– Как это – собирает компромат? – не унималась я.
– Возьмем нашу контору. Кое-кто захотел выдавить нас из бизнеса. Не простым физическим устранением, а элегантно. С помощью шантажа, например. Или киднепинга. – Я со знанием дела кивнула. – Для того чтобы начать давление, нужно владеть определенной информацией. Вот такой информацией Шапкин и торгует.
– То есть он собирает и продает сведения? – уточнила я.
– Точно. И представьте, у него полно заказчиков.
Я с трудом приходила в себя. Значит, Шлыков, то есть Шапкин, и его люди вовсе не обладали теми возможностями, которые я им приписывала? Они не могли отслеживать ежедневное передвижение всех своих осведомителей и вряд ли имели специальное оборудование, чтобы прослушивать квартиры из подогнанных под окна машин, и в их распоряжении не было сонма молодых резвых сотрудников. Они были обычной бандитской группировкой. Страшной, но победимой.
– Невероятно! Все оказалось перевернуто с ног на голову. А я в этой ситуации выгляжу просто слепой курицей. Столько дел наворотила, столько ошибок совершила! – Я до крови прикусила губу.
– Ладно, ладно, – успокоил Крылов. – Куриная слепота успешно лечится. Кажется, ваше зрение начало заметно улучшаться.
А Горчаков добавил:
– Надо подумать, дружище, как устранить последствия женской самодеятельности.
– Обыкновенные бандиты! – не могла успокоиться я.
– Вот почему они убили Катю! Она хотела обратиться к человеку из ФСБ. Настоящему, я имею в виду. Они знали, что, если на них выйдут федералы, им придет конец. Каким-то образом им удалось заманить ее в тот ужасный полуразрушенный дом. Но как они узнали?
– Какая разница – как? – пожал плечами Крылов. – Главное, они обо всем пронюхали и совершили очередное преступление.
– Нет, разница есть, – горячо возразила я. – Если бы они подслушивали наши телефонные разговоры, то давно раскрыли бы наш заговор. Наш клуб, я имею в виду. Узнав, что мы с девочками объединились против них, они наверняка попытались бы разбить нашу компанию.
– Возможно, они не считали ваш клуб опасным для себя, – предположил Горчаков.
– Не согласен, – сказал Крылов. – Любое вражеское объединение подлежит немедленному уничтожению. Ставлю сотню, что они не знали об этом самом клубе. А что там с похищенной женщиной? – вдруг вспомнил он.
– А, это! – Я рассказала о наших планах выставить Шапкину ультиматум, о Глебе, которого я приняла за человека Шапкина, об усатом.
Неожиданно я замолчала на полуслове и стукнула себя ладонью по лбу.
– Знаете что? – Голос мой предательски задрожал. – Меня с минуты на минуту могут арестовать!
– С какой стати? Ведь Копейкин обещал ничего о вас не рассказывать своим коллегам?
– А Томочка? Я ведь велела девочкам отпустить ее сразу после моего звонка. Она наверняка уже возвратилась домой. И, конечно, позвонила в милицию! А ведь я ей представилась по всей форме! Я-то думала, что, когда мы выпустим пленницу, ни о какой милиции речи не пойдет. Мы планировали простой бартер – жена Шапкина в обмен на нашу свободу.
– Значит, отсюда надо срочно убираться, – жестко сказал Горчаков. – Мы не можем допустить, чтобы вас сейчас забрали в милицию.
– А когда? – спросила я.
– Что – когда?
– Вы сказали: «Сейчас забрали». Значит, рано или поздно такое время настанет?
– Нет, – ответил Горчаков. – Я не допущу, чтобы с вами случилось что-нибудь плохое.
– Быстро уходите! – крикнул Крылов. – А я останусь здесь и посмотрю, что произойдет.
Меня не надо было упрашивать. Я схватила сумку и вопросительно взглянула на Горчакова.
– Поехали, я вас спрячу, – предложил он.
Мысль о том, что я скрываюсь от милиции и горстки бандитов, как ни странно, придала мне уверенности. Всесильная ФСБ не интересовалось мной абсолютно. Какое облегчение! Конечно, противно быть обманутой. И даже где-то стыдно. Но что случилось, то случилось.
– У меня машина, – сказала я, ткнув пальцем в свой «Опель».
– Пусть остается здесь. На ней хорошая сигнализация?
– Те, кто ее продавал, говорили, что хорошая.
Горчаков заботливо придержал для меня дверцу своего автомобиля.
– Куда мы поедем? – спросила я. – К вам нельзя. Вас тоже могут проверить.
– У нас с Крыловым есть конспиративная квартира. Там проходят все наши совещания. Игнат иногда там даже ночует. Можете не волноваться, о ней никто не знает.
Горчаков вел машину осторожно, то и дело поглядывая на меня.
– Что-то я сегодня расклеилась, – пробормотала я, поймав его очередной пристальный взгляд.
Потом вспомнила, что ревела в три ручья и, наверное, вся моя косметика размазалась по щекам, но тут же сообразила, что никакой косметики на моем лице не было, потому что дома я не ночевала.
Ехали мы всего минут десять. В районе метро «Аэропорт» Горчаков свернул в какой-то переулок, загнал машину в ближайший двор и потащил меня к подъезду старого трехэтажного дома. Квартира, которую они с Крыловым облюбовали для своих деловых встреч, была однокомнатной, но очень просторной – с большим коридором, огромной кухней и высокими потолками. Выглядела она свежеотремонтированной, в ней почти не было мебели и вещей. Только кухня оказалась более или менее обжитой.
– Не хотите перекусить? – спросил Горчаков. – Холодильник у нас всегда полный. Это для таких вот случаев. Вдруг придется некоторое время сидеть здесь безвылазно.
– Я бы выпила кофе. Только я люблю с молоком.
– Я знаю, что вы любите, – улыбнулся он, наполняя чайник водой. – У нас с вами одинаковые вкусы.
Мне ужасно хотелось забраться в ванну, но я боялась, что он истолкует мое желание по-своему. В конце концов я все же решилась. Чтобы не смущать меня, он заперся в комнате.
– Мне как раз нужно сделать несколько звонков, – тактично объяснил он.
Мы изо всех сил старались общаться друг с другом непринужденно.
Ополоснувшись, я натянула на себя одежду и высушила волосы. Кофе ждал на столе. Поглядев на Горчакова, я поняла, что разговора по душам не избежать.
– Черт побери, я просто раздавлен! – признался мой шеф, запустив руки в волосы.
– Еще бы.
– Это не бизнес. – Он поднял на меня печальные глаза. – Я тут подумал... Выходит, на самом деле я вас совсем не интересую? Вас заставили пойти на сближение со мной. Вы делали это по принуждению?
Не знаю, что я там, по его мнению, делала. Наверное, он до сих пор не мог забыть того декольте, которым я его напугала с самого начала.
– Так как? – спросил он. – Все было ненастоящим? И теплота, возникшая между нами?..
Я не знала, что сказать. Броситься ему на грудь с клятвами в вечной любви? А как же его жена? Я подумала, что, если сделаю это, угрызения совести испортят все, что между нами может случиться. Лучше уж пусть вообще ничего не произойдет.
– Я никогда в жизни не позарюсь на женатого мужчину, – в конце концов призналась я, глядя ему прямо в глаза.
– А если женатый мужчина позарится на вас?
– Все равно. Я проявлю твердость.
– Что ж. А я хотел раскрыть вам свою тайну.
– Не стоит. Личные тайны сближают, а нам с вами это ни к чему. У нас и так полно неприятностей.
– Предлагаете остаться друзьями? – с печальной усмешкой спросил Горчаков.
– Если можно.
– Тогда хотя бы перейдем на «ты» и будем звать друг друга по имени.
Я сглотнула. Называть его по имени!
– Как вы предпочитаете, чтобы я вас называла?
– Тебя, – поправил он.
– Как ты хочешь, чтобы я тебя называла? – послушно повторила я.
– Сергеем. Но если вдруг ты захочешь изменить наши отношения, назови меня Сережей. Я буду считать это знаком.
– Ужасно хочу спать, – виновато призналась я.
– Без проблем, – сказал он. – Времени навалом. Сейчас необходимо выждать.
– После семи нужно подъехать к Пушкинской площади, – напомнила я. – Там мои подруги по несчастью будут ждать.
– Подъедем, – согласился Горчаков. – Привезем всех сюда. Им наверняка тоже требуется отдых. Ложись, – он подал мне плед и указал на тахту. – Я задерну шторы.
Даже не помню, когда в последний раз я спала так сладко. Несколько часов покоя буквально вернули меня к жизни. Открыв глаза, я сразу встретилась взглядом с Горчаковым, который сидел в кресле и смотрел на меня.
– Привет, – поздоровалась я. – Как дела у Крылова?
– Никак, – пожал плечами шеф. – Никакой милиции, ни одного подозрительного звонка. Ничего.
– А Потоцкий?
– Потоцкий, возможно, не связан с Шапкиным, а куплен нашими конкурентами напрямую. Я отправил его месить грязь в Клин, пусть помучается немного. Он вернется только завтра.
– Мне необходимо связаться с Копейкиным.
– Этот милиционер может в самый неподходящий момент спутать нам все карты, – покачал головой Горчаков. – Мне не понравилась та легкость, с которой он согласился подставить свою шею вместо твоей, когда вы нашли тело Кати.
– Просто мы с девочками запугали его ФСБ. Сказали, что, если он влезет, ему не поздоровится.
– И он прямо так взял и поверил вам.
– Не знаю, наверное, поверил. Ведь если нет, тогда почему он действует с нами заодно?
– Может быть, тебе просто кажется, что он с вами заодно?
– Как бы то ни было, с ним нужно поговорить. Давай позвоним ему из телефона-автомата? По крайней мере узнаем какие-то новости.
В половине седьмого мы вышли на улицу, разыскали телефон-автомат, и я набрала домашний номер Копейкина.
– Да, – раздался на том конце провода знакомый голос.
– Алексей Михайлович! – проворковала я. – Это я, Марина Заботина. Вы можете говорить?
– Я – да. А вы?
– И я могу.
– Вы хорошо спрятались?
– Да. А что, меня ищут?
– С какой стати? Я ведь обещал вас не выдавать.
– Я тут подумала: а вдруг меня выдаст та женщина, которую мы держали в подвале?
– Извините, но это не ко мне. Я и так сделал больше, чем должен был.
– Скажите, почему вы пошли мне навстречу? – прямо спросила я.
– Потому что у меня нет желания связываться с ФСБ, – спокойно ответил Копейкин.
Я ему почему-то не поверила. Или тон его показался мне не слишком искренним, или зерно сомнения, посеянное в моей душе Горчаковым, уже дало свои всходы.
– А что известно об убийстве Кати?
– Ее застрелили из пистолета «ТТ». Больше ничего пока обнаружить не удалось. Несмотря на вашу суету возле особняка, не нашли ни одного свидетеля, который видел бы вас. Там вообще ночью пусто, как в степи. Так что не дергайтесь. Теперь расследование пойдет своим чередом. Остается только ждать.
– Можно мне позвонить завтра? – робко спросила я.
– Звоните. Только домой, хорошо?
Я попрощалась и положила трубку.
– Он еще ничего не знает. Говорит, идет следствие.
– Насколько я понимаю, нас в настоящий момент должен больше интересовать Шапкин и его придурок-зять. Сейчас заберем твоих товарищей по несчастью, позвоним Крылову и устроим военный совет.
– Подожди меня в машине, а то девочки, увидев со мной незнакомого мужчину, наверняка испугаются.
– Мне жаль, что ты попала в такую передрягу, – тихо сказал Горчаков, мягко накрыв ладонью мою руку. – Надеюсь, все закончится хорошо.
Теперь, когда я узнала, что Шапкин тире Шлыков – обыкновенный бандит, во мне тоже затеплилась такая надежда.
Возле памятника бродила потерянная Вера. Вид у нее был абсолютно убитый. Увидев меня, она так обрадовалась, что я едва не заплакала, настолько была тронута ее чувствами.
– Господи, как хорошо, что ты жива, что с тобой все в порядке! – причитала Вера, ощупывая меня, словно я была выходцем с того света. – Знаешь, как мы волновались! Нас все-таки трое, а ты одна.
– Где ребята? – спросила я.
– Сидят в машине.
Мы почти побежали к «Жигулям», которые были припаркованы неподалеку от входа в Ленком. Я обнялась с Ирочкой и даже с Глебом, который, похоже, окончательно и бесповоротно простил мне сковороду с оладьями. Я подробно рассказала все, что случилось со мной за последнее время.
– Неужели у нас есть шанс выпутаться? – пробормотала Ирочка, от которой остались одни глаза. – Даже не верится.
Через пару минут я познакомила их с Горчаковым. Он держался потрясающе. Мне с трудом удалось оторвать от него взгляд.
Крылов уже ждал нас в квартире, накрыв стол к ужину. Еду он привез из ресторана. Повторилась процедура знакомства, и мы все наконец расселись друг напротив друга.
– Как узнать, что происходит в стане врага? – задала мучивший всех вопрос Вера, отложив вилку. – Сообщила Томочка Хорошевская в милицию или нет? Если да, то нас всех разыскивают как похитительниц. Томочка знает Маришины имя и фамилию, а нас может опознать при встрече. Где Шапкин? Где Мазуренко? Как он отреагировал на розыгрыш с шофером? И дал ли тот милиции описание Ирочки?
– Не знаю, как насчет Шапкина и Мазуренко, – внезапно встрепенулась я, – но вот насчет Хорошевской я могу кое-что выяснить.
– Ты имеешь в виду свою знакомую, с которой ходила в парикмахерскую? – догадалась Ирочка. – Инну?
Я энергично кивнула. Надо было давно позвонить Сагаевой! Только вот как объяснить свой внезапно проснувшийся интерес к Шапкину?
Я взяла телефонную трубку и сделала знак, чтобы все молчали.
– Алло! – раздался знакомый голос. – О! Мариша! Как приятно тебя слышать!
– Ты самый осведомленный человек в светских кругах, – с места в карьер польстила я Инне. – Поэтому я и позвонила.
– Да-а? – пропела та. – А что случилось?
– Помнишь, мы говорили с тобой про Шапкина?
– Конечно, помню. Он вроде бы положил на тебя глаз.
– Все уже в прошлом. Теперь он обхаживает мою близкую подругу, можешь себе представить? Я и думаю: его жена, что, совсем не обращает внимания на выходки своего благоверного? Ты не в курсе их отношений?
– Господи! – вздохнула Инна. – Ты как в прошлом веке живешь. Представляешь, Томочка еще в субботу куда-то слиняла. Наверное, нашла себе свежего любовника. До сих пор ее нет. Гарик зол, как черт.
– А он не волнуется? Может, с его женой что-то случилось?
– Что может случиться с такой стервозиной? Она без конца исчезает. Один раз ее не было две недели. Муженек поднял на ноги милицию, а Томочка потом явилась домой и закатила ему такую истерику, что пух и перья летели из всех окон.
– Славный брак, ничего не скажешь, – пробормотала я.
– Таким, как она, всегда все сходит с рук, – с завистью процедила Инна. – Она умная, как змея. Долго искала мужика, которого можно держать под каблуком. Я ведь тебе говорила, он от нее тащится. Она этим и пользуется. А кто такая эта твоя подруга?
Инна поделилась своей информацией и теперь хотела чего-нибудь взамен.
– Она выглядит точно так, как ты и говорила: маленькая, плотненькая и ужасно деспотичная. Шапкин, кажется, по-настоящему потерял от нее голову. Наверняка он притащит ее на очередной фуршет. Так что ты сможешь увидеть их там вдвоем.
– Я знаю где! – оживилась Инна. – Завтра в «Трех колосках» Макс Сергиенко устраивает сабантуй. Они с Шапкиным давние приятели, поэтому тот ни за что такое событие не пропустит.
– Что-то не пойму, – остановила я ее радостные возгласы. – Если Шапкин такой подкаблучник, как он не боится показываться на людях с другими женщинами?
Инна хихикнула:
– Ну, в этом вопросе Томочка не сволочится. Сама гуляет и Гарику позволяет. Если даже она нос к носу столкнется с его очередной девкой, ничего не скажет. Даже может завести с ней шутливый разговор. Ей жутко нравятся такие скользкие ситуации!
«Вот это жизнь! – подумала я про себя. – Просто чертовски интересная!» А вслух сказала:
– Инна, ты просто клад, а не женщина. Я теперь всегда, если что, с тобой стану советоваться.
Вера закатила глаза, Ирочка, сидевшая напротив, закрыла лицо ладошками. Глеб, кажется, задумался о чем-то своем, а вот Горчаков не сводил с меня глаз во время всего разговора. Создавалось впечатление, что мы с ним внезапно поменялись ролями. Это мне положено глазеть на него, ведь это я от него без ума, а не наоборот! Распрощавшись с Инной, я обратилась к обществу с вопросом: