиск как-то уж слишком медленно: губы Бертолда все никак не могли оторваться от ее губ, а руки все никак не отпускали ее плечи. Впрочем, все это было списано Дженифер на счет собственной фантазии. Она была чрезмерно потрясена, чтобы сердиться, слишком измотана, чтобы почувствовать облегчение.
Одеваясь и не попадая сразу ногой в штанину, Бертолд кратко выругался, потом столь же кратко извинился. Но она не расслышала ни того ни другого.
Бертолд, не оглядываясь, направился к своему пикапу, впрыгнул в кабину. Мотор сразу же яростно взревел. Машина, дав задний ход, развернулась и рванула прочь по лесной дороге, исчезнув вскоре в темноте за поворотом.
Дженифер долго не могла заснуть, потом, промучавшись полночи, все же забылась тревожным сном.
Едва пробудившись, она тотчас вспомнила о Бертолде, но решительно приказала себе не думать о нем... Полезно было бы встретиться с психоаналитиком, с улыбчивым толстяком-коротышкой доктором Бергманом. Он бы внимательно выслушал, понимающе кивая, и обязательно бы дал дельный совет.
Но здесь, в лесной чащобе, рассчитывать на такую помощь конечно же было нельзя. Приходилось самой анализировать свои душевные порывы и отвечать на вопрос, действительно ли она влюбилась в мистера Бертолда Гринвуда, или вся гамма чувств и желаний, которые ей довелось испытать в его объятиях, есть всего лишь результат одиночества и тоски по мужчине.
Позавтракав, Дженифер надела джинсовое платье, которое отлично подчеркивало ее фигуру, сделала легкий макияж и вывела из гаража видавший виды зеленый джип, решив прогуляться по окрестностям.
Дорога до ближайшего городка заняла чуть больше сорока минут и пролегла по красивейшим местам — по чудесному лесу, не тронутого пожаром, по милым сельским уголкам с их ухоженными полями.
Проезжая мимо фермы, на которой квартировала сводная команда пожарных, собранных со всех концов штата, — вчера за ужином Бертолд обмолвился, что остановился именно здесь, — Дженифер невольно снизила скорость. А вдруг прямо сейчас он окажется неподалеку? — подумалось ей. Хотя, что с того, если и на самом деле окажется? Можно, конечно, притормозить, остановиться, они поздороваются... И что дальше? О чем она будет говорить с ним, после того как он едва не взял ее силой, не спрашивая согласия, вообще даже без каких-либо слов?
Впрочем, до слов ли было тогда? Ведь все происходило в воде, на которой надо было держаться и одновременно целоваться и дышать... Может быть, это хоть в какой-то степени его оправдывало? Но, с другой стороны, ей-то пришлось оказывать сопротивление не только ему, но и самой себе, чтобы не уступить. Вот до чего он довел ее, и тут ему не было оправданий...
Фермерская усадьба стояла над рекой — большой двухэтажный дом с мансардой под красной черепичной крышей, а чуть поодаль от него высились хозяйственные постройки.
Проезжая мимо, Дженифер невольно посматривала туда. Где-то тут мог находиться сейчас Бертолд. Но, интересно, где?
Огромные кедры, опутанные жимолостью, стоявшие вдоль дороги, мешали на ходу более тщательно рассмотреть прилегающую к дому территорию. К тому же Дженифер в зеркало заднего вида заметила, что ее догоняет грузовик, уставленный клетками с курами, и прибавила скорость.
Прощай временное обиталище Бертолда Гринвуда! Она села сегодня с утра за руль джипа вовсе не для того, чтобы навестить тут своего знакомого пожарника, который прошлой ночью вел себя с ней, мягко говоря, не очень прилично и поэтому не заслужил, чтобы его навешали.
Просто ей захотелось поехать в соседний городок, взглянуть на жизнь, от которой она уединилась в доме на лесном озере...
День прошел великолепно, Дженифер подобного даже не ожидала.
Оставив машину на центральной площади, рядом с участком шерифа, она обошла магазины, заглянула на почту, где купила свежий номер издания, в котором работала. Приятно было узнать, что «Живую планету» здесь любят.
— Газету тут выписывают многие. Она очень популярна в наших краях, — заверил ее почтовый служащий. — Читают все — и взрослые, и дети!
Это известие, а также короткий визит в банк, где Дженифер сняла со счета небольшую сумму, чтобы пополнить запасы наличных, напомнили ей, что нельзя долго баловать себя отдыхом. В Линневорде ее ждали дела. Во-первых, работа в редакции, писание статей. Ей неплохо за них платили, но это занятие отнимало у нее уйму времени и сил. А во-вторых, — и в этом она впервые призналась себе после смерти Норберта! — поиски своего суженого.
При мысли, что все придется начинать с нуля, — ведь новый муж, это новый старт в жизни — у нее просто опускались руки. Но иного выхода не было: одной страшно трудно. Должна быть рядом чья-то поддержка, чье-то доброе слово, чья-то надежная рука и добрый внимательный взгляд...
Ладно, не завтра же ей принимать решение о новом замужестве, на размышления есть еще время. Да, собственно, и кандидата-то еще рядом никакого нет! Бертолд Гринвуд, похоже, не в счет. Он, по его же собственному признанию, любитель случайных связей, да еще, как оказалось, и ночных купаний, явно не подходил на эту роль...
А впрочем, стоп! — велела она себе. Надо обо всем этом забыть до тех пор, пока можно будет снова доверять своей разгоряченной последними событиями голове. С решениями, меняющими жизнь в корне, ни в коем случае нельзя было спешить. Гораздо проще избежать неприятностей в начале пути, чем долго и мучительно расхлебывать кашу потом!
Добравшись до дома, когда начало вечереть, и выйдя из машины, Дженифер прежде всего почувствовала запах дыма. Она подумала было, уж не пожар ли это опять? Но тут же успокоилась. Горели сосновые ветки на месте, определенном для костра. Кроме того, слышалось характерное шипение и уже явно ощущался запах готовящегося на жаровне мяса. А между деревьев, неподалеку от дома, стоял знакомый серебристый пикап. Так! Стало быть, Бертолд Гринвуд пожаловал! — сказала она себе.
— Привет! Вот готовлю... — как ни в чем не бывало объявил он. — Надеюсь, ты не растрясла аппетит по дороге?
— Привет, — ответила она, любуясь, как он легко и привычно справляется с обязанностями повара.
Бертолд стремился встретиться с ней взглядом, и его глаза были выразительнее слов.
К ее собственному удивлению, Дженифер поняла, что уже совсем на него не сердится, а испытывает скорее даже облегчение от того, что он здесь, и они могут говорить, словно и не было вчерашней размолвки.
К тому же, едва вдохнув сказочный аромат жареного мяса, она вспомнила, что во время своей поездки совсем забыла про обед. Как же, черт возьми, можно было сердиться на Бертолда Гринвуда, когда ей так хотелось есть?
— Коллеги отправились на рыбалку, — весело пояснил он, — а я не пошел. Барометр падает, рыба клевать не будет. И, между прочим, о твоей комплекции вовремя вспомнил: если ты хоть раз пропустишь еду, исход может быть смертельным!
Шутка ему удалась, Дженифер улыбнулась. Даже внимательный оценивающий взгляд Бертолда не смутил ее.
— Надеюсь, к мясу будет что-нибудь еще? — поинтересовалась она, спрятав настороженность под вежливой улыбкой.
— Разумеется, все предусмотрено. Будет сладкий лук, домашний маринад из смородинных листьев, бутылка красного вина. Устроит?
— Чудесно! Я, признаться, как раз не обедала!
— Судя по твоему виду, ты пропустила не первый обед в своей жизни, — сдержанно заметил он, переворачивая большие куски мяса.
— Вот сейчас и наверстаю упущенное, — пообещала она. — Буду стараться... Мне терять нечего, не так ли?
Они ели за столом на террасе. Мясо было превосходным — сочным, ароматным. С нежной мякотью лука могла бы сравниться только самая спелая груша. А вино оказалось несколько крепче, чем Дженифер ожидала. Впрочем, и оно было замечательным.
— На ферме забили барашка, я попросил, чтобы самый лучший кусок отдали мне, — поведал Бертолд, когда трапеза подходила к концу.
— А откуда у тебя маринад из смородинных листьев? — спросила она, с удовольствием расправляясь с тем, что еще оставалось у нее на тарелке.
— Попросил у экономки на ферме. Правда, она самая бесталанная кухарка в мире. Так что, как мне кажется, у нее есть тайный поставщик. Во всяком случае, я не спрашивал.
— Контрабандный маринад... — улыбнувшись, пожала плечами Дженифер. — Хм, звучит соблазнительно!
Бертолд тоже расплылся в ликующей улыбке.
— Да уж, тебя прямо-таки тянет на запретные удовольствия!
С террасы было видно, как на почти угасшем костре под жаровней теплились алые и темно-бордовые угли. Бертолд встал, спустился по ступенькам, подкинул в костер несколько сухих веток, те вспыхнули. Ну чем не первобытные люди, празднующие уходящий добрый день отменной трапезой? — подумала Дженифер.
Темное небо на западе часто и беззвучно озаряли молнии, высвечивая мощные силуэты деревьев, высившихся над озером. Заросли акации и жимолости казались Дженифер черными холмами, в которых далекие предки прорыли таинственные ходы.
Бертолд держал себя дружелюбно и непринужденно. От напряжения, возникшего между ними накануне, не осталось и следа.
— Пойду в кухню, помою посуду, — сказала она.
— Не стоит беспокоиться. И об этом тоже сегодня позабочусь я.
Он встал, собрал со стола тарелки и унес их в кухню. А когда, быстро управившись с мытьем, вернулся, то разлил оставшееся вино в стаканы и предложил сделать по глотку... Дженифер не возражала.
— Знаешь, мне почему-то вспомнились наши пикники с бабушкой Хелен, — призналась она. — Бабушка терпеть не могла бумажную посуду, которую все обычно предпочитают, отправляясь за город. Говорила, что мы — люди, а не куклы, и должны есть из настоящей посуды. Наша семья всегда везла с собой на пикник и фарфор, и даже хрусталь. Да и полотняные салфетки тоже...
— Я помню твою бабушку, — улыбнулся Бертолд. — Старушка в кружевных воротничках... Вкуса ей было не занимать.
— Скорее не вкуса, — мягко поправила Дженифер. — Бабушка Хелен умела беречь семейные традиции. Знала, что делала. Видишь, прошло много лет, а я до сих пор помню ее полотняные салфетки на майской траве...
Говоря это, Дженифер чувствовала, как улыбающийся Бертолд излучает доброжелательность и обаяние мужской силы. И едва усидела на месте — так безудержно ее потянуло к нему...
— По тебе видно, чья ты внучка, — тихо добавил он. — Уважаешь традиции не хуже бабушки. Ведь так?
Простое «спасибо» оказалось бы сейчас как раз к месту, но Дженифер почему-то не смогла произнести это слово.
Сладкое напряжение, тянувшее ее к Бертолду, накатило вновь. Господи, куда только подевалась уравновешенность, приходившая ей раньше на выручку?
Чтобы справиться с собой, Дженифер встала и пробормотала что-то насчет того, что холодает. Не накинуть ли ей что-нибудь потеплее, вроде свитера? Где-то он был, в большой сумке с молнией, кажется...
— Если хочешь, будем пить кофе в доме, — предложил Бертолд. — Действительно, стало прохладно, да и комаров полно.
Она, кивнув, согласилась. Ничего не поделаешь! Сама ведь сказала, что замерзла... А теперь вдруг засомневалась, правильно ли поступила? Ведь одно дело ужинать с Бертолдом на террасе, и совсем другое — пить кофе с ним, уединившись в доме. И это притом что ее сегодня просто тянуло к нему. Сумеет ли она с собой справиться?
Уверенности в этом у нее не было.
В гостиной они включили лампу под зеленым абажуром, стоявшую на широкой каминной полке. Ее свет отражался в зеркале. И это придавало комнате дополнительный объем.