Из машины воняло. Гуров понял, что трупу уже дней пять. Вокруг кольцом стояли автоматчики. Гуров посторонился, пропуская Кулагина. Сержант неожиданно взял удостоверение генерала в руки, начал рассматривать.
– Неграмотный? – поинтересовался Гуров.
Подлетел капитан, козырнул Кулагину, указал на Гурова:
– Посторонних приказано не пускать.
– Вот и уйди отсюда, капитан! Не доводи до греха! – повысил голос Павел.
Появился генерал Рыгалин, еще недавно убеждавший Орлова, что имеет свой план раскрытия, спросил раздраженно:
– Паша, зачем ты привел милицию? Сами не обойдемся?
– Кто обойдется? Остынь! Кто раскрывать станет? Ты или я?
– У нас есть следователи, оперативники…
Кулагин сорвался.
– Были! – закричал он. – Менты хоть часть профессионалов сохранили, а мы ни хера! Я тебе профессора привел, ты в ножки поклониться должен… И убери этого дурака с ружьем! – Павел оттолкнул сержанта.
В машине ничего заслуживающего внимания не обнаружили. В техпаспорте и водительском удостоверении стояла фамилия: «Чугунов», Павел перехватил насмешливый взгляд Гурова, буркнул: «Прикрытие, как ты понимаешь. Только вот на хер оно ему понадобилось?»
Гуров не любил проводить осмотр места преступления. Когда приезжала бригада с Петровки, то сыщик хотя бы знал кого-то, сейчас же суетились чужие люди. Гуров обратил внимание на высокого сутулого человека в массивных очках. Он молча смотрел на происходящее.
– Здравствуйте, – сказал, подходя, Гуров. – Что же вам так не нравится? Судя по вашему возрасту, вы видите не первый труп в своей жизни.
– В моей жизни многого не хватало, только не трупов, – ответил врач.
– Отчего умер этот человек? – спросил Гуров.
Врач снял очки, протер их, снова надел, затем сказал:
– Вы знаете, что без вскрытия…
– Конечно, знаю, доктор. Но я не прошу у вас заключение, мы с вами просто разговариваем.
– Более чем странный вопрос. – Врач был явно доволен начавшимся разговором. – Имеется труп с колото-резаной раной в шее. Что вам еще требуется?
– Ваше мнение.
– Видно, вы давно в розыске.
– Так, пару лет, – ответил Гуров и посмотрел на врача с большим вниманием.
– В качестве предположения могу сказать, что человека убили ударом ножа. Бил профессионал высокого класса. И он даже не пытался скрыть свой профессионализм.
– Вы сообщили ваше предварительное заключение?
– Зачем? Здесь оно никого не интересует.
– Обижаете, уважаемый. – Гуров нашел взглядом Кулагина и окликнул: – Паша! – Когда Кулагин подошел, Гуров сказал: – Доктор, не откажите в любезности, повторите генералу свой рассказ. Он мне показался крайне интересным.
…Отпечатки на руле явно принадлежали Костылеву. Других не нашли ни на ручках дверей, ни на стекле.
– Странно, не осталось ничего… – заметил эксперт.
– Ничего странного. – Гуров посмотрел на доктора. – Работал профессионал, вот и все.
Когда труп увезли, а «жигуль» погрузили на эвакуатор, к Гурову подошел недавний сержант, начальник караула.
– Извините, товарищ полковник, я ведь не знал… – произнес застенчиво. – Служба, сами понимаете…
– Прощен, ступай, – улыбнулся Гуров.
– Я тут бумажку подобрал… – Сержант полез в карман камуфляжной куртки. – Хотел отдать своим, да они какие-то неприступные, рот боишься открыть.
– Правильно боишься. Ты служишь в специальном войсковом подразделении и должен знать: на месте совершения преступления трогать ничего нельзя! – непримиримо сказал Гуров. – Что за бумажка?
Сержант протянул визитную карточку. «Чугунов Семен Калистратович, директор бюро путешествий». На обороте косым выработанным почерком был записан телефон. Гуров с трудом сдержал восклицание. Эти телефоны ему ли не знать? Это же родная Огаревка, черт бы ее взял! Генерал Зотов, будь он неладен! Ему-то что понадобилось в Федеральной службе безопасности?
Гуров только вернулся в кабинет Орлова, как на приставном столике зазвонил телефон. Орлов снял трубку:
– Слушаю вас, Василий Семенович. Понял. – Провел ладонью по лацкану штатского пиджака. – Разрешите прибыть в штатском? Объясните министру, что вы застали меня в момент выезда в город. – С минуту Орлов слушал со скучающим видом, потом спокойно ответил: – Объясните, мы не штабные чиновники, а оперативники. Если министр никуда не торопится, я могу переодеться. Слушаюсь! – Он положил трубку, повернулся к Гурову: – Дело на контроле у президента. Сейчас у министра посол Азербайджана. Иду на выволочку, ты сидишь здесь, думаешь. Телефоны – на секретаря.
Гуров, волнуясь, показал находку. Орлов с недоумением повертел визитку в пальцах, поднял скучающий взгляд. За нарочитой скукой проглядывала явная растерянность.
– Что думаешь, полковник?
– Нечего тут думать… – хмуро бросил Гуров. – Министру надо докладывать. Только…
– Не тяни за ширинку, Лева.
– Попадет к министру – стухнет-сдохнет, увянет и рассохнется, – ровным голосом проговорил Гуров. – А здесь пахнет не керосином. Гнусностью здесь пахнет!
– Ну, ты уж так, сразу… – поморщился Орлов.
– Да. Сразу, товарищ генерал. Подпишите справку с красной полосой. По моей подписи спецотдел правды не откроет. А вот по вашей…
– Ты… о какой правде? – посерел Орлов.
– О той самой, вы все поняли. Человек, который кокнул генерала ФСБ Костылева, – на связи у Зотова, вот что я вам скажу! Проверяйте или лучше запишите на бумажке: агент – это тот самый афганец, Росин-Рощин. А вот зачем это все понадобилось – вопрос…
– А ты, Лева, маг и волшебник… – тихо сказал Орлов. – Заполняй, я подпишу. Проверим твои способности…
Гуров ехал в Шереметьево-2. Никаких новостей генерал Орлов от министра не принес. «Необходимо всех разогнать и набрать новых». «Все продались и работать не хотят или не умеют». «Позор на всю Европу!» «Дело на контроле у Самого!» «Если через три дня семья посла в полном здравии не отбудет в Баку, погоны у всех снимут и пришьют к заднице!»
– А почему именно три дня? Не два, не четыре, именно три? – озорно спросил Гуров и выскочил из кабинета прежде, чем Орлов успел схватить чернильницу.
Дело на контроле у президента – факт и положительный и отрицательный одновременно. Можно требовать технику и людей, что неплохо. Могут заставить ежедневно являться к чиновнику с докладом. Он ни черта в работе не понимает, дает идиотские указания и задает еще более идиотские вопросы. В самолетостроение они не лезут, в медицине не командуют, а в розыскном деле понимает каждый. Придется жертвовать временем Станислава. Он со своей идиотской улыбкой, соглашаясь с самыми противоречивыми указаниями, за несколько дней отобьет охоту к ежедневным докладам. В кругу приятелей чиновник будет с наслаждением рассказывать, какие дебилы служат в милиции. Стерпим, дело привычное.
Гуров остановил машину около зала прилета и тут же увидел Крячко:
– Ты нашел Яшу?
– Здесь. С рабочего места ни на шаг, обворуют.
– Ты сказал, что от меня?
– Сказал. Но Яша не кричал «ура». Мне показалось, что он сразу двинул в буфет. Есть уголовник, с которым у тебя не было бы дружеских отношений?
Станислав взял Гурова под руку, повел в здание аэровокзала.
– Извини, злой стал, на себя не похож.
Яша Рунбель сидел на шатком стульчике за кривым столом, положив на него свою огромную руку; казалось, стол сейчас упадет. Сам Яша походил на гору, он не глотая лил в глотку пиво. Увидев Гурова, Яша встал. Некогда рыжая, а сейчас глянцево-лысая голова его поднялась над толпой, и Яша двинулся по залу. Люди шарахались, Яша двигался ровно, не отклоняясь, и через несколько секунд перед бывшим одесским биндюжником образовался коридор.
– Найди инспектора ГАИ, – говорил Гуров Станиславу. – Объясни: мы работаем по делу, взятому на контроль президентом. Моя машина должна стоять у левых дверей при выходе из зала.
Станислав двинулся к выходу, Яша вошел в какую-то дверь без вывески. Гуров последовал за ним. Комната была квадратная, за столом боролся со сном усталый капитан милиции.
– Привет, Иван, вызывал? Вот и я, – сказал Яша, придавливая один из стульев.
Капитан протер слезинки в углах глаз, кивнул, взглянул вопросительно на Гурова. Лицо капитана было серое, чувствовалось, офицер держится из последних сил. Гуров молча предъявил удостоверение, кивнул на стоявшую в углу солдатскую койку, сухо сказал:
– Прилягте, капитан. Я за вас подежурю. Пока я здесь, вам ничто не грозит.
В этой же комнате за канцелярским столом что-то писали Котов и Нестеренко. Гуров сделал вид, что их не знает, лишь спросил:
– Сотрудники? – И, получив утвердительный ответ, перестал обращать на них внимание. – Что-то ты неласковый, Яков. – Гуров лукаво взглянул на Рунбеля.
– Столько лет жду, когда ясный сокол явится по мою душу. – Яков ощерился. Напротив полковника сидел матерый уголовник, пахан. Он расправил широченные плечи, положил на стол покрытые светлой шерстью кулаки, увидел на лице Гурова усмешку, сплюнул под ноги.
– Яша, я держу тебя за полуинтеллигентного человека, а ты прямо на глазах опускаешься? – удивился Гуров. – Люди еще не сказали друг другу ни единого слова, не выпили глотка водки, ты уже нервами играешь.
– Старше вы меня, Лев Иванович. Признаю. Три месяца – не держите меня за дурака. Я же не совсем ушибленный, все понимаю. В девять утра тут затерялась семья айзеров…
– Посол с супругой и двумя детьми! – перебил Гуров. – Если тебе отшибло память и из сотни твоих грабителей нельзя выдавить ни слова, последуют самые печальные последствия.
– Бог с вами, Лев Иванович, вы мне угрожаете? – Яша рванул рубашку на груди так осторожно, что она даже не треснула.
– Я не угрожаю, башку оторву. – Гуров взглянул на часы. – Сейчас девятнадцать пятнадцать, к десяти утра я должен иметь полный расклад, кто из твоих парней стоял на парковке, кто пил кофе, кто сидел в сортире. Кто что слышал, видел, мог видеть или слышать. Ты, Яша, уже большой мальчик, должен понимать, когда можно шутить, когда следует говорить серьезно. Я вернусь завтра в девять. Говорили мы с тобой об оставленной в такси фотокамере «Сони» вчера вечером. – Гуров поднялся.
Оперативники стояли у машины Гурова. Увидев начальника, Крячко любезно распахнул водительскую дверцу, все заняли места и поехали. Следовало поговорить, а возвращаться в душный кабинет с беспокойным телефоном на столе не хотелось. Съехали с трассы, встали в теньке. У оперативников нашлась минералка и бутерброды.
– Валентин, слушаем тебя, – сказал Гуров, закуривая.
– Нас с Григорием можно слушать порознь и вместе, толку мало. – Нестеренко жевал травинку и недовольно морщился. – По прилете ничего особенного не произошло. Люди бывалые отмечают, что не было обычных для южан объятий, длинных речей и застолья. И вообще встречающих оказалось на редкость мало. Обменялись короткими речами, и московский посол уехал, гостя до машины не проводил.
– Видно, там власть сменилась, – предположил Котов. – И посол в Лондоне оказался лишним.
– Нас не касается, – сказал Крячко. – Интересен высокий блондин в штатском, разговаривавший с водителем, и парнишка, крутившийся рядом с машиной, возможно, он и подложил шип под переднее колесо.
– Я уже говорил, имеются у меня агентурные данные на одного афганца, служившего и в Чечне. Боевой разведчик, возможно, старлей. – Гуров помолчал. – Вроде бы имел тягу к преступной группировке, но отошел. А у нас имеются два трупа. Люди убиты явно бывшими разведчиками. Удар ножом профессиональный. – О подозрениях в адрес генерала Зотова Гуров не сказал ни слова.
– Верно, Лев Иванович, но главное – это такси и таксисты, они много чего знают, хорошо, что на контакт с нами пошли, – высказался Крячко.
– Не любят они нашего брата, – заметил Котов.
– А кто нас любит? – усмехнулся Станислав. – И то только в день получки.
– Не будь циником, – оборвал друга Гуров.
– А почему мы вообще занимаемся данным вопросом? – спросил Станислав. – Существует служба безопасности, генерал Кулагин. Пусть они по сантиметру вымеряют весь путь семьи от трапа самолета и до посадки в машину, умчавшую их в лесные дали. Кто встречал? Кто видел встречавших? Какая машина? По-моему, я рассказываю картину пятидесятых годов. В те годы мы расправлялись с врагами, как повар с картошкой.
– В кино, – вставил Котов.
– Не перебивай старших! – Станислав сделал вид, что рассердился.
С шоссе скатилась машина ГАИ, из нее вышел загорелый здоровяк, весело спросил:
– Водочку распиваем на природе? Очень пользительно, особливо за рулем.
– Так мы же не за рулем пьем, а на травке. – Крячко поднялся, отряхнул брюки, обнял инспектора за крутые плечи, пошел с ним по проселку к машине ГАИ, что-то шепча на ухо.
Инспекторская «Волга» лихо вырулила на шоссе и исчезла в потоке.
Летом в девять совсем светло. Когда Гуров пришел домой принять душ и переодеться, Мария встретила его в полупрозрачном пеньюаре, который лишний раз доказывал, что она все еще очень привлекательна.
– Здравствуй, герой! – весело закричала она. – Я видела «Новости», можешь ничего не рассказывать. Свежая рубашка, светлый костюм и прочее, все необходимое, на кровати. Боржоми и иное – в холодильнике, кофе – на плите, я к тебе даже не приближаюсь. Я отправляюсь на вечеринку к Аське, обещаю вести себя в рамках приличия.
– Привет, бандитка! – Гуров швырнул пиджак на диван, снял туфли, почувствовав прилив нежности и благодарности к женщине, которая терпит его отвратительный характер, отвратительную работу и делает вид, что ей безумно весело.
– Маша, признайся, в кого ты такая умная? – спросил Гуров, вытягивая ноги и расслабляясь. – Может, у вас весь род такой?
– Абсолютно! – весело согласилась Мария. – Мы все в праматерь свою, Еву. Жила такая девица на земле, ты, может, и не слышал?
– Слухи. Оперативник не верит слухам, тем более лживым. Все от одной девицы, а умных женщин наперечет.
– Ты бы вздремнул минут несколько, разбужу.
Гуров вскочил и, срывая на ходу влажную рубашку, рванулся в душ. Мария вошла следом, огладила его левый бок, уже задубевший, но не совсем здоровый шов, след от удара Тулина.
– Выйди, я стесняюсь, – он задернул шторку и начал намыливать голову. – Чем меньше волос, тем больше забот.
– Не греши, он все слышит. – Мария перебросила через шторку полотенце. – Седеешь потихоньку, и то это я от зависти. Если мою башку отмыть, ты мальчиком окажешься.
– Ты, кажется, опаздывала?
– Я пунктуальна только в делах. На вечеринки я всегда опаздываю. – И с пафосом произнесла: – Смотрите, кто пришел! Опять у этой стервы новая кофточка! – Мария рассмеялась и вышла из ванной.
Приняв контрастный душ, Гуров надел халат, сел в гостиной и набрал номер сотовой связи Шалвы Гогиашвили.
– Я слушаю, – ответил сочным голосом Князь.
– Мир тебе и долгие годы, Князь. Гуров беспокоит.
– Ты не можешь меня побеспокоить, генацвале! Твой голос вносит радость в мое старое сердце, – ответил Шалва.
– Ты слишком мудр, Шалва, понимаешь: мой звонок – лишняя тревога, – усмехнулся Гуров.
– Я всегда рад разделить тревогу друга, – ответил грузин.
– Привет, Шалва, береги мальчика, я улетаю! – крикнула Мария в трубку, поцеловала Гурова в щеку и прошла своей шикарной походкой к двери.
– Поцелуй женщину, джигит!
– Хорошо, Шалва. Но только завтра, сегодня мы уже не увидимся. – Гуров перешел на серьезный тон: – Знаешь, зачем я звоню?
– Конечно, только разговор не по телефону. Я могу заехать за тобой минут через тридцать.
– Буду ждать. – Гуров положил трубку и начал тщательно одеваться.
Они были знакомы больше двадцати лет. Некогда сыщик выдернул грузина из-под высшей меры, затем Шалва ушел в легальный бизнес, но связи в уголовной среде сохранил огромные. Они встречались два-три раза в год, оказывая друг другу услуги некриминального характера. Последний раз Шалва обратился с просьбой. Чеченский парень был обвинен и осужден за теракт в Москве. Погибли люди, чечена ждала «вышка». Шалва поклялся, что была провокация и внук его друга не виноват.