Посол находился в Великобритании уже давно, вел дипломатические переговоры, и весьма успешно, получил прекрасную прессу. Королева удостоила жену посла личным приемом, передала в подарок детям Азербайджана много фунтов. И почему-то Москва, а не Азербайджан получила восторженный факс с кучей комплиментов в адрес Рафика Абасова и его супруги. Превозносились их манеры, особенно английский, упоминалось даже о примерном поведении детей.
Великолепная семья из Лондона прилетела, прошла пограничный и таможенный контроль, состоялась короткая официальная встреча, посол Азербайджана в Москве и прилетевший посол из Лондона обменялись речами, после чего каждый сел в свою машину и покинул аэропорт. Прилетевший уехал из Шереметьева вторым, так как получал багаж.
Но машина посла, прилетевшего из Англии, в посольство не прибыла. Вскоре ее обнаружили в двух километрах от аэропорта, водитель был мертв, семья исчезла.
На данный момент удалось установить, что «Мерседес» посольства видели стоявшим на месте его обнаружения, у машины было проколото переднее колесо, рядом стояли две машины такси. Но проезжавшие не обратили на происходящее никакого внимания, приняв все за обычное дорожное происшествие.
Врач установил, что у водителя сломаны шейные позвонки. Подобным образом разведчики «снимали» вражеских часовых. В преступных группировках встречались и войсковые разведчики.
Почему у посольской машины не было сопровождения, никто сказать не мог.
Пограничники утверждали, мол, гости контроль прошли и ступили на землю России, следовательно, находились в ведении управления охраны, то есть местной контрразведки, которые, в свою очередь, утверждали, что посольскую машину должна была сопровождать служба охраны посольства.
Давнишний знакомый Гурова, недавно получивший генерала замначальника контрразведки Кулагин заявлял, что высокопоставленная семья границу не пересекала, пограничники получили лишь квиточки да паспорта прилетевших, посла, жену и детей не видели. Препирательства прервал первый заместитель министра Шубин, сделав это в несвойственной ему грубой форме:
– Прекратите! Вы закончите спор на даче, будучи штатскими лицами. Работа по розыску ведется?
Генералы молча кивнули.
– Ясно, похищение было спланировано, разработано самым тщательным образом. Вызвано оно скорее всего заявлением посла английской прессе, что Азербайджан не делит мир на мусульманский и христианский и будет жить по законам Европейского сообщества. И хотя они не являются больше вассалами Москвы…
– И никогда не являлись! – выкрикнули из-за стола.
– Не являлись, – повторил Шубин, но взглянул на крикуна недобро. – Но Азербайджан – брат России и будет последовательно придерживаться ее политики в Европе.
– Кому-то политика министра не понравилась, – подал реплику начальник ОМОНа.
– Мусульманам, больше некому, – ответил начальник МУРа, генерал Тяжлов.
– Самая грубая ошибка, Анатолий Сергеевич, если мы начнем работать против мусульман, – ответил Шубин. – Возможно, этого от нас и ждут.
– Разрешите? – Генерал Орлов тяжело поднялся. – Сейчас сложно делать выводы. Когда похищают людей, всегда выдвигают требования. Появятся требования, мы определим и цель.
На совещаниях Орлов обычно молчал, сейчас его слушали с удвоенным вниманием.
– Мое мнение, цель – деньги. Преступление не носит национальной политической окраски. Обыкновенная уголовщина. Скорее всего за делом стоят политики, так они и при аварии самолета присутствуют.
– Подписывает нам приговор, – шепнул Станислав.
– Собственный приговор, – поправил Гуров.
– Полковник Гуров, что вы шепчетесь? – спросил Шубин. – Вы не согласны с Петром Николаевичем?
Станислав поднялся.
– Полковник Крячко, – представился он. – Шептался я. Если бы мы были не согласны со своим шефом, мы бы молчали.
– Дерзкие эти сыскари, управы на них нет! – негромко сказал начальник управления кадров.
– Мое терпение кончилось! – Гуров поднялся. – Генерал-лейтенант, последнюю Красную Звезду вы получили за нашу работу в Смоленске, где полковник Крячко рисковал жизнью! А вы подшивали в тот момент бумажки.
– Хватит, – миролюбиво произнес Шубин.
– Нет!.. – Чувствовалось, Гурова понесло и могло вынести из министерства.
– Сядь, Лева! Выдохни! – одернул его генерал Орлов.
Гуров, как послушный ученик, опустился рядом.
– Мы уже пытались работать вместе, – продолжал Орлов, – не получается, и нечего время терять. У нас разные методы, различная агентура, иные взаимоотношения на иерархической лестнице. Мое предложение – работать параллельными курсами, в случаях их пересечения конфликты не раздувать, решать мирным путем. Подробности мы уточним с генералом Кулагиным.
– О сроках я не говорю. – Шубин, морщась, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – Наверняка наш МИД уже получил ноту, завтра, а может, и к вечеру на телевидении нас ударят, затем начнут бить бесконечно. Не обращать внимания, с прессой вести себя корректно.
– Легко сказать, – обронил кто-то.
– Полагаете, легко? – Шубин оглядел зал.
Многие потянулись к стоявшим на столе бутылкам, начали поглощать воду, словно только что вырвались из объятий Сахары. Все присутствующие понимали, министра нет неспроста. Над головой Шубина занесена карающая десница президента. Сейчас абсолютно ясно, кто ответит.
– Ну а если мы семью вернем в целости, в отутюженной одежонке и начищенных туфельках? – неожиданно громко спросил Гуров.
– Наглец! – Шубин взглянул на Гурова, затем перевел взгляд на Орлова, улыбнулся: – Как говорит один мой наглый подчиненный: это вряд ли!
Когда совещание закончилось, Крячко, Кулагин, Орлов и Гуров собрались в кабинете у генерала.
– Я полагал, что у тебя чувство меры имеется, только очень далеко, – сказал Орлов, стаскивая мундир.
– Мера на месте, а юмор близко, – ответил Гуров. – Может, это и не видно, но я человек на удивление юморной. Нельзя заканчивать совещание траурным маршем. – Он взглянул на часы. – Станислав, кати в Шереметьево, узнай, что там Валентин с Григорием накопали. И разыщи мне «бригадира» тех бандитов, которые там под видом таксистов работают.
– Яшу искать все равно что гоняться за памятником Ришелье на небезызвестной лестнице в Одессе.
– Яша Рунбель, известный одесский пахан, отличается феноменальной физической силой, острым умом и непроходящей аллергией на работу. Обаятельный человек, слова правды не скажет даже перед угрозой распятия, – Орлов уже говорил на одесский манер. – Он не любит «мокрых» дел, но может зарезать за неосторожное слово. Скажите, зачем вам Яша, я отвечу, годится он или нет.
– Я намереваюсь заключить с ним сделку.
– Как? – Станислав чуть не упал со стула. – А последние деньги в акции «МММ» вы вложить не желаете?
– Я не люблю рисковать, мне нужен верный человек! И почему ты еще здесь?
– Тороплюсь, мой полковник, тороплюсь! – Хромая на две ноги, Станислав вышел из кабинета.
Как только дверь за Станиславом закрылась, Гуров посерьезнел.
– Ну что, господа хорошие, вмазались мы по самое некуда? Паша, – обратился он к Кулагину, – давай делить этот кусок дерьма, валять его, мять, решать, что делать.
Кулагин был моложе Гурова года на три-четыре, уже генерал, работал с розыскниками не впервые и завидовал их легкой походке в этой полной крови и грязи жизни. Молодой генерал был умен и понимал, что атмосфера несерьезности, кажущаяся бравада свойственна не ментам-оперативникам вообще, а данной группе и создают ее Станислав и Гуров. Взаимоотношения между ними отнюдь не простые, каждый до тонкости изучил свой маневр, и никто не позволит себе выйти за рамки дозволенного. А сидит над всем простоватый генерал Орлов, следит, чтобы «мальчики» не заигрались, вожжой подергивает, чтобы с ходу не сбились.
Как оперативник Кулагин считал себя ровней Станиславу, а Гурова почитал неизмеримо выше. Однако Павел прекрасно отдавал себе отчет в том, что Лев Иванович поставил себя так высоко, как ему бы никогда не удалось встать в ФСБ. Там бы такому самостоятельному и гонористому быстро чубчик обстригли, узду накинули, поставили в строй. Надо еще учитывать, что в судьбе любого, Гурова в частности, госпожа Фортуна играет роль не последнюю. Сначала Гурова прикрывал генерал Турилин, затем подрос Орлов и стал генералом. Тут и Станислав рядом, тоже фигура не слабая. Любой всесильный генерал затылок до плеши прочешет, прежде чем увольнение подписать. Нет их, мастеров-колдунов, перевелись. Одного еще как-то можно прибрать, двоих, так кровью изойдешь, а троих, так…
– Павел, у вас есть конкретные предложения? – прервал размышления Кулагина генерал.
– Чего? – Кулагин не мог вернуться в сегодня, потому решил обидеться: – А с каких это дел, Петр Николаевич, вы со мной официально заговорили? Я вам на ногу наступил? Десять лет Пашкой бегал, а тут Павел и на «вы»? Обижаете.
– Я, честно сказать, Паша, твоего отчества вспомнить не мог. Ты генерал, в должностях мы равны…
– Но совесть я пока не потерял, свое место в розыскном деле знаю, – перебил Кулагин. – Лев Иванович, может, и без званий и без должностей нас поглавней. Мое предложение вам не интересно, любой школьник знает, что дуб могучий, а ветер пронзительный и смерть дышит в лицо.
Орлов, прикрыв ладошкой рот, улыбнулся, а Гуров хохотнул с удовольствием.
– Выехать в Шереметьево и заново попытаться определить, как перехватили семью посла, каким образом вывезли с аэропорта? Я могу много интересного рассказать. Продолжить?
– Валяй. – Орлов ободряюще кивнул. – Чтобы громить бастионы, надо их иметь. Ты будешь строить, мы будем громить. И так до бесконечности.
– Согласен! – обрадовался Павел. – Только строить будет Гуров, ломать дело не хитрое.
– Ряженые, – сказал Гуров. – В аэропорту находились ряженые. Пограничники, работники служб, таможни, установим. Люди, которые беспрепятственно могли подойти к семье посла. За эту часть операции я отвечаю. В дальнейшем возможны варианты. Ряженый берет чемодан и малыша…
– Чемодан не годится, одна рука бандита должна быть свободна, – возразил Орлов.
– Верно, – кивнул Гуров. – Хотя если второй ряженый приставляет ствол к боку посла и шепчет: «Пройдем этой дверью»?
– Зачем осложнять, если возможно держать и пистолет и малыша? – согласился Гуров.
– Осложнять не стоит. Один несет ребенка, другой говорит пару фраз, – согласился Гуров.
– Но посла встречала охрана и лимузин, – возразил Кулагин.
– Так посла, не президента, где охрана на два шага не подпустит, да еще надзирающие стоят… Сам знаешь. Прилетели, общая неразбериха, посла сторонкой, мимо очереди, – рассуждал Гуров. – Службы разные, люди в лицо друг друга не знают. Чемоданы…
– Ты забыл паспортный контроль, – подсказал Кулагин.
– Паспорта у гостей какой-нибудь чин отобрал, сказал, указывая на дверь: «Сюда, пожалуйста». Начнем выяснять, кто конкретно встречал, в сменах запутаемся. Там наши, ваши, служба охраны, внутренняя служба. – Кулагин махнул рукой.
– Можно проще, был посол и нет посла, а женщин и детей много, – сказал Орлов. – Лева, кончай молчать, выкладывай свои соображения.
– Следует дать по рукам, чтобы надолго запомнили. Работать по прямому пути следования семьи нужно обязательно. Павел, это твое дело. И фирма твоя с давних времен людей пугает. А я с группой оперов займусь дорогой навстречу. Людей много, потоки перемешиваются, вроде это плохо, но есть люди, которые много видят и знают. Я попытаюсь с некоторыми переговорить, нажать, попытаться решить вопрос мирно. Серьезной драки никто не хочет.
Приметы некоторых похитителей получили хорошие, вызывал недоумение парнишка, крутившийся у посольского «Мерседеса». Судя по описанию, ему было не более двенадцати-тринадцати лет.
Кулагин смотрел больными глазами, именно в его части операция провалилась, а ведь казалось, так просто найти такси, которые увезли семью почти от здания Шереметьева.
Гуров рассматривал фотороботы двух подозреваемых и почти не сомневался, что усатый блондин с небольшим шрамом на лбу тот самый, о котором ему сообщила агентура, старший сержант, по другим данным старлей, то ли Русин, то ли Рубанов или Рубинов? Низковато звание для такого масштабного дела, однако чем черт не шутит. Послать запросы в части? В какие части, все переформировано, многие демобилизованы. Но канцелярская машина крутилась, хотя одной фамилии было явно мало.
Послали запросы в места заключения. Пришел лишь один ответ, что Всеволод Рубинов убит при попытке к бегству.
– Обкакались, господа хорошие, – подвел итог генерал Орлов. – И контрразведка, и розыск, я не делю на ваших и наших, мы с тобой, Паша, обыкновенные говнюки. Ты как полагаешь, пацан, что крутился у машины, из банды или посторонний?
– Не знаю, не думал, Петр Николаевич, – ответил Кулагин.
– Боевик, – уверенно ответил Гуров. – Наше производство, лично изготовили.
– Это как понимать? – спросил Рыгалин, генерал контрразведки. – Его мать родила, отец воспитал. Я попрошу тут политику не вмешивать.
– Согласен, никакой политики, обыкновенный бандитизм, – спокойно ответил Гуров. – Он в футбол должен гонять, а мы из него бандита изготовили. Три свидетеля говорят о его мертвых глазах. Парень в цирке их приобрел или мама таким родила? Мы его таким изготовили, вот ты, генерал, и я.
– Прошу не тыкать, не забывайтесь, полковник!
– Я забуду, плевать, кадры запишут навечно…
– Заткнитесь! – Орлов хлопнул ладонью по столу. – Что мне министру докладывать?
– Упустили из-за разгильдяйства служб, – громко сказал Станислав. – Не станем же мы на старости лет врать?
– Простите, Петр Николаевич, у нас имеется свой план действий. – Рыгалин, который был в равной должности с Кулагиным, но как более опытный аппаратчик подмял Пашу и завладел инициативой.
– Так, прекрасно! Секретарь, занесите в протокол, контрразведка желает работать самостоятельно.
– Не желает, а вынуждена, – поправил генерал.
– Раз так, то поясните, пожалуйста. Почему вынуждена? Вы не исключаете утечку информации?
– Не исключаю. Ваши офицеры общались в Шереметьеве с блатными.
Орлов прыснул в кулак, его широкое лицо налилось кровью. Генерал еле удерживался, чтобы не расхохотаться. Наконец он справился с собой:
– Грустно слышать, что вы это заметили. Я им всыплю, конспираторы хреновы. А вам сообщу по секрету: оперативник получает от налогоплательщика деньги именно за общение с преступным элементом. Ну ладно, пошутили и хватит. Кто имеет свой план, свободен, к вечеру доложить результаты.
Двигая стульями, несколько смущенно прощаясь, половина оперативников ушли. Орлов заметил Кулагина, удивился:
– Паша, а ты чего?
– У меня плана нет, хочу чужие секреты послушать.
– Ну-ну, – одобряюще сказал Орлов. – Ничего нового ты не услышишь, а бредятину, если она у господина Гурова имеется, он от стеснительности мне один на один сообщит.
– Отчего же, Петр Николаевич, – ответил Гуров. – Могу публично. Необходимо заглянуть в госпитали.
– Или в ясли? – насмешливо прищурился Орлов.
– Ну, зачем же… Преступники сделали дело и легли на дно. Где это дно?
– Вот-вот, – подзадорил Орлов. – Где же?
– Судя по их почерку, – невозмутимо продолжал Гуров, – они не просто бандиты. Чувствуется военный опыт. Может – афганцы? Имеют право на специальное лечение. Я не прав?
– Перспективно, – согласился Орлов.
– На такую работу следует направить Гришу Котова. Он человек упорный и терпеливый.
Орлов почесал лысеющую макушку:
– Ну-ну. У кого чего?
– Нечего и думать, Петр Николаевич, – сказал обычно молчавший Нестеренко. – Таксисты. Они каждую машину в лицо без номера знают. А главный там Яша Рунбель. А Яша станет говорить только со Львом Ивановичем.
– Согласен, Валентин. Это самое серьезное, что у нас имеется. Плохо, что снова Лев Иванович… Признаться, он мне изрядно надоел. – Орлов взглянул на Гурова, вздохнул, повернулся к Крячко:
– Станислав?
– После похищения самая серьезная проблема – место содержания заложников. Это сложный вопрос. Как их ни переодевай, они иностранцы. Ни в какой санаторий не сунешься, нужны частные квартиры.
Зазвонил телефон, Орлов снял трубку.
– Орлов слушает. Понял. Как? Гуров выезжает.
Гуров поднялся, одернул пиджак, привычным движением поправил галстук.
– Павел, тебя касается в первую очередь. Убит генерал Костылев, – сказал Орлов. – Найден в машине, у кладбища.
– Этого-то за что? – Кулагин перекрестился. – В жизни ничего не делал. Странно как-то…