«– О ля-ля, на «Серебряном венке» в этом году было как-то скучновато, никаких сюрпризов.
– Да, мы уехали где-то около часу, не позже. А ты была на InStyle Beauty Bar? Мне там сделали чудесную маску.
– Я забежала только на минуту, со всеми поздороваться, торопилась в Сохо Рум».И бла-бла-бла. Впрочем, о чем еще разговаривать во время шоколадных обертываний и стоун-массажа.
После завтрака настало самое ответственное время – время выбора наряда. Сегодня к этому вопросу нужно было подойти особенно тщательно. Мама настаивает, чтобы я с вечера готовила одежду, в которой пойду. По-моему, это несусветная глупость, учитывая, что я все равно десять раз передумаю. Шкафчик-шкафчик, мой любимый шкафчик. Что тут у нас? Проблема с гардеробом в том, что в нем никогда нет того, что тебе нужно. А если есть, то ты все равно об этом не помнишь. Была бы я Точкой – завела бы какой-нибудь файл для ка-та-ло-ги-зи-рования своих вещей. Выбрал папочку, посмотрел, что там есть, нашел, на какой полке лежит. Но для этого же нужно складывать вещи на правильную полку, кому вообще это под силу? Ну, кроме Женьки.
Поскольку на пике моды брюки-афгани, я выбрала именно их. В сером варианте. Ох, как долго я их искала – перемерила все, что было в магазине. Женьке такие не нравятся. Она их называет памперсы для взрослых. Мне, положа руку на сердце, тоже не очень, но это ведь самый писк моды! При таких брюках важно не перегрузить наряд аксессуарами. Поэтому я натянула черную водолазку и жилет в венгерском стиле, как у Эрин Уоссон. Я такой увидела на ней в «Харперс Базар» и гонялась за ним по всему городу.
По-моему, получилось неплохо. Вся проблема теперь в обуви. У меня есть чудесные ботильоны с открытым носом. Как придуманные под эти брюки. Но на дворе-то сентябрь…
– Ну и ладно. Красота требует жертв! – сообщила я отражению в зеркале и приступила к макияжу. Подвести глаза, чтобы они появились наконец. Пудра. Румяна. Нарисовать губы.
– Настя, ты должна была выйти из дома пять минут назад!Пять минут назад у меня половины лица не было. Кто в своем уме выйдет из дома в таком виде?
Оставалось подобрать парфюм. Пара минут на медитацию перед зеркалом. Образ получился женственный, стильный и чуть богемный. Elle от Сен-Лорана самое оно – лимонная цедра и пион, фрезия и пачули, м-м-м, вкусняшка. Благодаря этому парфюму я выучила слово «урбанистический», а говорят, что от гламурных журналов нет никакого толку! Я подмигнула своему отражению в зеркале. И еще раз подмигнула. И еще раз. Двадцать девять баллов как минимум. Тут в отражение попал циферблат часов, и стало ясно, что Женька меня убьет. Я подхватила сумку, уже на лестнице натянула серый плащ с ярко-алой подкладкой – такие только вошли в моду, между прочим, – и вылетела из подъезда.
Женька сидела на деревянной, изрезанной надписями лавочке. Судя по резко захлопнувшемуся при моем появлении ноутбуку – кому-то сейчас будет плохо.
– Гламурные часов не наблюдают? Что на этот раз не могла найти – средство для укладки или эти чудесные памперсы до колена, которые на тебе надеты? – Точка закинула оранжевый ноут в рюкзак и потопала к остановке. Я едва за ней успевала. Вот нет у человека никакого представления о женственной походке.
– Ничего ты не понимаешь. Это модно!– Помнится мне, пару лет назад Луи Вюиттон выпустил на подиум дам с сумками, как у «челноков» на базаре. Что же ты себе такую не прикупила? По-моему, она была не страшнее вот этого убожества.
Да, сегодня Женька была в ударе. Такой злой она может быть только по двум причинам: ее старшая сестрица Вика опять учудила что-нибудь и ее пришлось вытаскивать из неприятностей или на каком-нибудь программистском форуме Женьке снова намекнули, что она занимается неженским делом. Но это же не повод срывать гнев на мне? Особенно сегодня! Я остановилась, поглядывая в сторону дома.
– Только без истерик. Если ты сейчас понесешься переодеваться, мы точно везде опоздаем. Не волнуйся, только я буду представлять, что ты обкакалась. Большая часть учениц нашей школы тоже страдает огламуриванием мозга, так что будешь среди своих. «Не заботьтесь о том, что другие люди о вас подумают. Они слишком обеспокоены тем, что думаете вы о них».
Как она мне надоела со своими умными цитатами!
– Ты, Женька, жестокая! – воскликнула я, ковыляя по влажной от росы земле. Пальцы на ногах стремительно замерзали. Где там бабье лето уже…
– Кто тебе, кроме меня, правду скажет. Я так понимаю, ты по случаю репетиции вырядилась в «смерть от цистита»?
– От кого?
– Заболевание такое. Возникает от переохлаждения. – Женька кивнула в сторону моих посиневших ног.
– Вовсе нет, – соврала я.– Детский сад. Честное слово, детский сад.
В автобусе ехали молча. Женька что-то читала на своем маленьком ноуте, а я предавалась размышлениям. По большей части – грустным. Сегодня день репетиции. Одна мысль об этом вызывала неприятную дрожь в коленках. Я хожу на акробатику с третьего класса. На целый год дольше, чем Красавина, но Лепра на то и Лепра, чтобы не оставаться незамеченной. Особенно сейчас, когда наш кружок вдруг стал чем-то вроде группы поддержки, как же это называется в кино… через лединг, через лидинг… Не важно. Важно, что мы должны были выступить на чемпионате против какой-то другой школьной сборной. Ну, то есть выступать-то должны были наши футболисты во главе с моим любимым Стасом, а мы типа должны были их поддержать. И если хорошо выступим, то нас возьмут на какие-то там общегородские соревнования. Естественно, такую возможность блеснуть на публике Красавина упустить не могла. А я не могла упустить такую возможность блеснуть на глазах у моего принца. Казалось бы, это тот редкий случай, когда нам с Красавиной нужно одно и то же. Не считая Стаса, пары десятков модных вещичек и пятерки по физике. Вот только дать блеснуть кому-то, кроме себя, в планы Лепры не входило.
Тут еще, как назло, Рельса, она же Анжелика Степановна, наш тренер, вошла в темную фазу, или, как говорит Ярик, «перешла на темную сторону силы». В такие дни от нее хочется держаться подальше. Удивительно, как человек может быть таким нормальным, понимающим и отходчивым, когда у него светлая фаза, и таким уродом, когда темная. Вот это я понимаю – человек настроения. Тренер, Красавина, Стас, выступление – жуткая мешанина, и со всем этим мне нужно как-то разобраться. Еще и эти «Анатомеланхолики», на которых меня Ленка таскает…
Я так загрузилась, что о причине, по которой мне лучше все же приходить в школу чуть раньше, вспомнила, только когда прошла через школьные ворота и увидела крыльцо, на котором, ну конечно же, стояла Лепра со своим лепрозорием. Выглядит, гадина, на все тридцать, а то и на тридцать два. Серые ботильоны на шпильке, узкие брюки-дудочки без единой складки облегают стройные ноги, серый топ на одно плечо демонстрирует изящные ключицы, темно-синий тренчкот подчеркивает цвет глаз, а длинный сиренево-розово-серый шарф объединяет образ, делая его законченным. А волосы, волосы – кого убить за такую идеальную, но при этом небрежную укладку? Я против воли остановилась. Женька, опередив меня на пару шагов, удивленно оглянулась.
– Ты чего? Лепры, что ли, испугалась? Тоже мне волчанка. – Точка усмехнулась, так что, по всей видимости, «волчанка» – это какая-то очередная шутка, которой я не понимаю.
– Нет, я просто… Она же обязательно до меня доскребется, – возмущенным шепотом ответила я.– Как доскребется, так и отвалится. Пошли быстрее, на литературу опоздаем.
Подчиняясь, я расстегнула пальто, чтобы продемонстрировать модную подкладку, и поспешила за подругой. Опаздывать на литературу действительно не хотелось. Таркова – единственный нормальный учитель в нашей школе, если уж к кому-то не опаздывать, так это к ней. Еще на подходе меня буквально захлестнул древесный аромат и амбра. Селектив от Тома Форда. Это тебе не какой-нибудь масс-маркет, который в любом косметическом магазине можно купить. И даже не люкс. Селективы – это совсем другой класс. Мама считает, что для школьницы селектив – это слишком, и не дает мне денег ни на Amber Absolute, ни на Mandragore. А вот Красавиной родители покупают самые настоящие селективы. И тут эта корова меня обошла, ну что я за неудачница…
– О, Анастасия, ты сегодня прекрасна, как никогда. – Голос Красавиной звучал ласково, как шипение змеи. – Даже я пропустила, когда это в моду успели войти складки жира на боках.
Я запнулась, чувствуя, как краска заливает лицо, и беспомощно оглянулась на Женьку. Лепра знает, куда бить. И ведь самое обидное – я понятия не имею, чем ей ответить. Минут через пять, когда мы все уже будем сидеть в классе, слушая Таркову, мне обязательно придет в голову хлесткий, ядовитый ответ, который сдул бы эту овечку с лица земли. Но нужен-то он мне сейчас!
Женька правильно распознала мой крик о помощи.
– Лена, ты так внимательно рассматриваешь Настю, что я начинаю думать: нет ли здесь какой-то сексуальной девиации? Плюс ты вечно окружаешь себя девушками… – Женька кивнула в сторону красавинского лепрозория, четырех прихлебал из нашего класса, вечно таскающихся за Лепрой. – Волнуюсь я за тебя, Красавина.
Одна из красавинских прихлебал прыснула, не в состоянии сдержать смеха. Похоже, тут только она и Женька знали, что обозначает слово «деривация». Но нетрудно было догадаться, что речь о чем-то весьма неприятном.
Красавина замерла – видимо, до нее медленно доходил смысл сказанного Точкой. Умом Леночка у нас не блещет, хоть и усиленно делает вид.
– Ты… Точка, я с тобой еще разберусь! – прошипела Лепра и буквально влетела в двери.
Это была не первая угроза Красавиной Женьке. И не последняя. Вряд ли в школе был другой персонаж, которого Лепра ненавидела бы так же сильно, как Волоточину. Особенно с тех пор, как Точка с Яриком заступились за Варьку.
– Кто прищемил хвост Лепре? – весело поинтересовалась Ярик, появившись в дверях.
– Так человека только Точка может довести. – Это уже Варвара собственной персоной. В ее голосе звучало удовлетворение. Еще бы.
Интересно, почему так получается – нас четверо и мы всегда друг за друга заступимся. А у Лепры куча прихлебал, но если ее обидят – пойти и пожаловаться будет совершенно некуда. Так что друзья явно лучше почитателей.Но только меня не оставляло легкое беспокойство. За Варьку всегда вступится Ярик, Женька сама отбрешется, а мне сегодня с Красавиной на репетицию идти…
Глава 5
Из-за этих блондинок в мире происходит столько зла!
Агата Кристи
К началу репетиции я чуть-чуть опоздала. Задержалась в столовой – Варька с Женькой спорили о необходимости ограничений на работу женщин в той или иной области. Я слушала развесив уши – я всегда так делаю, когда о чем-нибудь умном говорят, можно запомнить отдельную фразу и потом ввернуть в разговоре, например со Стасом. Будет очень солидно! Потом еще Танька Петрова ко мне пристала с заданием по английскому – вообще непонятно, при чем тут я, если списывают все у Женьки, а она Леприным прихлебалам списывать не дает.
Но мое опоздание было вполне к месту – в раздевалке уже никого не было, а значит, мне представилась редкая возможность спокойно переодеться, не вдыхая жуткую смесь парфюмов от десятка девушек и не опасаясь очередных подколов Красавиной. Я достала из шкафчика кеды и лосины.
– Козарева, ты чего? В раздевалку влетела Верка Назарова, моя одноклассница. Из наших «ашников» только четверо ходят на акробатику: я, Лепра, Назарова и Мелина. Но Назарова и Мелина, скажем так, «на подхвате». Верка вообще на скамейке запасных по большей части, страховка на случай, если кто-то сломает себе чего-нибудь перед выступлением. Ну или насморк подхватит.
Верка замерла в дверях, недоуменно глядя на меня. Что, у меня нос грязный, что ли? Пусть на себя посмотрит: еще тренировка не началась, а от нее несет потом за километр.
– Чего-чего? – переспросила я, на всякий случай вытирая нос. Теперь бы припудриться.
– Ты что, форму новую не видела? Рельса велела всем срочно надеть – репетиция-то генеральная!
– У нее все репетиции генеральные, – проворчала я. И это было абсолютной правдой. Похоже, наша тренерша рассматривала это выступление как шанс если не вернуться в мир большого спорта, то хоть напомнить о себе. – А где форма-то?
– Ты вообще алле. Ты где была, когда Рельса их принесла и на шкаф положила?
– Где-где, в Воркуте! – огрызнулась я, вспоминая Ласкину. Или она как-то по-другому сказала?– Давай быстрее, там уже разминка. – Верка нетерпеливо притопнула ногой и захлопнула дверь. До меня долетел взрыв смеха. Не похоже, чтобы они там разминались. Наверное, Анжелики Степановны еще нет. Ну и хорошо, успею значит.
Форма, как и сказала Назарова, лежала на шкафу. Я достала из пакета короткий блестящий топ с вышитой черной кошкой, черно-белую юбку в клетку, кеды, полосатые гетры и блестящие черные помпоны. Ко всему этому прилагались чудесные, точнее, совершенно уродские ушки типа кошачьих на ободке. Укладка испортится на раз-два, но Рельсу, если уж она на темной стороне, лучше не злить. Форма странно пахла – словно ее уже носили. Красавина, поди, примеряла, чтобы продемонстрировать, насколько она стройнее. Хорошо, что я опоздала и не видела этого ужаса.
Форма оказалась чуть великовата. Да и выглядела она, на мой взгляд, очень так себе, но школа у нас не очень элитная, так что Чапурины и Зайцевы нам форму не шьют. Лучше уж привыкнуть к этому костюму, – в конце концов, именно в нем мне предстоит покорить сердце Стаса. Вот скину еще пару килограммов, попрошу мамину портниху чуть ушить юбку и поправить топ, чтобы на плечах ровно сидел, – и буду прекрасной принцессой.С этой ободряющей мыслью я направилась в спортзал. В воображении я уже стояла наверху пирамиды (ну и что, что обычно там стоит Лепра, ведь это же мои мечты!) и победоносным взглядом осматривала упавшего к моим ногам принца. Не совсем к моим, я же все-таки на плечах у двух других девушек стою, но все равно приятно.
– Козарева! – резкий окрик Рельсы привел меня в чувство.
Я обернулась – ко мне на всех парах летела Анжелика Степановна. Блин, я ведь даже сделать еще ничего не успела. Хорошее начало.
– Как это понимать, Козарева? Это что, шутка такая?
– Нет, я не… – начала я, еще не понимая, в чем, собственно, оправдываюсь.
– Ты что, считаешь себя очень умной? Думаешь, это смешно?
Я не знала, что сказать. Под такими возмущенно-презрительными взглядами я теряюсь и начинаю соображать еще хуже. Я обернулась к девчонкам за поддержкой. Почти все смотрели на меня с таким же недоумением, как и Рельса, разве что без злости. Все, кроме Лепры и ее прихлебалы Верки. Неужели я проворонила какую-то подставу? С них станется костюм кетчупом облить или еще чего…
– Ты понимаешь, что мы полгода готовились к этому событию? Что, если нашу команду заметят, мы будем выступать на городском первенстве? Или для тебя это тоже шуточка?Голос Рельсы становился все громче. Она больно схватила меня за плечо и повернула к команде. Пахнуло лилией, ванилью, потом и старыми кроссовками. Жуткое сочетание.
Под взглядом тренера девчонки замерли, вытянувшись в прямую линию. А я… я беспомощно смотрела на их бело-золотые костюмы. «Солнечные» – так называется наша команда. А группа поддержки из той школы, против которой наши будут играть, называется «Черные кошки»…
– Повеселиться, да, повеселиться – это главное? Если у тебя богатые родители, значит, можно наплевать на правила, да? – Все, теперь ее не остановить.
– Но это не я…
Рельса меня словно не слышала. Она схватила меня за руку и потащила к выходу.– Немедленно переоденься. Сейчас же! Рельса втолкнула меня в раздевалку и захлопнула дверь перед моим носом.
Дрожащими руками я распахнула шкафчик. В зеркале отразились мои пунцовые щеки. Пакета с формой на месте не было. Не было его и на лавочке, и под ней, и в душевой. Рельса меня порвет. Плечо все еще болело. Но что делать-то? Надо как-то ей объяснить, ведь это не я, единственная моя вина в том, что я опоздала на пять минут, но это же не повод так орать?
Дверь снова распахнулась.
– Ты что, русского языка не понимаешь? Я сказала переодеться! Решила продемонстрировать характер? Смотрите-ка, у Козаревой есть характер, кто бы мог подумать!