— Прости меня, Пози, моя критика была несправедливой. Ты действительно всего лишь делала свою работу.— Его темные глаза вспыхнули. — Ты видишь, я ужасно ревнивый?..
— Не вижу поводов для ревности,— чуть слышно прошептала она.
— Пожалуйста, свари мне кофе,— попросил он. — Я готов умереть за глоток.
И сказав это, он совершенно спокойно растянулся на широкой тахте, покрытой персидским ковром, подоткнув под локоть одну из подушек с причудливым восточным орнаментом.
В очередной раз ее удивило его умение владеть своими чувствами. Казалось, что он совершенно раскрепощен.
— Только и всего? Ты просишь меня сварить кофе? Ну знаешь, ты просто невозможен.
— Если ты так считаешь…
Он взглянул на нее, его глаза светились лукавством. О, подумала про себя Пози, какой богатый арсенал обольщения! Юмор — не менее сильное его оружие, чем сексуальное обаяние…
— И как ты думаешь взять свой кофе? Не вставая с дивана?
— Я надеюсь, ты принесешь его, когда он будет готов, — улыбнулся Рикардо.
— Если ты собираешься перейти в наступление, можешь не рассчитывать на победу,— язвительно заметила она и быстро вышла из комнаты, слыша вдогонку его низкий раскатистый смех.
Что же все-таки со мной происходит, думала Пози, занятая приготовлением кофе. Она достала две большие керамические кружки из своей коллекции, любовно собранной во время многочисленных поездок. Только по-настоящему влюбленная женщина станет готовить кофе для мужчины, который унижает ее. Однако не надо излишне драматизировать события, сказала она себе, вращая ручку маленькой старинной мельницы. И если он собирается играть в эти игры, она будет вести свою собственную партию.
Пози все еще старалась уговорить себя, что если они выпьют вместе кофе и поболтают немножко, то это разрядит накал их чувств и он не будет смотреть на нее голодным взглядом, даже если они будут сидеть рядом. И в конце концов, может быть, прекратит хотя бы сегодня настаивать на том, чтобы она стала его… возлюбленной.
Слово пронзило ее до озноба. Если бы это был кто-то другой, не Рикардо, то, возможно, она поддалась бы искушению. Красивое ухаживание, легкий флирт—что здесь предосудительного? Но с ним ничего подобного не получится, ее сердце будет разбито однажды и навсегда.
Для нее оставалось еще неясным, почему она не приняла его предложения расторгнуть контракт с «Вавилоном». Было ли это гордое упрямством, желание утвердить себя? Возможность доказать, что не испытывает к нему каких-то особых чувств, которые мешали бы ей работать в его обществе? Наверное, просто ей не нравилось, когда другие решают за нее, ведь она добивалась успеха самостоятельно!
Поставив чашку на поднос и положив на тарелку несколько кусочков домашнего бисквита, Пози двинулась в гостиную, где Рикар-до, поднявшись с тахты, с пристальным вниманием экзаменатора изучал один из ее рисунков.
Будь с ним ровна и любезна, напомнила она себе: кофе вдвоем—это хороший европейский стиль, выдержи его. Возможно, это пробудит в нем рыцарские чувства, которые компенсируют желания тела.
Казалось, все так и происходило. Он взял поднос и поставил на маленький столик между двух глубоких кресел, обитых матовой коричневой кожей. Теперь они сидели напротив друг друга. Она исподлобья поглядывала на него, поднося чашку ко рту и маленькими глотками, отпивая кофе. Пози не привыкла приглашать в гости мужчин, которые к тому же так раскрепощенно и естественно чувствуют себя в ее квартире. Рикардо производил именно такое впечатление. Он сидел, удобно откинувшись в кресле, вытянув длинные ноги, и не спеша смаковал ароматный напиток. И Пози еще раз отметила про себя, какое в нем редкое сочетание силы и непринужденной грации.
— Превосходный кофе,— сказал он, взглянув на нее с нескрываемым удивлением.
— Ты хочешь сказать, что не ожидал умения варить кофе от англичанки?
— Прошу прощения, это было довольно самонадеянно с моей стороны.
Пози облегченно вздохнула. Натянутость первых минут исчезла. Она справилась с тем ненужным напряжением, духовным и физическим, которое обычно ощущала в его присутствии.
— Бисквит? — предложила она, пододвигая тарелку.
— Спасибо. Он взял кусок, попробовал, и одна его бровь удивленно приподнялась.— Не менее превосходный, чем кофе. Только не говори, что это ты готовила его. А почему бы и нет? Что в этом странного, Рикардо?
— Для меня, Пози, все в тебе — открытие.— Твоя квартира—сюрприз. Он жестом указал на теплые бежевые стены, создающие прекрасный фон для ее рисунков в темных коричневых рамах; большие вазы китайского фарфора на камине; вышитые диванные подушки, которые она привезла из Индии; мягкий свет латунных ламп, освещающих комнату теплым оранжевым блеском.
— Тебя удивляет обстановка? — спросила она.
— Эта комната — полная противоположность тому, что я ожидал увидеть.
— А что же ты ожидал?
— Что-нибудь строгое, рациональное, короче, что-нибудь во французском стиле, простое и элегантное. Но никак не это…— В этом интерьере есть что-то личное и прекрасное и, надо сказать, тревожное… И уж точно могу сказать, что это не комната деловой женщины!
— А ты, Рикардо, видишь меня исключительно как деловую женщину? — спросила Пози, теребя носком туфли леопардовую шкуру под своими ногами и думая о том, что, видимо, этот мужчина имеет богатый опыт в области дизайна квартиры деловой женщины.
— Конечно. А разве не так?
Она была готова допустить это, но только отчасти. Деловая женщина! Фу! Как скучно и сухо! Нет, она не соответствовала этому определению, однако возражать не хотелось.
— Именно так.
— И еще,— его темные глаза оценивающе скользнули по ней,— ты печешь бисквиты…
— Конечно, я ведь женщина! — вспыхнула она, не в состоянии оставить без внимания его замечание.
— Ты не просто женщина, ты истинная женщина в полном смысле этого слова,— пробормотал он и, резким движением поставив тарелку на стол, откинулся на спинку кресла.
Какое-то время он сидел молча, заложив руки за голову и рассеянно глядя на стены.
— Должен сказать, ты очень неплохо рисуешь!
— Но почему это удивляет тебя? спросила она, чувствуя, как его похвала бальзамом растекается по сердцу. — Я ведь всегда увлекалась живописью, ты разве забыл?
Свет померк в его глазах.
— Да, помню. По правде говоря, я думал, что именно этим ты будешь заниматься в жизни, но ты выбрала занятие, противоположное твоему таланту.
Пози почувствовала болезненный укол в сердце; она подняла глаза и с решимостью посмотрела на него.
— Это потому, что за работу модели хорошо платят, а за картины—нет. В отличие от тебя я вынуждена была сама зарабатывать на жизнь.
— Так вот как ты думаешь обо мне? Считаешь, что я баловень судьбы? Ты уверена, что мне все преподнесли на блюдечке? Если так, Патриция, то ты глубоко ошибаешься. Мой отец взял меня в дело, но поставил на самую первую ступеньку служебной лестницы. Он хотел, чтобы я прошел через каждый участок производства, коим мне предстояло управлять. Мой путь не был усыпан розами: зависть окружающих, которые не в состоянии простить тебе, что в конце концов ты унаследуешь семейный бизнес, неизбежная изолированность, одиночество и работа, работа, работа…
Я трудился до седьмого пота, развивая бизнес и поднимая его на сегодняшний уровень. И продолжаю это до сих пор… Его голос странно сорвался.
— В твоих словах столько горечи, — тихо сказала она.
— Возможно. Меня беспокоит, что в течение нескольких лет большие деньги были пущены на ветер стараниями моей мачехи, но, надеюсь, что вскоре все будет восполнено.— Он холодно усмехнулся.— Мой отец сейчас занят разводом. Потребуется еще какое-то время, но, слава Богу, скоро все закончится.
Его усмешка исчезла, и губы плотно сжались.
— Ты осуждаешь ее за расточительность? Я помню, была какая-то история с кредитными карточками. Бьянка рассказывала про громадные счета…
— Жадность простительна,— перебил он,— предательство — нет.
Его сверкающий пристальный взгляд, казалось, пронзил ее. Пози невольно поежилась. Можно подумать, что тебя когда-нибудь предавали, пронеслось у нее в голове. Ни одна его женщина просто не посмела бы взглянуть на другого мужчину.
— А как твоя сестра, чем она теперь занимается? — спросила она, желая переменить тему.
— Бьянка? Отлично. Подобно тебе, она независимая деловая женщина. У нее юридическая практика в Милане.
— С ума сойти! Бьянка—юрист? Уму непостижимо!
— Кажется, ты удивлена?
— Да. Она, должно быть, очень изменилась.
— Все мы меняемся с годами. Да и перемена школы пошла ей на пользу.
Пози ждала, что сейчас он начнет вспоминать прошлое и вскрывать старые раны, но его следующие слова немало удивили ее.
— Ты ведь иногда тоскуешь по семейному счастью, Пози? С детским шумом, мужем?
Что-то перевернулось в ее сердце, когда она представила себе эту идиллию — несколько темноволосых ребятишек, играющих у ног мужчины, лицо которого имело несомненное сходство с Рикардо.
— Да.— Она услышала, что ее голос дрожит.— Но ведь ты сам сказал, что я деловая женщина. Муж, дети… не очень совместимы с моей работой.
— И поэтому ты никогда не была замужем?—переспросил он.
Нет, не поэтому. Причина заключалась в человеке, сидевшем напротив нее. Она так и не вышла замуж, потому что не встретила мужчину, равного ему. А ее работа и круг знакомых не оставляли на то никакой надежды.
Пози глубоко вздохнула и промакнула губы салфеткой.
— Я просто полностью поглощена своей работой.
— Да, держу пари, что это так,— угрюмо усмехнувшись, подтвердил он.
Огонек ревности засветился в глубине его глаз. Пози уловила знакомые нотки назревающего конфликта и поспешно поднялась.
— А теперь, Рикардо, я вынуждена просить тебя оставить меня,— вежливо произнесла она.— Я очень устала.
Он поднялся.
— Спасибо за кофе, — сказал он и поставил чашку на поднос в тот самый момент, когда она ставила свою.
Их пальцы невольно встретились. Пози отступила назад, ее ноги внезапно задрожали, и она не успела отстраниться, когда его рука сильно и властно схватила ее за запястье. Этого мимолетного контакта было достаточно, чтобы тело Пози отозвалось с мгновенной готовностью, напоминая ей, каким жгучим может быть его прикосновение.
Чувствовал ли он ускорение ее пульса под своими пальцами? Может быть, поэтому он смотрел на нее сверху вниз так странно, и обычно твердая складка его губ вдруг стала мягко-безвольной.
— Спасибо за этот вечер,— сказала она, задыхаясь, но не делая попытки освободиться.
— Пожалуйста,— мягко ответил он, в свою очередь не давая ей уйти.— Я тоже получил удовольствие…
Удовольствие… Это слово как эхо звучало у нее в мозгу. Она чувствовала, как земля начинает уплывать из-под ног… Рикардо мог подарить ей такое наслаждение! Несказанную радость… Ей нужно только решиться… только намекнуть. Она непроизвольно провела языком по пересохшим губам. Глаза Рикардо потемнели от желания.
— Ты не должна делать такие движения, дорогая, — заметил он приглушенно.— Ты провоцируешь меня.— Глаза его слегка затуманились, взгляд стал бархатным и нежным.
Она медленно погружалась в какой-то сладостный омут, не сводя с него сияющих глаз, с восторгом и испугом наблюдая, как страсть охватывает его. Он по-прежнему крепко сжимал ее запястье. О Господи, помоги мне, в отчаянии молила она.
Ее робкая попытка освободиться не принесла успеха, и дело было не в его силе, а в ее слабости…
Его рука легко и нежно скользнула по золотистому шелку платья к талии, и Пози показалось, что он гладит ее обнаженное тело. Понимая, что сопротивляться поздно, она отдалась чувственному наслаждению, беспомощно погружаясь в пучину соблазна.
— Рикардо,— прошептала она, и все усилия, все добрые намерения, все слова покинули ее.
— Что? Я ведь только обнимаю тебя.
Его голос ласкал ее ухо, как набежавшая волна прибрежный песок.
— Отпусти меня…
— Через минуту мне придется сделать это, хотя и страшно не хочется. Так жаль, дорогая… Я завтра должен лететь в Чикаго первым рейсом,— сказал он с нескрываемым сожалением.— Но я оставлю тебе кое-что на память.
И его глаза сверкнули, когда он наклонился и нежно овладел ее ртом.
Она ведь клялась себе когда-то быть неприступной ледяной глыбой в его руках и вот теперь постепенно оттаивала, не в силах сопротивляться его ласковому, но вместе с тем властному прикосновению. Она клялась себе не отвечать на его поцелуи, но когда он решительно притянул ее к себе и она почувствовала его мощное возбуждение, ее губы сами, трепеща, открылись, она вздохнула, и его язык проник в ее рот, обещая невообразимое наслаждение. И ей не оставалось ничего другого, как ответить на его поцелуй.
Казалось, время остановилось.
— Рикардо, успокойся,— беспомощно прошептала она наконец.
Он оторвался от ее рта и взглянул на нее. Ее дыхание было едва различимым, лихорадочный румянец окрасил высокие скулы, глаза необычно блестели.
Он удовлетворенно улыбнулся, это была улыбка хищника, играющего со своей добычей.
— Теперь все в порядке, — сказал он торжествующе.— Мне следовало взять тебя сейчас же и наконец охладить пыл желания, которое переполняет меня. Но на сегодня достаточно.
Он перестал держать ее, и она чуть не рухнула на пол, странно балансируя на высоких каблуках. Тогда он опять протянул руку, чтобы поддержать ее, но Пози уже обрела равновесие и, молча отстранившись, ухватилась за ручку кресла.
— Мне завтра рано вставать, — продолжал он,—но я обещаю тебе… когда я наконец доберусь до твоей постели, никакая сила не заставит меня покинуть ее, мы будем заниматься любовью долго, очень долго, пока хватит сил, вот так-то, дорогая…
Он наклонился и, приподняв одним пальцем ее подбородок, легко поцеловал в пылающую щеку. Затем, круто повернувшись, направился к выходу. И когда дверь тихо закрылась за ним, его последние слова еще звучали в ее ушах.
Теоретически, пока Рикардо был в Чикаго, жизнь Пози должна была бы протекать спокойно. На самом же деле она была полна стрессов и пугающего волнения. Пози обнаружила, что скучает, и если быть честной, скучает ужасно.
Она сделала две серии съемок для «Вавилона», ловя себя на том, что, находясь в студии, постоянно оглядывается на дверь, надеясь увидеть Рикардо.
Пози плохо спала, вставала разбитой и совершенно забросила живопись. Четыре дня спустя после его отъезда, стоя перед окном и глядя на безмятежное солнечное утро, она решила позвонить жене брата и попросить отдать на один день племянника. Это была бы передышка для Дорис, развлечение для Джонатана, а для нее самой — хоть краткое избавление от назойливых мыслей о Рикардо.
Но Дорис не ответила, и Пози решила позвонить брату в офис.
Она набрала номер и, слыша долгие равномерные гудки, уже хотела положить трубку, как вдруг низкий знакомый голос Рикардо произнес:
— Да?
Он вернулся из Чикаго!—подумала она с болью в сердце. Вернулся и не позвонил ей.
— Я вас слушаю,— сказал он нетерпеливо.
— Привет,— отозвалась Пози, сообразив, что будет по-детски глупо просто положить трубку.
— Пози? — немедленно спросил он.—Это ты?
— Да, я. Крис в офисе?
— Да, он здесь.
— Могу я поговорить с ним? — спросила она после секундной паузы.
— Через минуту. Как ты?
Он спросил так, как если бы это его чрезвычайно интересовало, как если бы он тоже скучал по ней. О, Пози! Осторожно!—сказала она себе,— наверняка в Чикаго у него была масса развлечений!
— Все о'кей!—уклончиво ответила она.— Как ты?
Он рассмеялся, видимо, находя забавным ее легкомысленный тон.
— Устал, чертовски устал. Поездка была не из легких.— Его голос стал глубже.—Ты скучала по мне, Пози?—спросил он с такой сводящей с ума проникновенностью, что ее сердце учащенно забилось.
О Господи! И он еще спрашивает! Послышался низкий насмешливый вздох.
— Я слышал от Сибиллы, что съемки прошли удачно, она не поскупилась на похвалы в твой адрес. Умница!